Один день шныра или тучи мыслей

      Я проснулась рано. Спасибо моей вчерашней я, за то что я поставила будильник за часа два до нырка. Успела почистить зубы, помыться, немного подумав — размяться. Под конец уже одетая и укомплектованная как полярник-экскимос, прихватила с собой большую кожаную сумку с верёвкой, бинтами, флягой и коробочкой для шныровского набора. В кармане шныровской куртки находилась тряпица с засоленной морковкой и засахаренными сушёными дольками яблока. А ведь и правда, зачем по отдельности продукты разводить, когда их можно так компактно комбинировать?       Поскольку подъём ранний, в коридорах Шныра я никого не встретила, лишь в столовой гремела тарелками Суповна. Казалось что она или ночует в столовой или совсем не спит.       Это довольно странное ощущение — гулять по пустому Шныру. То же самое чувствуешь, когда летом только с первыми лучами рассвета прогуливаешся по только просыпающемуся городу. Ещё все спят, где-то слышится храп, кто-то уже ворочается, некоторые начинают что-то бубнить по пробуждению, делать некоторые элементарные вещи, вроде шарканья ног, почёсывания головы, щетины. В Школе ныряльщиков традиционно собран весь птичник — и совы, и жаворонки, голуби, кукушки, страусы, дятлы да кто тут только не попадается. Я вот, явная сорока. Элементарно не попадаюсь под категории всех вышеперечисленных, живя в своём собственном, вечно ускользающем графике жизни. Чем, наверное, нередко всех довожу до исступления.       Вот уже вышла на улицу: небо серое, довольно прохладное, да и вокруг прохладно. Холодными искрами блестит роса на траве на низкой листве деревьев и даже на скамейках, ограде и кирпичах здания «Школы Ныряльщиков». По дороге к пегасне привычно озиралась по сторонам, что бы успеть первой заметить притаившегося Горшеню. Но вот уж кто мастер маскировки, как не наш ходячий шныровский раритет. К счастью (или не к счастью?) я добралась до пегасни без приключений, зашла во внутрь, хотела взять амуничник, но все были обработаны кремом для кожи, а металлические элементы были смазаны антикаррозийкой, и теперь заканчивали впитываться.       Но я помню, что закупавшийся вчера всем этим добром Кузепыч предупреждал, что бы раньше девяти утра к сбруе для пегов никто не приближался, поскольку он предчувствовал, что в 5 или 6 утра его может стукнуть по голове кувалдой забегающая к нему время от времени трудящаяся тётка по имени «синдром золушки».       Короче, всего за час Кузепа хорошо поработал, и вдыхая ароматы плодов своего «ударного» труда, храпел в складе для запасных сумок, сёдел, щёток и прочей атрибутики по уходу за непарнокопытными.       Пеги так же как и их хозяева, содержали в себе полный «вивариум». Кто-то мирно спал, кто-то уже возился, некоторые при виде меня храпели и пытались вытягивать навстречу морды. Ускорив шаг и стараясь при этом производить как можно меньше шума, направилась к нужному деннику. Но пег, которого я накануне почистила и напоила водой впрок, готовя его к нырку, пока ещё спал, «жаворонок». Не то, что я, «сорока» заспанная. Поскольку будить своего пегаса мне не хотелось, направилась в конец конюшни, там, где лежало сено. Рухнув и зарывшись поудобнее, решила скоротать ещё часик до назначенного времени…