POV Андрей Жданов.
В тот вечер мы Сашку домой так и не отпустили. Катенька настояла, чтобы он остался. Она все подливала ему виски и подливала, пока он не вырубился прямо на полу у камина. — Сможешь перенести его в гостевую? — тихонько спросила Катя. — Конечно. Сейчас постелю и перенесу. А потом тебя в душ и спать, завтра с утра едем в больницу. — В какую больницу? Что у тебя болит? — У меня болит? Катенька, ты на себя-то внимание переключи! Это тебе завтра снимок делать будут! Это тебе звонил Кристиан Кинаст и пообещал, что если кость срослась, то у тебя снимут ортез. — Ой, точно, я совсем забыла. Только говори тише, Сашку разбудишь. Утром меня разбудил одуряющий запах кофе и цитрусовых. Помню, я еще успел рассердиться на Катю, зачем, мол, с больной ногой пошла готовить завтрак, как она заворочалась у меня под боком: — Андрюша, спасибочки. — За что? — ответить она не успела, в двери постучали, и мы оба резко сели, недоумевая, кто это может быть. — У нас же Сашка! — первой опомнилась Катенька. Натянула одеяло до подбородка и крикнула: — Да. — Ребята, — Санек чуть приоткрыл дверь, но заглядывать не стал. — Я кофе сварил и сок выжал. Вставайте, нужно поговорить. — Дай нам пять минут, — попросил я. — Да хоть десять, — ухмыльнулся Сашка. — Кофе потом сами себе варить будете. Этот остынет. — Андрюша, ты как хочешь, а я требую свой утренний кофе в постель. — Так я и знал! — Сашка вошел с подносом на котором стояли три чашечки дымящегося кофе и три стакана апельсинового сока. — Ты лучший! — взвизгнула Катенька, потом посмотрела на меня и смутилась. — После Андрея, конечно. — Ребята, — раздав нам наше питье и присев на край кровати, сказал Сашка. — Можно я у вас пару дней поживу? — и заметив мой недоуменный взгляд, добавил. — Ну, не могу я сейчас никого видеть, кроме вас и… Ромки. Кстати, я ему уже позвонил, он едет сюда. — Ты решил ему все рассказать? — Да! Катя меня вчера убедила: Ромка хороший, — он как-то невесело усмехнулся. — Не хочу, чтобы он обижался, тем более, что вот-вот решающая стадия битвы. Так можно мне у вас пожить? — Да живи сколько захочешь, — я постарался перевести все в шутку, чтобы Сашка не подумал, что это я ему какое-то невиданное одолжение делаю. — Сок и кофе в постель! За такой сервис это я должен тебя умолять остаться жить с нами. — Я ненадолго, всего пару дней. — А жаль. Ромка приехал, когда мы уже не только кофе попили, но и позавтракали, когда Катюша уже успела затереть диск, и когда нам с ней уже пора было ехать в «Евро Центр ортопедии». — Мальчики, вы тут не передеретесь? Разнимать некому будет, — глядя на заплывший Ромкин глаз, с сомнением покачала головой Катенька. Они не передрались… Когда мы вернулись домой, кстати, Кате сняли ортез, и она даже чуть приступала на ногу, Сашка о чем-то ожесточенно спорил с Романом, их крик был слышен еще на лестничной площадке. — Вас что, на секунду оставить одних нельзя? — прямо с порога завелась Катя. — Мало нам внешнего врага, давайте устроим междоусобные войны. Упс… Кажется, я что-то не так поняла. Простите. — Кать, мы не ссорились. Как мы могли поссориться, посмотрев диск? — Ты имя и место обитания затерла? — я с ужасом посмотрел на Катеньку. — Затерла, не волнуйся. — Слава Богу. Что ты говорил о диске? — задал я вопрос уже Роману, но сердце все еще бухало. Молодец Катюша, хоть мы и говорили только о том, чтобы затереть место, где говорится об изнасиловании, догадалась и данные о новом имени и месте проживания Воропаева вычистить. — Мы поспорили с Сашкой, что делать дальше. Он настаивает на разговоре с Павлом Олеговичем, и даже хочет показать ему этот диск. А я считаю, что так мы его только или подготовим к войне, или… убьем. Причем физически. — Ребятки, это вопрос очень серьезный и криком мы его решать не будем… — начала говорить Катя, но Ромка ее перебил. — Катюшка моя сладкая, — вдруг заорал он на весь квартал, подхватил мою девочку на руки и закружил. — Сняли! Сняли! Сняли! — Сашка, ты Малине сотрясение мозга вчера не организовал? — И хотел бы, так не смог. Для этого, как минимум мозг нужен. Ромка, оставь Катю в покое, чего ты ее крутишь? Андрей не я, приревнует, так не посмотрит, что мозга нет, парочку переломов устроит. — Сашка, ты только посмотри! — Роман поднес Катю к Саньке и стал ему усиленно ее показывать. — И что я должен увидеть? — Вот болван! Катьке гипс сняли! — Точно! Поздравляю, нам есть, что отметить! Знаете, а ведь я в ту минуту был счастлив. Нас было четверо, мы были вместе! Ромка с Сашкой так искренне радовались, что Катюше сняли