«Ботан & Оторва»

      «Юс­тас — Алек­су». Продолжение до­не­се­ния №1…       Павел, устало и обреченно: — Нам пришлось пойти на подлог.       Андрей, очень тихо: На подлог? На какой подлог, папа?       Павел, еще тише: Нам пришлось убить Юру…       Андрей, в голосе даже не страх, а ужас: — Что ты сказал? Что ты сейчас сказал, папа? Кому это — вам? Ты что? Ты причастен к убийству Юрия Васильевича? Господи, не могу в это поверить. А теперь Кира все узнала и ты заставляешь меня жениться на ней, чтобы она держала рот на замке? Папа, не молчи! Я прав? Скажи хоть что-нибудь, слышишь? Иначе мне придется все узнавать самому. И это тебе не понравится. Потому что я не собираюсь играть в твои грязные игры.       Павел, очень тихо и очень оскорбленно: — Как ты, мой сын, посмел подумать, что я могу быть причастен к смерти друга?       Андрей: — Папа, а что еще ты мне прикажешь думать, когда сообщаешь, что вам пришлось убить Юру? Я же не на спектакле пьесы абсурда, правда? А может, и на спектакле?.. Если ты убийство называешь подлогом. Или… Или Юрий Васильевич жив. И подлог вы придумали вместе, для банкира, чтобы не платить по кредиту?       Павел, несколько успокоившись: — Мне придется рассказать тебе все, иначе мы никогда не поймем друг друга.       Андрей: — Это будет самым лучшим. И, пожалуйста… Пожалуйста, без лжи. Ты сам мне в детстве не раз говорил, что у лжи короткие ноги. Папа, если ты мне сейчас солжешь, то вряд ли мы еще хоть когда-нибудь сможем понять друг друга.       И снова длительная пауза в записи, и тишина, не нарушаемая никем.       Павел: Когда мы, наконец, поняли, что банк решил просто-напросто прикарманить «Zimaletto»…       Андрей: — Прости, отец, а как вы это поняли?       Павел: — Я же тебе уже рассказывал, как подставные компании мешали купить нам фабрику…       Андрей, с сомнением: — Извини, папа, но что-то тут не сходится. Во-первых, откуда вы узнали, что за подставными компаниями стоит банк? И во-вторых, а что, нельзя было купить другую фабрику? О которой банк ни черта не знал? В те годы таких полу-разорившихся предприятий было хоть пруд пруди.       Павел, запальчиво, желая переубедить: — Мы узнали, Андрей! Мы узнали! Потому что Юрию удалось выйти на след одного такого «покупателя» и он, не задаром, конечно, но все нам рассказал.       Андрей: — Надеюсь, под запись или протокол?       Павел: — Сынок, ну кто же рассказывает такое, под запись или протокол? Чтобы его потом, при строительстве нового отделения банка закатали в бетон фундамента? Нет! Он потребовал полной анонимности.       Андрей, слышно, что сомневается: — Допустим. И все-таки тут что-то не так.       Павел, взрывается: — Знаешь, Андрей, если ты подвергаешь сомнению каждое мое слово, то говорить нам не о чем. Или выслушай все, и только потом делай выводы, или…       Андрей: — Ты прав, извини.        Павел, несколько успокоившись: — Когда мы поняли, что нас хотят разорить, мы решили пойти на подлог. Андрей! Не перебивай! Мы решили сделать вид, что Юрий погиб, а затем начать судебное разбирательство с банком, мол, кредит брал Воропаев сам, для себя, не имея на то никаких полномочий, без согласования со мной и Советом директоров, никто не давал ему право закладывать …       Андрей, слышен хлопок, как будто он всплеснул руками: Я не могу тебя не перебить, папа. Ты всю жизнь называл меня ботаном, значит, наверное, предполагал, что я не только тютя-нютя, но еще и башковит. Зачем ты мне сейчас пытаешься втюхать это… Я даже не знаю, как это назвать… Сказки Шахерезады. Первое — кредит брал Воропаев, без ансамбля! Допустим! Я даже предлагаю допустить, что на суде все идиоты и не соображают, что такие кредиты под залог имущества не дается без тщательнейшей проверки. Но! Папа, с той секунды, как деньги поступили на счет «Zimaletto» и начали использоваться, как деньги «Zimaletto», ни один суд в мире не перевесит долг «Zimaletto» на товарища Саахова*.       