Грехи Нефариуса

***

Эта история со спасением незадачливого друга Люцифера с самого начала не предвещала ничего хорошего. Очертя голову вломиться к маньяку, изображать из себя супергероев, а — что самое глупое — надеяться на демона, отнюдь не заинтересованного в успехе опасной вылазки, было нелепо и смешно. Сколько бы ни значили для Велиала его заклейменные, он очевидно не собирался с ними нянчиться или отыгрывать роль рыцаря. Разумеется, ему было проще при первой же возможности бросить жалких юнцов и не тратить силы, что он и сделал, когда Исбьорг предприняла отчаянную попытку защитить Айседору от Велиала. Теперь она лежала без сил, изведенная кровавыми картинами и измученная ноющей болью в груди. Образ уродливой девочки, умирающей от ее руки, не покидал мысли ни на секунду. Так случалось всегда. Что бы ни делала, как бы ни старалась Исбьорг исправить положение, все шло наперекосяк. Будто сама жизнь говорила ей: «Это уже решено, твое вмешательство ничего не изменит» — и действительно. Чего она добилась? Потеряла счет времени, едва не сложила голову. Глупая девчонка! Теперь ее истекшее кровью тело наверняка валялось в холодных, сырых подвалах в ожидании дальнейшей участи. Люцифер исчез, и даже беспрестанная боль, которая всегда подтверждала их неразрывную связь, сейчас не могла ответить, жив ли он и рядом ли вообще. Грудную клетку пронзали тысячи стрел, и за этими кошмарными ощущениями больше ничего не чувствовалось. Неизвестность сводила с ума. Страх заставлял Исбьорг бездействовать. «Ты жалкая». Она не спорила. «Но, должен нехотя признаться, что сильная». Он, наверное, смеялся. «Я совсем не ожидал, что такое ничтожество обернет Сакрум против меня. Мне пришлось собирать тебя, идиотку, по костям! Ты хоть осознаешь свою вопиющую глупость?» Его неожиданное признание окончательно выбило из колеи. Исбьорг не надеялась, что демон станет спасать ее от верной смерти, особенно после того, как она пошла ему наперекор. Определенно, Велиал преследовал какую-то выгоду, что не могло не вызвать еще больше скверных подозрений. Наверняка он просто обманывал ее. Забавлялся, давая надежду бедной, истерзанной душе. Мстил за неподчинение. А иначе почему Исбьорг до сих пор чувствовала себя разбитой, бессильной даже открыть глаза? Теперь Велиал молчал. Долгие объяснения никогда не входили в список его привычек. Единственное, что он оставил в напоминание о себе, прежде чем совсем исчезнуть из подсознания, — легкое покалывание во всем теле. Тогда же — впервые за все время — Исбьорг вновь ощутила онемевшие руки, пальцы, шею, туловище... Жизнь так стремительно возвращалась, что пробный глоток воздуха заставил ее закашляться от неожиданности и резко подскочить на месте. Она чувствовала себя выброшенной на берег рыбой. Еще не восстановившиеся легкие словно сопротивлялись бесконечно поступавшему в них кислороду. — Черт... — вырвалось у Исбьорг, когда дыхание, наконец, немного выровнялось, и изнуряющая боль в теле начала отступать. Только привыкшие к темноте глаза слезились от проникавшего через окно назойливого света. Куда же ее вновь занесло? В особняке Монтгомери было совсем грязно и не убрано, а здесь, в светлой и просторной комнате, все дышало стерильной чистотой. Ни пыли на тумбах и глянцевом полу, ни паутины в углах стен, ни даже трещин, которые расползались по старому, неухоженному дому, будто зараза. Определенно, этот нехитрый интерьер был ей до жути знаком. В последний раз Исбьорг видела что-то подобное месяц назад, когда попала в... «О, господи...» — вспыхнула первая неутешительная мысль. Предположения о том, что могло произойти с ней и Люцифером, мгновенно пробудили затуманенный мозг. Исбьорг уже собиралась немедленно встать с кровати и отправиться