Посмотри на меня

Гурен никогда не курил. Даже когда сигареты можно было купить в любом самом маленьком магазинчике. И впервые в жизни ему захотелось закурить. Что она наделала? Она была такой беззащитной, хрупкой и казалась почти нереальной. Там, в сумраке спальни её ладони были узкими и тёплыми, плечи вздрагивали так мило, а губы… Гурен коснулся кончиками пальцев нижней губы и против воли улыбнулся. Несколько минут мужчине понадобилось, чтобы успокоиться и привести себя в нормальное состояние. Всё-таки она была слишком близко. Он давно не испытывал такой смеси желания, возбуждения и стыда. С тех пор, как в последний раз был с Махиру. Все, кто были после — не шли ни в какое сравнение. Они были хороши, некоторые даже увлекали подполковника. Но сейчас, впервые за одиннадцать лет, он почувствовал, что хочет девушку, которой не достоин. Гурен провёл раскрытой ладонью по волосам, выпрямился, и направился к лестнице, ведущей в офицерское крыло. Туда можно было попасть и не блуждая по коридорам и этажам, но подполковнику не хотелось выходить на улицу. Он гнал от себя эту мысль, но всё равно думал о том, что солнце разрушит этот эфемерный призрак почти не ощутимого поцелуя в тёмной комнате. «Что же ты делаешь?», — спросил мужчина сам у себя. И сам себе ответил: «А что мне остаётся? Сдаюсь». Оказавшись в офицерском корпусе, он спустился в цоколь, а оттуда в подвал. Дверь его лаборатории оказалась не заперта, и подполковник медленно вытянул из ножен меч. Ступая бесшумно и осторожно, он вошёл, стараясь держаться стены, чтобы его невозможно было окружить. Вряд ли ему действительно угрожала подобная опасность, но многолетнюю привычку просто так не обойдёшь. — Убери оружие, — фраза была произнесена буднично и даже лениво, но подполковник сразу успокоился и опустил меч. — Рапорт я почитал, занимательно. Где у тебя тут свет включается? Гурен молча хлопнул в ладоши, и потолочные лампы засветились ярким тёплым светом. — Пижон, — пренебрежительно бросил Курето. Он сидел за столом откинувшись, заложив руки за голову — поза, которую командующий Имперский Лунной Демонической Армией мог позволить себе только в присутствии людей, которым доверял. — Что ты хочешь? — скрывая раздражение выдавил Гурен. — Хочу настоящий рапорт, который ты прячешь где-то здесь. — Не понимаю, о чём речь. Курето плавно переменил позу, глядя на подполковника с усмешкой. — Это ты сестре моей можешь навешивать лапшу на очаровательные ушки, — Гурен вздрогнул, но усилием воли сохранил невозмутимый вид, — А я точно знаю, что никаких вампиров в той лаборатории и близко не было. — А раз знаешь, зачем тебе я? Хиираги-старший встал, прошёлся по комнате, убрав руки за спину. — Ичиносе, ты много лет был мне верен, из чего можно сделать вывод, что ты весьма неглуп. Я спрашиваю не потому, что сам не знаю. Мне надо знать — чья это игра. Кто приказал? Отец, секта Хякуя, кто-то третий? — У тебя паранойя прогрессирует. И положи, где взял. Курето поставил на место небольшую статуэтку из прозрачного материала. Она не была ему интересна, просто привычка обо всём знать и всё контролировать слишком прочно засела. — Остатки секты Хякуя я уничтожил лично, о них можешь забыть. Твой отец… Разбирайся сам. Если тебе так нужен этот рапорт, слушай: я предполагаю, что это всё собственная инициатива небезызвестного нам докторишки. — Зачем ему это? Отомстить? Не дури. Откуда ресурсы, люди, его бы давно убили. — Откуда у него материал для экспериментов — я тебе расскажу. Сангвинем — вовсе не единственный вампирский форпост. И я сомневаюсь, что Хякуя Юичиро был первым и последним сбежавшим. — Ты сам знаешь, что для подобных экспериментов нужны добровольцы в немалом количестве. Столько от вампиров не убежит. Мужчины