Грехи Нефариуса

Fortuna vitrea est, tum, cum splendet, trangitur*

Затекшая спина и онемевшие конечности не принесли Люциферу никакого удовольствия от многочасового сна. Боль в закостенелых мышцах сопровождала его сквозь мутный туман всю ночь, а когда наступил день, он чувствовал буквально ту же надоедливую слабость, словно не спал вовсе. Разбитый, изведенный собственной глупостью, Люцифер даже не пытался встать, потому что последнее его усилие закончилось неудачным падением на пол. Голова гудела от резкого удара, но была лишь дополнением к прочим проблемам, коих за время неполноценного отдыха все прибывало. Он успел пожалеть много раз, что решил спать в некомфортных для себя условиях. Организм, которому не позволили нормально восстановиться, будто взбунтовался, и теперь Люцифер мог только лежать на спине в ожидании, когда же руки и ноги перестанет скручивать мучительной судорогой. О том, что в комнате вместе с ним должна была находиться Исбьорг, он благополучно позабыл. Блуждающий взгляд, бесцельно ищущий, за что бы зацепиться, почему-то очень долго избегал смотреть на кровать. Люциферу пришлось хорошо подумать, чтобы понять, что его всего-навсего нервировал холодный уличный свет, охвативший комнату… или же он бессознательно боялся обнаружить на постели свою полумертвую боевую подругу, мысли о которой так усердно гнал из головы. Это было очень просто, потому что о ней мало что напоминало. Люцифер перестал чувствовать боль от нахождения рядом с Исбьорг — а может, ее просто заглушал миллион других неприятных ощущений после проведенной ночи на полу. В любом случае, ему пришлось поднапрячься, чтобы стряхнуть с себя остатки тяжелого полусна и вновь окунуться в мрачную реальность. Люциферу предстояло задуматься над произошедшим с Исбьорг и тем, что же он скажет Саргону Лэнгхоффу, если вдруг его любимая сестренка не очнется. Почему-то лгать и изворачиваться в этой ситуации ему виделось совсем уж мерзким вариантом, хотя к абсолютной правде никто из них тоже не был готов. Истории о демонах, ритуальных кинжалах, исчезающих особняках, путешествиях во времени ни один человек не воспринял бы всерьез — что уж говорить о брате Исбьорг, который Люцифера просто на дух не переносил. Легко было представить реакцию Саргона, узнай он об их совместных прогулках на протяжении долгих недель, ведь именно они привели к тому, что произошло с Исбьорг впоследствии. «Посмотри, что ты натворил, — тут же возник в голове его разъяренный образ. — Я берег ее всю жизнь, но пришел ты и отнял у меня последнее! А ведь я говорил тебе держаться от моей сестры подальше! К сожалению, такие подонки, как ты, всегда мнят себя вершителями судеб!» Люцифер полностью принимал эти обвинения, хоть и выдумал их сам под давлением последних событий. Он почти не сомневался, что Саргон использовал бы и более красочные выражения своего недовольства, предстань перед ним злосчастный журналист после того, как вскрылся случай с Исбьорг. Что бы Люцифер сказал тогда? Ведь он и сам не знал всей правды — и, если уж честно, очень боялся ее узнать. По прошествии неспокойной ночи и отвратительного пробуждения он лишь укоренился в ощущении, что совсем не стремится выяснять у Исбьорг детали ее знакомства с диббуком. Люцифер как никогда чувствовал свою вину — и тем сильнее под гнетом настороженной тишины. Он совсем ничего не слышал. Даже сдавленного дыхания, которое свидетельствовало бы о том, что в комнате вместе с ним находится еще один живой человек. «Нет… — обожгло его мучительное подозрение, заставляя вихрем подорваться с пола. — Она ведь не может…» И не могла в действительности. Кровать была пуста. И, судя по тому, в каком безмолвии тонули стены дома, Исбьорг или покинула квартиру, или бесследно исчезла. Люцифер прислушался. Ни намека на посторонние звуки. Даже опасение, что к нему пробрался враг посреди ночи, быстро развеялось, как только он обошел остальные комнаты в попытках обнаружить признаки борьбы. Ничего. Исбьорг