искать своего товарища по несчастью, как вдруг ее схватили за плечи и настойчиво усадили обратно. Картинка перед глазами продолжала плыть. Размазанный силуэт, который она пыталась разглядеть, оставался неузнаваем, пока в тишине не раздался голос. — Ну, и куда ты в таком состоянии собралась? — Люцифер?.. В мятежной голове сразу же воцарился мир. Исбьорг, до сего момента напряженная и испуганная, спокойно улеглась в кровать и накрылась одеялом. На какую-то долю времени ее даже перестало волновать, чем все-таки закончилось их дурацкое приключение, поэтому она не торопилась задавать вопросы об Айседоре и сумасшедшем старике. Хотелось поговорить о чем-нибудь более отвлеченном. — Я в больнице, да? — Да, — невесело отозвался Люцифер, хотя было слышно, что он улыбается. — Ты не помнишь, как потеряла сознание? — Забудешь тут... — недовольно пробурчала Исбьорг, закрывая глаза. Призрачная надежда избежать обсуждений минувшего вечера, конечно же, превратилась в прах. — Я случайно встретилась с его дочкой. Как видишь, ничем хорошим для меня это не закончилось. — Она напала на тебя? — Нет. Не она, а я могла стать для нее опасной. Велиал, как угрозу почуял, сразу взбесился и решил, что убийца из меня выйдет первоклассный. Я начала сопротивляться, даже на секунду перехватила власть у кинжала и... У Исбьорг снова перехватило дыхание. От воспоминаний о той адской боли, когда острое лезвие рассекло легкие, в груди мерзко запульсировало. Казалось, Велиал злился из-за своей неудачи, и чтобы хоть как-то успокоить его, она немедленно принялась оправдываться. — Что еще я могла сделать? Мне пришлось нанести себе вред, лишь бы никого не убивать. Если честно, я не надеялась выжить. Наверное, эти слова должны были помочь ей воспрять духом, но облегчения не наступило. Люцифер ясно видел, как Исбьорг дрожала то ли от слабости, то ли от необъяснимого страха. Но даже сейчас, в состоянии, далеком от боевого, она казалась ему потрясающе безрассудной и сильной. Он тут же задумался, собирая события последних дней в одну кучу. Было в них кое-что странное, не вязавшееся с его представлением о демоне и, вместе с тем, как будто закономерное. Почему Исбьорг не могла установить с Велиалом даже краткий диалог? Очевидно, между ними существовали серьезные противоречия, которые не позволяли ей ни овладеть необычными талантами, ни выстроить стабильных отношений с коварной сущностью внутри себя. С горем пополам Исбьорг удалось подавить чужую волю и избежать резни, но вот незадача: за этот опрометчивый поступок пришлось пролить свою кровь. И едва ли Велиал оценил ее трюк. «Да, приятель, — просиял Люцифер, потирая подбородок. — Ты, наверное, сам не ожидал, что какая-то хилая девчонка на миг окажется сильнее? Ты не можешь не признать ее потенциал». — Знаешь, что я думаю? Исбьорг устало посмотрела в сторону Люцифера, но тут же отвернулась к окну и задернула шторы. Назойливый свет совсем ее доконал. — Ну? — Он ни за что не дал бы умереть тому, в ком есть хороший стержень. Велиал — демон, и, как все демоны, любит выгоду. Вот увидишь, его отношение к тебе уже не будет таким пренебрежительным. — Меня тошнит от твоей наблюдательности. — Не капризничай. Ты знала, на что идешь. Именно поэтому Исбьорг совершенно не хотела спорить и говорить о случившемся в особняке. Злиться на Люцифера было бесполезно, а на себя —слишком тяжело. Пререкания на тему того, кто и в чем виноват все равно ничего бы не дали. — Как Белариан? — поинтересовалась Исбьорг, прерывая зарождающуюся ссору. — Сотрясение мозга. Монтгомери огрел его по башке, когда транквилизаторы не сработали. Но живой. Я его еще толком не навещал, потому что надо было срочно с тобой поговорить. Внутри все похолодело. Разумеется, эта паршивая