POV Андрей Жданов.
Я ничего не понимал, вот просто совершенно ничего. Да что там — я? Никто не понимал, что за доброжелатель такой упал на наши головы? И не подстава ли это дяди Юры? Сашка поджал губы и надолго замолчал, погрузившись в себя, Ромка, напротив, все бегал из угла в угол и все бормотал что-то, размахивая руками, и «играя лицом» то удивление, то возмущение, и все это для самого себя. Катенька, пришедшая в кабинет позже всех, очень внимательно читала и перечитывала письмо «доброжелателя», а я… Я устал от всех этих загадок. — Все, ребята, пора заканчивать эту шерлокхолмсовщину. Нам сейчас все равно не материализовать из воздуха нашего «благодетеля-доброжелателя». — устало сказал я. — Так что? Примем на веру, что это не подстава? — Воропаев медленно, но верно вскипал. — Сашка! У меня есть два аргумента в пользу «доброжелателя». — Да? И какие? — Во-первых, документы Милко. Нам передали оригиналы! Мишель это подтвердил, показал пометки ручкой с синими чернилами. Это не ксерокс. — А во-вторых? — А во-вторых, — вступила в разговор Катя, — если бы Ветрова похищал недруг, Ромка не стоял бы сейчас перед нами живехонький. Недругу Ярослав живым не был нужен. Достаточно было его пристрелить, и он бы уже никого не смог выдать. А в этом случае и со свидетелями бы никто не церемонился, всех положили бы одной очередью. — Вот что значит, дочь военного, — с гордостью за Катюшу сказал я. — Все нам, мужикам, разложила по полочкам. Так что давайте-ка лучше займемся новой коллекцией. Не тут-то было. Ромка осознал, что он мог бы уже не бегать по кабинету, а лежать хладным трупиком в морге с бирочкой на ноге, и решил срочно отпраздновать день своего второго рождения. И сколько я его не убеждал, что это можно сделать и вечером, сколько Катя не хмурила брови, сколько Сашка не орал, что у него нет времени на глупости, Малина твердо стоял на своем. — Сволочи! Я остался жив, а вы не хотите за это выпить по пять капель? — не спрашивал… патетически вопрошал он. — Лучше бы тебя грохнули, сейчас было бы меньше шума, — в сердцах ляпнул Сашка. — Что ты сказал? — завелся Ромка с полоборота. — Господи, как же вы оба мне надоели! — ужасно захотелось и одному, и другому надавать по шеям. — Ромка, Александр Юрь… — Воропаев словно одернул Катю взглядом. Мол, опять по имени-отчеству? — Саша так не думает, это он пошутил. Правда? — Повезло нам с миротворцем, — усмехнулся Сашка. — Да, Катенька, я пошутил. Роман Дмитриевич, Андрей Павлович, разрешите откланяться. Настроение у меня что-то не слишком праздничное, а работать, как я понимаю, нам сегодня новорожденный не даст. — А можно я тоже пойду домой? Я очень устала и хочу спать. — Катюша и правда выглядела сонной и какой-то слишком вялой. — Катенька! Мы тебя подняли среди ночи. Естественно, что ты хочешь спать. Мы все хотим, но некоторые решили праздник устроить. Вот пусть и устраивают! А ты собирайся, я сейчас тебя отвезу, — я встревожился не на шутку. — Андрей! — Ромка крикнул это так, что даже у меня что-то внутри сжалось, а Катя вообще вздрогнула. — Я не хочу быть сегодня один! — А ты к рыбОнькам плыви, или к бабОчкам лети. Они тебя одного не оставят! — плюнул ядом Сашка. — Зачем вы так, Александр Юрьевич? И не надо смотреть на меня так сердито. Не буду я с вами на «ты», вы злой! Между прочим, еще не известно, как вы бы себя вели, если бы вам смерть в лицо заглянула. — Катюша поджала губы. — Андрей, я доберусь на такси, оставайся с Ромкой. — Да, Жданов, пигалицу ты себе нашел что надо! — Сашка усмехнулся, но как-то