Пустые могилы

Пока я здесь рыдаю, он вызвал охрану и попросил оставаться на месте! И этот человек… Нет, этот скелет предлагал мне выпить с ним кофе! Охрана где-то потерялась, и, кажется, ожидание разбудило в Йохане совесть. Мне уже не хотелось плакать. Мне больше не было обидно или страшно, не совсем понимаю, что именно я испытал, когда услышал про… — Послушай, Гранд? Я даже не стал поднимать головы, ведь мне знаком этот тон. Это «послушай», за которым следует вздох разочарования. Это то самое «послушайте, господин Жерн, мне очень жаль, но у нас нет свободных мест». Или «послушай, Гранд, нам лучше остаться друзьями, нет, лучше нам вообще больше не встречаться». При этом чужой смущенно-виноватый взгляд путешествует в пространстве, и узор обоев кажется ему гораздо интереснее, чем встречный взгляд собеседника. Что бы там ни хотел сказать мой «акушер» своим дрожащим голосом, его новость наверняка не сахар. — Я так понимаю, ты умер… по собственному желанию? «По собственному желанию»? Что ж, можно и так сказать. Я кивнул. — И ты явно не в восторге от… результата? Я снова кивнул. Йохан ковырял пуговицу халата, изредка бросая на дверь полный надежды взор, ожидая охрану. Невероятно, как сильно он хочет от меня избавиться. — Дело в том, что тебе нельзя здесь находиться. Процедура… Доктор-скелет начал бормотать себе под нос какие-то скучные определения, еще что-то было на немецком. Надо же. От досады я попытался прицокнуть языком (ну или тем, что было вместо него), и у меня получилось. Врач на мгновенье отвлекся от пуговицы, и я решил, что наконец поймал его блуждающий взгляд. Рука его неловко дернулась, и крупная белая пуговица от халата полетела на пол. — Это всего лишь мой долг, понимаешь ли, ты всего лишь… Он резко запнулся. Я почувствовал, что он побагровел от стыда? Но состояние этого несчастного раба системы меня мало интересовало. — Что со мной будет? — Я не знаю! — Меня посадят? — Не знаю, я не знаю… — Что со мной сделают? -… — Йохан? Меня убьют? — Да не знаю я!.. После его выкрика в воздухе повисла тишина, он присел на край стола. — Гранд, я не знаю. Уже очень давно никто с подобным не сталкивался. — Ясно. Мы молчали. Внезапно он как-то уставился на меня и процедил: — Меня скорее всего уволят. — О. Йохан уставился на меня своими пустыми глазницами. А что еще я могу ответить? Не моя вина, что я снова хожу по земле. Я бы мог сказать: «Ты же такой классный врач, зачем тебя увольнять», но не стал. Вдруг дверь в кабинет резко распахнулась, в помещение ворвались еще два скелета в серой форме с короткими рукавами и кучей разных нашивок. Мгновенно оценив обстановку, они решительно двинулись в мою сторону. — Он только что оттуда, — кивнул им мой акушер, — Разберитесь с ним. — Рзберемся, доктор Джон, — прорычал громадный скелет с трещиной на левом виске. Меня сразу же это смутило. Он назвал Йохана «Джоном», значит, они могли оказаться хорошими друзьями, и «Джон» это такая кличка. Или же Йохан соврал мне, когда представился… Путаница с именем занимала меня ровно до того момента, как здоровяк поднял меня за хребет с пола, словно котенка. Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки. — Все, пшли, — рыкнул скелет, и я сдался. Я мог бы сопротивляться, мог бы одним хорошим ударом расширить трещину в голове здоровяка, затем оттолкнуть второго и сделать ноги, но… Я не знал, могу ли я, действительно, это сделать. Есть ли толк от драки, если мы скелеты? Чувствуем ли мы боль? Если одни лишь прикосновения вызывают такие негативные ощущения, то что говорить об ударах? Есть ли что-то, что я могу потерять? Могут ли меня разобрать по косточкам? Отправлюсь ли я на следующий круг ада? Смертен ли я теперь вообще? Такие вопросы терзали меня, и я стерпел. — Держите его под присмотром! — услышал я из-за двери, когда мы с моими новыми друзьями вышли из кабинета. — Пока, Джон! — весело крикнул я, уводимый вглубь коридора двумя скелетами-охранниками.

