О талантливых мальчиках и усердных девочках

— Малышка Касамацу. Возмущение застряло где-то в горле. Впервые к Юкио обратились так нахально, и кто! Какой-то первогодка! Ладно, пожалуй, не просто «какой-то» — сам Кисе Рета. Обворожительный красавчик-модель, талантливый баскетболист, за которым повсюду следует свита влюбленных фанаток. Но это совершенно не меняет факта того, что он… — …Малолетний наглец! — Юкио с силой ударила кулаком по стене. — Какая я тебе малышка?! Стоявшие рядом одноклассники от неожиданности вздрогнули: Касамацу Юкио, обычно вполне себе спокойная, сегодня была более хмурой чем обычно и изредка бубнила проклятия себе под нос, а теперь ни с того ни с сего начала кричать на кого-то. Учитывая, что взгляд ее был прикован к полу, а напротив никого не было, это вызывало у остальных большие сомнения в адекватности девушки. Может быть, капитану женской баскетбольной команды Кайдзе, кем была Касамацу, мяч по голове прилетел? Или это все вчерашняя просьба тренера оценить новых членов мужской баскетбольной команды? Да уж, Юкио не могла отказать тренеру, вот только… будучи девушкой уверенной и решительной, она имела абсурдную слабость — страх парней. Когда представители сильной половины населения с ней заговаривали, обычно Юкио впадала в полнейший ступор, начинала заикаться и забывала японский язык. Если это были повседневные вопросы по делу, естественно, она могла вполне нормально общаться: ей хватало сил пробубнить короткий ответ с хмурым выражением лица. Однако любые попытки парней завязать с ней более тесные отношения пресекались ее напряженным молчанием или неразборчивыми ответами. Она ненавидела в себе это качество и откровенно не понимала, как подобный нелепый страх имел место быть, учитывая, что в целом она обладала отменными лидерскими задатками и смелостью. — Ты это кому сейчас?.. — боязливо спросила ее подруга Кобори Коджи, стоявшая неподалеку. Касамацу вздохнула. Она никак не могла выкинуть из головы вчерашний день. Тренер попросил помочь с отбором первогодок в мужскую команду по баскетболу: после выпуска третьегодок в составе не осталось достойных парней, на которых можно было положиться. По мнению тренера, Касамацу могла справиться с этим лучше кого бы то ни было. О ее слабости он, правда, не догадывался. Юкио не хотелось разочаровывать тренера, да и, черт возьми, решила она, надо этот страх наконец побороть! В общем-то, все проходило нормально, никто особо не пытался завязать с ней разговор и не поглядывал с большим интересом, так что держалась она достойно и уже хотела было вздохнуть с облегчением, как... Очаровательный блондин с невероятным потенциалом к баскетболу, знаменитый игрок из Поколения чудес, подошел спросить что-то. Юкио, к слову, так и не поняла, что он в итоге хотел, так как после его нахального обращения она впала в полнейший ступор, залившись краской — и от смущения, и от негодования одновременно. — Кисе Рета… — подавленно ответила подруге Юкио. — О, парень из Поколения чудес? — спросила Кобори, воодушевившись. Они неспешно шли по коридору, пока была перемена. — Значит это все-таки правда, что сам Кисе Рета поступил в Кайджо. Как здорово! Он правда так крут? Ты видела вчера? — Кисе Рета — невоспитанный, зазнавшийся нахал!.. — вырвалось у Касамацу. — Он самодоволен и играет в баскетбол, просто чтобы показать, насколько он лучше других. Совершенно не уважает старших… Непочтительно к ним относится. Я надеюсь, что больше… Кобори резко дернула подругу за рукав, и та запнулась. Переведя непонимающий взгляд туда, куда пристально и испуганно смотрела Коджи, Юкио встретилась глазами с парнем, которого