Все началось с письма в тетрадке по геометрии

В кабинет математики я зашла с низко опущенной головой. Приземлившись на свою третью парту, я выдохнула. Пока тихо. — Не парься, — шепнула мне Катя, усевшись рядом. — Всё в будет шоколаде, угу? Кивнув, я решилась поднять взгляд на преподавательский стол. Владислава Максимовича, слава богу, ещё не было. Приготовившись, мы с Катериной завели светскую беседу о ни о чём. — Кстати, ты про стих-то помнишь? Как блин тут забыть-то?! Ведь все мои неприятности появились только из-за него! Глаза б мои его не видели! — Ты серьёзно что ли? — подняв бровь, показывая абсурд вопроса, поинтересовалась я. — Ты ведь сможешь его забрать сегодня? — умоляюще произнесла подруга, сложив руки в лодочку. — Ну пожа-а-алуйста! — Если он выдаст наши тетради, то да, — нет, подходить самой лично к нему будет очень глупо с моей стороны. — Ну, Мика! — воскликнула Катя. — Мне нужно прям сегодня! — Ничего не могу поделать. — развела я руками. — Если хочешь, можешь сама взять. Тебе разрешаю. — Смешно. Так он мне и даст рыться в наших тетрадях с непроверенной самостоятельной! — надув губы сказала она. — Он же всё равно видел твой стих. Просто подойди и попроси его вырвать. — Да ты никак издеваешься! — с негодование воскликнула я. — Я и приближаться к нему боюсь после вчерашнего! А ты предлагаешь мне идти к нему с распростертыми руками! Ни за что! — категорично заявила я, для ясности произнеся даже по слогам: — Ни-за-что! Высказавшись, я отвернулась от неё. Ну и подруга, блин! Прозвенел звонок. В класс стали подтягиваться одноклассники. Последним зашёл Владислав Максимович. — Доброго всем дня. Знаю, шестой урок, все устали, но давайте вы будете орать уже после моего законного урока. Я искренне верю, что выдержать сорок пять минут вы уже способны. Стараясь казаться как можно меньше незаметной, я пыталась прятаться за широкими спинами моих одноклассников. Однако зря я жаловалась нашей классной в прошлом году о том, что мне ничего за ними не видно. Теперь эти скалы скрывали меня от океана глаз математика. На мою парту проскользнула бумажка: «Прости меня» — гласила та. Я перевела взгляд на соседку. Та смотрела меня с виноватым выражением. Вздохнув, написала ответ: «Проехали» «Он мне просто очень нравится. Ничего не могу с собой поделать» Улыбнувшись краем губ, я ответила: «Надеюсь испытать то же» А ведь и вправду хотелось. Чтоб в омут и с головой. Ободряющее мне улыбнувшись, Катя сказала одними губами: — Испытаешь. — Лисовская! — вдруг послышалось прямо за мной, от чего моё тело вытянулось словно струна. — Мало того что меня не слушаешь, так ещё и Катерину отвлекаешь. От возмущения даже страх отступил на второе место. Вот гад! — Простите. — Проговорила я извинения, едва ли не рыча на букве «р». — Не прощу. — Отвернувшись от меня, он вновь подошёл к доске, объясняя давно прошедшую нами тему. Стараясь заглушить гнев, я принялась решать уравнения из учебника. Математика — средство от математика. Вот такая тавтология. Звонка с этого урока я ждала так, словно после этого начнётся новая жизнь, в которой я буду счастлива. В общем, как никогда. — А вы прошлые наши самостоятельные работы проверили? — спросил отличник Ваня Тилов, сидевший перед нами. — Нет, — скользнув взглядом по мне, ответил Владислав Максимович. Вот врун! Иначе откуда он знает про стих? Не только ведь мою тетрадь он открыл! Послышался Катин разочарованный вздох. Она понимала, что сегодня отдать стих её возлюбленному не получиться. Чувство вины разгорается во мне. Да, я — трусиха, не могу попросить свою тетрадь, чтобы вырвать стих, но так грустно смотреть на лучшую подругу. Наверняка во мне разочарована. Он ведь мне ничего не сможет сделать, даже если мы останемся наедине, так ведь? Зачем ему проблемы? Может, попросить Катю остаться и меня подождать? Это показалось мне хорошей идеей. Тогда. Наконец, раздался долгожданный звонок. Записав домашнее задание, я повернулась к Кате. — Я попробую забрать стих, но только если ты меня подождёшь. — выдвинув