Самое настоящее проклятие

      ...просыпаешься от какого-то резкого звука — пару секунд жмуришься на свет, трёшь лицо, пытаешься проморгаться, чувствуя, как сердце, вообразившее себя самым крутым барабанщиком «банды» Селестины Уорлок, возвращается из горла на привычное место... Похожим образом меня «хлопнул по плечу» звонкий заметно дрогнувший на «чёрт возьми» голос. Лицу стало безумно жарко. Быстро и щекотно сползла вдоль позвоночника холодная капля. Растянув губы в ухмылке попавшегося на нарушении школьных правил каверзника, я не спеша повернул голову. Очень хотелось ударить что-нибудь. Или кого-нибудь — не от злости, а... Ну, просто так. ...В треске сломанных вещей выплеснуть то, чему я не мог найти никаких слов. Вроде бы всё оставалось по-прежнему: хмурый свет, ледяной воздух за спиной, слой снега под ногами и тяжело дышащий Северус рядом. Однако... будто оборвался сон, летучий, лёгкий, как паутина, но слишком долгий. В один миг всё изменилось. Даже ветра не было. Молча и неподвижно, я разглядывал такую же безмолвную и неподвижную Эванс (тем же самым, наверное, занимался и Снейп — мы, все трое, какое-то время притворялись тупыми деревянными манекенами швейного ателье), когда... Ну и видок, честно говоря, был у Лилз. Впрочем, выглядела она скорее растерянной, чем по-настоящему сердитой и... похоже, чуть жалела, что привлекла к себе внимание слишком рано. Моргнув, медленно перевела внимательный взгляд с меня на Северуса, задержалась на соединённых руках. ...когда до моих, Мерлин знает, отчего ещё горящих ушей, донёсся скрежет, оглушительный звон, какой бывает, когда разбивается что-то большое... Я осознал: хватка, что удерживала меня с большим, как дом, крепким и искренним чувством (одним словом... точно смешной испуганный первокурсник из магглорождённых — древко первой в жизни метлы), внезапно исчезла. Успевшее стать мокрым от тёплых цепких пальцев запястье ощутимо ущипнул холод. Снейп отскочил от меня спугнутым со стола низзлом. Вот только отскакивать в маленькой нише было особо некуда, а при всей своей «изощрённости» он этого, кажется, не учёл.       ...к-р-р-рак-к-ц-ц... По витражу побежали чёрные трещины. От сильного удара (надо же, взлетел на целый фут от пола, не меньше) у Северуса подкосились ноги, ушибленная голова мотнулась на грудь, изо рта брызнула слюна. Осколки посыпались на него водопадом, обнажая скучную серую стену. Я дёрнулся к волшебной палочке — наколдовать пижонский зонтик из защитных чар. Другой рукой хотел поддержать Снейпа и, пока он не схватился со стоном за затылок и не осел мимо скамейки прямо на блестящий от стекла пол, и оттащить его куда-нибудь подальше от коляще-режущего ливня... Было бы даже красиво — стеклянный дождь, разрушающий чопорную школьную обстановку, переливался разными цветами — если бы ещё макушка Северуса, оглушённого неудачным прыжком, не маячила под самыми большими и тяжёлыми осколками. Кто бы мог предвидеть, что этот... «кролик» передумал сползать по стене, как бретелька — с кокетливого плеча, едва я протянул руку и задел тонкую прядь волос. Думаю, синяк на затылке и прочие ссадины сразу показались ему сущей ерундой. Наплевав на стекло (оно, точь-в-точь острые клыки, торчало из каменной кладки) Снейп оттолкнулся от стены ладонями, выпрямил колени и бешеным снитчем рванулся вон из ниши. Откуда только прыть взялась? Не так давно он напоминал потухший факел. Пустую и унылую бутылку из-под сливочного пива с лопающимися кусочками жёлтой пены на стенках... Развеяв непонадобившееся заклятие, я уставился на проломленный худощавыми лопатками витраж — его жалкий остаток ещё качался на стене и ловил бледный пасмурный свет. Северус сбежал как раз за мгновение до того, как особенно большой кусок витража с узким, направленным вниз концом грохнулся, оставив царапины на каменном полу. Я мог теперь, противно скрипнув, наступить на стеклянную груду ногой, отряхнуть осколки с мантии и выдохнуть с облегчением, но почему-то на душе, наоборот... потяжелело. Погано стало на душе, точно какой-то придурок с силой скрёб по тарелке.       ...сбежал... снова... По ладони отчётливо хлестнули волосы, но в сжавшемся кулаке было пусто. Влажная кожа освобождённого запястья быстро остывала — и такая «свобода» мне... не понравилась. Пальцы мелко дрожали, сжимая оставшуюся не у дел волшебную палочку. Вот бы однажды...       «Твоего умственного развития не хватает, чтобы различить сарказм? Ты вообще ничего не можешь для меня сделать.»       «Ну. Давай, Блэк. Скажи мне, что заставишь Поттера... Нет, не можешь. Ничего ты не можешь!»       «Мне не нужно… твоё отношение. Засунь его себе… сдохни, Блэк!» ....специально поставить его в ситуацию, где без меня — никак не справится. Я бы смог, я бы сумел что-то такое придумать... а потом я бы послушал, что за сладкой музыкой зазвучат его «презрительные» высказывания — ведь лучше умереть, он считает, чем принять мою помощь, да? — как продолжит оскорблять и отталкивать меня... Да ну? Да неужели продолжит? Глубоко вздохнув — ну и в какой жопе потерялся мой великолепно натренированный у семейного гобелена и у стола в покоях декана навык: игнорировать наставления, убеждения, упрёки, посулы и любые другие попытки полоскания мозгов... как если бы я был глухим бревном или сумасшедшим идиотом — я обернулся и был готов увидеть чёрную мантию, волочащейся по тонкому скользкому снегу уже где-то в конце террасы. Далеко, вне пределов досягаемости. К своему удивлению, тут же наткнулся на тёмный, ссутулившийся силуэт — Снейп не пролетел и десяти шагов от ниши, остановился у парапета. Он с отвращением потряс свою мантию за воротник и рукава, избавляясь от залетевших под неё мелких осколков. Затем, наверное, хотел устало упереться в парапет? Но лишь странным движением провёл по выпуклому обледенелому камню, точно... погладил его, и тут же, съёжившись, как от резкой боли... Я подался вперёд, прищурился, высматривая кровь на его пальцах, и в то же время с кислой миной и беспомощной яростью запертых в коробку пикси, думал: наверняка, чтобы совершить такой обыденный поступок — отвести в Больничное Крыло, мне понадобится Снейпа сначала как следует оглушить.       ...отступил от перил, судорожно пряча руки. Всё-таки поранился? Я приподнял брови и продолжал тщательно разглядывать Снейпа с головы до ног. Нет — не смотря на свой растерянный вид и шумное дыхание — слава Мерлину, нет... кажется, ничего серьёзного с ним не приключилось. Придя к этой мысли (довольно расслабляющей), я дёрнул плечами и изобразил кривую усмешку. Пара царапин... Лишь бы оказаться подальше от меня — что ж, вполне в его духе.       — Что это было? — ровно осведомился я, выходя из ниши по поспешным, отпечатавшимся в снегу следам. На самом деле, понятия не имел, что собираюсь делать дальше. Запоздало убрал волшебную палочку за спину. — Твои руки. Что с ними? Эй, Северус, ты... Снейп, не отвечая, скривил губы.       «Ты в порядке, сукин сын?» — хотел спросить я не очень-то уверенно и сердечно.       — Боже мой... Вы целы?! О, господи, в конце концов, вы мне объясните, что... Что здесь происходит! Я вздрогнул (по-моему, во второй раз уже), вывернул шею и... едва не засмеялся. Словно мне перчатку (как минимум, в соплях тролля испачканную) бросили в лицо — я мучился от «несправедливо нанесённой обиды», но как-то забыл — почему Снейпу вообще так рьяно понадобилось отпрыгивать от меня... Выпучив глаза на место, по которому только что провели рассеянные пальцы, я — Мерлинова борода — совсем забыл про Эванс! Она, между тем, и не думала исчезать, отвела испуганно вскинутую руку от рта и тоже удивлённо всматривалась в Снейпа. Сделав какой-то вывод, Лилз быстро повернулась ко мне. Я затормозил и невольно встретился с её сузившимся взглядом, когда она напряжённым и не слишком-то тёплым тоном меня окликнула:       — Блэк? Знаешь, в последние дни....