история не могла кончиться просто так. — О чем? Люцифер выглядел сконфуженным. Впервые за все время, что они беседовали, Исбьорг наконец рассмотрела его лицо и быстро успела пожалеть, что зрение к ней вернулось. С судорожным трепетом она подумала, что скорее предпочла бы смерть, чем бесконечные объяснения с представителями закона. Ведь именно об этом собирался сказать ей Люцифер? Что его план провалился, и двумя героями-освободителями заинтересовались местные власти? Неутешительные предположения оказались недалеки от истины. — Понимаешь ли, дело испортила Айседора, — начал он, озираясь на дверь, словно боялся, что их услышат. — Никто не знал, что она вообще в природе существует! Мне пришлось моментально искать пути отступления, когда я ее увидел в коридоре. Догадываешься, наверное, что нас бы загребли сразу благодаря этой козочке. — Но не загребли, — рассудила Исбьорг уже спокойнее, заметив, как Люцифер обретает уверенность. — Пока нет. Мы с Айседорой заключили небольшую сделку. — Знаешь, когда я ее встретила, она не показалась мне разумной. — Она достаточно разумна, чтобы понимать ценность своей жизни. Вариантов у меня было немного, времени — тоже. — Так что же ты сделал? Люцифер мгновенно напустил на себя ауру загадочности и принялся в красках расписывать, как прошла его незабываемая встреча с Монтгомери. Не преминул он и возможностью похвастаться своими навыками обращения с демоническими силами, тактическими и дипломатическими способностями, которые так удачно проявил в диалоге с Айседорой, и поведал об их общем сговоре. Люцифер взахлеб рассказывал, как его красивый план разоблачения Монтгомери едва не потерпел крах из-за Норвуда Грене, бывшего лучшего друга и по совместительству сержанта полиции, и в конце попросил Исбьорг, чтобы та отыгрывала на допросах роль похищенной. О всяческих отношениях с Люцифером, конечно, она также была обязана молчать, хоть уверенности это не прибавляло. Теперь на полосе препятствий замаячили еще и проблемы с законом. «Замечательно, —мелькнула невеселая мысль. — Кажется, одной мне здесь не все равно, кто расколется первым: Айседора или старикан?» — Ты псих, — обвинительно произнесла Исбьорг, но Люцифер нисколько не оскорбился. — Ты хотела сказать — гениальный красавчик? — Я бы скорее откусила себе язык. — Вот и зря, — мечтательно вздохнул он. — Ты могла бы сделать им много чего приятного. Исбьорг, обычно относившаяся к дурным шуткам Люцифера с невольным раздражением, сейчас была готова просто прикончить его на месте. — Выйди из палаты, пока я тебя не придушила, — предупредила она с затаенной угрозой, на что тот с виноватой улыбкой встал со стула и попятился к дальней стене. — Я всего лишь имел в виду, что ты могла бы сказать мне кучу комплиментов и потешить мое эго, извращенка. Я тебе нравлюсь, признайся! Но влюбленной Исбьорг точно не выглядела. Вместо тысячи слов она схватила с прикроватной тумбы пустую вазу и сделала широкий замах — как раз в тот момент, когда Люцифер нащупал дверную ручку и взмолился: — Ладно, ладно, прости! Ничего не могу с собой поделать — я ужасно тащусь от твоего хмурого взгляда! Никогда еще ему не доводилось удирать из опасной зоны так быстро. Он даже не запомнил, как выскользнул из палаты и помчался прочь по коридору — очнулся лишь тогда, когда смекнул, что за ним вовсе никто не бежит. Только взоры шныряющих туда-сюда пациентов следили за Люцифером с особенным любопытством. «Черт... — с досадой подумал он, переходя на медленный шаг. — В последнее время я привлекаю слишком много внимания». Очередной повод для расстройства, однако, сразу затмила мысль о Белариане. Его закадычный друг наверняка тоже захотел бы узнать, что в итоге сталось с маньяком Монтгомери, и в какую передрягу