замолчали не глядя друг на друга. Курето наверняка обдумывал способы поимки и допроса виновника событий последних дней. Гурену бы тоже об этом подумать, но слова о хорошеньких ушках Шиноа никак не шли у него из головы. Неожиданно для самого себя, подполковник спросил: — Могу я рассказать Шиноа правду? — Зачем? — искренне удивился Курето. — Она очень сильна и умна. Может пригодиться. Генерал посмотрел на подчинённого испытующе. — Сильна и умна, говоришь… Уж не решил ли ты с помощью Шиноа войти в доверие к отцу? Гурен презрительно искривил губы: — Мне нет дела до вашего отца, и доверие его я вертел… На себе. Ты меня оскорбляешь. Я лишь хочу сделать так, как будет лучше для всех нас, а Шиноа способна оказать неоценимую помощь. К тому же, насколько мне известно, особой любви между дочерью и отцом не наблюдается. Курето рассмеялся, неприятно и не слишком натурально. — Это она тебе сказала? Ну, конечно, не наблюдается. Ха! Да если бы не Шиноа, меня бы здесь давно не было. Если бы она не имела такого влияния на нашего родителя, он давно бы убил и меня и всех, кого считает недостойными семьи Хиираги. Гурен изумлённо посмотрел на него, что снова вызвало смех, уже куда более искренний. — Не стану я тебе ничего рассказывать, не твоё дело. А Шиноа — просто любит изобразить героиню трагедии. Хочешь ей всё рассказать — валяй, только держи при себе руки и грязные мыслишки. — Что? — вскипел Гурен. Курето неприязненно поморщился. — Научись лучше скрывать эмоции, у тебя всё на лице написано. Если ты и эту сестру трахнешь и убьёшь — я тебя лично закопаю. Хотя, знаешь, даже если без убийства. Шиноа слишком хороша для тебя. Подполковнику очень захотелось ударить командира, но это бы всё только осложнило. — Знаешь, — между тем продолжал Курето, — я никогда не мог понять, что женщины находят в тебе. Ладно Махиру — ей было шестнадцать и всё, о чём она могла думать — мальчики и тряпки. Она никогда не смогла бы стать главой клана, я-то знаю. Но Шиноа девятнадцать — уже должны быть хоть какие-то мозги. И, наверно, есть, раз это ты просишь меня позволить посвятить её в дела Армии, а не она просит не бить твою холёную морду. Молчишь? Правильно делаешь. Жду тебя завтра в девять утра на совете, не опаздывай. Курето вышел, даже не удостоив взглядом подполковника. — Лицемерный ублюдок, — процедил Гурен вслух. — Как будто тебе есть дело до кого-то, кроме себя. Он был так зол, что даже не сразу понял, что Курето тоже злился. Он завидовал сёстрам, это сочилось сквозь каждое сказанное слово. И то, что Гурен назвал Шиноа сильной и умной очень не понравилось всесильному генералу. Его так бесили эти сила и ум, что куда проще было считать Шиноа, как и Махиру, пустышкой с завышенным чувством собственной важности. Когда подполковник это осознал, гнев схлынул, как волна, уступив место злорадству. Но и это было не главным — камень, который так некстати лёг на его сердце, теперь упал, и дышать стало намного легче. Завтра после совета он всё ей расскажет. Больше не придётся врать и недоговаривать. Да и он не солгал, когда сказал, что Шиноа может быть полезна. «Хм, но тогда её точно повысят в звании и, возможно, переведут в другое подразделение». И она больше не будет его сержантом… — О, ты всё-таки уснул. Не думаешь, что это проще делать в собственной кровати? — Заработался. Гурен поднялся и провёл руками по лицу. В белом ничто, как всегда, непонятно почему, было светло. Демоница с улыбкой наклонила голову на бок, разглядывая своего хозяина. — Ты пришёл по своей воле, или тебя привело подсознание? Не отвечай, я сама знаю. Тебе плохо, Гурен. — Да всё со мной нормально. Что ты можешь знать? Демоница туманом обвилась вокруг гостя своего мира, бесцеремонно ероша его волосы