POV Андрей Жданов.
Ботаны должны быть умными, на то они и ботаны. А я дурак, полный и окончательный идиот, так какой же я ботан? Выходит — никакой. Так кто же я? Кто? — Ты ботан, Андрюха, самый настоящий ботан, — словно наяву услышал я Ромкин голос. — Потому что ботан — это образ мышления. Понимаешь? Ты всегда был готов к контрольной, зачету или экзамену, но ты никогда не видел реальной жизни, вернее, видел, но не замечал. Это как слушать и слышать. Вспомни! Ну, вспомни, как ты зачитывался книгами, причем неважно, была это научная литература или беллетристика. Ты жил там, внутри них, не выныривая наружу, это и был твой реальный мир. Там все по полочкам, там все логично, там все правильно и красиво, хоть и скучно, особенно в науке и поэзии. — Ты хочешь сказать, — вслух ответил я воображаемому Ромке, — что я и не мог увидеть, как Катя вешает мне лапшу на уши? — Конечно, не мог! Ты жизни, Андрюха, не знаешь, не видел ее через толщу книг, хотя с Катей твоей история особенная. — Чем? — Тут и прожженный циник ничего бы не увидал. Я ведь тоже купился на ее ангельскую кротость, на ее обманчивый внешний вид, на ее, казалось, искреннее желание нам помочь и невероятную креативную работоспособность, так что не ты один угодил в эту ловушку. — Я тоже попался, — раздался голос Сашки. — Сестре не верил, Павлу Олеговичу не верил, даже Ромке иногда не доверял. А Кате поверил! Так что ты себя не очень-то вини. И давай уже, выбирайся из задницы. — Не могу. И дело не в том, что я не увидел лжи, это обидно и только. — Так в чем же дело? — в унисон спросили друзья. — Дело в том, что она… моя… она… Она мне врала. Врала с корыстной целью. — Ну, так плюнь и забудь, — начал кипятиться Ромка. — Я всегда тебе говорил, что все бабы — суки! Ни одной из них верить нельзя, их можно только использовать. — Ты все еще её любишь? — осторожно спросил Сашка. — Люблю! — Ты понимаешь, что она предала не только тебя, она нас всех предала? — спросил Малина. — Понимаю, но все равно люблю. — Нельзя, невозможно любить предательницу… Бедный Андрей… — одновременно заговорили друзья. — Ты должен вылезти из своего бункера, слышишь?.. Мы все еще сможем вернуть, нам нужно придумать план, как отомстить Пушкаревой… — Катя не Пушкарева, она Болдырева, и мстить я ей не собираюсь. — ответил я сразу обоим. — Да, она нас всех предала, да, это подлость, да, это низость. Но я ее люблю, понимаете? Люблю! Если ей хорошо от предательства и подлости, если ей комфортно с этим живется, значит, так тому и быть. Я очень хочу, чтобы ей было хорошо и комфортно, чтобы она была счастлива. — А он еще сомневался, ботан ли он, — хмыкнул Ромка. — Ботан Стопроцентович! Книжный мальчик. Пошли, Сашка, нам здесь ловить нечего. Черт, а я так надеялся, что со своим «ботанским» я прошлым покончил, когда сжигал дневники. Нифига, как видно от себя не уйдешь, как бы далеко ты не уехал физически… В тот ужасный, в тот черный день мне повезло трижды. Вначале мне удалось очень быстро и за очень-очень неплохую цену продать свой джип, даже документы на продажу мы сумели с клиентом справить за пару часов. Больше мне кредитки были не нужны, на первое время деньги были, и я их изрезал в меленькие кусочки. Знаю я, как по кредиткам могут найти человека, тем более такие вот Болдыревы, а я не хотел, чтобы меня нашли, я не считал, что что-то еще хоть кому-то должен. Затем я легко отыскал одного алкаша с паспортом, и за пару бутылок водки он оформил на себя покупку мобильного и машины, выписав доверенность на мое новое имя. Документы я купил, правда хреновые, но пока сойдут. Свой мобильный, правда без симки я подарил ему в