Стук дождя

Bazzi — Beautiful G.Soul — Where do we go from here G.Soul — Beautiful goodbye POV Нури       Мы шли по еле освещённой улочке. Дождь все продолжал барабанить. Конечно же, разборки граждан и полиции остались далеко позади. До нас даже не доносился и единый звук, кроме как размеренного постукивания капель дождя об асфальт. Было так странно идти по этим знакомым мне улочкам, где я провела не один одинокий вечер за компанию со своей грустью и любовным томлением, и при том знать, что рядом, бок о бок со мной шагает человек, который и стал причиной всех моих терзаний, чувствовать его короткие, случайные прикосновения о плечо, от которых мурашки бегали табуном по всему телу, понимать, что с этого вечера снова что-то щелкнуло в голове и теперь уже невозможно сопротивляться этому наваждению.       Мы подходим к дому, в котором я снимаю небольшую студию. Укрываемся за широким выступом здания и не решаемся смотреть друг другу в глаза. Я уже совсем потеряла счет времени, но была уверена, что давно уже за полночь. Вся улица была покрыта шлейфом сонного царства, будто жители города моментально собрались и легли в постель или просто испарились куда-то. А дождь становился все сильнее и сильнее, постепенно переходя в жуткий ливень, а мы и так полностью промокли. Стена из огромных капель тарабанила по асфальту, шумя, вводя в какой-то транс, будто припечатывая сознание, заставляя все ощущения притупиться. Я чувствовала себя так, словно оказалась запертой в одной комнате с Чонином, отчего боковым зрением прекрасно видела, как у него часто-часто поднимается и опускается грудь, я буквально ощущала, как мурашки побежали по его телу, как он тяжело вздохнул и сосредоточил взгляд на мне. Но я боялась... Боялась посмотреть ему в глаза, увидеть ту же бездну чувств, что укутали и меня в свои колючие сети, боялась переступить через свою гордость, но ещё сильнее меня мучил страх перед неизвестным. Я не знала, что нас дальше ждёт... А стоило ли вообще об этом задумываться сейчас? Отдалённо я прекрасно понимала, что между мной и Чонином ничего не может быть, совершенно никакой связи... Но готова ли я была наплевать на все или просто спустить все на тормоза?       Каким-то непонятным мне порывом я подняла руку и протянула ее к стене дождя, что тарабанил по коже, будто массажируя. Холодные капельки стали спускаться от плеча вниз до кисти, а там часто постукивая по дорожке под ногами. По телу прошелся приятный холодок, будто бы будоража мое измученное тело еще больше. И все-таки, как же я люблю дождь... Еле освещённая желтыми фонарями улочка вдруг разыгралась тёплыми оттенками, словно все вокруг стало таким уютным, время остановилось, а я все продолжала наблюдать за капельками дождя, что игриво спускались по коже. И в глубине души было такое непривычное чувство... Словно такое уже было со мной... С нами... Но вот когда? Я ничего подобного не помню...       В глазах двоится, но я не понимаю, в чем дело. И в голове крутится фраза, произнесённая мной: «И вот мы снова встретились». Я уже говорила эту фразу, и говорила я её именно Чонину... Но когда? Это все так непонятно мне, поток новой информации слишком неразборчив, поэтому я моментально отбрасываю его в сторону и снова концентрируюсь на дожде. Я подумаю об этом, но попозже...       — Нури... — доносится до меня тихий голос Чонина, и я немного замешкавшись, все-таки поднимаю голову и встречаюсь с его затуманенным взглядом. Он вдыхает поглубже в легкие воздух и растерянно пробегает взглядом по моей вытянутой к капелькам дождя руке, поднимается выше к ключицам и шее и невольно сглатывает, а я смотрю на него, и все тело трясётся от одного лишь его томного взгляда поблескиваешь в ночи глаз. Боже, ну почему он смотрит так на меня? Почему неуверенно покусывает взмокшие губы? Почему он кажется мне таким желанным, что аж волна возбуждения прокатывается по телу?       — Я, наверное, пойду, — произношу и сама удивляюсь собственной смелости. Как мне хватило столько силы воли, чтобы проговорить эти слова? Я ведь уже не в состоянии от него уйти, я просто не могу отцепиться от Чонина, словно уже физически мы стали чем-то единым, неким гибридом одного существа. Ненавидела ли я себя за это в тот момент? Не думаю. Вся я, моя сущность, мысли, душа — превратились в нечто, способное только чувствовать, без осмысливания происходящего. Я делала все на интуитивном уровне, поэтому не имела и малейшего понятия о том, правильно ли поступаю или нет.       — Вот как... — шепчет Чонин тихо, почти беззвучно, а я все читаю лишь по его влажным от дождя губам. Он обреченно вздыхает, пряча руки в карманах своих шорт, и смотрит вперёд, вдаль, не вглядываясь в пространство.       Куда он пойдёт теперь? К себе в гостиницу? Но знает ли он дорогу? Сможет ли сориентироваться в совершенно незнакомом городе, где даже случайных прохожих нет? Потеряется в эту беспокойную ночь, где по улицам прошлась забастовка, а дождь все никак не хочется прекращаться. Хах... Я что, ищу отговорки для него? Оправдания?       — Нури, — снова произносит Чонин дрожащим голосом, а я наконец поднимаю взгляд на него, ужасно боясь увидеть в его глазах то же, чем горю и я сама. Сердце затравленно щемит, а дыхание перехватывает, стоит только мне заметить его бегающие по мне затуманенные глаза. Да, я не ошибалась, все именно так, как я и ожидала.       И одного взгляда нам хватает, чтобы понять то вожделение, что охватывает с головой, заставляет окунуться в эти чувства во второй раз. Возврата нет. Есть только его подрагивающие губы, сверкающие в ночи глаза, сильные руки, испещрённые венами, длинные пальцы, что хватают меня за талию, моментально приближая к себе. Я вижу теперь только эти его злосчастные родинки на шее, чувствую на коже его горячее дыхание, так контрастирующее с прохладным воздухом вокруг, рефлекторно зарываюсь руками в его волосы и прикрываю глаза, вдыхая поглубже в легкие аромат кожи Чонина.       Нет, нестерпимо находиться на такой катастрофической близости и ничего не делать. Поэтому Чонин делает пару шагов вперёд, тем самым припечатывая меня к деревянной колонне позади, и резко опускается, целуя с таким напором, что я даже не ожидаю подобного. Потягивает то нижнюю губу, то верхнюю, сминая, раздражая, покусывая до боли, а я и слова вымолвить против не могу. Ноги дрожат и слабеют, и Чонин, прекрасно почувствовав это, хватает за талию сильнее и властно приподнимает меня. Боже, остановись, умоляю, я же не смогу ничего сделать против тебя...       —Чонин... — но парень моментально пользуется моментом и углубляет поцелуй до невозможного. И почему так кружится голова? Это я так сильно по нему скучала? Или сказались происшествия сегодняшнего дня?       А он все продолжает томить меня, все крепче располагая руки кольцом за спиной. Не хочет отпускать, боится, что я сбегу... Прижимается ко мне, давая понять, насколько сильно возбуждён. А я лишь тихо стону в сотни поцелуев, которыми он меня одаривает, и ногами обхватываю его за талию. Разве есть у меня иной выход? Даже если есть, он мне теперь не нужен. Я просто хочу быть с ним, любить его, принадлежать ему, прочувствовать всего его.       Чонин приподнимает меня чуть выше над собой и тихо мычит в поцелуй, ещё сильнее распаляя мое возбуждение, тысячами бабочек разлетающееся по всему телу. Дыхание перехватывает от такого напора, но, боже, как же я хотела всего этого. Стоит ли обманывать себя теперь, когда я дрожу,как осиновый лист, от одних его прикосновений? Нужно ли подчеркивать, что я, как сумасшедшая, словно в бреду, отвечаю на каждый его поцелуй? Мое сознание разлетается на тысячи осколков, а я даже не думаю собрать остатки здравого смысла.       Я хочу утонуть в этом омуте сжигающих меня до потери пульса чувств. Да, теперь это мой выбор. И мне от него не сбежать. И лишь размеренное постукивание дождя возвращает меня в реальность, где мы с Чонином сходим с ума в собственном бреду.       — Постой... — тихо шепчу, стараясь унять взбешённое сердце. Немного отвожу голову, а Чонин, как котёнок, следует за мной, слепо не желая останавливаться. Но и я того не хочу. — Пойдём, — произношу, аккуратно освобождаясь от его объятий и спрыгивая на землю. Он лишь непонимающе смотрит на меня своими затуманенными глазами и томно закусывает опухшие, покрасневшие губы. Боже, как же он невыносимо прекрасен...       