только что поливала грязью. Кисе Рета, как оказалось, стоял за поворотом. Вот так встреча! Девушки-фанатки, вившиеся рядом с ним и услышавшие с первого до последнего оскорбления в сторону любимчика, после секундного замешательства пришли в негодование и кинулись на Касамацу. Юкио растерялась, но не из-за нападок со стороны фанаток. Честно говоря, она не была о Кисе такого уж плохого мнения, просто злилась на себя, на вчерашний позор и на свою чертову слабость. В итоге прилетело Кисе, который, по большому счету, все же не заслужил таких слов. — Девушки, перестаньте… — попытался успокоить взбешенных фанаток Рета. — Но Кисе-кун! Она оскорбила тебя! — Все нормально. Мне безразлично чужое мнение, так что не стоит переживать. — И он мило улыбнулся. Фанатки успокоились, обезоруженные сияющей улыбкой, и словно вовсе позабыли о Касамацу. Он бросил на нее равнодушно-добродушный взгляд и улыбнулся. В этой улыбке не было ни зазнайства, ничего, и Юкио поняла — ему действительно безразлично чужое мнение. Однако сама она покраснела до корней волос — было очень и очень стыдно. Стоило бы извиниться, наверное. Не хотелось… Но вот уже полдня этот улыбающийся парень не выходил у нее из головы, и было не по себе. Юкио решила, что после уроков на тренировке бросит ему короткое «Извини за утреннее происшествие», и этого будет достаточно, чтобы успокоить свою совесть (или что там у нее беспокойно?..). При этом желательно не смотреть на паршивца, а то не дай бог она снова растеряется, а позориться еще больше ей совсем не хотелось. В итоге благим намерениям не суждено было исполниться, потому что с самого начала тренировки Кисе только и делал, что выводил Касамацу из себя: привел с собой свору орущих фанаток, то и дело отвлекал девушек из баскетбольной команды и издевался над парнями-товарищами. На самом деле, фанатки таскались за ним повсюду сами, да и девушки-баскетболистки тоже сами на него глазели. Касамацу же во всем винила только Кисе. Его талант и стиль игры оскорбляли ее — подобное чувствуют те, кто отдает всего себя любимому делу, но у кого нет достаточного потенциала, чтобы достичь больших успехов. Подсознательная зависть и чувство несправедливости настраивали Юкио против Кисе. Когда Реты не было рядом, Юкио понимала, что, по сути, ни в чем он не виноват, и ей становилось стыдно за свое раздражение. Но стоило Кисе промелькнуть где-то рядом, как все внутри девушки словно настраивалось против наглого выскочки, она во всем начинала его винить. Через несколько дней она не выдержала. Когда наглец снова посмел обратиться к ней неподобающим образом, Юкио со всей силы наступила ему на ногу и все высказала: про нарушение дисциплины, надоедливых фанаток и непочтительное отношение к старшим. Бедняга опешил, извинился и впредь обращался к ней только «семпай». А Касамацу почти преодолела свой страх — по крайней мере, по отношению к Кисе. В этом она убедилась на дне рождения Кобори, когда играла на гитаре и внезапно признала в одном из слушающих удивленного и радующегося чему-то Кисе. От волнения Юкио перепутала все аккорды, совершенно испортив песню, которую репетировала для подруги. — Вау, Касамацу-семпай! — подошел к ней не особо разбирающийся в музыке и оттого слишком восторженный Кисе. — Вы и на гитаре умеете играть! Как здорово! Я восхищен! За искреннее восхищение и медвежий слух бедняга получил пару ласковых и пинок по коленке в придачу. — Ненавижу! — Юкио извинилась перед Кобори и продолжила раздражаться на Кисе. — Он еще и издевается! Подруга лишь посмеялась. — По-моему, он тебе очень нравится. — Что?! — Касамацу чуть не подавилась от возмущения. С тех пор