***
Кихён не замечает, как зарядка на чангюновском телефоне приближается к нулю. И с каждой минутой он начинает разряжаться всё быстрее. В итоге экран телефона гаснет совсем, и Кихёна настигает скука. И через минуту он начинает слышать звон тишины. Обычно, когда Кихён не знает, чем себя занять, парень начинает читать, и не важно, что именно. Это могут быть учебники по архитектуре (не удивительно, правда), школьные учебники, художественная литература. Но у Има в доме книги водятся только в комнате его отца, а Ки совсем не наглый и зайти в комнату отца своего... Своего Чангюна он не может. Макне, к слову, будто на зло Кихёну, ушёл пять минут назад в душ, оставив старшего одного в комнате. И вот Ю, чуть ли не плача, изнывает от скуки. Он мог бы начать убираться в комнате и во всей остальной квартире, но Кихён уже сделал это сегодня днём, точнее очень ласково попросил сделать это Гюна, совсем не шантажируя его поцелуями и будущей сексуальной близостью. Пойти на кухню тоже не получится, потому что около трёх часов назад, пока Чангюн выносил из своей комнаты килограммы пыли, Кихён с мамой Има уже приготовил мясо в кисло-сладком соусе, гарнир к нему и кимчи. В общем, мама рыжего готова прямо сейчас дать своё благословение этим двоим, потому что уверена, что Чангюн, окружённый заботой и ответственностью Кихёна, не потеряет свою жизнь в пучине лени. Кихён с минуту валяется на кровати, закутываясь в одеяло, пахнущее стиральным порошком. Ки, кстати, нравится этот запах. Но привыкшему к вечной компании, состоящей из Чангюна, Кихёну быстро надоедает одиночество. Он встаёт и идёт к рабочему столу не с самыми честными намерениями. Там в одном из выдвижных ящиков что-то есть. И это что-то Гюн доставать и тем более смотреть запрещает. Говорит, что это всего лишь попытки воплощения его псевдо таланта. И как там говорят? Запретный плод сладок? Да-да, Кихёну очень интересно узнать что же хранится в этом ящике, не смотря на то, что же представляет из себя этот запретный плод. Интересно узнать о каком таланте так критично отзывается Чангюн, который вообще к любому таланту, даже заработанного долгим и упорным трудом, относится крайне скептично. Кихён встаёт с кровати, подходит к этому ящику и выдвигает его. Там много каких-то папок с листами размера А5, А4, много тетрадей и блокнотов, простых и сборных альбомов. Кихён, не задумываясь, достаёт их и начинает смотреть каждый листок. И это всё рисунки: пейзажи, портреты, натюрморты или просто карикатуры и комиксы. Такое разнообразие самых разных рисунков, выполненных в разных стилях, бросается в глаза; листы пестрят яркими цветами или чёрными линиями и штрихами. И всё это выполнено очень профессионально, в каждой линии видно даже невооружённым глазом самый настоящий талант. Кихён с открытым ртом смотрит на все рисунки, перебирая их с быстрой скоростью, потому что не знает, какому рисунку уделить внимание. Но в глаза внезапно бросается портрет мамы Чангюна. Он весь нарисован одним карандашом, но это изображение похоже на отражение в зеркале. А в самом углу написано поздравление с днём рождения и дата. И по скромным кихёновским подсчётам Чангюну тогда было двенадцать лет. И рисовать так в двенадцать лет... Не каждый может нарисовать что-то подобное после нескольких лет обучения в художественной школе. – Кажется... – Кихён вздрагивает, слыша тихий голос младшего, – Я не хотел, чтобы ты заглядывал в этот ящик. – У тебя же настоящий талант! – восторженно восклицает Ки, который без колебаний совести игнорирует сказанное только что Чангюном. Брюнет начинает перебирать рисунки, разглядывая каждый в отдельности. Чангюн в это время подходит к хёну и присаживается возле него. Кихён с очаровательной улыбкой и такими яркими, светящимися глазами восхищается вслух при виде новых картин, которые он берёт из стопок. Каждый раз он просит, чуть ли не умоляет Чангюна рассказать о рисунке, даже если это произведение искусства выполнено, как и многие другие, в