Павел: — Что?       Андрей, словно отмахиваясь: — Ничего, забудь. Я хочу сказать, что ты или меня полным идиотом считаешь, или ваша затея была полным идиотизмом. Если даже кредит брал Воропаев для себя и если даже с нарушениями, то почему «Zimaletto» пользовалось этим кредитом? И второе — папа мне хотелось бы знать, как банк мог выдать вам такой огромный кредит, если в документах были нарушения с подписями? Вы что, заранее готовились развести банк и придумали какой-то трюк?       Павел, спокойно: — Нет, Андрей. Так получилось. У меня как раз была сломана правая рука, я не мог подписывать документы, все подписывал Юра. Конечно, такую подпись нужно было заверять нотариально, мол, это с моего согласия. Но Юрка всегда так хорошо умел подделывать мою подпись, что мы не посчитали нужным зацикливаться на формальностях. А потом, после смерти Юры, я решил сыграть на этом. Ты же понимаешь, что любая графологическая экспертиза доказывает, что это не мои подписи.       Андрей, ошалевше: — К подписям и подлогам мы еще вернемся. Я о другом хочу поговорить. Знаешь, папа, я так и не понял, Воропаев жив или нет? То ты говоришь, что вы решили сделать вид, что Юрий погиб, то — после смерти Юры. Так Воропаев скорее жив, или Воропаев скорее мертв? А если мертв, то кто его уконтрапупил?       Павел: Юра погиб, погиб вместе с женой. Погиб буквально за пятнадцать минут до того, как должна была начаться операция. Мы хотели просто сделать трюк: взорвать их машину с двумя телами, уже и эксперт был куплен, чтобы подтвердить, что это Юра с женой, и паспорта с билетами до Кипра на другие имена для Воропаевых куплены, но по дороге к месту операции Юрина машина действительно перевернулась и взорвалась.       Андрей, со смехом: — О, как! И что эксперт подтвердил? Ваш эксперт, или независимый?       Павел: — Независимый.       Андрей: — Либо ты меня за придурка держишь, либо Воропаев тебя, и эксперт был таким же независимым, как и ваш. Сидит сейчас где-нибудь на своей вилле друг твой Юрка, потягивает коктейль и посмеивается над тобой. Ведь кредитные деньги не были истрачены, папа, они были переведены, так? Куда-нибудь в офшор. Но это не те деньги на которые можно как следует жировать двум семьям, ведь так? Вот ты и начал судиться-рядиться за «Zimaletto»? Вдруг выгорит, тогда и компанию можно продать, ну, или продолжать работать, и кредит прикарманить, и вообще быть в шоколаде. Ведь так?       Павел горько: — Нет, сынок, не так! Ничего мы заранее не планировали. Неужели из-за каких-то восьмисот миллионов мы захотели бы запачкаться в такой грязи?             Андрей: — Каких-то? Нормально!       Павел: — Я не так выразился. Нам эти деньги были необходимы на открытие своей линии. Пойми, мы все время жили, как на вулкане! Вуканович все время шантажировал. Ему стало мало быть просто мелким воришкой чужих моделей. Понимаешь? Ему захотелось иметь собственное имя! Если бы мы не бросили ему эту кость со своей линией, он слил бы досье на «Zimaletto». А тогда все! Я даже не говорю об имени компании, первые же… Андрей! Первые же иски разорили бы наше детище. Да, деньги были переведены. Да! И это единственный наш грех, Андрюша!       Андрей: — Ну, допустим, не единственный, но дело не в этом. У меня последние три, нет, четыре вопроса. Во-первых, почему я «обязан» жениться на Кире?       Павел: Андрюша, мы проиграли все суды. Не сегодня-завтра «Zimaletto» перейдет в собственность банка. Погоди, не пытайся меня перебить. В офшор перечислены были деньги не только кредита, но и все, что удалось выручить за продажу личного имущества, а так же все эти годы после смерти Юры я переводил туда деньги от прибылей и практически все свои дивиденды, а так же мамины, часть твоих и часть Киры, Кристины и Сашки. Там на счету уже огромная сумма. Но… Счет открыт на два имени, на мое и Юркино и ни один из нас ничего не может снять без подписи другого.       