как сквозь землю провалилась, и ее записку, оставленную на кровати, Люцифер заметил чудом, когда, уставший и взволнованный, вернулся в спальню, дабы еще раз все обыскать. Строки в маленьком послании ввергли его в абсолютное уныние. «Не ищи меня», — складывались колкие слова в один недвусмысленный посыл. Исбьорг отталкивала Люцифера в самый тяжелый для обоих момент, не понимая, что он не может даже на секунду допустить мысль об их расставании. Пережить вместе столько потрясений, чтобы потом так легко разойтись по сторонам, словно ничего не произошло, было бы ужасно несправедливо. «Ты меня плохо знаешь», — с некоторой злостью подумал Люцифер, но быстро успокоился, вспомнив, как плохо чувствовала себя Исбьорг вчера. Наверняка ей тоже не особенно нравилась идея остаться одной, а эту чертову записку она написала просто в порыве отчаяния. Мало ли какие мысли посещали ее после шока. Что если она вовсе видела опасность в продолжении их отношений и потому вот так сбежала? «А сбежала ли?..» — как громом поразило его подозрение. В конце концов, он ведь не застал Исбьорг во время сборов. Люцифер совершенно ничего не слышал, будто находился под гипнозом всю ночь и последующий день — он пробудился под вечер, когда она уже исчезла. Ее могли похитить — если не хуже, — и эта обеспокоенность лишь сильней росла по мере того, как долго он ловил монотонные гудки по телефону в попытках дозвониться до нее. Мобильного Исбьорг дома у Люцифера тоже не оказалось. Ему не оставалось ничего, кроме как выдвинуться на поиски пропавшей и разузнать, что произошло на самом деле. Больше он не медлил. Вызвал такси, набросил пуховик и покинул квартиру, не подумав даже о том, что так и не переодел запачканный выходной костюм. Сил едва хватало на то, чтобы просто сохранять способность мыслить трезво; Люцифер до сих пор приходил в себя после неаккуратного обращения с даром Велиала и отчасти именно поэтому выбрал приземленный способ добраться до дома Исбьорг. Он не хотел развалиться на кристаллы по дороге, даже если раньше сверхъестественный метод перемещения не вызывал особых затруднений. К тому же, оказавшись в машине, Люцифер с удовольствием отметил, как приятно было ехать в полудреме, не зацикливаясь ни на чем определенном. За время, проведенное внутри автомобиля, он даже немного разомлел и перестал терзаться сомнениями, а действительно ли Исбьорг написала ту записку. Совсем скоро ему представилась возможность убедиться в этом окончательно. На пороге нужного подъезда Люцифер уже почувствовал знакомую боль, свидетельствовавшую только об одном: его цель снова находилась на расстоянии вытянутой руки. В тот момент он даже запретил себе вспоминать последнюю просьбу Исбьорг: настолько хотел ее увидеть и развеять наконец бесчисленные страхи. Препятствий быть не могло. Разве что, в лице Саргона Лэнгхоффа, открывшего ему дверь вместо своей сестры. Словами не передать, каким разгневанным выглядел хозяин квартиры. — Вот это да, — расплылся он в ядовитой улыбке, преграждая порог своим хоть и исхудавшим, но все еще массивным телом. — Боже, кого я вижу. Дорогой наш журналист, вы что, присмотрели себе офис в нашем доме? Голова у Люцифера работала со скрипом, и потому он поначалу даже стушевался. Наверное, если бы не засевшая в мозгу идея-фикс встретиться с Исбьорг, он бы впервые смолчал в ответ на откровенную издевку, но… — Не тренируйся в красноречии. Я пришел к твоей сестре. …Люцифер еще не забыл, как выгрызать желаемое. И, судя по выражению лица Саргона, тот тоже прекрасно помнил о его нахальстве. — Ну об этом с ней мы потом поговорим, — уже тише произнес он, явно собираясь захлопнуть дверь перед носом непрошеного гостя. — Ты и раньше не блистал манерами, а сейчас, я вижу, совершенно совесть потерял. Думал, если я на время выйду из строя, так ты теперь постоянно будешь обивать порог моего дома? — Прекрати, — внезапно вклинился в спор третий голос — механический, холодный и такой родной, что Люцифер