Пустые могилы

Лукас       Пустой типично-американский двухэтажный дом. Юноша стоит, не смея пошевелиться. Она стоит позади него, вперившись в его затылок. Стоит позади него. Тело было насквозь пропитано страхом, только от того, что казалось, будто она всегда была за спиной, с самого его рождения. Руки тряслись, ноги слабели, как при лихорадке. Внезапно ему показалось, что по её лицу расползлась улыбка. Волна дрожи накрыла юношу. Чем сильнее он паниковал, тем шире становилась злорадная гримаса. — Лу-укас, — мягко, чуть с хрипотцой протянула она. Молодой парень обернулся. Луна осветила его бледное лицо, веснушки, которые тёмными пятнышками рассеялись ото лба до подбородка, узкий, высокий лоб и впалые тёмные глаза. — Марджорин, — слишком высоким, ломаным голосом сказал он. — А ты ничуть не изменился, — усмехнулась она. — А ты… Что можно было сказать о ней? Её ноги почти каждую секунду отрывались от пола: она парила, белая, чуть прозрачная… — Лукас, ты боишься? — Марджорин театрально надула губки. — Врачи сказали, что ты — плод моего воображения, только и всего. — Хах! И это то, что ты мне скажешь после всех лет?! Мы с тобой так давно не виделись… — Пять лет! — выпалил он, — Пять лет я жил спокойно! Марджи, уйди, прошу тебя… Лицо призрака скривилось маской брезгливости, но тут же разгладилось. Она плавно опустилась на пол и сделала к нему пару шагов. Он ощутил лёгкий холодок на щеке, там, где она коснулась его рукой. — Милый… Ты знаешь, почему я снова очутилась здесь, рядом с тобой? Он, как маленький ребёнок, помотал головой. — Ты растёшь, я расту… Люди умирают, я появляюсь… — лукаво проворковала она, не убирая руки. — Я… Я не знаю, о чём ты! — Та девчонка в парке, как думаешь, — она убрала ладонь, — она жива? Парня прошиб холодный пот. Глаза, казалось, сейчас вывалятся из орбит. Рот был приоткрыт, и сухими губами он делал глоток за глотком. — Ты… Ты не знаешь… Не можешь знать! — крикнул он. Белёсая девушка поглядела на него через плечо. На миг ему показалось, будто он видит себя её глазами: в одно мгновение притихший, рассеянный, напуганный. — Не надо врать, Лукас. Мы же с тобой одно целое! Я да ты, ты да я… — Прекрати! — раздался его высокий вскрик. — От меня ничего не утаишь, — внезапно она сделала шаг вперед так, что её нос чуть ли не касался его подбородка, и оскалилась, — Лукки, — ядовито-колко добавила она. Лукас часто дышал и мысленно молился богу, чтобы это была всего лишь истерика, а не приступ астмы. Но на всякий случай, где его респиратор? — Ищешь свою дыхалку? — усмехнулась она, — Спокойно, это всего лишь истерика. — Отвали! Девушка вздохнула. — Я же говорю, я — это ты… Он не хотел верить ей на слово, она никогда не говорила правду, всегда была только ложь. И этот раз не исключение. Парень сделал шаг в сторону. На него тут же уставились два его собственных глаза, заставив замереть. Паника вышибла дверь в его защите. — Нет! — взвизгнул он, упав на колени и прикрыв руками голову, — Нет, нет, нет, прошу, нет… Призрак очутился возле него, легко покачиваясь в паре сантиметрах от пола. Вдруг где-то внизу скрипнула дверь. Раздались шаги: постукивания каблучков. Марджорин с ненавистью посмотрела на съёжившегося парня. Его сердце сейчас словно рвали на части, он боялся пошевелиться и издать хоть какой-нибудь звук. Прозвучал тихий, грозный, полный ярости голос. — Кто она? — Мардж, прошу, не надо!.. — Я спрашиваю, КТО ОНА?! Он вздрогнул, услышав звон разбитого стекла. Это была любимая мамина кружка, которую он хранил с самого детства. Осколки лежали в паре метров от него, он мог дотянуться до них, собрать их… — КТО ОНА?! — завизжал призрак. Снизу, приглушенно донеслось: — Лукас? Ты в порядке?.. Внезапно шум и вопли прекратились. Он больше не чувствовал её присутствия и осмелился убрать руки от головы… Его взгляд тут же был захвачен человеком напротив. Это призрачное существо с его глазами яростно пялилось чуть ли не в его душу и причиняло острую боль в груди. — Умри! Умри! Умри! Умри!.. — злобно рычала Мардж. — Лукас!.. — в комнату ворвалась низенькая девушка. Она увидела своего парня, словно высохшего на солнце, стоявшего перед окном, и нечто, похожее на вуаль, заслонявшее его… Марджорин перевела взгляд на неё. Девушка закричала. — УМРИ! — призрак с воплем понёсся на неё, затем нырнул в её тело и исчез. Наступила тишина. Лукас упал на пол и стал громко кашлять. Затем он приподнялся, чтобы увидеть девушку. — Эмми?..

