***
— Сестрёнка! — радостно крикнула Аня, бросила чемодан и побежала к Яне. Никифоров же поднял столь бестактно брошенный в порыве эмоций багаж подопечной и, не спеша, направился к обнимающимся сёстрам. — Здравствуйте, — тихий мужской голос прозвучал из-за спины Ани. — Здравствуйте, Виктор, — взаимно поздоровалась Яна. Двадцати пяти летняя девушка в пальто цвета аметиста и двадцати семи летний Виктор обменялись взаимными улыбками. Было видно, что они оба не знают, как начать разговор. — Ну, — прервала неловкую паузу Аня. — Пойдём? Мы же сами поедем, да? — задала вполне обычный девочка. — С чего вдруг? Давайте уж довезу, — не зная, как ответить и немного засмущавшись (От авт: Вить, я тебя не узнаю) ответил Виктор. — Спасибо большое! — в унисон сказали сёстры, после чего мило засмеялись. Пройдя в машину, Никифоров погрузил свой багаж, рядом багаж Ани. Мужчина сел на водительское кресло, Яна рядом с ним на пассажирское. Аня, на правах ребёнка до четырнадцати лет, села на заднее кресло. Несколько минут поездки и Морозова младшая уже спала. Непонятно по какой причине, но её клонило в сон целый день. А в это время старшая начала ближе знакомится с тренером сестры. — Я извиняюсь за столь бестактный вопрос, но почему вы решили опекать Аню? — тихим, приятным голосом спросил Виктор, не отрываясь от вождения. — Вы знаете?! — ответила вопросом на вопрос Яна, широко распахнув красивые глаза. — Да, при чём больше, чем вы думаете, — пытался аккуратно, подбирая слова, не слишком шокировать встревоженную девушку. — К сожалению, её вынудил я. Но мы решили об этом не вспоминать. — Хорошо. М… Я её двоюродная сестра, а ближе родственников у неё просто нет. Мы были знакомы давно. Вполне неплохо общались. Так что я была лучшим вариантом. — Может быть, будем общаться на «ты»? — неожиданно проявил инициативу Виктор. — С удовольствием, — поддержала Яна. — Разреши, я задам тебе вопрос, как тренер? — Пожалуйста. — Чем ты Аню кормишь? — Как собачку. Кормлю. А так, я вегетарианка, поэтому ей достается большое количество овощей. Но зная, что ей нужен белок, готовлю ей мясо. А яйца и сама ем. — Наверное, тебе не особо приятно отвечать на подобное. — промолвил Виктор, всё не отрывая взгляда на дорогу. — Я была готова.***
«Анечка, вставай!» — доносился до Ани сквозь сон приятный сестрицын голос. Глаза слепил яркий солнечный свет, столь редкий для хмурого Петербурга. По голубому небосводу плыли белые, как коньки фигуристки, облака. Деревья, покрытые свежим снегом, сияли на солнце и казались сказочными и таинственными. — Мы приехали, Нюсь! — сестра стояла за дверью машины, наклонившись так, чтобы ей было удобно говорить. «А ведь сначала показалось, что это был Виктор.» — подумала фигуристка, вылезая на 7-ми градусный мороз из тёплой машины. — Лис, завтра отдыхаешь, послезавтра, как обычно, в восемь. — Хорошо. До свидания! — сказала младшая, а старшая последний раз перекинулась взглядом с Виктором. Сёстры зашли в подъезд, поднялись на свой этаж, зашли в квартиру. Родной запах трепал рецепторы и заставлял улыбнуться. В квартире пахло шампунем, ароматическими палочками и, совсем немного, чаем. — Иди, переодевайся! Я чайник поставлю, — сказал самый заядлый любитель чая в доме — Яна. — Мне как обычно, — Под «как обычно» имелся в виду Молочный Улун, который так любила девочка. — Договорились. Аня сняла уличные вещи и надела столь удобную, мягкую, уютную домашнюю одежду. Кружка чая, плед, сестра и любимый фильм — лучший вечер после тяжелого соревнования.***
Утро. Нет, не выходного дня. Весь вчерашний день Аня проспала. А сегодня ещё и проспала будильник, и теперь безумно отставала от привычного графика. Съев на завтрак что-то непонятно-овощное, девочка помчалась на ледовую арену. Опаздывать к Виктору, как показывала практика, лучше не стоит. Ведь вряд-ли это закончится чем-то хорошим. Бегом, по льду, утром. Даже фигурист не может удержаться на своих двоих при таких условиях. По дороге Морозова упала целых четыре раза. Каждый раз проскальзывая пару метров и потирая и без того полные синяков, ссадин и небольших гематом худые бедра, с горем пополам Аня, наконец-таки, добралась до места, где ей снова нужно было на протяжении нескольких часов падать на лёд. «Надеюсь, я не сильно опоздала» — подумала Аня, открывая дверь. — Наконец-то! Тридцать пять минут, совесть есть?! — недовольно спросил Никифоров, который только сошёл со льда, дабы поприветствовать столь бестактно опоздавшую ученицу. — Прости, — сказала Аня, опуская голову. — «Всё-таки сильно…» — Иди переодевайся, — уже более спокойно приказал тренер и кивнул головой в сторону двери раздевалки. — А наказывать будешь? — бессмысленно надеясь на жалость от Виктора, спросила Аня попутно шагая к указанной двери. — Естественно.***
Тренировки, тренировки, тренировки. Всё, что видела Аня — лёд, Виктора, кровать и Яну. Тренировки по восемь, иногда по девять-десять часов, на которые настаивала сама девочка. Ноги покрывали кровоточащие раны, синяки, мозоли, шрамы. Бесконечные реки перекиси, ибо ни йод, ни зеленку фигуристка терпеть не могла, тонна пластырей, миллионы пустых тюбиков от мази и океан слёз, которые были не только дома в подушку, а и тренеру на тренировках. Никифоров воспринимал это абсолютно нормальным. Нервы у детей под таким давлением не на многое способны. Поэтому, Виктор давал волю эмоциям подопечной всегда, аккуратно поглаживая её по спине, а иногда, распуская пучок и зарываясь в густую копну волос, что за чистую очень быстро приводило Аню в чувства. Все прыжки, на которые рассчитывали Никифоров с Морозовой получились и даже удалось втиснуть их в программу. «Возможно, в стрессовых условиях у Ани лучше получаются сложные прыжки? Но нет-нет, ей и так плохо. Ревет, как дитё, почти каждый день. Куда ей ёще-то?» — думал Виктор и наблюдал за очередным, но не менее красивым, чем те, которые его ученица катала на соревнованиях, выступлением.И вот он…
День Х
День, в который Аня и Виктор улетают на финал. Последние тренировки шли в достаточно размеренном темпе. Никифоров не нагружал свою ученицу, а даже отпускал её пораньше, тем самым заставляя девочку отдыхать больше. Аэропорт, самолёт, аэропорт. Миллиарды прессы. Всё внимание сосредоточено на главной претендентке на победу — Софье и тренере Ани. К самой фигуристке внимание тоже было особое. Но Никифоров ограждал ученицу от лишнего внимания и болтовни. Но вот один вопрос пробился сквозь толпу неинтересных и пустых: «Почему именно Анна Морозова, она ведь поверхностная фигуристка?» Виктор нахмурился. Подобных вопросов он не слышал даже в свой адрес. Мужчину перебирала ненависть к этому несносному репортеру. Он должен был что-то ответить, но на язык лезла лишь нецензурщина. Желая не уподобляться Плисецкому, Виктор промолчал, но, подумав, ответил: — Знаете, я тоже считаю её поверхностной…