Андрей: — У тебя есть справка о смерти Юрия, значит никаких проблем быть не может.       Павел: — Это ты так думаешь. Но, как оказалось, в том же банке Юрий оставил распоряжение, что я смогу после его смерти пользоваться единолично его счетом только при условии…       Андрей. В шоке: — Что я женюсь на Кире?       Павел: — Да, что ты женишься на Кире. И, предваряя твой второй вопрос… Вторым условием было, что ты будешь последним президентом «Zimaletto».       Андрей, слышно, что едва сдерживает слезы: — И ты решил за какие-то вшивые деньги подставить меня? Не себя, не Сашку? Меня? Спасибо, папа.       Павел, мягко: — Андрюша, не я решил, так решил Юрий. И деньги там не какие-то вшивые, там нам всем хватит на всю жизнь и еще всем вашим детям останется.       Андрей жестко, зло: — А Сашка, Крис или Кира в курсе?       Павел: — Только Кира. Думаю, что именно она и поставила эти условия.       Андрей: — Папа, а зачем ей нужно было мое имя в дерьме?       Павел, довольно тепло: — Наверное, чтобы ты никуда от нее не делся.       Андрей: — Тогда последний вопрос… Папа, зачем ты рассказал мне, что возможно к нам придет с инспекцией дочка того банкира? И чтобы я попытался ее охмурить.       Павел: Не сказать тебе хотя бы о маленькой части долга я не мог. Ты становился президентом, ты все равно бы хоть что-то да разнюхал, хотя Ветрову строго настрого приказано к настоящим документам тебя не подпускать. И ты все равно бы узнал об инспекции. Ну, а если бы ты сумел охмурить его дочь, то возможно вообще все стало бы проще. И с долгом, и с «Zimaletto», и с завещанием Юры.       Андрей, хохочет: — А как же Кира? Она согласилась бы на такое? Она ведь тоже знала об инспекции, или я чего-то не понимаю?       Павел, уверенно: — А кто бы Кире рассказал о всей задумке? Я сказал бы ей, что ты слегка решил приударить, чтобы скостить долг. Но пока говорить не о чем, так… пробные шары забросил тебе и Кирюше.       Андрей хохочет. Это уже, пожалуй, не просто смех, это истерика: — Ты решил сделать из меня марионетку, папочка? Фигушки! Пошла твоя Кира, вместе дочкой банкира на хер! Не на мой! А «Zimaletto» можешь засунуть себе в задницу! Пусть его забирают, а я сегодня же подаю в отставку. Понял? Это же каким нужно быть моральным уродом, чтобы торговать единственным сыном? Нет, папенька, нет, милый, я сорву тебе все карты, так и знай.       Павел, очень-очень грустно: — Ты не сможешь этого сделать, Андрюша. Иначе и мама, и я, и ты, и Кристина, и даже Сашка останемся с разбитым корытом.       Андрей: — Ты думаешь, что Воропаев кретин? Уверяю тебя, о своих чадах он уже позаботился и без твоей помощи. Не сдохнут с голода. А вы с мамой… Я продам свою квартиру, у вас есть домик за городом. Проживете, как-нибудь.       Павел: — А если мы не хотим, как-нибудь?       Андрей: — То это ваши проблемы.       Павел: — Увы, Андрюша. Это и твои проблемы тоже. Ты ведь уже… Уже работаешь президентом! И достаточно мне сказать всего пару слов Ветро…       Андрей, перебивает: — Ты меня шантажируешь? Ты мне угрожаешь? Ты? Мне? Угрожаешь? Хорошо. Папа, уходи, не заставляй меня вызывать Потапкина, и просить его помочь тебе покинуть «Zimaletto». И до Совета директоров я прошу, пока прошу, не нужно появляться здесь. Я буду думать, что делать. Не знаю, буду я вызывать аудит, или объявлять компанию банкротом, ничего не знаю, знаю только, что я не твоя марионетка.       Примечание:       Если остались вопросы - задавайте их. Если что-то не понятно - спрашивайте.