качестве бонуса к сделке. А свою симку я аккуратно завернул в целлофан и положил в портмоне. Делал я все на автомате, вернее на последних оборотах завода, совершенно не соображая, для чего я сохранил старую симку. Оставалось только сменить хреновенько сделанные документы, на более удачную подделку, но на это времени не было совсем, и я решил, что займусь этим потом, когда пойму где и как, а главное зачем мне жить дальше. Третье везение было совсем неожиданным, я полез в дипломат, чтобы достать деньги на заправку машины, и увидел в кармашке фотографию Катеньки. Первым желанием было выбросить ее, чтобы никогда и ничего мне о ней не напоминало, я уже даже руку, с зажатым фото в кулаке, в окно машины высунул, но выбросить так и не смог, положил на место. Как оказалось, это было самое большое везение. Какое мне дело до надменной гламурной красавицы Екатерины Валерьевны Болдыревой? Кто она, что? Я не знал, да и знать не хотел. У меня осталась Катенька Пушкарева, моя Катенька! С ней я делил тоскливые зимние вечера, с ней беседовал, с ней советовался. Если говорить честно — я бы не выжил, если бы у меня не было фото моей девочки… Новая машина была не так комфортна и удобна, как моя, но и у нее было четыре колеса, мотор, и руль, вот я и ехал подальше от прошлой жизни. Прощай, Ботан, прощай, Москва… Прощай, Катенька, моя первая и последняя любовь…POV Катя Пушкарева.
Я проснулась глубокой ночью от голода. Капельницы не было, значит, я могла спокойно передвигаться, хорошо бы и врача на посту не было, меньше всего мне хотелось сейчас говорить с посторонними. Едва приоткрыв дверь, я увидела врачиху с прямой, как у жерди, спиной, это была не Полина, а ее сменщица, и даже имени ее я не знала. Она сидела на своем месте и тупо таращилась на противоположную стену. Опаньки, да она спала с открытыми глазами. Мне чертовски захотелось сыграть с ней какую-нибудь шутку, как в детстве, например, нарисовать ей фломастером усы, но никаких сил на шутки у меня не было, ни физических, ни моральных. Поэтому я просто тихо прошла мимо поста и направилась к Нюсе в кухню. — Он ни разу не использовал кредитную карту, — услышала я голос отца, проходя мимо его кабинета, — так что отследить место его нахождения невозможно. — А машина, вы же нашли Сашку по номерам машины? — раздался голос Романа. Я подошла ближе и прислушалась. — А вот машину свою Андрей продал еще в день Совета директоров. — Жданов не может существовать без средства передвижения, — вступила в разговор… Виктория. Это что? У них какое-то совещание по поводу Андрея, а меня «забыли» позвать? Ничего себе! Ну, папочка, спасибо тебе. — Он понятия не имеет, как ездить в метро или на автобусе, значит, купил другую машину, может быть, попроще. — На имя Андрея не было приобретено никакого автомобиля. Никакого, ни нового, ни со вторых рук, — отрезал отец. — Боюсь, он сменил и паспорт, и водительские права, — сказал Сашка. Господи! Значит он пришел в себя?! Но меня и об этом не посчитали нужным поставить в известность. — Как-то, когда у нас были отвратительные отношения, я кричал ему, что из него выйдет такой же президент «Zimaletto», как из дерьма пуля, что он юродивый, что развалит компанию, а я ему потом голову откручу. Он тогда засмеялся и сказал, что у меня ничего не выйдет, что он в этом случае купит себе документы на другое имя и уйдет в подполье, как дедушка Ленин. Может, он сейчас так и поступил, раз никаких следов не оставляет? — Вот поэтому мне и нужна ваша помощь. Вдруг у него был какой-то приятель в детском саду, или должник в школе, или случайная девочка, которая его полюбила. Напишите все-все, что