на секунду замер от охватившего его чувства неимоверного облегчения. В тот момент все будто бы стало ясно, как день: Исбьорг убежала вовсе не потому, что посчитала их нахождение вместе опасным, а потому, что не хотела огорчать брата. Наверняка она узнала о выписке Саргона сегодня утром — вот и сорвалась домой, предварительно сообщив: «Нам лучше не видеться». Не могла ведь Исбьорг, в самом деле, оставаться с Люцифером в то время как ее ждали дома. Саргон бы точно не понял сути их отношений, а никто и не стал бы ему ничего объяснять. Очевидно, он и сам это осознавал, потому что слишком просто позволил Люциферу проскользнуть мимо него. Колкое приказание Исбьорг будто сковало Саргона по швам, ведь он даже слова не сказал, когда его сестра оказалась в чужих объятиях. — Зимоглядка… — выдохнул Люцифер, неожиданно для самого себя коснувшись губами ее виска. — Я чуть с ума не сошел… Как же я рад, что ты в полном порядке! — Разве я не дала ясно понять, что хочу побыть одна? — произнесла Исбьорг свой вопрос стальным голосом, явно не разделяя его восторга по поводу воссоединения. Она была так неприветливо настроена, что с силой оттолкнула Люцифера, и тот даже не стал повторять необдуманный жест. — Я волновался, — только и смог оправдаться он, не желая, чтобы его действия неправильно истолковали. — Ты ушла и не разбудила меня, а я… — Ты бы не отпустил меня. — Разумеется! Ты ведь помнишь, что было вчера? — Почти забыла, но ведь ты не позволишь. Похоже, что бы я ни сказала, ты вообще отказываешься меня слушать. Привык держать возле себя покорную девочку? Нравится, когда от тебя зависят, да? Люцифер так растерялся под шквалом вздорных обвинений, что не сразу нашел на них ответ. Подумать только: секунду назад он был уверен, что постиг все ее помыслы, как вдруг ситуация повернулась совершенно другим боком. Он вновь ничего не знал и мог лишь гадать, что произошло с Исбьорг вчера, и о чем она думала, оставляя его одного. Неужели пришла к неверному выводу, будто нужна ему только для упоения властью? «Боже…» — отвел виноватый взгляд в сторону Люцифер. Никогда прежде Исбьорг не смотрела на него столь враждебно — даже в первую встречу, хотя при ней было гораздо больше поводов ненавидеть его упрямство. — Ис, это абсурд, — заверил он ее спокойным тоном, а сам еле прятал стыдливый огонь в глазах. — Я вовсе не собираюсь ставить тебя в зависимость от себя. Я просто понимаю, что должен тебя защищать. Мне это нужно, понимаешь? Наши отношения в корне поменялись после всего произошедшего. Пускай ты еще не чувствуешь этого, зато в полной мере чувствую я. Мы уже не можем назвать друг друга чужими людьми. И это была та самая правда, которой он так боялся. Исбьорг стала для него недостающим паззлом в мозаике — человеком, заполнившим тоскливую пустоту внутри. Их судьбы перекликались между собой, даже если она в упор этого не замечала. — Да? — послышался ее насмешливый ответ. — А кем можем? — Не знаю, — беспомощно отозвался Люцифер, совершенно запутавшись в собственных чувствах. — С одной стороны, все предельно понятно, а с другой — ощущение, будто я снова пытаюсь себя обмануть. Я… Он прервался. Исбьорг ждала, пожирая его испытующим взглядом. — Я не отвечу, — придушенно прошептал Люцифер, едва не хватаясь за потяжелевшую голову. — Прости. Прости меня. Сегодня я тоже не в лучшей форме… — Надо же, как неожиданно, — продолжала она обжигать его холодом. — И когда еще я такое увижу? — Не издевайся, пожалуйста. Я действительно переживал за тебя, и что бы мной теперь ни двигало — это не корысть. Больше нет. — Да не важно, Люцифер, — несколько смягчилась Исбьорг, однако все равно кивнула ему в сторону выхода. — Я ведь уже сказала, что хочу побыть одна. Я не могу сейчас ни о чем думать, а твои слова перегружают мне мозг. Саргон… Стоявший все это время в стороне брат, казалось, только и ждал, когда ему позволят выставить отсюда проклятого журналиста. Он был весьма терпелив, слушая их разговор и ни разу в