Стук дождя

Спустя 3 года POV Kai EXO — Universe Jonghyun — Elevator       — Да, Сехун, — отвечаю на телефонный звонок, одновременно переодеваясь для съёмок очередного журнала. Надеваю рубашку и пытаюсь одной рукой застегнуть пуговицы, второй держа у уха мобильник.       — Чем занят? — слышится его шепелявый голов. По интонации видно, что явно чем-то недоволен. И черт знает, что у него там случилось. В последнее время он в принципе ходит без настроения. Оно и понятно. Какой нормальный человек выдержит без любимой целый месяц? Вот и он терпит, бедняга. Ходит весь понурый, тихо бурчит себе под нос что-то, старается не сорваться ни на кого, но выходит у него из рук вон плохо.       — Да вот, готовлюсь к съемке, — отвечаю, завязывая шнурки на ботинках. — Что у тебя случилось? — спрашиваю, зная по характеру Сехуна , что он не станет просто так звонить, чтобы перекинуться парочкой слов.       — Да меня Бэкхён-хён достал. Упрашивает пойти на какую-то выставку... — шепчет Сехун, тихо вздыхая. А я лишь посмеиваюсь с настроения одногруппника. — Пошли со мной. Хоть не помру со скуки, — просит, а я тихо вздыхаю, предчувствуя ещё один бесцельно проведённый день. Очередной выходной, бессмысленно утёкший с моего календаря.       — Да ну. Что я там буду делать? — спрашиваю. Делаю вид, будто обдумываю его предложение, но с другой стороны понимаю, что делать-то мне, собственно говоря, нечего. Не хочу оставаться наедине с собой. Больше всего ненавижу находиться в полном одиночестве, когда мысли так и гложут, снедают, оставляют после себя капли от серной кислоты, что прожигает мне душу уже который день...       — Не знаю... Спроси у Бэкхён-хёна. Он меня просто обязал пойти туда. Сказал, я без вопросов должен там быть и захватить с собой тебя, — проговорил устало Сехун, а я непонимающе уставился вперёд, оставив своё дурацкое переодевание. Какого черта? Это ещё что?       — Куда ты сказал? — уточнил на всякий случай.       — На выставку, — болезненного заныло под рёбрами. Выставка... У неё ведь тоже могла быть когда-нибудь выставка?..       — Нас там будут снимать, что ли? Это какая-то реклама? — понял я наконец, приходя в себя.       — Нет, камер почти не будет. Это закрытая выставка какого-то знаменитого художника. Он недавно приехал в Корею, — отвечает. А я тихо повторяю за ним эти слова. «Художник». А ведь тоже была художницей... А я уже в который раз сдираю еле сросшиеся шрамы на ранах по всему сердцу. Ведь это я во всем виноват... — Ну так что, ты со мной? — задаёт вопрос Сурен, пробуждая от собственных тягостных мыслей. Нет, мне нельзя снова вспоминать это все. Просто нельзя.       — На хера мне какой-то бородатый мужик с беретом на голове? — спросил я, уже раздражаясь такой неопределенности. Но ведь всяко лучше, чем тухнуть дома, да?       — Сам без понятия... Короче говоря, я жду тебя. Не придёшь, то хер я буду с тобой пить в следующий раз, — проговорил быстро Сехун и сбросил вызов.       — Как будто я заядлый пьяница, — бормочу себе под нос недовольно.       Через пару секунд мне пришло сообщение с адресом и временем мероприятия. И куча сердечек. Фу. Что за мерзость... Пора бы ему уже встретиться с Иланой, что за детские игры они устроили...       Откидываю телефон на диван и продолжаю одеваться. Скоро придёт стилист и постарается сделать что-нибудь с моим лицом. Синяки под глазами прочно отпечатались на коже; судя по всему, в последнее время я слишком сильно зарабатываюсь. На дворе знойное лето, и пора бы уже в отпуск. Да только не с кем. И некуда. Да и зачем? У меня появится куча свободного времени, которое я смогу потратить на тупые раздумывания о своей жизни. Я вечно этим занимаюсь в такие бесцельные дни. Вспоминаю то, о чем давно уже стоит забыть и выкинуть из головы. Но суть остаётся в том, что мне до теплоты в сердце приятно и болезненных слез на глазах обидно вспоминать былое, то время, когда я, кажется, в последний раз был по-настоящему счастлив. Но утратил все буквально в один миг. Безвозвратно. И от понимания этого факта мне не становится легче. Нет, не так. Мне уже давным-давно плевать на все, что произошло. Былое больше не играет прежними красками в моем сердце. И когда я вспоминаю все те минуты, проведённые с Нури, все те мгновения, когда я мог видеть её горящие глаза, не потускневшие ещё от моей глупой любви, мог слышать её нежный голос, который так сладостно произносил мое имя... когда я всё это вспоминаю, то мне не больно до сжатых до крови кулаков и стиснутой челюсти, уже нет желания крушить все вокруг, кричать, орать, содрогаться от рыданий. Не хочется молиться и просить Бога вернуть былое. Потому что его и не вернуть. Все утеряно. А мне лишь остаётся проводить каждый день в саморазрушении и попытках хоть как-то отвлечь себя, забыться, что, в принципе, у меня получается очень даже хорошо.       