Хватаю его за руку и веду в здание, бессловно поднимаюсь вверх по лестнице, чувствуя, как Чонин трепетно сплетает наши пальцы, а мое сердце в этот момент ухает куда-то вниз, где мы до этого стояли. Он ничего не спешивает, а я и не говорю. Просто веду к себе в студию. Захлопываю за нами дверь. И поворачиваюсь к Чонину, который по-прежнему не желает отпускать меня. Пару секунд мы лишь смотрим друг на друга, нерешительно заламываю себе пальцы, боясь того, что уже безвозвратно. Мы оба знаем, зачем поднялись сюда, и теперь просто не знаем, с чего начать.       Но вот минутное замешательство проходит, и Чонин льнет ко мне, зарываясь пальцами в мои волосы, целует медленно, не спеша сминая губы, опуская руки ниже, прочерчивая витиеватые полосы от шеи и дальше — к ключицам, впалому животу. Там он сталкивается с тканью хлопчатой футболки, которую приподнимает кончиками пальцев и проскальзывает внутрь, проводя холодными руками по разгоряченной коже. Судорожно вдыхаю, а горячая волна возбуждения проходится вниз по ногам, которые снова дрожат от волнения. Искуситель. Он просто искуситель. Каждое его чертово прикосновение отдается тысячами ожогов на моем теле, мне больно, мне приятно, я таю под напором его ласк, я желаю большего...       — Нури... — шепчет он тихо сквозь поцелуи, а я только и могу что тихо постанывать и стараться сдерживать себя.       Опускаю руки от его шеи к футболке и нетерпеливо снимаю её, моментально подавая новый поворот событий. Чонин послушно помогает мне, но снова залезает под ткань футболки, нетерпеливо поднимая ее и сминая меж пальцев кожу. До боли, до тяжелого шипения и тихого стона. А все потому, что я не спеша провожу пальцами по его животу и груди, задевая чувствительные зоны, от которых парень моментально подрагивает под моими легкими прикосновениями.       — Прости меня... Слышишь... Прости... — тихо говорит он слова, от которых мне больно.       Что за странное чувство? Я сейчас готова разреветься, как маленькая девчонка. Мне одновременно божественно хорошо и до одури больно... Слишком больно... По щекам текут слезы, и я машинально вспоминаю наш прошлый вечер, который случился несколькими месяцами назад. Я так же плакала. А он так же исступленно целовал. Но в это мгновение Чонин расслабляется, вся его страсть утекает куда-то через щели угрызений совести, и он выцеловывает каждую мою слезинку, вбирая ее в себя, словно прося таким образом прощение.       — Прости... Прости меня, умоляю... — шепчет он, а я лишь поддакиваю ему и отвечаю на поцелуи, стараясь отвлечься от собственных мыслей. Нет, не хочу думать обо всем этом. Не сейчас.       Притягиваю к себе лицо Чонина и углубляю поцелуй; вижу, как он сначала теряется, а потом с новой волной возбуждения отвечает. Он трясется, взволнован, грудь часто-часто поднимается, а сердце бежит галопом ко мне... Одним движением снимает с меня мокрую футболку, покрывая кожу прохладным воздухом. Но Чонин сразу притягивает меня к себе ближе и проводит руками по плечам, даря мне свою теплоту. Делает шаги к кровати, стоящей в углу и медленно опускает на неё, даря сотни будоражащих поцелуев по всему телу. Невесомо прикасается губами к шее, проводит дальше, по ключицам, целует чувствительную кожу на груди, а руками проскальзывает за спину, в попытках снять мешающуюся ткань. Нетерпеливо покусывает сосок через кружево, а я, уже не скрывая стонов, протяжно охаю, чувствуя, как по всему телу проходится электрический ток, все новыми импульсами раззадоривая меня.       Я вся дрожу, я тону в его глазах, понимаю, что он — это единственное, чего мне хочется. Его руки, его дыхание, губы и волосы, сильная спина и вены, что бегут стайками по всему телу. Я хочу его, и кажется, возбуждение достигает непостижимого уровня, разгорая меня, как вулкан перед взрывом.       Поэтому уже не вижу смысла сдерживать себя. Хватаю его за шею и резко опускаю на кровать, оказываясь сверху. Чонин не выдерживает секундного разъединения наших тел и моментально садится, притягивая меня к себе, страстно целуя губы, иступлено покусывая их, сминая под пальцами грудь, заставляя стаи мурашек пробежаться по всему телу. Боже, как же хорошо...       Но теперь я чувствую еле сдерживаемое возбуждение Чонина. Сидя на его коленях, я физически ощущаю, как он упирается мне в промежность. Машинально совершаю пару фрикций, и Чонин сразу шипит мне в губы, больно притягивая нижнюю губу. Больно и до чертиков приятно. В этом весь Чонин, все наши с ним отношения, каждая наша встреча и разговор. Боже, когда я стала такой мазохистской... Когда мы поняли, что причинять боль иногда так сумасшедше приятно...       