углу кровати парой карандашей. Хотя чаще всего у каждого рисунка есть история. Так Кихён узнаёт, что Чангюн не все свои семнадцать лет провёл в Корее и что он много путешествовал, живя в Соединённых штатах. Чангюн уже не возражает тому, что Кихён без спроса смотрит все эти рисунки; он только наблюдает за Ки, который такой красивый, когда пытается узнать всё и сразу. Чангюн сам начинает улыбаться при одном взгляде на широкую искреннюю улыбку старшего. Вскоре брюнету в руки попадается альбом, наверное, самый плотный и объёмный по количеству листов в нем. Кихён пролистывает его очень быстро, смотря, что не все листы изрисованы. А потом он начинает смотреть рисунки с самого начала. На самом первом листе Кихён во весь рост и с губами, сжатыми в тонкую линию. Он так делает всегда, когда злится. Ю обиженно цокает, переводя взгляд на младшего, а потом также сжимает губы, не замечая этого. Чангюн с видом непричастного ко всему этому еле сдерживается, чтобы не пустить пару шуток на эту тему. На следующем листе тоже Кихён, точнее его изображение. И старшему кажется, что оно намного красивее самой модели. И все следующие листы заняты Кихёном. Если бы Ю не был знаком с Чангюном, то он счёл бы младшего маньяком или человеком с неуравновешенной психикой. В какой-то момент Кихён находит самый любимый Чангюном рисунок. Там Кихён улыбается своей самой красивой улыбкой, щуря глаза. Кихён смотрит на него дольше остальных, не веря, что он может быть таким для других. Таким... Красивым. – У меня не такая красивая улыбка, – с грустью сквозь чуть заметную полуулыбку говорит он, продолжая рассматривать этот рисунок. – Не такая, – вторит ему Чангюн, а потом добавляет, – красивее, – Кихён не собирается спорить, не потому что соглашается с младшим. Ки, наверное, никогда не сможет назвать себя красивым. Он не спорит с Чангюном, потому как знает, что это бесполезно, всё равно ни к чему не придут. Но и в глаза посмотреть младшему смелости не хватает – Ю знает, что Им его сразу засмущает. – Научи меня так же рисовать, – завороженно просит Кихён, листая дальше альбомы с рисунками и смотря на эти до крайности идеальные картины природы, городов, портреты разных людей. – А что мне за это будет? – усмехается Им, заглядывая в глаза своему хёну, который, кажется, открывает для себя новый мир, созданный талантом Гюна. Младший не очень хочет быть учителем, думая, что это совсем не его, хотя он никогда и не пробовал. – А что ты хочешь? – Кихён двигается ближе к младшему и останавливается, только когда его губы начинают касаться мочки уха. Кихён так резко меняется от скромного мальчика, который нуждается во внимании, до дерзкого блядского парня, который соблазняет получше любой профессиональной стрептизерши, что Чангюн иногда не успевает уследить за всем этим, теряя воздух из своих лёгких полностью. Общение с Чангюном не проходит бесследно, Ю теперь тоже умеет дразнить своего дорогого тонсена. – Я хочу только тебя, – прокашлявшись, Чангюн шепчет в ответ. Он кладёт свои руки на талию Ки и, потянув на себя, усаживает к себе на бёдра. Кихён обнимает младшего за шею, как делает это всегда в моменты крайней близости. Он оставляет одну ладонь на чужом затылке, пропуская сквозь пальцы рыжие пряди влажных волос, а другой цепляется за плечи. А потом парень сам подаётся вперёд для поцелуя. Поцелуй, как всегда, в кихёновском стиле – нежный, осторожный, наполненный в каждой своей секунде чувствами, исключительно прекрасными и чистыми. Чангюн от таких поцелуев каждый раз голову теряет. И сейчас не исключение. От губ старшего по всему телу Чангюна до самых кончиков пальцев растекается тепло, которое превращается в приятную легкую дрожь. Чангюн, завороженный действиями Ки, сминая чужие губы, отвечает на поцелуй. Макне каждым своим прикосновением, крепким объятьем чувствует, что Кихён невероятно красив. И его манящая откровенность такая сексуальная, что сдерживаться с каждым мгновением всё сложнее. В голове так много нежных