вновь влез Люцифер. Оставалось лишь надеяться, что Белариан вообще будет в состоянии слушать эти захватывающие истории. В конце концов, в особняке и ему здорово досталось. «Все еще таскаешься за смертными, — безразлично констатировал один из голосов, коих в голове у Люцифера уже стало четыре, включая Велиала. — Мы безнадежно теряем время». «Имей терпение, Жестокость, — приказным тоном велела некая женщина. — Юный принц важен для нашего дорогого сосуда. Сомневаюсь, что без него он и дальше станет плясать под нашу дудку». «Да какого хрена, заткнитесь вы!» — разозлился Люцифер и неожиданно для себя прервал поток чужого сознания. Неугомонные духи — судя по всему, подручные демона — пугали его все меньше, а вот раздражение росло. Слишком уж часто ему приходилось слушать яростные перепалки. «Хочу и впредь наслаждаться тишиной, ясно? Долбаные выродки...» По крайней мере, он убедился, что все еще имеет власть над собственным телом и разумом. Теперь Люцифер мог отправиться к Белариану в подобающем настроении. — Не спишь, приятель? — первое, что он сказал по прибытии в палату, стараясь казаться непринужденным. — С радостью бы поспал, если бы башка не раскалывалась на части, — последовал недовольный ответ. — Проходи, присаживайся. Вместе посмеемся над тем, как я провалил сделку. Очевидно, Белариан с самого начала ждал упреков в адрес своей самонадеянности и заранее подготовился, а когда заметил глубокое сострадание во взгляде Люцифера, едва не взорвался от ярости. Жалость — последнее, что ему было нужно в этой гребаной жизни. — Убери от меня свои щенячьи глаза, — стремительно отвернулся Белариан в сторону окна, за которым собирались угрюмые тучи. — Лучше похвастайся, какой ты всевидящий молодец — я и то буду чувствовать себя комфортнее. — Хорошо, — без лишних препирательств согласился Люцифер и двинулся к стулу возле кровати. — Тогда расскажи, что ты помнишь о вечере в особняке. По правде говоря, он не собирался вот так сразу начинать неприятные расспросы о Монтгомери — мало ли, что вообще происходило между этими двумя, — однако Белариан сам попросил не изображать бестолковую снисходительность. Вообще-то, он даже мог гордиться собой: еще ни одна из жертв до вчерашнего дня не вырвалась из лап маньяка и уж тем более не имела шанса поведать миру, кто на протяжении многих лет похищал людей. Белариан не хотел жалости? Прекрасно. Тогда пускай расскажет не слезливую историю о своем здоровье, а послужит городу, в котором преступления так и процветали. В конце концов, обязанность помочь следствию в первую очередь возлагалась на пострадавших. — Я ничего и не забывал, — как-то слишком горестно пробормотал Белариан после вдумчивой паузы, по-прежнему наблюдая за ливнем. — Если ты подозреваешь, что я испугался и стану молчать в полиции — ошибаешься. Только ты же не веришь, будто этого психа посадят? Люцифер лишь неопределенно покачал головой, не желая раскрывать все карты сразу. Сначала он должен был узнать даже самые мелкие детали, прежде чем выкладывать свою версию событий. — Я бы хотел послушать, что творилось конкретно с тобой. Это важно. — Важно... — ехидно повторил его друг и хрипло рассмеялся. — Меня, такого важного и драгоценного, хоть сейчас в президенты выдвигай. — Бел... — Да понял я. Только вынужден тебя разочаровать: я под транквилизаторами дольше провалялся, чем пробыл в сознании. Помню, как приперся к Монтгомери, а он давай меня знакомить со своей ненормальной дочуркой. Мне еще тогда показалось, что мою кандидатуру в женихи подобрали... Ясен хрен, я сразу бежать собрался, да вот не вышло... Люцифер в напряжении заерзал на стуле и инстинктивно потянулся к сумке, в которой всегда прятал блокнот и ручку. Просто так усидеть на месте не позволяло