ортез, моя девочка радовалась, что у нее такие замечательные друзья, а я… я просто был счастлив, пусть и недолго. За обедом этого ощущения счастья и радости уже не было, был тяжелый и изнуряющий спор. — Ромка, да пойми ты, если Павел Олегович узнает, кого он все это время считал своим другом, то может и не понадобится с ним воевать, — убеждала Катя. — Может он все осознает и будет на нашей стороне. — Ага… Как же! Только предупредим его, он Кирюше доложит, та — своему папаше, а в результате план, который мы так тщательно готовили, провалится. Ты же не знаешь возможностей этого упыря. — Сашка вздрогнул. — Прости, Санек, я не нарочно. — Не за что тебе извиняться, а мне тебе прощать нечего. Ты прав, он упырь, просто к этому еще нужно привыкнуть. Как и к тому, что речь не идет о моем отце. — Жданов, вот чего ты молчишь? Роди хоть что-нибудь, хоть одно словечко. Вот в чем я не прав, в чем? — Я тоже считаю, что с папой нужно поговорить. Только не просто поговорить, а показать эти диски. Причем не затертые. — Ой дур-р-р-ра-а-а-ак! Нет, ты не ботан, ты болван! Да если Кира хоть что-то узнает, пиздец нам всем придет. Прости, Катя. — Прощаю. Есть в твоих словах резон, Ромочка. И все же попробовать стоит. — Ага, попробовала баба хуя, хотела девкой остаться, да через девять месяцев рожать пришлось! — Малиновский! — Сашка был все себя. — Я конечно знаю, что ты хам, но тут Катя, так что… — Пардон. Постараюсь фильтровать базар. Ребята, ну нельзя к Пал Олегычу с этой инфой соваться. Жопой чую, нельзя! — Естественно! Там, где люди думают головой, Ромка пятой точкой чует, — грустно ухмыльнулся Сашка. — А может хватит? — Катя расстроилась. — Ребята, вы хотя бы сейчас не ссорьтесь. Я предлагаю, чтобы Андрюша позвонил отцу, попытался поговорить, а потом уже и решать, стоит ли ему сообщать обо всей информации. — Знаешь, Катька, если Павел Олегович вот так запросто пожертвовал единственным сыном, то кто тебе сказал, что смерть Елены Андреевны будет для него шоком. — Ромка, там есть для него шоковая информация, поверь. — Делайте, что хотите, — махнул рукой Роман. — Но я вас предупредил. — Я вот еще что подумала… — Катя прикусила губу. — А вдруг наш «доброжелатель» был бы против передачи информации. — Да уж, меньше всего мне хотелось бы рассердить этого мистера Икс. Такой в друзьях — за счастье. Во врагах… Даже подумать страшно, — Ромка схватился за Катины слова, как за соломинку. — В его послании нигде не было сказано, что информация не для передачи, — решительно сказал я и начал набирать номер. — Попытка не пытка. Малина картинно перекрестил меня, затем перекрестился сам и уселся за стол, демонстративно опрокидывая в себя рюмку за рюмкой. — Папа? Здравствуй! — Кто это? — Отец, как много людей на этой планете тебя называют папой? Это Андрей. — Андрей? Ты зачем звонишь? Ты одумался? — Что значит, одумался? — Ты объявишь о банкротстве и женишься на Кире? — Ни за что! — Тогда ты можешь забыть это слово. — Какое? — Папа… Какой ты мне сын? Дети должны слушаться родителей, а ты меня выгнал из моей же компании, как нагадившего щенка. — Я никогда не выгоню щенка за то, что он нагадил. Я вообще никогда не выгоню ни щенка, ни взрослую собаку. Я знаю, что такое быть выброшенным. И тебя никто не выгонял, я запретил тебе меня шантажировать! Это все! Папа, ну как ты не понимаешь, что когда отец пытается раздавить и уничтожить сына, это не нормально? Как ты не понимаешь, что если бы я тебе позволил себя убить, это тоже было бы ненормально. — Поэтому ты предпочел убить родителей? — Папа, нам нужно поговорить. Очень серьезно поговорить. У меня есть документы, которые помогут тебе прозреть. — Любой разговор между нами возможен только после того, как ты согласишься с моими условиями. — Папа, а давай ты вначале посмотришь документальный материал, а уж потом решишь, стоит ли выдвигать мне эти абсурдные условия. — Я все сказал! Или ты соглашаешься, или говорить я с тобой не буду! — Значит, не отец, говоришь? Ну, что же, всего доброго, Павел Олегович. Любой наш следующий разговор возможен только после того, как вы извинитесь. — я нажал кнопку «сброс». — Спасибо, Господи! Спасибо тебе, что отвел беду. — Ромка бухнулся на колени и картинно закрестился. Меня, почему-то, это ужасно разозлило, и я набрал номер мамы. — Привет, мам. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное. — Не нужно. — Послушай, не перебивай меня. Это Юрий Васильевич организо… — раздались короткие гудки. Мама меня даже слушать не стала…Попытка? Нет, пытка!
2 декабря 2017 г. в 13:22