абсурдный страх Юкио отступил, и она могла без колебаний высказывать Кисе все, что приходило на ум, а также давать армейские уроки уважительного отношения к старшим. Правда, к ее удивлению, Рета стал мелькать перед глазами еще чаще. Догонял ее в коридорах и задавал глупейшие вопросы, спрашивал советов или звал куда-то. В ответ получал пинки, но не сдавался и продолжал преследовать Касамацу, чем еще больше ее раздражал. И этот странный круговорот раздражения и настырности продолжался еще какое-то время, пока не произошел один случай. На очередной тренировке Юкио услышала, как отлынивающие парни обсуждали Кисе. Его как раз не было в тот день из-за съемок, и это стало причиной для смеха. Парни считали уморительным то, что Кисе работает моделью, обзывали девчонкой и тому подобное. Их смех был прерван мячом, прилетевшим в голову одному из них. — А вы такие смелые, что смеетесь над тем, что человеку нравится, только тогда, когда его нет рядом. Кисе, может, и раздражающий, настырный нахал, но он, по крайней мере, честен с самим собой и с окружающими. И знаете что? Девчонки — это скорее вы, кто обсуждает человека за спиной, а не Кисе. Он делает то, что ему нравится и не скрывает этого. Вместо того чтобы смеяться над чужими успехами, лучше бы тренировались. Касамацу сама от себя не ожидала, что так разозлится. — Семпай. Ей так не хотелось оборачиваться. То, что Касамацу Юкио, обычно не способная и слова сказать парням, кинулась защищать Кисе Рету, которого ненавидела, вмиг стало довольно обсуждаемым событием, и, конечно же, Кисе об этом узнал. — Я слышал, вы меня защищали вчера. Это так мило с вашей стороны. Придурок Кисе лучезарно улыбался и весь светился от счастья. Юкио была без настроения и хмуро шагала вперед. Рета не отставал ни на шаг. — Меня просто раздражали эти лентяи, так что можешь не благодарить. И вообще, тебе же безразлично чужое мнение, разве нет? — Но мне не безразличны ваши слова. — А это еще с каких пор? Кисе призадумался. — Сам не понимаю. Но с какого-то момента мне стало так важно, что вы скажете и что обо мне думаете. Не знаю, может, это потому, что девушки вокруг меня всегда видят просто милого, симпатичного парня? А вы первая, кто стал указывать на мои недостатки. Ну и еще вы классно играете в баскетбол, и на гитаре, и вообще… — Кисе обогнал Касамацу и положил ей руки на плечи. Она вначале растерялась, не ожидав от него такой самоубийственной выходки, и только хотела начать отбиваться, как Кисе ее полностью обескуражил: — Ты мне очень нравишься. Очередной приступ ее абсурдного страха-ступора захватил девушку с головы до ног, только в этот раз сердце стало отбивать чечетку. — Теперь я знаю, что и я тебе нравлюсь. Может, сходим куда-нибудь вместе? Кисе солнечно улыбался, а Касамацу не могла и слова выдавить из себя. Ошеломленно смотрела на него и пыталась понять, не шутит ли он. Кисе внимательно наблюдал за ее реакцией, ждал ответа, но через пару секунд зажмурился и убрал руки. — Черт, ты слишком милая, когда смущаешься, мне аж не по себе. — Т-ты… Ты! — Юкио была вне себя. — Ты сейчас получишь! — Получилось совсем не угрожающе, а даже, наверное, жалобно. Она чувствовала, как выстроились домиком ее брови, как покраснели щеки и каким предательски дрожащим стал ее голос. Она сжала ладонь в кулак, нахмурилась, напоминая обиженного ребенка, замахнулась, но в следующую секунду оказалась сжата в объятиях. — Не могу на тебя смотреть. Я слишком счастлив. — Юкио знала, что Кисе всегда честен с собой и с окружающими, искренен. За это он ей и… Ей так не хотелось признавать, что в глубине души, кажется, она была еще счастливей, чем он.