острое волнение, предвкушение чего-то интересного. — Вот разговариваю с тобой сейчас, и ощущение, будто я все еще там... — тоскливо прошептал Белариан и шумно втянул носом воздух. — Меня даже собственные глаза обманывают, представляешь? Наверное, проклятое сотрясение играет со мной злую шутку. — Конечно, — постарался успокоить его Люцифер, но прозвучал ужасно неубедительно. Он не верил, что обычная травма могла так влиять на восприятие, и прекрасно помнил, кто любил устраивать забавы с разумом. Нужно было немедленно удостовериться, что Велиал не проводил никаких манипуляций с сознанием его друга. — Напряги память. Лучше выложи все сейчас, пока не забыл. Что ты сделал, когда почувствовал угрозу? — Что я сделал? — бестолково повторил Белариан, словно впадая в полудрему. — Ах, да... по-моему, я отпросился в туалет, а сам поплелся искать выход. Глупо, правда? Ты бы ни за что не ушел оттуда с пустыми руками, вот и я решил поиграть в детектива. Не в моем стиле напрашиваться на неприятности, а я все равно поперся на рожон. Кретин — что с меня взять. — Погоди, — встрепенулся Люцифер и нервно заходил по тесной палате. — Я тебя знаю, ты же всякие тайны терпеть не можешь. На кой хрен вдруг побежал рыться в вещах Монтгомери? Белариан выглядел совсем несчастным. Казалось, еще чуть-чуть — и он разрыдается от досады. Его отчитывали, словно маленького ребенка, а что самое мерзкое — он сам понимал, насколько облажался. — Я не знаю... не знаю, Люцифер! Это было сильнее меня! Будто кто-то на секунду овладел моим телом и повел в другую сторону, противоположную от выхода! Ты даже не представляешь, как это унизительно — терять над собой контроль. Я поддался тщеславию, подставил тебя и вообще мог умереть... Но Люцифер уже не слушал. Стук капель дождя, переговоры пациентов в коридоре, хлопанье дверьми — все звуки исчезли, слова больше не имели значения. Белариан, сам того не ведая, только что подтвердил его наихудшие опасения. Стало совершенно очевидно, кто затащил их в особняк и сочинил сказку про сделку. Велиал поступил коварнейшим способом: заманил лучшего друга Люцифера в ловушку, чтобы в конце концов в ней оказались все. Он должен был раньше догадаться — сразу, как только заметил эти странные изменения в поведении Белариана. Им невероятно повезло отделаться всего-то парой травм и привлеченным вниманием полиции, хоть и неизвестно, что ждало несчастную троицу впереди. — Нет, — твердо возразил Люцифер, а сам дрожал от волнения. — Ты уж точно ни в чем не виноват, даже не грузись. — А как же Монтгомери? — осторожно спросил Белариан, изумленный, что на него больше не пытаются давить. — Все нормально. Отныне Монти не побеспокоит местный народ. Он в дурке. — Как?.. — Не спрашивай. Думай лучше о выздоровлении и хорошо высыпайся. Потом договорим, сейчас мне пора. Вместо слов прощания Белариан только иронично хмыкнул и тут же зашипел от головной боли. Ему предстояло провести долгую неделю — а может, и не одну — в больнице, где постоянно придется отвечать то на нудные вопросы врачей, то полиции. Сон его и вовсе не привлекал: после пережитого в особняке страха видеть Белариан будет разве что ночные кошмары, после которых слово «отдых» мгновенно потеряет свой первоначальный смысл и скорее превратится в пытку. Нет, он не мог думать о выздоровлении и обманывать себя, будто все хорошо. Его злоключения еще не закончились, и зря Люцифер надеялся на правосудие. Пусть Белариан не знал, что в конце концов произошло с Монтгомери, зато отлично представлял, сколько денег старик не поскупится потратить на свое освобождение. Удавалось ведь ему столько лет дурить город, верно? Только конченый идиот бы не понял, что все темные делишки знаменитый коллекционер проворачивал не один.