«Ботан & Оторва»

      Примечание:       Эта глава требует внимательного прочтения. Вопросы можно задавать в комментариях.

***

      Ве­чером в особ­няк бан­ки­ра мил­ли­оне­ра по­лете­ло пос­ла­ние: «Юс­тас — Алек­су». До­несе­ние №1…       Пап! Послушай разговор Ждановых. Там много интересного, очень много. И невероятное количество лжи среди крупиц правды в речи Жданова-старшего. Если бы сама не видела документы, решила бы, что это мы монстры.       Как ты думаешь, папуль, Павел сознательно лжет, или его тоже обманули? И еще… Там будет фраза: «Нам пришлось пойти на подлог», хотелось бы услышать твои версии. У меня есть догадка, но мне очень важно знать твое мнение. Послушаешь — поразмышляй. Потом позвони, поболтаем.       Люблю тебя, и все такое.       P. S. Спасибо, папка. Этим заданием ты спас от скуки и праздности свою непутевую дочь. Все в кайф. Даже квартира, которую ты мне снял. Целую.       В пакете кроме письма была флешка с записью разговора. Качество записи было не самым лучшим, как будто записывали из-за закрытой двери. Но разобрать можно было все.       Павел, строго: — А ты мне не ха­ми! По­чему ты вче­ра бро­сил труб­ку? По­чему опоз­дал на ра­боту се­год­ня? По­чему ты поз­во­ля­ешь се­бе ос­кор­блять Ки­ру? По­чему я дол­жен те­бя ждать? Что за ерун­ду с а­уди­том ты при­думал? И, на­конец, по­чему ты при­нял на ра­боту этих де­виц не по­сове­товав­шись со мной?       Андрей, иронично: — Ух, как мно­го воп­ро­сов сра­зу. От­ве­чаю по пун­ктам. Я вчера закончил разговор, потому что посчитал, что все уже сказано. На работу я не опаздывал, так как у меня ненормированный рабочий день, это раз. И я его могу начинать не в кабинете, а где угодно, например, на каких-нибудь переговорах, это два. Я тебе не школьник, сидеть на уроках от звонка до звонка. Поехали дальше. Что там было? А! Кира! Вот тут ты прав! Ей не надо хамить, ее надо грохнуть один раз, и умыть руки.       Павел, ошеломленно: — Андрюша! — небольшая пауза. — Что с тобой происходит? Никогда раньше ты не смел разговаривать таким тоном, я уже молчу о том, что ты говоришь.       Андрей, горько, зло, почти с сарказмом: — Что со мной происходит? Папа! Ты отчитываешь меня, как ребенка, хочешь женить насильно, подсовываешь мне кота в мешке, а потом ты же меня и спрашиваешь, что со мной происходит? Оригинально!       Павел, неожиданно участливо: — Ты стал злым, сынок. Что с тобой? Ты никогда таким не был.       Андрей, вначале с обидой, затем зло: — А тебе никогда не приходило в голову, папа, что любое терпение имеет границы? И вы заставили меня перейти их. Вы все! Ты, мама, Кира даже Кристина! Вы все позволяли себе вести себя со мной, как с недоразвитым, иронически, а то и с сарказмом называя меня ботаном, при этом вовсе не имея ввиду мою начитанность и образование. Вам казалось, что я гуттаперчевый, гнущийся во все стороны мальчик. Так вот, папа, уверяю тебя, что это не так. А теперь позволь мне ответить тебе на оставшиеся вопросы, прежде, чем начать задавать их самому.       Павел, слышно, что он растерян: — Ты хочешь задать мне какие-то вопросы?       Андрей: — Да! После того, как отвечу на твои. Про Киру я тебе уже все сказал, и если тебе не хотелось бы видеть меня в тюрьме, а ее на кладбище, то прекращай поощрять ее бред о нашей женитьбе и объясни ей сам раз и навсегда, что я никогда не женюсь на ней. И закрыли эту тему… Ты спросил почему ты должен меня ждать? Отвечаю. А что, ты сказал, что придешь? У нас была назначена встреча? Или, может быть, я сам тебя пригласил, а потом опоздал?       