Спустя пару часов:
Как и предугадывал Виктор, Аня заняла первое место. Теперь каждый в своём номере собирал вещи. Завтра они летят домой, а еще через три недели в Москву на Кубок Роселекома. Еще чуть позже, поужинав, они легли спать…***
Утро получилось бурным, но спешки не было. Аня и Виктор встретились в условленное время у выхода из их номеров, позавтракали, забрали чемоданы, сели на такси и поехали в аэропорт. Там, пройдя все необходимые процедуры и придя в зону ожидания, Никифоров решил рассказать ученице о плане тренировок на ближайшие три недели: — Первое, как я и обещал, это тройные аксель, флип и лутц. Также, если ты их быстро освоишь, то поставим хотя бы один в программу. Подправим пару мелких недочетов в дорожке шагов и попробуешь тройной тулуп с рукой. Опять же он пойдёт в программу, если ты быстро к нему привыкнешь. — А тулуп с рукой не слишком? — Слишком что? Легко или сложно? Если ты думаешь, что это просто, то можно и с двумя попробовать. — Нет-нет, не слишком ли это сложно? — Скажу так: это не слишком просто, но и не слишком сложно. Не зная, что сказать на столь философский ответ, девочка глянула на табло, где по очереди, зелененьким отмечались те самолеты, на которые шла посадка. — Виктор, нам пора! — тихо сказала она, аккуратно подергав тренера за рукав пальто. —А? — мужчина повернул голову к экрану. — Да, пойдём! — Он встал, взял свой чемодан и направился вместе с девочкой в сторону пропускного пункта на трап. Спустя ещё пару минут они уже сидели в мягких креслах самолёта и ждали взлёта. Так как они летели ранним рейсом пассажиров почти не было, а кресло у прохода было свободно. Разговор, длительностью в двенадцать с лишним часов решил начать Виктор. Чаще всего разговоры на темы не касающиеся фигурного катания предлагал именно он, сегодня не было исключением. «Может, всё-таки не стоит? Вдруг, это перебор для неё? Хотя, должен же я увидеть её, выкладывающуюся в полную силу. Да и к тому же навредить ей это явно никак не сможет, только наскучить, но не навредить. » — думал Виктор глядя на Аню, которая смотрела в окно. —Ань, — девочка повернулась к нему лицом.— Через день после прилёта будет тренировка. Но я не особо хочу кидать тебя в самое пекло тренировок за раз, поэтому первая тренировка будет только — на этом слове он сделал акцент. — в балетном зале.— секунду Аня молчала, осмысливая сказанное тренером. — Да нет, Виктор, все в порядке! Я готова тренироваться в полную силу сразу! — в голосе были нотки тревожности. — Нет, — кратко и по делу ответил Никифоров. — Нет, Виктор, — обиженно тоном сказала Аня. Но поняв, что ей может влететь, начала заглаживать сказанное ранее. — Пожалуйста! — одновременно моля о том, чтобы он поменял решение о тренировке и, чтобы не заметил или пропустил то, как она сказала начало предложения. — Мое мнение тебе не изменить. Пойми это! — спокойным, уравновешенным тоном сказал мужчина. — Мог бы и не говорить, раз твоё мнение не изменить! — словно обиженный ребёнок сказала Аня. — Ну я же должен был тебя предупредить, — чувствуя превосходство сказал он. Девочка обиделась и отвернулась. — Ну-ну, не обижайся! Потом мне спасибо скажешь! — она не повернулась. — Аня… — протянул Виктор. — не обижайся! — Ладно, но можно сразу начать с обычных тренировок? — Нет, — точно таким же спокойным тоном, как и минутой ранее сказал он. — Ну пожалуйста! Я… — она не смогла договорить, так как её перервал тренер. — Стоп! Объясни, почему ты не хочешь уделить один день балетному залу? У тебя к нему личная неприязнь или ты считаешь балет пустой тратой времени? — девочка распустила волосы, и те закрыли ее лицо. «Так и знал. Как ей показать, что балет — вполне интересная, а главное нужная вещь?» — подумал Никифоров и напряженно выдохнул. — Аня, — тон Виктора изменился со строгого на мягкий. — почему тебе так не нравится балет? — сказав это он заправил девушке за ухо прядь ее волос, а она сразу повернула взгляд в его сторону. С пол минуты девушка молчала, потом, опустив голову сказала: — Простите, у меня нет ничего, чтобы аргументировать это. — понуро ответила Аня. — Ложь! Ты просто не хочешь говорить об этом! Тебе стыдно?! — тон Виктора был сердитым, но и спокойным одновременно. — Нет, я не… — она смолкла, недоговорив. — Нечего сказать? — в его голосе больше не было сердитости. — Да, — тихо сказала девочка. — Что же мне с тобой делать? — улыбнулся Никифоров, сказав это только со снисходительностью, огромной-огромной снисходительностью.