него не встревая, но, получив знак от сестры, не медлил ни секунды. Люцифера очень быстро оттащили к прихожей и вытолкали за порог, хотя едва ли Исбьорг понравился такой способ прощания с ним. Когда их глаза напоследок встретились, вид у нее был извиняющийся. Он снова ничего не смог сделать. Ни убедить выслушать его, ни воспротивиться Саргону. Странное поведение Исбьорг настолько обескуражило и без того подавленного Люцифера, что он даже не успел осознать, как очутился за дверью. Все казалось нереальным: недопонимания, нелепые споры и признания, выписавшийся из больницы брат… Создавалось впечатление, будто его вновь жестоко испытывали: настоящую Исбьорг запрятали, а вместо нее смастерили безликую тень. Люцифера просто прогнали, и в текущем положении это было ужасно. Весь путь, что они прошли рука об руку, перечеркивал единственный разговор, в котором Исбьорг ясно дала знать: на самом деле их одиночество никогда не заканчивалось. Как бы он ни пытался занять важное место в ее жизни, эта мечта меркла каждый раз, стоило Люциферу где-то допустить малейшую ошибку. Спасая ее, он постоянно опаздывал, а когда хотел наверстать упущенное, был чересчур фанатичен в своем желании выведать у Исбьорг причину ее страданий. Люцифер так и не научился уважать чужие личные границы, и после их сегодняшней встречи это обстоятельство нисколько не изменилось. Он не мог выполнить просьбу Исбьорг, зная, что, возможно, она снова попадет в беду. Люцифер ждал. Сначала — у двери, пытаясь уловить хотя бы обрывки возможного спора между братом и сестрой, а затем — на улице, потому что в окружении холодных, молчаливых стен понемногу сходил с ума. В его сознании до сих пор словно копошились черви, и избавиться от этого чувства никак не позволяла постоянная сонливость. Наряду с ней неудовлетворенность сложившимся разговором вгоняла Люцифера в абсолютное уныние, из-за которого он очень долго не мог решить, уйти или остаться. Любой из этих вариантов грозил ему неприятностями. «Либо ты считаешься с желаниями Исбьорг, но опять рискуешь ее жизнью, либо сейчас же врываешься к ней в комнату и заваливаешь вопросами, ставя на карту ваши и так шаткие отношения», — предъявил сам себе ультиматум Люцифер. Твердо он знал лишь одно: ее внезапный выбор в пользу временного одиночества был явно сделан сгоряча, а подобные скоропалительные решения никогда не приводили ни к чему хорошему. К тому же Люцифера никак не оставляла мысль, что лишь благодаря Саргону Исбьорг выставила его вон. Наверняка специально разыграла сцену, чтобы брат не догадался, какие дела связывали их двоих в действительности. «А ведь правда… — ухватился за соломинку он, не желая верить, что его могли вышвырнуть и без веской на то причины. — Здоровяк только-только выписался; жаль было бы расстраивать больного с самого порога». Ради подтверждения этой догадки Люцифер бы вытряс из себя последние силы, но добился встречи с Исбьорг. Останавливало его лишь незнание, как проникнуть к ней в комнату: все-таки возвращение Саргона совершенно не сыграло ему на руку. «Он испортит все, если услышит посторонние голоса в доме, — меркли идеи одна за другой, — а ждать самовольного появления Исбьорг будет ужасно самонадеянно». Люцифер в последний раз бросил косой взгляд на верхние этажи и вздохнул. Понимание, что ему придется рискнуть здоровьем и воспользоваться перемещением, давалось тяжело. С одной стороны, он до сих пор чувствовал себя развалиной, а с другой — неукротимое желание докопаться до истины вопило громче здравого смысла. В конце концов, за свою импульсивность Люцифер поплатился очень дорого. Даже преодолев маленькое расстояние, он сразу ощутил боль от игл, пронзающих мозг через нос. Огненные слезы так обжигали глаза, что невозможно было разглядеть обстановку — не то что понять, куда его перенесло. Время словно потекло медленной рекой, и если бы не удивленный возглас где-то позади, кровавая пелена, застилавшая взор, еще долго скрывала в себе очертания