«Ботан & Оторва»

POV Андрей Жданов.

      — Будем смотреть второй диск? — очень тихо спросила Катюша.       — Будем!       — Ты, правда, готов?       — Я готов. Я знаю, что это не отец, а все остальное неважно.       Я не был готов, я слишком рано поверил в папину невиновность… Катя вставила второй диск в дисковод, и уже через секунду с экрана на меня смотрел личный телохранитель нашей семьи в том далеком девяносто первом — Зайцев Петр Семенович.       — Катя, останови, пожалуйста, — почти закричал я, схватился руками за голову и меня замотало из стороны в сторону.       — Что, Андрюшенька? Что?       — Папа.       — Что папа?       — Папа причастен к этой истории.       — Почему ты так думаешь?       — Это Зайцев, понимаешь? — ужасно хотелось вмазать по монитору.       — Нет, Андрюша, пока не понимаю.       — Это личный телохранитель отца, но частенько он и маму сопровождал.       — И только на этом основании ты делаешь вывод, что Павел Олегович в чем-то замешан? А если это Воропаев его твоему отцу «удружил», или… если этот Зайцев и есть главная сволочь и сам все затеял? Тогда как? Андрей, давай посмотрим запись и только потом будем делать выводы!       — Катенька, ты возможно… Нет, даже скорее всего, ты права. Но мне все равно страшно.       — Хочешь, я вначале сама посмотрю?       — Хочу! Но все-таки буду смотреть вместе с тобой. Уж лучше сразу узнать все, чем мучиться неизвестностью за дверью и только накручивать себя.       — Тогда я включаю.       Всего секунду Петр и был на экране, а потом на абсолютно черном фоне зазвучал металлический голос:       — Зайцев Петр Семенович. Именно его, как человека, к которому обращались «Павел Олегович», на фотографии под номером семнадцать и опознал Антонов. Неважно, как мы его разыскали. Важно, что здесь и сейчас его допросят. У нас нет времени и желания ни допрашивать его с пристрастием, ни проверять потом правдивость его показаний и так далее, поэтому его ввели в состояние гипнотического транса. Врать он не сможет, выкручиваться тоже. Более того с ним будет работать профессионал такого уровня, что все будет выглядеть, как беседа, а эта запись вполне сможет быть принята в суде, как добровольное признание.       На экране снова возник Зайцев. Он расслабленно полусидел в мягком удобном кресле, казалось, что он просто отдыхает. И снова искаженный голос, но уже совершенно другого тембра задал ему вопрос:       — Представьтесь, пожалуйста.       — Зайцев Петр Семенович.       — Вы хотели рассказать о событиях девяносто первого года, связанных с похищениями Киры Юрьевны Воропаевой и Маргариты Рудольфовны Ждановой. Мы вас слушаем. Только начните с самого начала.       — Хорошо. — пауза, словно он собирается с мыслями. — В октябре восемьдесят девятого года у меня заболел сын. Лейкемия. Нужны были деньги, большие деньги для маленького мальчика, а взять их было негде.       — И тогда вам на помощь пришел…       — Юрий Васильевич. Он…       — Как его фамилия, — перебивает голос.       — Воропаев. Юрий Васильевич Воропаев. Это он сказал: «Такие большие деньги для такого маленького мальчика. Но мы же люди, мы должны помогать друг другу». Я запомнил.       — Воропаев дал вам деньги?       — Да! И устроил меня на работу.       — Куда?       — Телохранителем к Павлу Олеговичу Жданову. Иногда я должен был охранять и его жену.       — Когда вы начали работать у Жданова?       — В январе девяностого года.       — Ваш сын выздоровел?       — Да. Но не сразу.       — Вы отдали долг Воропаеву?       — Да, сполна, но не деньгами.       — А чем?       — Услугами.       — Давайте об этих услугах поговорим поподробнее.       — Давайте.       — Какую первую услугу от вас потребовал Юрий Васильевич.       — Он не потребовал, он попросил.       — Но так, что вы не смогли отказать?       — Да! Он попросил меня организовать розыгрыш.       — И что за розыгрыш?..       Зайцев рассказал о «похищении» Киры. Рассказал подробно, с деталями, рассказал, как смеялись и веселились они по дороге назад. Как буквально сразу после этого Воропаев огорошил его, сказав, что он должен держать язык за зубами, что если он хоть словом проговорится Жданову, то розыгрыш превратится в уголовное дело, что он подставился и его можно теперь привлечь, а вторая часть денег для лечения сына никогда не поступит на его счет.       