полупрозрачными пальцами. — А я скучала. Мы давно не виделись. Вчера, когда ты достал меч, я уж подумала — вот оно, повеселюсь. Но там был всего лишь её надменный братец. Хотя, у меня её воспоминания, и она совсем не отказалась бы рубануть его разок-другой... Скажи, зачем ты пришёл? — Я просто уснул за столом. Отпусти меня, я хочу проснуться и уйти к себе, а то утром шея заболит. — Ты же знаешь, я не могу отпустить тебя так просто, — демоница с лицом Махиру улыбнулась её улыбкой и облизнула её губы. — Это из-за моей маленькой сестрёнки? — Её. Это её сестра. — Зануда, — надулась демоница. — Так это из-за неё. У тебя проснулась совесть? А где она была, когда ты целовал Шиноа? — Это и не поцелуй был даже, — буркнул Гурен. — Но ты хотел, чтобы был он. И не только. Скажи, она вызывает у тебя желание? — Зачем ты спрашиваешь, если знаешь всё сама? — рассердился человек, чуждый этому месту. Демон снова довольно улыбнулся — он был на своей территории. — Хочу услышать это от тебя. — Ты не заставишь меня извиняться за то, кем я являюсь. — Я и не прошу. Просто хочу узнать, если бы Шиноа тогда не оттолкнула тебя, ты бы не ограничился поцелуем? Тебе же хотелось запустить руку ей под юбку, погладить упругую попку, сжать её ладонью?.. — Перестань! Демоница снова рассмеялась. — У меня воспоминания девушки, которую ты не только целовал. — Я знаю. И без тебя тошно. Отпусти, я спать хочу. — Это не я пришла к тебе, — напомнила ненастоящая Махиру. — Что ты хочешь, тварь? — Как грубо, — хохотнула демоница. — Я хочу завладеть твоей душой, сам же знаешь. — Этого не будет. — Зря. Давай поменяемся — ты мне свою душу, а я тебе тело Шиноа. Такое гибкое, податливое, горячее… — Пошла прочь! — крикнул Гурен. И проснулся. Он повёл затёкшими плечами и кое-как выбрался из-за стола. Мышцы ныли, но хуже было то, что он был возбуждён. Чёртов демон был прав — поцелуем бы всё не закончилось. Он должен перестать думать о том, какие у Шиноа мягкие губы. И какая упругая попка под юбкой. Подполковник смёл в кучу раскиданные по столу бумаги, сложил в аккуратную стопочку. Не помогло. «Интересно, который час?» — подумал он, чтобы хоть как-то отвлечься. Он выключил настольную лампу, запер дверь и поднялся в свою комнату. Привилегия офицеров — собственные комнаты, и сейчас Гурен был благодарен за неё, как никогда. Молодой человек быстро скинул форму и направился в душ. Как он ни старался думать о завтрашнем совете, о Всадниках Апокалипсиса, даже о варёных помидорах, которые просто ненавидел с детства, возбуждение не уходило. Включив воду так горячо, как только можно было терпеть, он провёл рукой по животу сверху вниз, и положил ладонь на свой член, сжимая. Он закрыл глаза и представил, как хрупкая полураздетая девушка с пепельно-фиолетовыми волосами, кусает губу, сжимая свою грудь под лифчиком, а затем расстёгивает его и бросает куда-то в сторону. Теперь она в одной юбке, трусиков под ней нет. Вот Шиноа подходит к нему, вот опускается на колени, нежно проводит рукой по члену, а затем берёт его в рот и… Гурен кончил, дыша ртом. Он упёрся ладонями в стену, подставляя затылок под струи воды и выругался: — Блядь, да за что?.. Выключил воду и, чувствуя нечто вроде лёгкой вины, вышел из ванной. Ему приснилась Махиру. Нет, не демоница, а настоящая, живая девушка. Всё ещё живая. Она смеялась и что-то говорила ему. Гурен даже во сне понимал, что она умерла. И, приложив усилие, смог понять её слова. Махиру сказала: «Ты не виноват. Хотя, ты мне всё равно не поверишь. Она уж точно ни в чём не виновата, но кого это волнует?». Проснулся он резко. Просто распахнул глаза и сел. В комнате всё ещё было темно, и Гурен упал обратно на подушку. — Чёрт, и приснится же, — пробормотал он, отворачиваясь к стене.