слов о брюнете и с каждым прикосновением их становится больше. Они мечутся вспышками и искрами, но сейчас Чангюну хочется просто помолчать и раствориться в человеке, который сидит в паре сантиметров и целует так смущённо и скромно. Кихён, прервав поцелуй, отстраняется от губ Гюна и утыкается кончиком носа в его щёку, пытаясь скрыть своё смущение. А младший ведёт рукой по спине Ки, останавливаясь у края футболки. Он запускает тёплую ладонь под одежду и начинает водить мягкими подушечками пальцев по выпирающему позвоночнику. Кихён вздрагивает от этого, прижимаясь к Чангюну сильнее. Чангюн проводит большим пальцем другой руки по нижней губе старшего, оставляя на этом месте вместо какого-либо видимого следа лёгкий поцелуй. Он спускается дорожкой таких поцелуев к шее. А эти поцелуи яркими вспышками запечатляются в памяти старшего. Обводя пальцами слегка выпирающие вены, Им оставляет на этих местах множество нежных, блаженных поцелуев, что погружают Кихёна в головокружительную эйфорию. Парень впервые испытывает слияние таких нежных и в тоже время возбуждающих чувств. Но сейчас они переполняют его, пытаются вырваться, становясь сбившимся, тяжёлым дыханием и полустонами. Чувства, которыми Чангюн с помощью всех этих ласк окутывает своего хёна, делают Кихёна более обессиленным, не способным контролировать самого себя. И Ки, чуть ли не захлебываясь в непривычном возбуждении, подрагивающими пальцами цепляет края тёмно-синей домашней футболки и тянет её вверх, оголяя живот Чангюна. Им тянется за одеялом, которое совсем скоро оказывается на полу. Чангюн парой движений снимает с Кихёна свою же футболку, которая теперь пахнет не леденящим ментолом, запахом шампуня, а каким-то печеньем. Рыжий не знал, что люди могут пахнуть как-то по особенному, что этот запах может стать любимым настолько, насколько любим человек, которому и принадлежит этот аромат. Чангюн только сейчас может безгранично долго наслаждаться запахом своего дорогого хёна, уткнувшись носом в шею или открытые плечи старшего, потому что сейчас Ю наконец позволяет владеть собой полностью. Младший полной грудью вдыхает запах Ки, наслаждаясь его тихими стонами и тем, как Ю в истоме шепчет имя макне. Чангюн вновь тянется к чужим губам и дарит Кихёну очередной поцелуй, наполненный искренними чувствами и вожделенным желанием овладеть парнем, который обнимает за шею и цепляется пальцами за чангюновские плечи, словно за спасательный круг, боясь окончательно утонуть в убийственно прекрасной неге. Чангюн, отвлекая поцелуями старшего от стыдного смущения, что у Ю появляется от одной мысли о сексе, освобождает его от всей остальной одежды, что мешает Иму почувствовать тело Ки полностью. Гюн ведёт рукой по разгоряченному телу, следуя по этому пути влажными, ненасытными поцелуями. Кихён уже с огромным удовольствием отвечает на все прелюдии своими стонами и желанием, которое выдаёт явное возбуждение. – Чангюнна, пожалуйста, пусть всё будет не больно... – шепчет старший, поднимая на себя за подбородок лицо своего тонсена. У Чангюна крышу полностью сносит от такого нежного брюнета с его послушным голосом и покорными взглядом. Он сквозь кипу поцелуев, которыми он одаривает каждый сантиметр изящного тела, отвечает хриплым возбуждённым шёпотом: „Конечно...” Гюн обхватывает рукой возбуждённый орган старшего и ведёт ладонью от самой головки к основанию, вызывая дрожь по всему телу. С губ Ки срырывается неконтролируемый стон, который пропадает в одеяле, потому что Кихён от стыда и смущения отворачивается в сторону, пряча глаза от возбуждающего огонька похоти, который покоится в глазах напротив и не решается вырваться за пределы с поцелуями и всеми прелюдиями. Кихён закрывает глаза и начинает дышать чаще, одной рукой прижимая к себе Чангюна и другой сжимая серое одеяло, которое лежит под ними. Им повторяет свои движения рукой, оставляя более свободный и даже развязный поцелуй на животе старшего, после чего он начинает, еле дотрагиваясь, поглаживать