по-доброму, не обидно. — Не переживай, я подброшу Катеньку до дома. — Можно подумать, что кто-то тебе ее доверит, — начал я, но Катюша меня перебила. — Сам ты пигалица! То есть пигалиц, понял? — куда только вялость ушла? — Андрюша, пусть Саша меня довезет, ладно? — О! И на ты перешла. Да как ловко! Пошли, Катерина Великая! — Минутку, — остановил я их. — Я знаю, что завтра суббота, но у нас слишком много незавершенных дел. Так что… — Конечно, — тут же согласилась Катя. — Только если работать, а не праздновать, — не упустил случая вставить шпильку Сашка.***
В субботу мы доработали план развития и обсчитали новую коллекцию с учетом предложений Мишеля, работы хватило всем. Ужасно порадовали Сашка с Ромкой. Пока Катюша все обсчитывала, я дорабатывал план и «забивал стрелку» с Полянским (нужно было срочно установить вышивальный станок, привезенный накануне), Роман обзванивал потенциальных закупщиков, лично приглашал их на показ, рассказывал о новой коллекции, да так, что и нам с Катюхой срочно захотелось приобрести весь модельный ряд. А уж клиенты, так и вовсе ножкам сучили от нетерпения. Но больше всего порадовал Сашка… Он просто совершил подвиг, рядовой такой будничный подвиг. Об этом стоит рассказать чуть подробнее. С самого утра Александр то мурлыкал в свой мобильный, то делал грозное лицо и что-то произносил начальственным тоном, правда вполголоса, так продолжалось довольно долго и Ромка уже начал потихоньку подкалывать его. — И какого нужно было тащиться в «Zimaletto»? Щебетать с девочками и отдавать приказы можно было не занимая наше пространство, никому не мешая работать не воруя наш кислород и не отравляя нас своим углекислым газом! Совсем в кабинете дышать от бездельников нечем. И все в таком духе. Как ни странно, Сашка даже бровью не повел на все провокации Малиновского. Как разговаривал по своему мобильному, так и продолжал беседу, что-то записывая в блокнот. До тех самых пор, пока где-то уже около половины четвертого, не расплылся в улыбке и не сказал довольно громко: — Спасибо, Юляша, мне это приятно слышать! — потом дал отбой и посмотрел на всех нас победно, как будто только что выиграл сражение. А он и выиграл! Мы когда узнали, что он намурлыкал и накомандовал, мы так кричали «ура», что Потапкин позвонил, спросил, что случилось, не землетрясение ли. Ну, это я, конечно, шучу… Но кричали мы так, что стекла в окнах дрожали — это точно. В это невозможно было поверить, но Сашка пробил нам на двадцать седьмое Демонстрационный выставочный зал в ГУМе общей площадью триста шестьдесят пять квадратных метра, оснащенный самым современным аудио, свето и видеооборудованием, для нашего показа даже не бесплатно — за демонстрацию коллекции еще нам должны были заплатить миллион шестьсот! Представляете? А так же обеспечить фуршетом всех наших гостей в количестве четырехсот человек. Вы скажете, что такого не бывает, и будете правы! Если это не касается министерства и освоения излишек средств в конце года, то такого не бывает, потому что просто не может быть. Как Саньке удалось провернуть такую комбину? А очень просто… Его ведомство арендовало зал для проведения семинара до двух ночи, а заканчивало работу пресс-конференцией ровно в семнадцать ноль-ноль. Затем у них должен был быть банкет. Но Санька внес небольшие коррективы в их повестку дня, как высшую милость соблаговолив разбавить их «скучнятину» (это он сам так сказал) прекрасным показом мод от самого модного французского кутюрье Мишеля Гортье, который сейчас работает в «Zimaletto». При этом