Павел: — Нет, но… Андрей, боюсь, что жениться на Кире ты все-таки будешь должен.       Андрей хохочет: — Должен? Кому и что я должен? Папа, а помнишь, ты спрашивал меня не любил ли я когда-нибудь?       Павел: — Помню, но ведь ты не любил.       Андрей, очень серьезно: — Не любил. Тогда еще нет, папа. Только любовь — это не неизменное состояние. Тогда не любил, а теперь люблю. Слышишь меня? Я люблю, папа! Так неужели ты думаешь, что я женюсь на женщине, которую не просто не люблю, которую успел возненавидеть за эти годы? Видишь ли, вы решили, что должен жениться на Кире! Да кто вы все такие, чтобы решать за меня, что я должен? Я ни у кого в долг не брал, и никому ничего не должен! Это понятно?       Павел, грустно: — Это понятно, Андрюшенька.       Андрей, горько: — Что с тобой, папа? Что такое могло случиться, чтобы ты назвал меня Андрюшенькой? Впервые в жизни. Даже в детстве ты так меня не называл. И почему я не могу заказать аудит? Чего ты боишься? И почему хочешь подставить меня, папа?       Павел, резко, словно решившись: — Ты хочешь знать правду? Хорошо. Садись и слушай. Мы с Юрой смогли раскрутить компанию только благодаря одному не очень симпатичному трюку.       Андрей: — Не очень симпатичному трюку? А не очень симпатичному — это как? Надеюсь, обошлось без криминала, без убийств?       Павел: — Ты хотел знать правду? Вот тебе правда. И не надо кривить свой нос. Мы купили одного смышленого парнишку. Он добывал лекала двух-трех ведущих Модных Домов Европы еще на стадии разработки моделей. Наша коллекция всегда выходила на неделю-другую раньше, чем в самих Домах. Таким образом никто не мог предъявить нам претензии. Нет, слухи ходили разные, но до суда «Zimaletto» ни разу так и не дошел.       Андрей, в голосе ужас: — То есть вы воровали?       Павел, тяжелый вздох: — Хочешь назвать это воровством? Называй. Но тогда время такое было, понимаешь, Андрюша? Иначе было не выжить. А мы давали работу сотням людей, мы просто спасали их от голодной смерти.       Андрей с сарказмом: — Да-да, па, я понимаю. У каждого вора есть благородные оправдательные мотивы. Только вот здесь, на этом самом месте, когда ты назначал меня исполняющим обязанности президента, ты мне говорил о чистых руках, незапятнанной совести и крепком сне. О твоих чистых руках, твоей незапятнанной совести и твоем крепком сне. Это как, папа?       Павел: — Это нормально. Иначе бы ты полез в бутылку. И не согласился бы меня заменить. Ведь так? А у меня нет больше сил работать.       Андрей: — Понятно! Рассказывай дальше. Папа, это был Милко?       Павел: — Да, Андрей. Это был Милко. Понимаешь теперь почему мы отказали тебе, когда ты приехал с показа в Париже с идеей собственной линии? Она нам не была нужна. У нас и так все было в порядке. И если бы не Милко, возможно все бы так и шло до сих пор. Но… С годами он все больше наглел, требовал все большей оплаты, грозил вывести нас на чистую воду.       Андрей, в голосе дрожь и страх: — Папа, я надеюсь, что ты не… Что… Папа, ведь ты не… Ты не убил его?       Павел, в ужасе: — Андрей! Как ты мог подумать такое? Я что, гангстер, убийца, похититель? Не смотри на меня так, сынок. Между кражей образцов моделей и убийством дистанция огромного размера!       Андрей, горячо: — Я верю, папа. Верю. Невыносимо думать, что…       Павел: — Андрюша, я не мог бы ничего плохого сделать Милко. Наоборот, я очень испугался, когда Кира вчера позвонила и сказала, что он уволился. У него весь компромат на «Zimaletto» собран по каждой коллекции. И если с ним что-нибудь случится… Ты меня понимаешь?       