Чонин больше не в силах терпеть. Он откидывают меня на постель и сильными руками со взбухшими венами снимает с меня шорты, ткань которых уже давно натирает и раздражает сознание. В черту лишнюю ткань... Потом такими же резкими движениями он пытается справиться с ремнём и своими шортами, но пальцы трясутся, и у него это получается со второго раза, когда я сама помогаю ему. Он смотрит на меня растерянно, как затравленный зверь, и умоляет одним лишь взглядом закончить это мучительное томление.       И вот это секундное замешательство закончено. Мы неспешно опускаемся на мягкую кровать, Чонин трепетно целует внутреннюю часть моих бёдер, обжигает своим дыханием и чертовы бабочки разлетаются по всему телу, задевая каждую клеточку. А я, кажется, уже вся дрожу от его нежности и желания.       —Ты должна знать... — шепчет он еле различимо, и я сразу напрягаю слух, чтобы не пропустить и слова. — Я правда... люблю тебя, — произносит он между поцелуями и дальше поднимается к чувствительной коже, совсем не ожидая ответа.       Боже, это, наверное, настоящее сумасшествие, всё так быстро произошло... Слишком быстро... Чонин цепляет обеими руками ткань трусиков и медленно опускает, поцелуями поднимаясь от лобка к груди. Черт его подери за такую сжигающую меня до тла нежность... она раздирает меня на кусочки, я просто больше не в силах терпеть. Поэтому раздраженно ерзаю и трусь голой промежностью о него. Чонин лишь издаёт глухой стон и срывает с себя последние остатки одежды.       Смотрит на меня, одним лишь взглядом спрашивая, готова ли я или нет. Ставит руки по бокам от меня и выжидает секунду. И тут я сама не выдерживаю, притягивая его к себе и завлекая в новый головокружительный поцелуй. И это действую на него, как сигнал «Старт».       Медленно входит, давая прочувствоваться каждым миллиметром. Чертов искуситель, доводит меня до того, что я сама тянусь к нему, изгибаясь в спине, лишь бы ускорить этот процесс. Хочу его в себе, полностью, всего. Чонин лишь мычит напряжённо и прикрывает на мгновение глаза. А потом начинает делать медленные, но резкие махи, от которых у меня слабеет в ногах. Раз, два, три... и я теряю счёт времени. Лишь сильнее прижимаю его к себе, стараясь сделать расстояние между нами минимальным. Нескрываемые стоны разливаются по всей комнате, пошлые шлепки разносятся эхом в ушах, я тихо шиплю от удовольствия. Кажется, этот человек успел стать для меня центром вселенной, моим отравленным воздухом и основополагающей сознания, созвездием Большого пса и личным солнцем, которое ни черта не греет, а только бьет своими лучами поддых, не давая и шанса на выживание. Ненавижу его всем сердцем. Ненавижу и люблю...       Чонин шепчет мне что-то невнятное, еле различимое. Стараюсь сконцентрироваться, но теряюсь в волнах наслаждения, которые все продолжают радиально прокатываться по телу.       — Прости... прости... — произносит он, рвано целуя то шею, то губы, то опускаясь к груди. И места эти так горят, словно обжигая лавой. — Никогда... я не смогу... забыть тебя... не смогу... — продолжал шептать Чонин, а я тихонько уже всхлипывала. Но тут одинокая слезинка упала на мою разгоряченную кожу спускаясь вниз к ложбинке между ключицами. Чонин поцеловал это место, вбирая в себя слезинку. А потом упала и вторая, и третья. — Поэтому прошу... не убегай... не оставляй меня одного...       И в этот момент он показался мне таким беззащитным. До одури нежным, до взрыва сознания раненным и потрепанным. Он страдал, он просил и умолял. Чонин в мгновение ока стал до невозможного трепетным. Такой ли он настоящий? Такой ли он в глубине души?       Обнимаю его за спину и притягиваю к себе, цепляясь за него, как за последний шанс выжить. Сердце разрывается на тысячи осколков, а на глазах уже стоят слезы. Я прижимаю его к себе, лишь бы не видеть эти опухшие, измученные глаза напротив. А Чонин и не говорит ничего, лишь рвано целует в плечо, припечатывая своими губами собственнические символы, они горят, они обжигают кожу и проходятся по всему телу электрическими импульсами...