***

— Нет!.. Нет! Нет!.. — шептал он, отползая всё дальше от двери. Там стояла его Эмми, кроткая, тихая. Стояла и улыбалась так, будто ничего не произошло, словно она нашла его утром упавшим с кровати и теперь ласково ждет, когда он встанет. Но было в ней что-то странное. Теперь он замер, почти не дышал, слушая громкий, почти болезненный стук своего сердца, ожидая чего-то. Наконец, она моргнула, моргнула дважды на доли секунды. И за это время под веками успели промелькнуть молочно-белые, застланные дымом глаза. Лукас не услышал своего крика, не услышал её смеха, всё было, как в замедленной съёмке. Эмми, нет, Марджорин подошла к нему, схватила за горло и подняла его. Злобно улыбаясь, она прошептала ему на ухо. — Теперь её черёд… Последние несколько минут он отчаянно боролся за свою жизнь, цепляясь за её руки, пытался освободить горло. — Прошу… — елё прохрипел он, на что она лишь сильнее сжала кисть. В глазах резко потемнело, жизнь покидала его. Вот. Ещё чуть-чуть… Пальцы разжались, он свалился на пол и зашёлся в жутком кашле. — Хм… Так и быть. Ради нашей старой дружбы, — протянула девушка. Она присела рядом, кудрявые волосы её мягко колыхнулись. Тёплая рука коснулась его щеки, и у него невольно выступили слёзы. — Эмили… — нежно прошептал он, когда в глазах стоял неподдельный страх. — Нет, глупый, это не Эмили, — прощебетала девушка, заправляя волосы за ухо. — Отпусти её, прошу… — губы его нервно подёргивались, а он сжимал их так крепко, как только мог, чтобы не заплакать. — Мне нравится это тело. Гибкое, сильное, молодое… Давно я не была в девушке! — губы Эмми улыбнулись, и где-то за ними Лукас увидел насмешливую ухмылку Марджорин. — Возьми меня! Я готов… Только отпусти её… Он, как котёнок, подался вперёд, стараясь получить ещё немного тепла на последок, когда она поднялась и отняла руку от его лица. Лунный свет вновь попал на её чуть насупленные брови и красивые скулы, на которые падала тень от длинных ресниц. -Лукас, Лукас… Как это не прискорбно, но физически её тело лучше, чем твоё. Я оставлю его себе. Он сглотнул, резко подался вперёд. А Эмили прицокнула языком и грациозно погрозила указательным пальчиком. -Нет, нет, нет. Я уже и так сделала достаточно во имя нашего с тобой «знакомства». Парень замер. — Зачем… Зачем ты это делаешь? — просипел Лукас, растирая шею, — Неужели, тебе так нравится убивать?! Тело Эмми плюхнулось на кровать и весело принялось болтать ногами. — Ты прав! Это весьма забавно, когда вы, людишки, умираете. В ваших отвратных душонках всегда найдётся гадость или мерзость, которую вы когда-то сделали! — ему показалось, что она искренне улыбнулась, — А ваши «друзья», «семья» приходят и начинают рыдать над вашими могилами. Хах! Знали бы они то, что знаю я! — А как же те, кто не сделал ничего плохого? — Ты про монашек или детей? — усмехнулась она, — Между прочим, первые не просто так ими становятся: либо они уже что-то совершили, либо постарались ОГРАДИТЬ себя от того, что совершат. А значит, знают, что сделают что-то не так. Дети же слишком глупы. И то, что они совершают или прощается им, или остаётся не узнанным — на то они и дети. — То есть… Ты можешь заставить убивать даже ребёнка?! Ребёнка?! — У детских тел есть свои преимущества, — девушка пожала плечами и, оттолкнувшись от кровати, встала. Он дёрнулся и попытался встать, но ноги не слушались его. — А как… Как ты выбираешь тело? — голос Лукаса дрожал, будто сквозь него проходили вибрации от низко-частотного электронного баса. Эмми моргнула. — Тебе не нужно это знать. — Мардж, прошу… — Нам пора расстаться. Скажи «прощай» своей Эмили. Она спрыгнула с кровати, подошла к нему и холодно поцеловала в губы. — Прощай, — насмешливо нарочито высоким голосом сказала девушка. Лукас оставил попытки подняться и медленно опустился на холодный пол. Юноша слышал, как тихо-тихо скрипнула дверь: наверное, Эмми дотронулась до её, когда проходила мимо. Он сжался в комочек, подавляя рыдания. Где-то внизу еле слышно раздался скользящий скрип, будто кто-то прошёлся в новеньких ботинках — это она провела рукой по перилам. А потом хлопнула входная дверь. И он остался один.