Андрей: — Понимаю. Компромат всплывет. Его уже нельзя будет привлечь… Что же, все умно, все логично. Рассказывай дальше.       Павел, после довольно длинной паузы: — Пять лет назад мы взяли кредит в одной банковской корпорации. Большой кредит, под очень неплохой процент. В качестве гарантии, нам пришлось выдать закладные на все движимое и недвижимое имущество компании…       Андрей свистит: — Это сколько же вы взяли, что согласились на такие условия? И на что?       Павел, очень печально, чуть не плача: — Почти миллиард, долларов. Мы хотели создать свою линию.       Андрей: — Сколько? Зачем вам нужна была такая сумма? И как же Милко?       Павел: — Милко был не против, при условии, что модельером мы берем его. А такая сумма нам нужна была на покупку швей­ной фаб­ри­ки в Под­московье, ее продавали практически по ос­та­точ­ной сто­имос­ти, но у нее была очень хо­рошая про­из­водс­твен­ная ба­за. Новейшее оборудование. Мы могли одним махом…       Андрей, вскипая: — Фабрика по остаточной стоимости стоит намного меньше, папа. Не делай из меня идиота.       Павел: — Ты прав, Андрей. И я не собираюсь из тебя никого делать. Но мы еще хотели переоборудовать наши производственные цеха, запустить свою линию и выпустить новую, собственную коллекцию.       Андрей: — Тогда понятно зачем такая сумма. И что же было дальше?       Павел, чуть не плача: — А дальше начался ад. Нас начали преследовать неудача за неудачей. Банк, в котором мы взяли кредит, поставил своей целью прибрать нашу компанию к рукам. Переговоры о покупке фабрики зашли в тупик, а без нее мы не могли начинать выпуск своей линии.       Андрей: — Почему?       Павел: — Но это же так просто, чтобы окупить затраты на коллекцию, нужно было выпустить ее огромной партией. У нас таких мощностей просто не было.       Андрей: — Я не согласен, вполне можно было выпустить пробную партию, потом еще одну, потом еще. По мере продаж дошивать. Не согласен… Но допустим. Допустим, что это так. Что же помешало вам купить фабрику?       Павел, очень грустно: Владелец банка оказался негодяем. Каждый раз, как только мы подходили к подписанию акта купли-продажи, он через подставных лиц предлагал большую сумму, а потом купец исчезал. Так продолжалось не раз и не два. В результате фабрику мы так и не сумели купить. Со всей этой возней мы были все время на нервах, а деньги таяли. Да еще мы целый год исправно выплачивали проценты по кредиту подлецу, который умело нас разорял. Андрюша, что нам было делать? Отдать «Zimaletto» мошеннику?       Андрей, запальчиво: — Папа, можно было договориться о реструктуризации долга, об отсрочке выплаты процентов, можно было, в конце концов, продать несколько магазинов, постараться вернуть… Стоп! Что это я разоряюсь? Может вы все это и сделали. Папа, не молчи. Что вы сделали, папа?       В записи наступила довольно большая пауза.       Павел, устало и обреченно: — Нам пришлось пойти на подлог.       Андрей, очень тихо: На подлог? На какой подлог, папа?       Павел, еще тише: Нам пришлось убить Юру...       Примечание:       В главе «Вот такой пасьянс» нами была допущена грубейшая ошибка. Математики из нас те еще, и поэтому вместо восемьсот сорок миллионов, мы написали восемьдесят четыре миллиона. Ошибку мы исправили. Но решили, что должны поставить вас в известность. Иначе получается, что банк папы Оторвы — это отделение грабителей и проценты он берет даже не зверские, а невозможные. Просим прощения у всех, кто увидел наш ляп и ввелся в заблуждение.