окружения. Люциферу просто пришлось вернуть самообладание, иначе нарисовались бы новые проблемы — и, кто знал, какими бы событиями обернулись в итоге. Голова еще звенела от перенапряжения, когда с горем пополам он все-таки вышел из глубокой прострации. На секунду ему даже показалось, что случилось это вовсе не благодаря чудесным усилиям воли. Исбьорг смотрела на Люцифера с таким убийственным презрением, что кого угодно окатило бы бодрящей волной холода. Очевидно, она не была рада такому бессовестному вторжению, осуществленному уже второй раз за день, но, по крайней мере, не попробовала тут же вызвать Саргона. Вывода напрашивалось два: или Исбьорг ждала объяснений, или слишком долго пыталась осознать происходящее. Книга в ее руках говорила о том, что перед приходом Люцифера она явно отдыхала и уж наверняка не думала, что у него хватит наглости явиться без приглашения. Видя ее такой разгневанной, он и сам на мгновение пожалел о своей беззастенчивости, но уже не мог повернуть назад даже при сильном желании. Плохой сон и слишком частое использование демонического дара наконец сделали свое дело: Люцифер просто свалился на пол, когда к нему вернулась способность ясно мыслить. Исбьорг, однако же, к его плачевному состоянию не проявила ни капли сочувствия. Вместо того, чтобы подойти к нему и хотя бы подать руку помощи, она продолжала молча сидеть на своей кровати и полосовать его взглядом, будто мечтая прикончить на месте. Люцифер лишь беспомощно смотрел на нее в ответ. Нужные слова разбегались в стороны, потому что сосредоточиться на них не позволяла накатывающая волнами слабость. Иногда он даже забывал, чего пытался добиться, пока не решил отпустить ситуацию и не отполз безмолвно к ближайшей стене. Люцифер верил, что в конце концов Исбьорг с пониманием отнесется к его самочувствию, и еще долго притворялся спящим, даже не стараясь реабилитировать себя в ее глазах. О том, что их идиллию в любой момент мог легко разрушить Саргон, он благополучно забыл. Впрочем, вместо своего брата это вскоре сделала Исбьорг, разозленная бесполезным ожиданием и таким своевольным поведением. — Не иначе как ты совсем охренел, — осыпáла она его упреками — очень тонизирующими, учитывая, как быстро Люцифер начал приходить в себя после этих грубых слов. — Думаешь, научился управлять демонюгой, так можно теперь врываться ко мне без спроса, будь я в ванной, в спальне или еще где? — Про ванную отличная идея, возьму на заметку, — бросил Люцифер вместо спасительных оправданий, о чем мгновенно пожалел: Исбьорг совсем не оценила несуразную шутку и более того — посуровела так, что впервые за время их знакомства перешла на повышенный тон. — Ты самый мерзкий человек, которого… — Ис, девочка, не кричи. — Ты еще не слышал, как я кричу… — О, едва ли этим ты отличаешься от многих, — еле отбивался Люцифер, желая только одного: заставить ее замолчать и сказать, наконец, единственное, ради чего пришел сюда. — Почему же до тебя никак не дойдет? Не надо меня бояться. Помогая тебе, я помогаю себе. Мне необходимо быть рядом! — А я просила оставить меня одну, — настаивала на своем Исбьорг, хотя и понизила голос, воровато поглядывая на входную дверь в комнату. — Ты знаешь, что я не могу выполнить твою просьбу, — старался как можно спокойнее объяснять Люцифер. — Когда мы расстаемся, ты всегда влипаешь по-крупному. И потом, я виноват, что не уследил за тобой. И чтобы исправить свою ошибку, я просто обязан знать, кто был тот тип, который увязался за тобой на приеме. — Не твое дело. — Нет, мое, Ис. Наше общее. Он мешает тебе. Мешает мне. Вот скажи на милость: я-то что такого сделал, что ты стала меня избегать? Разве я не вытащил тебя из самого пекла, когда ты свалила по-тихому, не предупредив меня? От заданного вопроса Исбьорг отшатнулась, как от пощечины, и, казалось, вести напряженный диалог и дальше не намеревалась. Она нервно ерзала на месте и пыталась спрятать лицо, которое, тем не менее, Люцифер продолжал