вспомните. Договорились? — Договорились, — раздались нестройные голоса. — А ты, Вика, завтра же принеси его рабочий органайзер, может там можно будет напасть на след, и вообще вспомни все его контакты за время твоей работы. — Сделаю, — сказала Виктория. В кабинете задвигались стулья, и я поспешила ретироваться в кухню. Так… Кашку я уже ела, она меня больше не интересует, нам с сыном нужна хорошая порция мяса, и мы ее получим, чего бы нам это не стоило. Оторва, спящая во мне со дня Совета директоров, начала просыпаться и взбрыкивать. Папа хотел от меня скрыть это совещание! От меня? Об Андрее? Ладно, папочка, я утрусь. Я понимала, что он не хотел меня волновать, а не недоверял, но все равно, мы договаривались с ним о другом. Не хочет по-хорошему? Не надо! Разогрев пару стейков, я умяла их с удовольствием, запила стаканом сока, и сразу почувствовала себя гораздо бодрее. В палату я решила не возвращаться, пусть докторша поспит спокойно, а я начинаю свою игру! «Пап, ты нарушил свое обещание. Я понимаю тебя, теперь понимаю, я бы тоже, наверное, не стала тревожить своего сына, но… Мы договаривались, что отныне никаких секретов, ты дал мне слово, и обманул. Почему ты мне не доверился, папа? Ты же знаешь, что голова у меня соображает, как надо, что я умею разрабатывать планы, и что я, как никто из вас всех, знаю Андрея. Сердцем знаю, потому что люблю, потому что ношу его сына. Папа, я уезжаю искать отца моего мальчика, и прошу тебя уважать мое решение, а не начинать грозить кулаками, отменять кредитки и проТчая. В этом случае я обещаю тебе звонить каждый день, рассказывать о себе и выслушивать, что вам удалось узнать. Если я замечу слежку, если ты попробуешь перекрыть мне кислород, если бросишься помогать без моей на то просьбы, разговор будет другим. Слава Богу, я открыла независимый от тебя счет, на который переводила всю свою зарплату в «Zimaletto», и там собралась приличная сумма, так что не вынуждай меня воевать не только с обстоятельствами, но еще и с тобой. Пап, мне нужна не моя «Ласточка», а что-нибудь менее выпендрежное и более надежное, например, Юлианина Toyota Camry, я её забираю, думаю, ты не будешь против. Пожелай мне удачи, папка. И не сердись. Очень прошу, не оставляйте компанию, пока нас с Андреем нет, Ромка с Сашкой помогут тебе. Да и я всегда готова принять участие, но на расстоянии. И вот еще что, Мишелю скажи, что я очень его люблю и надеюсь на его гений. Я могла бы не писать, а поговорить с тобой, но боюсь, что в этом случае мы бы разругались в пух и прах, а Мишель увязался бы за мной, а он нужен в компании. Прости, пап. Твоя дочь-оторва». Письмо я оставила в папином опустевшем кабинете, села в машину и поехала в свой пентхаус, нужно было собрать вещи, придумать и разработать план поиска, побыть хоть немного одной. О, я была очень разумна, прекрасно понимая, что отвечаю не только за себя, а еще и за малыша, живущего во мне. Поэтому — никакой спешки, никакой езды, не выспавшись, никакой случайности я решила не допускать. Для начала выпила чашечку травяного чая, и легла спать. А утром план созрел сам собой, вместе со звонком папы. — Прости, детка, — вместо «здравствуй», сказал он. — Может, все же вернешься? — Нет, пап, у меня уже есть план поисков. — Так расскажи его мне, вместе нам будет легче его воплотить. — А давай лучше ты будешь дергать за свои ниточки, а я за свои. — Не доверяешь мне? — Доверяю, но… — Понятно. Катенька, если тебе понадобится по… — Я обязательно ее попрошу. — Береги себя, детка. — Можешь не сомневаться. — И трать деньги сколько понадобится, я даю тебе карт-бланш. — Спасибо, папка. Пока…