«Ботан & Оторва»

POV Катя Пушкарева.

      Ром­ка на­дол­го, очень на­дол­го за­думал­ся.       — Есть два мо­мен­та, ко­торые ме­ня очень сму­ща­ют. Во-пер­вых, это все сло­ва. А на де­ле ты хо­зяй­ка, а мы все за бор­том. А во-вто­рых…       — Погоди, Ромка, давай разберемся с «во-первых». Ты понимаешь, что прежде, чем создавать акционерное общество, нужно зарегистрировать «Zimaletto», как единоличную компанию? Во всех структурах зарегистрировать. Иначе на месте одной отрубленной головы Киры Змеегорыновны, вполне могут вырасти две новые. Это ты понимаешь? И вот еще что… Обязательно нужно проконсультироваться с юристами и специалистами в области налогообложения, выяснить какой вид акционерного сообщества наиболее выгоден, выпускать нам обыкновенные и привилегированные акции или только обыкновенные.       — А что, есть еще и такое? Как это? — Ромка заинтересовался по-настоящему. — И чем они отличаются?       — Обыкновенная акция дает право голоса на Совете, право на получение заранее не установленного дивиденда из чистой прибыли общества за текущий год и право на получение части имущества общества при его ликвидации. Номинальная стоимость всех обыкновенных акций общества — одинаковая. Привилегированная акция не дает права голоса на Совете, но дает право на получение фиксированного дивиденда. Фиксированного, а не из чистой прибыли.       — Типа пенсии?       — Типа пенсии.       — Так Кристине и этим… родителям и нужно дать такие акции.       — Согласна, но что если в этом случае мы увеличим налоги?       — Не знаю, это такие нюансы…       — Вот ты сам и ответил на свое «во-первых»! Все нужно сделать по уму, а не по эмоциям. Поэтому я все еще хозяйка, а вы за бортом.       — Тогда объясни мне, почему ты этого не сделала заранее. А главное, почему ты нам ничего не рассказала до Совета? Почему ты заставила нас всех, вместе с Андреем, пройти через… Через… — он явно не мог найти приличных слов. — Через все это.       — Давай по порядку. Да, наверное, нужно было заранее советоваться с юристами. Но было слишком много работы, было просто не до того. А этот вопрос казался совершенно незначительным. — слезы начали подбираться к глазам. Да что, черт возьми, происходит? Я никогда прежде не была плаксой, и вот на тебе, чуть что не так, уже реву. Это наверное из-за беременности. — И вообще, я надеялась, что здравый смысл победит на Совете. Андрея выберут президентом. Ничего не придется ни менять, ни ломать и выстраивать заново. Понимаешь, Андрюша?       — Я Роман.       — Да, прости. Хорошо хоть не Роман Дмитриевич. Так вот, я… мы с папой надеялись, что выборы выиграет Андрей, для «Zimaletto» все останется, как прежде. А сразу после Совета я собиралась поговорить с вами, рассказать кто я, сказать, что банк реструктуризирует долг, что папа поможет нам всем, чем сможет. Но… Увы, выбрали Киру.       — Ты нам не доверяла?       — С чего ты взял?       — Тогда почему, черт тебя подери, ты не рассказала нам все хотя бы за пару дней до Совета? Зачем прикидывалась перед нами страшненькой и бедненькой? Так хотелось взорвать бомбу?       — И это тоже. — я поняла, что сейчас нужно быть предельно откровенной. — Да, и это тоже! Все представляла, как вы все удивитесь, когда увидите, что я красивая. Особенно ты!       — А на фига? Андрей и так видел тебя красивой.       — Ну, дура я, дура. Убей меня за это теперь.       — Теперь нельзя, — с сожалением вздохнул Ромка, и неожиданно улыбнулся. — Вот родишь, выкормишь, тогда и убью. Господи! Ну почему они все такие дуры, даже когда умные? Ей захотелось предстать перед нами неожиданно красивой, и плевать, что при этом по нам по всем проехалась катком.       — Дело же не только в этом!       — А в чем еще?       — А еще папа просил ничего никому не рассказывать, чтобы вы вели себя естественно, а еще… Вот ты уверен, что в президентском кабинете нет видеокамер?       — Да.       — Так вот, они там есть!       — Что? Так мы еще и под прицелом были все это время?! Это просто… Это можно прокомментировать только трехэтажным матом!       — Мы, — я специально сказала «мы», а не «вы», — и так все время были под прицелом. Я, Вика, Мишель, Юлиана, в любом случае докладывали обо всех делах папе. Но если бы не записи, ты думаешь, что ему удалось бы раскрутить всю историю с Воропаевым? Да ни за что! А так… То Кира проговаривалась, то Павел Олегович, а то и кто-то из секретарш или даже уборщиц, а потом аналитики все анализировали, отделяли зерна от плевел и в результате вычислили как и где искать Юрия. Кстати, то, что Милко изолирован и оригиналы его компромата изъяты, это тоже результат подслушанного и подсмотренного.       — Милко тоже твой папА обезвредил? Надеюсь, что наш Гудвин жив?       — Почему Гудвин? А, да… Великий и Ужасный. Живехонек. Но вредить он больше никогда не сможет.       — Он тоже в плену?       — Ага. В плену своих амбиций, своей жадности и своего сволочизма. Он на перевоспитании. Ром, ну, разве хоть какой-то вред папа причинил нам своими видео наблюдениями?       — Допустим, нет. Хотя это ужасно мерзко, знать, что ты обнажался под объективом. Но при чем здесь твое доверие нам?       — Ромка, а ты уверен, что в «Zimaletto» нет шпионов Воропаева? Уверен? Я — нет! Еще и поэтому я ничего не рассказала заранее. Согласись, что гораздо легче вести себя естественно, не когда ты играешь, а когда ты просто ничего не знаешь.       — Ладно! А почему ты до сих пор не уладила все юридические формальности?       — Потому что вас не было рядом. Не с кем было посоветоваться. Я ведь как думала, я думала, что сразу после Совета мы соберемся все вместе, что…       — Да Катюша все это время валялась под капельницей, — снова, как нельзя более кстати вошла Юлиана.       — Как это?       — А вот так! Бросили девчонку на произвол судьбы и умотались. Она же не железная, вот с катушек и сорвалась.       Ромка жалостливо на меня глянул, тяжело вздохнул и как-то нелепо дернул плечом. Задумался.       — Все, хватит лирики. Идите есть. Катя, прости, но у тебя диета. Три дня голода, а потом стейк… Врач говорит, что это невозможно, тебе станет плохо. Так что о стейке ты пока можешь позабыть, будем есть жиденькую кашку.       Ну, и чем не повод «для пореветь»? Очень даже повод. И им я не преминула воспользоваться.       — Кать! Ты чего? Из-за куска мяса? Хочешь, я тоже буду есть жиденькую кашку? — кажется, Ромка плотно взял меня под свою опеку. А может не меня, вернее меня, но как инкубатор для сына его друга. — Подумаешь, какой-то стейк! Так съешь его не сегодня, а завтра или послезавтра.       — А он хочет сегодня!       — Кто?       Ответить я не успела, в комнату буквально ворвался Славик, папин охранник.       — Екатерина Валерьевна, там это, привезли Александра. Но он какой-то странный. Ни на что не реагирует, молчит и смотрит в одну точку. Что делать?       — Вам, идти есть, — тоном, не допускающим возражения, сказала Юлиана. — Катя, тебе необходимо съесть хоть что-нибудь здесь и сейчас, если не хочешь, чтобы тебя снова уложили в постель и не начали кормить капельно. Роман, под твою ответственность. Катюша должна поесть! Сашкой я займусь сама. Не волнуйтесь. Все будет нормально. — Юля вышла из комнаты.       — Раскомандовалась! А может я не хочу никакой ответственности, а хочу увидеть Сашку? — выкрикнул Ромка в спину Виноградовой.       — Ага! Еще даже не мачеха, а уже командует, — согласилась я.       — Порассуждай еще, пошли есть! Немедленно!       Уже за столом Малина сказал:       — Допустим, с «во-первых» мы разобрались, допустим, я тебе даже поверил. Но, Катька, неужели ты думаешь, что мы могли бы взять эти акции? Мы по-твоему альфонсы, да?       — Во-первых…       — С «во-первых» мы уже разобрались. Переходи к «во-вторых».       — Не перебивай! Так вот, во-первых, никто вас альфонсами не считает. Или ты решил, что я собираюсь завести мужской гарем?       — А ты против? — Ромка начал шутить, это была победа. Не сочиться ядом, не сарказмировать, а шутить, ура!       — Боюсь, Ромочка, что от меня это не зависит. Боюсь, что Отелло будет против. А если серьезно, то не надо расписываться за всех, это раз. Но если вы все, или кто-то из вас не захочет принимать акции в дар, то…       — То, что?       — Их можно будет…       Вот влипла, так влипла! Я совершенно не подумала, что ребята могут воспринять дарственную на акции, как жалость, или того хуже, как подачку! Правда папа предупреждал, что Андрей компанию в дар не примет, но мне тогда лень было думать. А теперь получается… Хреновенько получается.       — Ромка, — заканючила я, — ты же понимаешь, что без смены владельца у Киры, и Ждановых-старших был шанс попытаться что-то придумать, какими-нибудь мудреными юридическими штучками пусть не отнять «Zimaletto», так крепко потрепать нам нервы и не дать нормально работать.       — Не думаю, что после всего услышанного у Пал Олегыча будут силы и желание как-то влиять на ход событий. А Кира будет сидеть, что она может сделать из тюрьмы-то?       — Когда есть деньги, а то, что у Киры они есть, я не сомневаюсь. И она много гадости может сделать даже из тюрьмы, мозг ее так устроен, дура-дурой, а на всякие пакости мозжечок прекрасно работает.       — И все же, Кать, ты понимаешь, что мы… Хорошо, буду говорить только за себя. Я! Я не могу принять такой подарок, а денег на покупку акций, хоть бы не десяти, а тех же четырех процентов, которые у меня были, нет! Их нет. Машину могу купить, даже квартиру могу. А акции — не могу!       — Тогда я не знаю, что делать. Но я или папа, или мы все вместе, если вы меня простите, — забросила я удочку, — обязательно придумаем какой-нибудь вариант. Чтобы и волки, и овцы, и ваша мужская гордость, и рацио.       — Катька, так не бывает.       — Бывает! Помнишь, как воскликнул Артур за несколько секунд до своей смерти: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!»?..       — Что это, откуда?       — Из «Пикника на обочине», — я подумала, что Андрей бы и сам узнал Стругацких, и так мне хреновенько стало, что снова захотелось реветь.       — Ну, если за несколько секунд до смерти, то конечно… Перед смертью еще не такая ху… прости, ерунда в голову полезть может.       В столовую быстрым шагом вошла Юлиана.       — Вы поели?       — Да, — одновременно ответили мы с Романом. — Что с Сашкой?       — Ребята, мы не справляемся, нужна ваша помощь.