видеть во всем великолепии ужаса, отражавшегося в ее глазах. Он не знал, что это значит, и, если честно, даже не пытался предпринимать попытки разговорить Исбьорг. Люцифер собирался действовать деликатно, хотя понимал все больше: как бы он ни старался, она не переставала вести себя так, словно ее окружали враги. Какая-то важная деталь, благодаря которой произошло их расставание, уплывала от него, а он был слишком болен сейчас, чтобы разобраться в сложной ситуации. — Избегать душевных травм, по-твоему, ненормально? — наконец выдавила Исбьорг, но взглядом его так и не удостоила. «Да что с тобой вообще?!» — так и подмывало Люцифера кинуться к ней и начать трясти за плечи, но тот все еще не мог подняться на ноги. Ее уничтожающий тон губил всяческий энтузиазм; в нем росло отчаяние даже более сильное, чем когда он рассуждал, что именно заставило Исбьорг уйти. В те моменты ему хотя бы не казалось, что его люто ненавидят. — Значит, ты считаешь, что твоя душевная травма — это я? — с некоей беспомощностью осведомился Люцифер, иронично ухмыляясь. — Странно, ведь я в последнее время только и делал, что спасал тебя. — А я не просила. — Меня и не нужно просить! — взорвался он и тут же прикусил язык, понимая, что совсем разучился держать эмоции под контролем. Исбьорг вздрогнула. — Я… я должен был оставить тебя наедине со своей смертью, так? — уже спокойнее задал вопрос Люцифер, а она смерила его долгим, вымученным взглядом. — Нет. Нет, я… — Оставь, — прервал он ее душевные излияния. — Не хочу больше говорить на расстоянии. Мне нужно видеть твои глаза, потому что иначе я не пойму, где ты врешь, а где говоришь правду. Люцифер, разумеется, лукавил. В своем незавидном положении он с трудом складывал слова в предложения — не то что мог анализировать поведение собеседника. Все его силы уходили на попытки добраться до Исбьорг, встретиться с ней взглядами, но даже такие простые действия давались ему очень тяжело. Она наконец поняла это, потому что перестала сопротивляться или говорить о том, что им необходимо немедленно разойтись по углам. Более того — Исбьорг как-то странно сжалась в комок, когда Люцифер подобрался слишком близко к ее кровати и свалился рядом. — Послушай, — начал он сразу, как только увидел мелькнувшее в ее глазах опасливое недоверие вперемешку со страхом, — я понимаю, ты мечтаешь избавиться от меня, но мы с тобой связаны — от этого никуда не деться. Просто расскажи мне о своей главной проблеме. Мы ее решим и сможем двигаться дальше. Вместе. Чем быстрее разделаемся с Велиалом, тем быстрее расстанемся, как ты и хотела. На сей раз Люцифер не лгал — о чем очень сожалел, потому что не желал отпускать дорогого товарища. Он прикипел к Исбьорг больше, чем предполагал изначально, и такой поворот событий нисколько не придавал ему сил для поддержания дальнейшего разговора. Зато Исбьорг, казалось, обрела решимость там, где ее растерял он. Металлический голос смягчился. — Есть вещи, о которых я не могу рассказать тебе, Люцифер, — прозвучал долгожданный ответ, хоть и не такой информативный, какой ему хотелось бы услышать. — Расскажи то, что можешь. — Какой в этом смысл? — А ты не задумывалась? — резко вскинул голову он, чтобы она в кои-то веки узрела его бесконечную усталость. — Нам нужно научиться доверять друг другу, зимоглядка! Уж подобную мелочь за время, проведенное с тобой, я точно заслужил! В комнате вновь повисло молчание — с тем лишь отличием, что сейчас в воздухе не было недавнего напряжения, и такая перемена шла на пользу обоим. Исбьорг все-таки расслабилась в присутствии Люцифера, а он перестал изводиться непонятными догадками и подозрениями, касающимися ее настроений. По крайней мере, она, пусть и держалась отстраненно, уже не отползала от него на почтительное расстояние — разве что, изредка бросала на Люцифера осторожные взгляды. Ее неуверенность вынуждала его все еще оставаться поодаль. — Ладно, — в конце концов, согласилась Исбьорг. — Что ты хочешь знать?