своё условие, поделилась я. В глазах подруги зажегся радостны огонь: — Конечно! Не вопрос! — порывисто обняв меня, согласилась Катя. — Спасибо, спасибо, спасибо! — Я ещё ничего не сделала, Кать, — вырвался у меня смешок. — Но ведь сделаешь. Я понимаю, что это сложно для тебя. Ты, правда, лучшая подруга на свете. Смущённо улыбнувшись, я пошла к учительскому столу, до конца не веря, что действительно сама на это подписалась. — Владислав Максимович, — начала я. — Могу ли я вырвать свой стих из тетради? Подняв свои глаза на меня, он смерил меня насмешливым взглядом. — А я думал, что ты будешь теперь бегать от меня до конца одиннадцатого класса, трусишка, — сказал математик, от чего мои щёки заалели. — Катерина, для вас урок закончен, ступайте. Катя извиняюще посмотрела на меня и двинулась к выходу, оставив меня на произвол судьбы. Вот черт! Когда за подругой закрылась дверь, я поняла, что всё невероятно плохо. — Так вы разрешите? — предательская дрожь в голосе проскочила в моём вопросе. Дура, дура, дура. Беги, пока можешь! — Мм. — протянул Владислав Максимович, подперев подбородок рукой. — Не думаю. Что?! — Простите, но… — растеряно проговорила я. — Почему нет? — Мне он понравился, я хочу его сохранить. — свернув глазами, ответил мужчина. Что, простите?! У меня ступор. Или шок. Или все вместе. Ему… понравился мой стих? — Аа. — не зная что сказать, протянула я. — Но это... нужно для моей подруги! — И?.. — Это не для вас! — воскликнула я, не понимая от растерянностям, что почти кричу. — Это ей очень нужно. Верните, пожалуйста! — А почему я должен верить, что оно не мне, м? — насмешливой изогнув бровь, поинтересовался учитель. Нахал! — С чего вы вообще решили, что оно вам?! То, что оно было в тетради по вашему предмету, ничего не значит! — А по-моему значит. Прикрыв глаза, я попыталась успокоиться. Ссориться с учителем мне не хотелось. Хватит мне проблем. — Пожалуйста, верните мне моё стихотворение. — Предприняла я ещё одну попытку. — Нет. Честно, я даже от такой наглости оторопела. Он не хочет отдавать мне мой стих, потому что ему он, видите ли, понравился. — Но ты можешь его обменять. — прищурив глаза, поделился учитель. — На другой стих, посвящённый мне. Нет. Тогда были цветочки. Вот теперь его наглость переходит все видимые и невидимые границы. — Я, пожалуй, напишу лучше новый для подруги. — сказала я, немного отойдя от шока. — Ты ведь хочешь остаться отличницей по моему предмету? — поинтересовался Владислав Максимович. — Построй логическую цепочку. Он совсем что ли офанарел?! Хочет испортить мне оценки из-за стиха? Всё. У меня истерика. — Вы же не серьёзно? — Я абсолютно серьёзно настроен, Мингелина. Не будет моего стиха, не будет твоих хороших оценок. — хищно сверкнув глазами, совершенно разуверив меня в своей нормальности, ответил Владислав Максимович.

***

Это полный абсурд! — думала я, пытаясь сочинить чертов стих для такого же чертового преподавателя. Уже около десяти скомканных листов лежало в мусорке. И я искренне недоумевала, зачем математику понадобился мой стих. Да ещё и вдохновения не было совершенно. Что вообще можно написать о человеке, к которому испытываешь страх, недовольство и сомнения в профессионализме? «Вы были для нашего класса примером…» — скользнул взгляд по написанной строчке и в мусорке прибавилось. Каким к черту примером?! Сборник для начинающих «Как научиться пикапить с нуля/ как научиться идеально материться/ как стать своим в доску»? Если писать правду, то он меня точно пошлёт и прощайте мои пятёрочки. Если ложь, то расцениться как лицемерие. Какой сложный выбор. Остаётся писать вкрапляя горькую правду в реалистичную ложь. «Самые лучшие воспоминания для нашего класса — вы, Всю свою жизнь будем помнить веселые уроки алгебры!» Это ещё хуже. Мало того, что уровень школьника второго, если не первого класса, так ещё и сплошное лицемерие. Может, если бы это писал кто-то другой и прокатило бы, но только не со мной. Бедная тетрадочка, её составляющее сократилось ровно на половину.