Прошло три года, черт возьми. Я смог приспособиться к мысли о том, что больше никогда в моей жизни не будет Нури. Я могу спокойно заниматься своей работой, могу общаться с людьми, не сторонюсь больших компаний, иногда могу позволить себе выпить, хоть даётся мне это тяжко, с дурацкими галлюцинациями, что вечно появляются перед глазами, мельтеша ее силуэтом и развивающимися волосами, я могу даже общаться с другими девушками. Хотя о чем это я? Я частенько бываю в женском обществе, стараюсь заглушить воспоминания чужими губами, незнакомыми телами, моя одежда нередко пахнет женским парфюмом, а на рубашках появляются следы от помады. Иногда эти связи даже длятся дольше, чем на одну ночь. Но к моему огромному сожалению, в конечном итоге, я просто осознаю, что пытаюсь найти в незнакомке черты лица Нури. В ком-то мне удаётся отыскать ее нежные очертания глаз, в ком-то я могу разглядеть ее изящные руки и тонкие кисти, однажды я даже отыскал ее аккуратные пухлые губки и ямочки на щеках, что так радовали меня при каждой улыбке. Но... это были лишь мои глупые попытки найти замену, максимально приблизиться к неосуществимой мечте. Увидеть тот мираж угасшего счастья, что не вернуть никогда.       Теперь уже не было больно, только на душе было жутко пусто. И холодно. Ничьи объятия не помогали мне справиться с этой мерзлотой, окунувшей сердце в ледяную пропасть отчуждения и равнодушия. Я всегда был совершенно спокоен и источал флюиды безэмоциональности, с каменным лицом проводил день ото дня. Лишь изредка по ночам с легкой улыбкой на лице вспоминал прошедшие минуты с Нури. Теперь-то я осознавал, что любил ее. И потерял. И вовсе не так, как когда-то по своей глупости, когда она просто исчезла из Кореи, нет. Это была совсем иная потеря. С которой я уже ничего не мог поделать. Проживать день ото дня. Иногда вспоминать о девушке, что заставила мое сердце изнывать от тягостного томления.       И лишь весной, когда я вечерами чувствовал запах гиацинтов, сердце трескалось на осколки моей былой любви, разбитое и сломленное, оно начинало потихоньку оттекать чрез пальцы в былые дни, оставляя после себя пугающуюся бездну чёрной дыры, что навсегда поселилась там. Я ходил неспешной поступью по каждому дню и потихоньку так углублялся, что мог услышать тот стук дождя, что игрался своей мелодией на коже моей любимой. Я мог почувствовать под подушками прикосновение к её нежной шее, а губами мог поймать её воздушные поцелуи. И вечность купаться в её тихих стонах и сверкающих сотнями звёздочек глазах. Я готов был упасть в эти зарницы, лишь бы сравняться с ней, догнать, обнять и больше никогда не отпускать.       И лишь оглушающее постукивание дождя доносилось до моих ушей, заправляя и так воспалённое сознание. Потерял. Я потерял её.       Flashback       В ту заветную ночь я даже во сне видел тебя. Я чувствовал под пальцами нежную кожу, крепко прижимал к себе тебя, такую беззащитную. Ведь боялся отпускать. Боялся, что снова исчезнешь, пропадёшь, сбежишь от меня в конце концов. Я чувствовал твое тепло и вдыхал в легкие аромат шампуня, крепко засыпая в спокойном мареве сна.       И видел тебя. Нури. Ты смотрела на меня так ласково, улыбалась своими грустными глазами. Прикоснулась своей маленькой ладошкой к моей щеке и тихо прошептала, что любишь. Я видел, как тоненькие струйки слез текут по твоему лицу, оставляя после себя мокрые дорожки. Губы дрожали, а грудь часто поднималась и опускалась. Я не понимал, почему ты такая грустная. Улыбаешься сквозь слезы, шепчешь себе что-то под нос, что, конечно же, не доносится до меня, сколько бы я ни старался вслушаться.       Я аккуратно стираю с твоего лица лишнюю влагу и пытаюсь успокоить, оживить эти печальные глаза, что наполнены болью и горечью. Но у меня ничего не выходит. Потому что я сам являюсь причиной этой безмолвной тоски. Обнимаю тебя безутешную, Нури, а ты отвечаешь так рьяно, жмёшься ко мне, что есть мочи, дышишь мне в грудь, а капельки с ресниц отпечатываются на футболке. Сжимаешь мою одежду на спине, не хочешь отпускать, а я и не против. Льнешь ко мне, как котёнок, а я и вправду чувствую твое дрожащее сердце, что, кажется, будто выпрыгнет из грудной клетки. То ли твоё сердце, то ли мое, что бурлит в горле огненной лавой, хочет вырваться наружу,выплеснуться пред твоими ногами сотнями брызг, на которых ты будет отражаться, по которым ты пройдёшь, оставив после себя лишь следы.       