***

Стоило солнцу подняться повыше, и свет, бивший из окна, наконец коснулся его век. В комнате почему-то стоял запах свежезаваренной ромашки, а на улице раздавались вопли полицейских машин. Служебки гудели так, будто это президентский кортеж пытался пробиться через пробку на двухполосной дороге. Лукас проснулся. Рыжие, короткие, жёсткие волосы были немного мокрые от пота, который так же капельками скопился под носом. Чуть приподняв тяжёлую голову с холодного пола, парень огляделся. Никого. Вдруг раздался звонок в дверь. Еле-еле поднявшись, он зашаркал вниз по лестнице. Через глазок блеснули наколотые значки, блестящая полоска на фуражке. Юноша открыл дверь. — Что вам будет угодно? — Сэр, нам нужно задать вам несколько вопросов, — ответил один из полицейских. — Да, конечно, проходите, — он открыл дверь пошире, пошёл в гостиную, попутно широко зевнув. Офицеры прошли за ним, то осматривая помещение. — Присаживайтесь, — парень указал на один из диванов у кофейного столика. Когда мужчины в форме расположились на синей коже, Лукас позволил и себе опуститься на мягкое сидение. Полицейские молчали. — Итак?.. — Как ваша фамилия? — спросил страж порядка. — Можете звать меня Лукас. — Ваша фамилия, — медленно процедил другой, доставая из кармана куртки блокнот и ручку. — Лукас Синборн. — Ну что ж, мистер Синборн… — тяжело вздохнул первый, — Давайте поговорим, — и словно уже ожидая какого-то рассказа, он посмотрел на Лукаса. Тот, в ответ, уставился на него тупым взглядом и молча кивнул. — Скажите, как давно вы видели свою подругу? — Какую? — переспросил рыжий. Офицеры недоуменно переглянулись. — Вашу девушку. — А! Вы про Эмили!.. Она должна была зайти ко мне вчера, но так и не появилась. — Понятно, — глухо произнёс офицер. — А вы часто с ней видитесь? — Да, почти каждый день, — кивнул Лукас. — Вы не заметили ничего подозрительного в её поведении? Может, она говорила вам что-нибудь необычное? Пугающее? Он горько усмехнулся. — Почему вы смеётесь? — моментально насторожился один из них, а его напарник, видя серьёзность друга, принял такой же опасливый вид. — Эмми говорила мне нечто странное… Позавчера, — тут же добавил он. Наступила неловкая пауза, офицеры ждали продолжения, а парень неумолимо молчал. — Ну… Так, что она вам сказала? — наконец спросил полицейский. — Ну, вы знаете, женщины… — театрально поморщился Лукас. — Она говорила что-то о бабочках, которые перелетают с цветка на цветок и о пауках, которые едят других насекомых, — он заметил недоумение на лицах стражей. — О! Простите! Она всегда говорила нечто подобное! Наверное, это никак не относится к делу… Между прочим, вы так и не сказали, по какой причине вы тут находитесь, господа? Мужчины переглянулись. — Видите ли, мистер Синборн… Сегодня утром мы обнаружили ваших соседей, Линторнов, мертвыми в собственной постели. Он молчал, не зная, как среагировать на такую новость. — И при чем здесь моя девушка? — Люди говорят, что видели, как она вчера ночью стояла прямо перед их домом. Лукас понимал, что это правда, но его мастерства не хватит, чтобы сыграть удивление или отрицание этого факта. В голове быстро мелькали варианты. Выбор был сделан. — Я прошу покинуть вас мой дом, — с каменным лицом сказал он. — Сэр… — Вы права не имеете!.. Чтобы моя Эмми!.. Уходите. Немедленно! — он повысил голос в приделах нормы, чтобы показать якобы скрываемую ярость. Надежды его оправдались, дураки в форме купились на это представление и поспешили покинуть его. — Мы еще позвоним вам. Если увидите что-то подозрительное, свяжитесь с нами. Захлопнув за ними дверь, Лукас ещё немного постоял у глазка, чтобы понаблюдать за ними. Офицеры отошли к машине, потоптались у неё, о чём-то яростно споря: один из них кричал на другого, а тот будто бы спокойно всё отрицал. Через пару минут они сели в бело-синюю железную карету и уехали прочь. Когда машина исчезла из зоны видимости, юноша медленно пошёл обратно в гостиную, где опустился в синее кресло. Просидев минуту в молчании, он внезапно порывисто и истерично засмеялся. — Началось… Началось! — выкрикивал он с сумасшедшим смехом. — На-ча-лось! Хендри В этом кабинете почти никогда не включался свет, разве что только по вечерам, а днём было светло из-за двух