я не слышала, чтобы вы с Поттером доставляли кому-нибудь из других учеников неприятности. Я надеялась... — её губы непонятно задрожали, она прервала сама себя и, сверкнув значком, поспешно отвернулась. — Всё хорошо, Сев? Может, хоть ты мне ответишь, что случилось? Снейп, опустив голову, морщился и кутал руки в складках одежды. От этого движения край мантии заколыхался и поплыл вверх, точно театральный занавес — на миг я разглядел худые щиколотки и часть икры, обтянутой серой короткой штаниной (замечательное, надо сказать зрелище)... И вдруг засомневался: Северус вообще слышал — Лилз обратилась к нему. Скрипнув снегом, я поменял опорную ногу, и с мимолётным ленивым удовлетворением подумал: вряд ли, его глаза мутно и сосредоточенно бегали по полу.       — Объяснишь, Сев... — тихо протянула Эванс и, осекшись, нахмурилась, вновь пристально взглянула на меня. Я решался: подойти ближе к Северусу или... или уйти прочь, отыскать самый большой сугроб и засунуть в него горячее, как кипяток лицо. Мне казалось, я уже не злился. Я просто не понимал, как это вылетело у меня из головы? Если бы не Эванс — у него не было бы никаких причин убегать (снова) от меня, да? Конечно, нелепо и иногда раздражающе — но Снейп, и правда, скорее сдохнет, чем откроет кому-нибудь тайну наших «отношений»! Потирая бровь, я старался сосредоточиться на этой мысли... Однако вновь мелькнувшие под мантией щиколотки, тем более воспоминания о том, как каких-то полминуты назад Северус без стеснения натягивал на кулак мою мантию — как он чрезвычайно смирно вёл себя, когда я мягко касался его лица — как мы негромко спорили... о чём-то, пуская тёплый пар друг другу в ноздри — нет, не помогали совсем, заставляли с досадой поджимать губы.       «Человек, который хочет стать твоим...» — «Любовником?» — «Нет, я хотел сказать...» Козёл. Не мог что ли хоть один единственный раз «сглупить»? Послать все предосторожности и... ничего не испортить. Дать мне договорить... Чтобы немного отвлечься, я глянул себе за спину, на беспорядок в нише и присвистнул — и Эванс ещё спрашивает «всё ли хорошо, Сев?», когда он громит школу, как какой-нибудь тролль! «Развлёк» я не только себя: увидел на боковым зрением, как Северус оставил мантию в покое, быстро поднял глаза и «врезался» тяжёлым взглядом... не в Эванс, на чьих щеках загорелся лёгкий румянец негодования и холода — а в меня. Диким, смущённым и ненавидящим взглядом исподлобья. Мгновение или целая вечность, за которую весь мир покрылся толстым слоем льда. Время будто зависло, сердце, ухнув куда-то, пропустило удар, и даже мелкий снег застыл в воздухе. Я шмыгнул носом, покрутил запястье — на нём остался слабый продолговатый след — снова переступил с ноги на ногу, немного... неловко, деревянно, и под пристальным, давящим взглядом зашагал к выходу. Продолжать прежний спор при Лилз бессмысленно, да? Поймал себя на том, что не готов... не хочу в ближайшее время к нему возвращаться. Почти рад, что Эванс тогда меня перебила.       ...шаг за шагом, мимо ниши, в которой оставались валяться цветные осколки, мимо отбежавшего в сторону Северуса, мимо Лилз, открывшей рот, но не произнёсшей ни слова...        — Северус! — изумлённо закричала Лилз и её крик заставил меня круто обернуться, — Что... Не только из-за крика — скрип торопливых шагов по снегу, свистящее, ядовитое дыхание в шею и... тень прикосновения. Словно совиное перо скользнуло по предплечью. Зло поджавший губы Снейп неожиданно оказался очень близко. Мгновение — и он уже отдёрнул руку, будто моя мантия вся вспыхнула языками пламени. Отшатнулся с перекошенным лицом и попятился на полусогнутых, как странный чёрный краб. Сбился с шага, качнулся в сторону, когда Эванс схватила его за руку чуть выше локтя. Пожалуй, порывистое мельтешение рыжих волос перед глазами помогло мне не сорваться с места. Не попытаться тут же вжать Северуса в стену.       — Ты... — с трудом взяв себя в руки, я окинул его долгим взглядом, откровенно прилипая глазами к измятой нервными пальцами ткани на животе. Вопросительно вскинул брови и прочистил горло. — ...а? Не понял. Ты что-то хотел? Глупый вопрос заданный самым неподходящим тоном, будто Снейп был моим однокурсником с Гриффиндора, подошедшим спросить что-то насчёт домашнего задания.       — Я хотел... хотел... проваливай! — отчаянно прошипел Северус, одним раздражённым движением высвободившись из рук Эванс. Но обращался (к сожалению) не к ней. — Ты вроде... тащился к выходу? Ну так давай, вали! Он продолжал медленно пятиться и тихо цедить сквозь зубы бестолковые угрозы и неразбочивые призывы убираться — сейчас же! Немедленно! Не теряя ни секунды! — однако, смотрел не отрываясь, как загипнотизированный. Поэтому... я решил, что он врёт. Точно врёт. Наверное, он хотел приставить волшебную палочку к моему лбу или снова сломать мне нос. Почему нет? И только присутствие Эванс — я видел в взволнованном лице Лилз твёрдую готовность встать между нами, если дойдёт до драки — ему помешало... И почему я должен уходить, а не эта настырная девчонка? Я вдруг ясно представил, как поворачиваюсь и говорю: «Лилз, детка, а не пошла бы ты сейчас на хрен? Не мешай, если у тебя есть сердце и оно не каменное. Понимаешь, твой приятель пытается обрести личную жизнь, вернее, ему пытаются её организовать...»       — Блэк, сука, ты ещё здесь? Северус действительно целился в меня — но после того, как он сдрейфил просто ещё раз потрогать мою мантию, от этого «угрожающего» жеста, честно говоря, хотелось только громко расхохотаться. Я отвернулся от Эванс, вновь уставился на напряжённую бледную руку и кончик чёрной палочки — не сдержался и фыркнул, внезапно догадавшись: чего Снейп хотел добиться, тронув холодный бесчувственный не похожий на чьё-либо сердце, камень... Не то, чтобы при случае я потребовал бы никогда не мыть те части тела, которыми он касался меня. Это, наверное, слишком, даже для такого самовлюблённого придурка, каким Северус меня представлял. Но по-моему, я имею право разозлиться. В своей наглости я полагал, что есть существенная разница между мной и грязью с грядок профессора Стебль.       ...пытался стереть со своих пальцев живое ощущение моей кожи. С другой стороны — такое странное желание (воспользоваться жёстким камнем, как салфеткой) — лучше всякой сыворотки правды выводило на свет, что я и без всяких «доказательств» знал...       — ...стои́шь, как ебучее дерево? — краем сознания отметил, что его голос стал совсем сиплым и срывался, — Я же сказал тебе убираться! Зачарованно глядя Снейпу в глаза, я задавался вопросом, можно ли превратить человека в безразмерный сундук и запихнуть в него всё что угодно? И обиду, и смущение, и злость, и радость. Конечно, можно. Мне вообще казалось, что я постоянно чувствую всё и сразу! Мне казалось, что череп, однажды выдержавший удар биты в руках охотника, трещит, как дракклов старый глиняный горшок! ...знал, что, когда муравьи или молнии пробегают по коже, а в голове шумит, словно приложил к уху ракушку с морского побережья — Северус чувствует притяжение. Возможно, почти так же сильно, как я. Я с некоторым усилием оторвал взгляд от его лица, поскрёб щёку, как если бы к ней что-то могло прилипнуть, кивнул в сторону ниши, намекая на оставленную там еду, и удивительно спокойно сказал:       — Не выкидывай её просто так. Я уйду, хорошо. Но и ты хоть раз послушай меня, ладно? Эванс негромко окликнула меня, но я уже не останавливался до тех пор, пока за спиной не хлопнула громко дверь, обрывая ощущение сверлящих шею глаз. Ты видишь? Видишь? Нет никакого обмана! Нет разницы между: «Сириус говорит» и «Сириус делает»! По сравнению с открытой террасой замок показался мне внезапно тёмным, душным и... очень тихим. Я пожалел, что не взял у Джеймса мантию-невидимку, сокрушался об этом в течение полуминуты или около того — пока взволнованно смотрел на дверь и прислушивался к разговору оставшихся на террасе Снейпа и Эванс. Но, может быть, они стояли слишком далеко? Мысль странно буксовала — я никак не мог представить себе Сохатого с приятным лицом вручающего мне своё семейное сокровище ради того, чтоб я ближе подобрался к Северусу. Ради того, чтобы просто сунуть нос в его жизнь. Я всё-таки ушёл, хотя и не сразу. Меня преследовало странное ощущение разочарования и одновременно... облегчения? Наверное, поэтому и разболелась голова. Почти бегом преодолел лестницу и слабо освещённый перекрёсток, ещё несколько узких ходов, прятавшихся за гобеленами и картинами. В тошнотворной мути перед глазами плавало пошедшее красными пятнами лицо Северуса, которое он, отступив ещё на два шага, попытался спрятать за волосами. Спорю на метлу Джеймса — Снейп без всяких угрызений совести проигнорирует мой совет. И всё же приятно было думать, что за мной осталось последнее слово. Приглушённо, как через подушку, ударил колокол. Я машинально обернулся на коридор позади и хмыкнул, воображая, как сухо встретит МакГонагалл опоздавших на последний урок трансфигурации в этом году. Джеймс — мы расстались с ним у стола Гриффиндора в Большом зале — наверняка заждался меня, скучая в кабинете, но, по крайней мере, опаздываю я в компании Эванс... Мерлин знает, что мне ответил бы Северус, договори я те слова, на которых она меня прервала. «Отчитай» он меня в своей «очаровательной» манере — сомневаюсь, что... я ушёл бы с террасы в здравом рассудке. В тишине я яростно захлопал себя по предплечьям, разгоняя кровь, тряхнул головой (скривился от кольнувшей в висках боли) и постарался думать о хриплом голосе — не о смысле произнесённых этим вкрадчивым голосом слов — о тёмных бровях, сверкающем взгляде, тёплой щеке и сжимающихся на моём запястье сильных пальцах... Ещё я подумал о...       «...я не слышала, чтобы вы доставляли кому-нибудь неприятности. Я надеялась...» Да. Детка Лилз, появившаяся так невовремя. Холодный тон, прищуренный, неприязненный взгляд внимательных глаз. Я снова задумчиво оглянулся и притормозил у окна, потёр лоб, в рассеянности помусолил между пальцев прядь, настойчиво щекотавшую брови. Эванс, хотя и разглядывала нас с Северусом очень пристально — всё не так поняла. Естественно, она решила, что я снова преследовал Снейпа, чтобы издеваться над ним. Может, только удивилась, почему рядом со мной не было Джеймса, Питера и Римуса. Бесцельно рассматривая бледное отражение факела в стекле, я вспоминал день, когда Лилз встретила меня, сидящего на изгороди и болтающего ногами, с бутылкой огневиски в руках. Тогда она тоже сделала неправильные выводы, но это уже скорее веселило, чем злило... В отличие от Северуса, я не видел ничего ужасного в том, чтобы рассказать Эванс правду. Если бы она знала — действительно знала, чего я хочу добиться, преследуя её приятеля — она, наверное, могла бы встать на мою сторону и перестала бесить одними своими близкими с ним отношениями. Ну, или не смогла бы. И не перестала бы Подумал о том, как она плакала, а потом сидела с Северусом на ступеньках лестницы у главного входа, они о чём-то тихонько разговаривали... Оставалось всего ничего до кабинета трансфигурации, но я всё равно уже опоздал, не так ли? Я подпёр плечом стену и повернулся лицом туда, откуда сам пришёл несколько секунд назад. Нет, мне вполне хватает одного человека, который сваливает на меня все грехи и мерзости человечества! О чём буду говорить? Я не особо раздумывал об этом, да и времени на размышления оказалось немного — вскоре по коридору прозвучали лёгкие быстрые шаги. Эванс не любила опаздывать.