И только потом я понял, что то была вовсе и не ты. Нет, это был совсем иной человек. И человек ли вовсе? Это была другая Нури, та, что частенько посещала меня в сновидениях. Та, что была с другим Чонином, вечно грустная и подавленная. Была такой недосягаемой и заветной. Такой далекой и такой до одури невидимой. Я мог её почувствовать, но никогда не коснуться. Я мог мельком увидеть ее, но никогда не протянуть руку.       Но в этот раз все было по-другому. И эта тревога вдруг захлестнула все мое существо. Мне стало так тревожно во сне, что кровь прилила к вискам, а пальцы на руках стали ледяными. Я почувствовал, что меня всего пронзила такая странная боль, что захотелось выблевать всего себя. И я мгновенно проснулся.       Сначала я не понял, что именно произошло, но осмотревшись мутным взглядом, ещё окончательно не проснувшись, меня словно обухом ударило осознание того, что я, черт возьми, один. В твоей комнате, что была покрыта рассветными лучами яркого солнца, никого не было. И единой души.       Я не поверил своим глазам. Начал искать по комнате, зашёл в ванную, спросил хозяйку дома, но никого не нашёл. Не нашёл твоих грустных карих глаз, что смотрели бы на меня, пронзая своей глубиной. Нет. Я снова поднялся в комнату и стал ждать. Рассмотрел картину за картиной. Я увидел то, чего и не стоило видеть, наверное.       В твоей коллекции было то, что произошло между нами тогда. У меня во сне. У скалы. И под навесом здания, что защищало нас от дождя. И на нашей с тобой крыше, где ты тихо всхлипывала, а я тебя успокаивал. Везде были мы. Вместе. Боже... ты все это знала, ты лишь ждала, когда и я пойму... Или вспомню? Сколько же ты скрывала все в себе? Сколько молчаливо терпела? Не говорила и слова, делая вид, будто и не было никаких видений? Страдала в полнейшем одиночестве...       Тогда я намеревался дождаться тебя. Нам нужно было немедленно обсудить все, выяснить наши отношения, понять наконец, кто мы есть друг другу и принять все, как данное. Но тебя не было. Я прождал час, второй, третий... Но тебя не было. Я просидел у тебя в комнате до вечера, но все без толку. Я поднялся на эту злосчастную гору, что теперь лишь раздражала меня своей очевидной усмешкой надо мной. И скамейка эта уже не тянула к себе, и ивовое дерево со своей прохладной тенью казалось лишь обманом, миражом. Где же ты была? Что с тобой произошло?       Когда я вернулся к тебе в студию, тетушка-домовладелица, нахмурив брови, все-таки пустила меня, а я шатаясь от усталости и тревоги, направился в комнату, даже не прикрывая за собой дверь. Лишь бы ты вернулась. Только бы с тобой все было в порядке. Но утренняя тревога никак не хотела оставлять меня в покое. Я до жути боялся снова тебя потерять, снова остаться ни с чем. И на этот раз навсегда. А в голове крутилась твоя фраза, которую я успел услышать в полудреме: «Если это судьба, то мы обязательно встретимся...»       Я все думал и думал, мысли постоянно крутились у меня в голове, я не мог остановить их, вереницей, одна за другой кружащих мой здравый смысл, разрывающих его по швам. Я то засыпал, то просыпался в поту. Начинал дремать и видел во сне тебя. Черт, что же с тобой произошло? Почему тебя все не было? И в какой-то момент в полудреме сна до меня наконец дошёл один простой и банальный факт. Нет, ты меня не простила. Ты не смогла простить мне обиду... Или не хотела быть со мной? Я ни черта не понимал, лишь беспокойно ходил из стороны в сторону в этой комнате, обвешанной десятками картин, ворочался в твоей постели, пропахшей запахом тобой. В какой-то момент всё стало идти ходуном вокруг меня, студия превратилась в моих глазах в одно сплошное серое месиво, обстановка давила на меня, воздух стал тяжелее ртути. Сердце постоянно щемило. Я понимал, что-то оборвалось.       И все бы было в порядке, только на следующее утро к тебе в комнату прибежала та же тетушка-домовладелица, ворвалась, разбудила, что-то интенсивно показывала, бешено жестикулируя.       И только лишь через некоторое время я узнал, что какая-то девушка утопилась. Тело уже нашли. А пока я с дрожащими руками и треснувшим сердцем шагал по улице, прося хоть у кого-то помощи в этом незнакомом острове, тебя уже отправили в Южную Корею.