Живи

      Марко только плечами пожал. К активному сопротивлению ситуация не располагала. Негодная в военном и юридическом отношении. Да и бояться особо нечего. Элиза жива и под присмотром врачей. Ублюдок, к сожалению, тоже, но им он займется, когда выберется, а статья о превышении пределов необходимой самообороны одинакова для людей и для мутантов. Рассказать сказку, способную обвести детектор, вот и все. Максимум, за что придется отвечать — за машину в угоне. Но это уже мелочи.       — Идем.       — Тебе эти бумажки нужны? — спросил Харрисон уже в машине. Не дожидаясь ответа, бросил почти заполненный бланк на положительный результат теста на мутаген Марко на колени и завел двигатель.       Автомобиль, наконец, развернулся и выехал на колею.       — Не особо.       Бланк полетел на пол.       — Что произошло? Желательно с самого начала. Как я понял, вы обедали в кафе, когда девушку похитили, так?       — Так.       — Прямо у тебя из-под носа? — Харрисон скривился, явно представил, как это могло быть, и не особо поверил.       — Не совсем. Она села в такси и уехала. Домой не вернулась.       — Угу. Что было потом?       Машину встряхивало на каждой яме, которых на узкой колейке было слишком много — объехать каждую нереально. Наконец жиденький лес остался позади и они выехали на дорогу. Им навстречу промчалась еще одна машина скорой.       — Ясно, что. Искать пошел.       — Подробнее, пожалуйста. Через сколько? Где искали, когда и как нашли?       — Не помню, психовал. Искал у кафе. Нашел сами знаете, где. И знаете — как.       — Не волнуйтесь, вскоре сможете навестить свою девушку. Как вы понимаете, мне известно о ваших похождениях. Не могу сказать, что одобряю некоторые ваши методы, но результат действий вполне приемлем.       — Мне сейчас один результат нужен. Спасите ее. Прошу Вас. К ней сегодня уже пустят? Если да, едем туда сразу.       — Вряд ли вас сегодня к ней пустят. Но попробовать стоит.       Строгая врач, как раз выходившая из палаты, не пустила к Элиз. — Дайте девочке отдохнуть. Завтра с 10 до 12 сможете ее навестить, молодой человек. А сейчас ступайте сами отдохните. Повода для беспокойства нет, состояние стабильное. Идите и не мешайте работать.       — Скажите хотя бы, что с ней? И что принести нужно, что достать?       — Огнестрельное ранение, сквозное, других серьезных повреждений нет. Никакого спиртного, копченого, вяленого. Цитрусовые тоже нельзя,— привычно оттараторила врач. — У девушки есть на что-нибудь аллергия? Значит, тоже нельзя.       И врач поспешила к своим пациентам, которые требовали куда больше внимания, чем назойливые родные-близкие.       На выходе из больницы Марко поблагодарил Харрисона:       — Спасибо вам, мистер Харрисон. За все.       — Для того и работаем. И да, мы еще не закончили. В участок все же придется проехать. Дать показания, подписать их. Стандартная бумажная волокита.       Кабинет, да, самый обычный. Стол, пара стульев и кипы бумаг, ожидающих своего часа. Все вопросы по второму кругу, на этот раз записывались.       — Прочитайте и подпишите, если все верно, — Харрисон протянул две копии показаний и ручку. Он не торопил, дал возможность прочесть бумаги вдумчиво. И когда с этим было покончено, перешел к не менее серьезному делу.       — Что ж. Как я уже говорил, о Вашей деятельности известно в департаменте. И не скажу, что нам в радость подчищать ее следы. Как Вы смотрите на предложение об официальной работе? Законно выданное оружие, разрешение на ношение и применение. Законная зарплата. И возможность работать не в обустроенном подземелье, а в нормальном офисе. В конце концов, не надо будет прятаться. Да, будет нелегко, однако, сможете ловить таких вот уродов вполне официально. Подумайте хорошо над моим предложением и сообщите свое решение.       Подумать действительно предстояло хорошо. С одной стороны, роскошное предложение, из тех, что не делаются дважды. С другой стороны, две официальные работы, армия и пожарная часть, у него уже были. И чем это кончилось? И где был их департамент, когда его схватили в кофейне? Но были и другие моменты, которые следовало учесть. Во–первых, как ни крути, а Харрисону он обязан дважды. А этот, второй, пожалуй, даже существенней. И не то что Марко так уж сильно боялся загреметь в спецкутузку для мутантов с издевательски–романтичным названием «Резиновая Ласточка», и оттуда, говорят, бегали. Но если Харрисон не поможет ему сейчас, то там окажется не только он, но и кое–кто другой. Как белый день ясно, что эти ребята знают все не только о нем, но и об Элизе, которая и так достаточно настрадалась между прочим. Его отказ мог аукнуться и ей. Но принимать такое тяжелое решение, не посоветовавшись с ней, он не хотел.       — Я подумаю над Вашим предложением, мистер Харрисон.       — Подумай, я не тороплю с ответом. Пока вопросов к тебе у меня больше нет, можешь быть свободен.       Утром же Марко не хотели пускать в палату к Элизе. Полицейский, сидевший под дверями палаты, сказал, что маньяк (выяснилось, что он убил уже несколько девушек и юношей) пытался сбежать, поэтому за девушкой теперь приглядывают и никого не пускают. Положение спасла все та же строгая врач, попросила только лишний раз не тревожить и не задавать тяжелых вопросов.       Элиза же, как и положено, лежала, смотрела в потолок и страдала от скуки. Как она обрадовалась, увидев Марко, даже попыталась вскочить и обнять, правда, тут же болезненно скривилась.       -Лежи, лежи, лежи, — он присел рядом с ней на край кровати. — Смирно лежи, никуда я не провалюсь. — Он бережно приобнял ее сверху одной рукой, в которую Элиза тут же вцепилась. — Все уже позади, родная, все позади, поправят тебя, вылечат. Восстановим мы, тебя, восстановим. Все хорошо будет, вот увидишь.       И много другого ласкового и так нужного сейчас сказал он ей.       Элиза ластилась оголодавшим котом. Очень оголодавшим и сильно соскучившимся. Для проформы повозмущалась, что быстрее и лучше сама вылечится, что следы после швов останутся…       — Пара вопросов у меня к тебе есть. Первый: наш общий друг из департамента предлагает мне работать официально и легально. Что думаешь? И второй вопрос, полегче: ты у меня совершенство почти, но вот фамилия твоя мне не нравится. Слышу ее, и сразу Беломора вспоминаю. И… — «А вот теперь набирай воздуха, приятель», — когда ты подлечишься, окрепнешь и тебя выпишут, ты не против… ее… поменять?       От слов Марко о смене фамилии засмущалась, но сколько же счастья было в ее глазах. Элиза тут же заобнимала и расцеловала парня.       — Конечно, — и более счастливого существа было не найти. Шарахнула в Марко силами, которых недавно и не было, обдала с головой своей радостью. — Конечно, сокровище мое, конечно, — нежно и трепетно целовала, не желая отрываться и ложиться обратно.       Чуть позже, немного успокоившись, Элиза высказала свое мнение и по поводу работы.       — В любом случае это твой выбор. Я приму любое твое решение. Могу только посоветовать взвесить все плюсы и минусы. Из плюсов, практически ничего не изменится, кроме того, что действовать будешь под прикрытием закона. И я буду меньше переживать. Из минусов: не всегда твое мнение будет одинаково с начальством.       Конечно, преувеличила насчет «меньше переживать», все равно ведь волноваться каждый раз.       — Вот уж точно, не всегда, — засмеялся он и уже серьезно спросил. — А вот ты действительно будешь переживать меньше?       — Ну, копы, по крайней мере, за тобой гоняться не будут. А я буду знать, что в тюрьме можно не искать, — девушка сжала ладонь Марко. — Это в первую очередь твое решение. Да и никто не гонит с ответом. Если не хочешь связываться — просто откажись. Если готов рискнуть — попробуй. Да и всегда можно уйти. Это от меня ты нигде не спрячешься, — она улыбнулась, мягко провела пальцами по предплечью. — Ты же ни во что не влипнешь пока я тут? Две недели никаких неприятностей?       — А зачем мне от тебя прятаться? Ты добрая и не страшная совсем, — от каждого ее прикосновения по всему телу разливалось приятное тепло. — Идет, уговорила. На один пункт розыска будет меньше. И не влипну я никуда за эти две недели, не должен влипнуть, я ж теперь под защитой департамента. Случись чего, и батальон спасителей к моим услугам. Теперь тебе не стоит за меня бояться.       С этими словами он разгружал сумку:        — И ты уж прости, диета. Что разрешили, то и принес. Возвращайся здоровой, накормлю как раньше.       — Так и быть, поверю. Кстати, слышно что по делу этому? Этот мужик живой хоть? Надеюсь, его запихнут в психушку, — девушка задумалась, нахмурилась и уже грустно добавила: — Не хотела бы я оказаться на его месте. Представь, насколько нужно любить, чтобы возить с собой тело и верить, что кто-то сможет воскресить…       — Живой, к сожалению. Психанул я тогда, плохо прицелился. Так теперь этот урод еще сбежать пытался, или сбежал, не знаю. Меня сегодня к тебе еле пустили из–за него. Ничего, получит свое. Любовь разная бывает. У него такая. Но все равно этот сукин сын свое получит, не от меня, так от другого. И за тебя, и за остальных.       — Получит, не спорю, — отозвалась она. — Хватит там с яблоками возиться, иди ко мне. Без тебя спать невозможно, — Элиза протянула к парню руку. — Мое самое любимое сокровище.       Как бы ни хотелось ей пробыть подольше с Марко, но жалобный взгляд медперсонал не пронял, и строгая женщина выдворила парня из палаты. Да и саму девушку увезли на перевязку. А там уже и обед подали, да наконец сжалились, дали укол обезболивающего.       Этим же вечером Марко позвонил Харрисону.       Да, он обдумал его предложение, да, он его принимает на любых предложенных условиях. И просил бы только о трех вещах. Чтобы его супруга Элиза Ирвич (немного поторопил события, но ведь дело решенное уже) находилась под защитой департамента, чтобы в случае его гибели ей была гарантирована страховка и пенсия (не то, чтоб помирать собрался, но соломки подстелить не мешает) и, в–третьих, он просит разрешения приступить к работе, после того как Элиза будет выписана из больницы, тогда он целиком и полностью в распоряжении департамента и мистера Харрисона лично…       Харрисон принял просьбы Марко, пожелал девушке скорейшего выздоровления и попросил сообщить, когда парень сможет приступить к работе. Добавил, что зайдет к Элизе, снимет показания и что ей нужно будет присутствовать на суде.       Делать в больнице на самом деле нечего. Либо есть, либо проходить процедуры, либо спать. Ничего удивительного в том, что когда Марко пришел, девушка спала, тревожно металась по постели и настойчиво звала его. И тут же успокоилась, каким-то шестым чувством определила, что пришел, рядом, совсем близко и теперь уже безопасно.       Эти две недели Марко приходил к ней каждый день и оставался в палате, пока не выгоняли. Собственно и выгонять–то стали с гораздо меньшим энтузиазмом: Элиза шла на поправку. Даже врач, заметившая, что присутствие парня добавляет пациентке положительных эмоций и, казалось, физических сил, как только Элизино состояние позволило, разрешила некоторые послабления по части режима, а после согласия Марко на официальную работу полицейская охрана перестала вдруг путать его с маньяком.       Элиза буквально светилась от счастья, когда приходил Марко. Даже соглашалась есть невкусную и пресную кашу с овощами при нем, а медсестра быстро просекла, что при парне пациентка таки ест и часы завтраков-ужинов тут же сместились. Приходил пару раз и Харрисон, задавал вопросы по делу, раз десять попросил не уезжать и морально подготовиться к присутствию на суде.       Наконец, все заключения сделаны и Элизу выписали с кучей предписаний и длинным рецептом и наказом через десять дней явиться для снятия швов.       Весна уже полноправно захватила город. Зеленые клумбы, молодые листочки на деревьях уже скрыли кряжистые стволы, только фруктовые вовсю радовали бело-розовыми цветами. А запах, запах этой свежести, аромат цветов и зелени! Даже выхлопы машин не перебивали его. Элиза попросила посидеть на лавочке. Просто насладиться этим временем и съесть рожок мороженого. Да и устала она, пока прошли по этажу, спустились вниз и вышли из длинного холла.       Чуть позже позвонил Харрисон, сказал, что Марко ждет договор и удостоверение.       — Домой? — мороженое съедено, а на воздух еще не настолько прогрелся, чтобы долго рассиживаться.       — Домой, — улыбнулся он.       Да, был у него теперь и дом. Служебное жилье, спасибо Харрисону. «Двуха» на окраине города. Еще не обставленная, зато просторная. Психологом Харрисон был хорошим, понимал, что при своем упрямом характере жилец все равно все там переустроит и переделает так, как ему надо.       — Там, правда, пока кровать и холодильник только. Но мы обставимся быстро. И… Только не сердись… Я сказал Харрисону, что ты, что мы… В общем, нам с тобой какой–нибудь юрист должен один документ сгенерировать, — смущенно закончил он.