С того самого дня Петр Семенович начал вплотную работать на Воропаева. Нечасто, но по самым важным и грязным делам. Так было и с похищением мамы, и с еще одним грязным, слишком грязным и страшным преступлением, но уже связанным непосредственно с Еленой Андреевной, женой Воропаева и Сашкиной матерью…       — Катя! Мы это покажем Сашке? — я был в ужасе.       — А если бы ты был на его месте, что бы ты предпочел? Знать правду или…       — Он все равно ее узнает, Катенька. Мы уже выпустили джинна из бутылки, назад не загонишь. Не от нас, так на суде он все равно узнает правду! Так может лучше мы его подготовим? И потом… Он должен знать, что его отец непричастен к убийству его матери.       — Вот ты сам и ответил на свой вопрос. Только…       — Что, только?       — Только мне кажется, что никакого суда не будет.       — Думаешь, мы не сумеем разыскать Воропаева?       — Думаю, что его разыщут раньше нас, поэтому суда и не будет.       — Думаешь, что… Нет! Я не согласен! Самосуда нам еще не хватало.       — Боюсь, что Сашка с тобой не согласился бы, — грустно улыбнулась Катенька. — У нас ведь мораторий на смертную казнь. Давай слушать дальше?       — Давай.       — Юрий Васильевич Воропаев жив? — вопрос прозвучал чуть резче, чем все остальные.       — Да.       — Вы знаете, где он находится?       — Да. Он близко, он очень близко.       — Где?       — Во Франции, в Мужене.       — Его фамилия, имя, отчество?       — Отчества я не знаю, — вдруг занервничал Зайцев.       — Успокойтесь. Это не важно. Назовите его нынешнюю фамилию и имя.       — Жоэл* Лефевр.       — Он сделал пластическую операцию?       — Да...       Экран снова стал черным, а голос, который звучал вначале записи сказал: — Андрей, вы не должны больше беспокоиться о прошлом. Идите вперед и не оглядывайтесь.       — Надо поговорить с Сашкой, — после очень долгой паузы выдавил я из себя.       — Надо, — прошептала Катюша. Только, может, не здесь? Может, лучше пригласить его домой?       — Может, — но судьба распорядилась иначе.       — Андрей Павлович, — в проеме двери одновременно показались Сашка и, явно взбудораженная, Кривенцова, — к вам Александр Юрьевич, вы сказали без доклада не впускать, а он меня слушать не стал.       — Все в порядке, Шурочка. Закажите нам обед и можете сами идти в «Ромашку».       — Спасибочки, а то меня уже девчонки заждались. — Шура скрылась в приемной.       — И как это понимать? — Сашка подозрительно смотрел то на меня, то на Катю. — С каких пор мне отказано в посещении этого кабинета?       — Так и понимать, — довольно громко, должно быть для Кривенцовой, сказала Катюша, — мы хотели побыть наедине! Никакого отношения ни к тебе, ни к кому-то другому это не имеет.       — А! Тогда все в порядке. Наедине для влюбленных, это легитимно. Это даже полезно, я бы сказал.       — Не отнимай у Ромио хлеб. Подколки — это его прерогатива. — мы начали болтать ни о чем.       Черт, я совсем забыл рассказать, что диски мы слушали через наушники. Не то чтобы мы сомневались в Шурочке, но такую информацию все же лучше не доверять никому… Если уж телохранители умеют предавать, то… Поэтому мы дождались пока секретарша уйдет на обед и только потом я посерьезнел.       — Сашка. Мы получили новый подарок от «доброжелателя».       — Да, и что же?       — Информация. В том числе и по…       — Андрей, подожди! — успела выкрикнуть Катюша. — Саш, ты только, пожалуйста, не психуй, ладно?       — А есть от чего?       — Есть. Документальное подтверждение ты получишь позже, мне нужно затереть один участок на диске, а пока…       — Вот как? Значит, у вас появились секреты? — взорвался Сашка.       — Саша, погоди, не кричи. Я хочу затереть только один кусочек. Он никак не связан с тобой. — Катя чуть не плакала. — Там речь идет об одной женщине, которую изнасиловали. Ты ее знаешь, и… В общем, не надо тебе это слушать…       — Мама?       — Нет, Саша, даю тебе честное слово.       — Кира, Кристина?       — Нет-нет!       — Я понял, — он так сильно стиснул челюсти, что послышался скрип зубов. — Даже в суде такие заседания закрытые. Затирай диск, Катюша. А пока рассказывай, что ты хотела мне сообщить.       Но Катя молчала, видно уже утратила решимость.       — Давай лучше я.       — Давай ты, — согласился со мной Сашка.       — Юрий Васильевич тебе не отец, но и это еще не все. Далеко не все…