***

      —Знаешь, я ведь правда все это время искал тебя, — шепчет тихо Чонин, перебирая в пальцах мои локоны. Второй рукой обнимает меня со спины и притягивает ещё сильнее к себе, обжигая спину своим дыханием.       — Я верю тебе, — отвечаю машинально, смотря вперёд в то место, где находится портрет Чонина, аккуратно прикрытый тканью, чтобы не попадался на глаза. Это тот самый, последний его портрет, написанный мной. После всего я не решалась открыть его, взглянуть в глаза картине или выкинуть к чёртовой матери. Лишь таскала за собой повсюду, словно это мой груз грехов.       — Все это время... ты вечно мне снилась, — произносит он, а я напрягаюсь, боясь того, что он имеет ввиду. Может ли быть такое, что...?       — Что ты хочешь сказать? Какие ещё сны? — но вот он молчит секунду, вторую... Чонин мешкает, а мое сердце уже испуганном колотится в грудной клетке, раздаваясь эхом в ушах.       — Ну знаешь... Иногда мне даже кажется, что я схожу с ума... Это как наваждение, и я ничего не могу контролировать, — шепчет он, проводя дорожку из поцелуев от локтя вверх к шее.       — Вот как... — произношу, больше не имея и малейшего желания продолжать этот разговор. Нет, не хочу знать подробности, я уже поняла многое. — Но теперь-то я рядом. Я здесь...       — Наверное, сейчас не самое лучшее время, но думаю, тебе стоит знать. Мы с Суджон расстались...       —Чонин, послушай, — обрываю его и поворачиваюсь, стыдливо прикрываясь покрывалом. — Не надо этого всего, — смотрю ему в глаза, боясь высказать эти злосчастные слова, что уже который час рвутся из моей груди.       — Что ты хочешь сказать? — спрашивает он взволнованно, бегая взглядом по моему лицу. Машинально целует оголённые плечо и руку. А я уже взрываюсь от чувств, что окутали меня. Это не то, всё не то...       — Чонин... что ты чувствуешь? Скажи мне наконец правду, — спрашиваю и сама удивляюсь собственному вопросу. Он лишь ласково улыбается и проводит руками по талии. В его взгляде проскальзывает огонёк возбуждения, и я, кажется, заражаюсь им же.       — Нури... я хочу тебя всю. И вовсе не в плане секса. У меня мозги отключается, когда вижу тебя. Не знаю, смогу ли донести ли до тебя. И как-то тупо говорить, что люблю... Нет, все не так. Нури, я не могу без тебя, — шепчет он обрывисто и одаривает новой волной поцелуев.       — Если это судьба, то мы с тобой ещё обязательно встретимся... — шепчу ему в губы, растворяясь в этих сводящих с ума чувствах. Пусть хотя бы этой ночью я забуду все. Хотя бы этой ночью позволю себе быть с ним. А за спиной только и слышится размеренный стук дождя, который закрыл нас от всего мира. Мы одни, вдвоём, хотя бы в эту волшебную ночь, пропитанную тоской, муками любви и слезами.