***

Охранник «Трещина» отправил своего напарника докладывать начальству о моем задержании, а сам уселся за свой огромный письменный стол, заваленный кипами бумаг, и принял глубоко занятый вид. Я встал со стула. Глубоко занятый вид сменился на глубоко занятый раздраженный. Он нехотя оторвался от бумаг. Сопровождаемый пристальным взглядом, я вышел за меловую ограничительную линию, прочерченную Трещиной вокруг меня на полу. Очень хотелось осмотреть весь кабинет. Но увы. Пусто. Ни-че-го. Ничегошеньки интересного я не увидел. Точно такие же книжные стеллажи стояли в кабинетах полиции в моей прошлой жизни. Такие же закрытые на ключ серые сейфы, такие же картонно-папочные башни, перетянутые черными шнурками вдоль и поперек, как новогодние подарки. Здесь же, рядом с окном, стоял вечно зеленый пластмассовый фикус, видимо, с той же самой фабрики по производству фикусов, что и фикус Йохана. Если бы он был живым, то тут же завял от здешней унылой атмосферы. Мне очень хотелось, чтобы хоть кто-нибудь ответил на мои вопросы. — Э-э… Товарищ…? — Я сказал тебе млчать, — в ту же секунду огрызнулся в ответ Трещина. — Принял к сведению. Охранник никак не хотел выходить на диалог, и тогда я попытался выскользнуть за дверь. — Куда пшел! Сел на место! Еще раз выйдешь за линию — и ты труп, понял?! Ну! Это уже ни в какие рамки, знаете ли! — Не понял, — абсолютно серьезно сказал я. — Мне кажется, ты чегот не понимаешь, — прорычал скелет, сжимая костяные кулаки. — Вот именно, не понимаю, — подчеркнул я, — И очень хочу, чтобы вы мне объяснили. — Я тебе, гад, сейчас объясню! — рыкнул скелет, чуть приподнимаясь из-за стола. — Неужели вам так сложно просто поговорить со мной? — Хорош на нервы капать! С тобой здесь никто разговаривать не обязан! Сядь и жди. За тобой придут. Я решил сделать последнюю попытку пробить эту цельнометаллическую стену. — У вас очень милый фикус. Скелет сел на место. — Подарок от бывшей жены. Есть пробитие! — Любите растения? — Она любила. — Решила оставить напоминание о себе, — понимающе закивал я. — Заткнешься ты или нет, черт бы тебя побрал! — Все, все, все… Охранник молчал, старался не смотреть в мою сторону. — Наверное, с вами тяжело. Я услышал скрежет его зубов. Когда-то, в какой-то книге по психологии я прочел, что для начала продуктивного диалога нужно рассказать что-нибудь о себе. — Мама бросила моего отца, когда мне было 14. Сказала, что больше не может терпеть его выходки. — Да закрой ты свой хлебальник! Еще одно слово и буш собирать себя по кускам! Я счел такую реакцию за зеленый свет. Мой страж разговорился, и теперь можно было понемногу выуживать из него информацию. — Я же скелет, чего мне бояться? — я попытался нагло ухмыльнуться. — Моих кулаков, — прорычал Трещина. — И что ты мне сделаешь? Сломаешь мне кости? — Представь себе! — И что? Я же мертв! — Ну всё! Скелет вскочил с места, вышел из-за стола и двинулся на меня. — Эй, эй! В следующий миг в мою белесую челюсть прилетел удар. Такой боли я не испытывал никогда. Ни удары в кадык, ни в колено, ни по яйцам не вызывали таких ощущений. Я услышал свой вопль и непередаваемый хруст, и увидел как в сторону отлетела моя нижняя челюсть. Под скулами все горело, пылало и зудело. Я упал на колени. Меня снова затошнило, как когда меня взяли за позвоночник. — Попробуй еще что-нибудь вякнуть! — прорычал Трещина. Пока я пытался найти в себе силы подняться и дать сдачи, вернулся его напарник. — Бог ты мой, Гомез! Ты что, ударил его?! Трещина покосился на меня, потом перевел взгляд на коллегу. — И что с того? Не знаю, умеют ли бледнеть скелеты, но что-то мне подсказывало, что его друг стал бледнее смерти. — Ты что, совсем сдурел! — Да что такое-то! — Да, сдурел твой товарищ! Какого черта!.. Он мне челюсть выбил… — неожиданно для самого себя сказал я. — Ого! Я могу говорить без челюсти! — Закрой пасть! — рявкнул Гомез. — Ой, дура-ак… — простонал его напарник. — Его нельзя бить, лучше вообще не трогать! — А то что?! — усмехнулся скелет. — Ему в управлении дали первую степень важности. — Первую степень?.. Гомез сразу же притих. Затем он запыхтел. Потом подошел ко мне и протянул руку. — Позвольте помочь вам встать. Я недоверчиво уставился на его ладонь. — Извиняюсь за… причиненный ущерб, — выдал он, слегка потрясая рукой, чтобы я поторопился и наконец взялся за неё. — Я сам. Было трудно и больно, но я демонстративно поднялся на ноги сам. — Прошу извинить моего коллегу, — сказал его напарник. — Ему нет оправданий. — Нда, действительно! Нет! — пробормотал я. Гомез будто притворился, что его нет. Второй скелет подошел ко мне с явным намерением пожать руки. — Разрешите представиться, меня зовут Франческо. Бельнадели. Столь дружелюбный тон заставил меня автоматически подать ему руку, которую он тут же схватил сразу двумя костяными лапами. — Гранд Жерн, — ответил я, и он активно потряс мою руку. — А это мой коллега — Гомезаро Альхарес. Гомезаро не стал протягивать мне руку первым, виновато оглядываясь по сторонам. Первым руку протянул я. — Очень приятно, — сказал я, когда он метнулся её пожимать. Франческо продолжил: — Господин Жерн, пока начальство не разберется с… ситуацией, вас очень просят не покидать здание. Все вопросы, которые у вас возникли и возникнут вы сможете задать моему босу. Он ждет вас завтра утром, вас проводят. А пока для комфортного проживания вам определили двухкомнатные апартаменты. Я вздохнул и согласно кивнул. Оставалось надеяться, что «апартаменты» это не местное название тюремной камеры.