министерство обязалось к двадцати ноль-ноль соорудить подиум и расставить ряды, а затем как следует накормить и напоить всю нашу тусовку. — А что вы хотите? За счастье общения с нами, нашими гостями и нашей прессой нужно платить! — смеялся Сашка. — Если господин министр хочет засветиться в «Гламуре» с Юлией Савичевой или Анастасией Волочковой, пусть платит! — Ребята! Мы сразу сможем погасить кредит «ЛлойдМорису», а продажа пойдет на прибыль! — Катюша прыгала, как маленькая девочка и хлопала в ладоши. — Сашка! Я беру назад все свои слова! — орал Ромка. — Ты мой герой. — Ты звонил Юлиане? — спросил я. — Да. — Она не возражала? Все-таки ей сейчас буклеты переделывать и менять стратегию пиара. — Нет, Юляша не возражала, наоборот, обрадовалась и похвалила меня. — За дело похвалила! — Катюха подпрыгнула, клюнула Воропаева в щеку и зарделась, украдкой взглянув на меня. — Все у нас потихоньку наладится, вот увидите, мальчики. — она вдруг схватилась за щеки. — Ой! Ой! Что я придумала! Давайте в конце показа устроим аукцион моделей, а? — Как это? — спросил Сашка, но я уже понял Катину идею. — Министерские, они люди не бедные! Пройдет показ, можно будет провести аукцион коллекции. Понимаешь? — Нет! — Ну, смотри, на всей серийной продукции будет лейбл «Zimaletto». Так? А на демонстрационных моделях еще и сертификат Гортье… Нужно будет подумать как это сделать. — Андрей, в понедельник Полянский наладит вышивальную машину, можно ярлычки «Гортье» навышивать, — вклинился Ромка. — Точно! И если какая-нибудь госпожа министерша захочет коллекционную модель, то пусть за нее торгуется, пусть набивает цену! В общем, мы очень продуктивно поработали. А вечером я отвез Катюшу домой. Звал ко мне, но она засмущалась и не согласилась, к себе она тоже меня не пригласила, сказала, что родители дома, и мы, нацеловавшись в машине до головокружения, договорились созвониться назавтра. Но в воскресенье утром Катин мобильный молчал, домашний молчал, я приехал к ней, но и двери мне никто не открыл. И только часов в двенадцать дня Катенька позвонила мне сама, сказала, что родители неожиданно увезли ее на дачу, а там очень плохая связь. Настроение стремительно стало сползать к нулю, быстро перевалило нулевой барьер и ушло в минус. Без Кати как-то сразу поблекли все цвета радуги, даже работать не хотелось, и я достал томик Гейне…***
В понедельник рабочий день начался просто ужасно. В девять утра в приемной еще не было Виктории, а в моем кабинете — Катюши. Клочкова позвонила первой: — Андрей Павлович, у нас проблема. Я подвернула ногу, машину вести не могу, а значит и Мишеля доставить никак не смогу тоже. — Что случилось? Как вы себя чувствуете? — сам не понимаю почему, но мне ее было ужасно жалко. — Неудачно приземлилась, — пошутила она. — Чувствую себя нормально, но нога в гипсе и болит. — Вы на больничном? — Да, но я могу, если это необходимо, сидеть за столом секретарши. Принимать факсы, готовить документы и так далее. Только тогда и меня нужно будет привезти вместе с Мишелем. — Вы правда сможете работать? — Сидя? Конечно смогу, если это необходимо. — Виктория, не могу сказать, что вы мне совсем не нужны, но попробую обойтись. Выздоравливайте, — я положил трубку и чертыхнулся про себя. Столько работы, как не вовремя Вика ушла на больничный. Двери кабинета отворились и я радостно поднял голову, ожидая увидеть Катеньку, но если понедельник с утра не задался, то это на целый день. — Привет, дорогой, я ужасно соскучилась, — как ни в чем не бывало заговорщически прошептала липучка...