больших окон, выходящих на шумную улицу. Немолодой брюнет с густыми, ровно подстриженными усами, сидел за заваленным письменным столом. Глубокие морщины пересекали его лоб, крупные губы и большой нескладный нос выделялись на его лице вместе с тёмными густыми бровями. Мужчина был не толст, не худ, но крепок. Он был лучшим копом, по меньшей мере, в пяти округах и имел репутацию ответственного, умного человека. Стены кабинета были стеклянными, однако никто из сотрудников полиции не мог видеть, что происходит внутри, так как стекло было полностью занавешано жалюзи. Сейчас люди, кто в белых рубашках, кто в пиджаках, а кто в полной форме, проходившие мимо, негромко переговаривались друг с другом. - О! Видал! Кортман сидит над новым делом! - У моего кузена такое же лицо, когда он сидит в сортире. - Слышали про его племянницу? - Неудивительно, что он так серьёзен!.. Обрывки разговоров не редко доносились до Хендри Кортмана, сидевшего за этим стеклянным забором, словно мартышка в клетке. Он не злился на товарищей и относился к этому равнодушно. Каждое дело, переданное ему, детектив доводил до конца, выясняя каждую мелочь. Сегодня, с самого раннего утра, он ждал своего босса, чтобы завести своё собственное дело. - Доброе утро, Хендри! — бодро поприветствовал его начальник, подходя к двери, попутно доставая из кармана ключ. — Что-то у тебя мешки под глазами. Всю ночь не спал? Новое дело? — он вставил ключ, повернул его два раза и отпер дверь. — Проходи, проходи… Только сделав шаг за порог, детектив заговорил. - Сэр, мне нужно разрешение на открытие своего дела. - Да? Хм. У нас уже трое ведут дела. Хендри, ты пойми, я не могу превы… - Сэр! Мою племянницу подозревают в убийстве! — не выдержал Кортман. Босс замолчал, опуская портфель на стол, повернулся. - Мда. И что ты надеешься выяснить? Хендри промолчал. - Мда… Этот грузный человек обошёл стол и опустился в свое королевское кресло. - Раз такое дело… Иди. Я оформлю бумаги. И попроси Гемильтона, чтобы зашел ко мне. Мистер Белли был единственным человеком, которого Кортман искренне уважал. Это был истинный представитель правосудия: рассудительный, в меру пылкий, умеющий убеждать и слушать, человек. И конечно, Хендри почти не беспокоился по поводу разрешения вести дело, но всё же был очень рад, когда начальник дал своё согласие. Итак, запершись в своей полу-стеклянной будке, Кортман разглядывал выпуск утренней газеты, где на первой странице красовалась статья о его племяннице Эмили. - Собаки, даже фотографии приложили… — сквозь зубы произнёс Хендри. От чтения его оторвал короткий звонкий стук. Он поднял глаза. За дверью стояли два молодых офицера и призывали его впустить их внутрь. - Сэр! Мистер Кортман! — как бы извиняясь, приглушенно говорили они, постукивая по стеклу. - Хорош стучать! — пробасил Хендри, поднявшись со стула. — Иду! Два «воробушка», как называл их Кортман, буквально влетели в кабинет. - Мы кое-что выяснили, мистер Кортман, — прощебетал один из них. - Ну, рассказывайте… — проворчал детектив, возвращаясь обратно за стол. «Воробушки» перевели дух. Видимо, бежали к нему со всех ног. - Этот парень, Лукас Синборн, он не видел её вчера, и дома её у него не оказалось. - Расскажите, как он себя вёл. Офицеры переглянулись. - Что он делал, как смотрел, что говорил… Не мне вас учить, ребята! Ну! — заворчал Кортман, выуживая из ящика стола пачку сигарет. - Сначала, вроде, вёл себя спокойно… Пригласил нас в дом, мы сидели в гостиной и задавали ему вопросы… — начал один. - Он отвечал спокойно, но когда речь зашла об убийстве, он очень разозлился и выгнал нас, — закончил второй. - Как он разозлился? — Хендри выудил из кармана жилета зажигалку, раздался щелчок, и он закурил. Оба полицейских напряглись, пытаясь досконально вспомнить каждый сантиметр лица Лукаса. - Синборн, он… У него была такая… Скрытая злость… — выдавил наконец один офицер. - Да, он явно разозлился на нас, — кивнул его напарник. - Вот как… Пару минут «воробушки» молча стояли возле стола и скоро заметили, что детектив полностью погрузился в раздумья и уже давно не обращает на них внимание. Один из них пожал плечами. -Ну… Мы пойдём, сэр. -Да, да, спасибо, вы свободны, — на автомате ответил Кортман, не глядя на них.