пальцами головку возбужденного члена. Кихён выпускает из рук одеяло и, опьянённый чувственной эйфорией, тянется к краям чужих домашних штанов. Только руки совсем не слушаются и у Кихёна получается лишь поторопить своего тонсена. Подросток наконец-то стягивает с себя последнюю одежду и тянется рукой к самому нижнему ящику в столе за тюбиком смазки. Выдавив немного холодной смазки на пальцы, Чангюн начинает аккуратно проникать одним пальцем в дрожащее от возбуждения, но изящное и до безумия красивое тело своего хёна. Вместо довольных стонов, которые срывались с губ старшего каждый раз, когда Им своими горячими губами прикасался к бархатной коже Ки, пуская по чужому телу электрические заряды, с губ слетают недовольные вздохи. Чангюн сразу начинает осыпать Кихёна множеством поцелуев, оставляя влажные следы на плечах, шее и щеках. Вместе с этим потоком заботливых и благодарных поцелуев Чангюн начинает медленно двигать рукой, стараясь доставить Кихёну как можно меньше такой непривычной боли и дискомфорта. Но у него самого от возбуждения и желания проникнуть в Ки и почувствовать его всего уже голова трещит, а руки трясутся, поэтому макне свободной рукой сам начинает сжимать одеяло до какой-то непонятной эйфорической боли в пальцах. Когда Кихён начинает дышать спокойнее, Гюн добавляет ещё палец, выдавливая на него ещё немного холодной смазки. Он начинает повторять медленные толчки рукой, давая брюнету возможность привыкнуть. Так продолжается до третьего пальца. А потом, когда боль внутри Ки начинает разливаться по всему телу соблазнительно мягкими и упоительными волнами приятных ощущений, Чангюн размазывает по своему возбуждённому члену смазку и аккуратно входит в хёна, чувствуя, как тот всё больше, утопая в этих ощущениях, сжимает своими худыми пальцами до красных пятен плечи Има. Чангюн старается двигаться мягко, доставляя Ю только удовольствие и наслаждение. Но контролировать себя младшему крайне трудно, когда его крыша едет от вида того, как такой прекрасный и некогда стыдливый Кихён, выстанывая его имя, начинает прогибать спину, двигая бедрами в такт чангюновским толчкам. Рыжий уверен, наверное, на двести процентов, что потом Кихён не станет даже в глаза смотреть тонсену, который сейчас имеет его на полу своей же комнаты, но в эти минуты Ю, сам того не понимая, сводит Гюна с ума своей сексуальностью. И подросток сам полностью расслабляется и начинает двигаться внутри Кихёна, не ограничивая себя в каких-либо действиях. Он кладёт ладонь на член старшего, обводя большим пальцем головку, и начинает двигать рукой, а тонкие ниточки белесой жидкости тянутся за пальцами. С каждым чангюновским движением, с каждым стоном старшего парней вновь накрывает волна удовольствия, которая заставляет их думать только друг о друге. Чангюн под напором этих ощущений в очередной раз целует Ки в губы. Только сейчас поцелуй получается совсем не скромным и осторожным, он выходит каким-то пьяным и наглым. Кихён, сквозь поцелуй так убийственно улыбается, шепча о том, как ему сейчас хорошо. Чангюн, поддавшись этой всепоглощающей нирване, продолжает хаотично двигаться внутри Кихёна, задевая членом комок нервов, от которого эти сладостные ощущения за мгновения разлетаются по всему телу Ю. С каждым разом ощущения становятся всё ярче, а стоны парней, звучащие в унисон, громче. И после очередного имовского толчка внутри старшего, Кихёна накрывает волна экстаза, и с его опухших от многочисленных поцелуев губ срывается гортанный стон. Белесая жидкость пачкает живот Ю и руку Гюна. Младший же делает ещё несколько толчков и чувствуя, как максимальное наслаждение накрывает его с головой, выходит из старшего, пачкая спермой скомканное одеяло. Чангюн продолжает нависать над Ки, он, смотря на его полуоткрытые глаза и подрагивающие ресницы, тянется к его красным губам, что жадно втягивают воздух, и благодарно целует, чувствуя, как старший в своей привычной манере кладёт руки на плечи Има, начиная еле ощутимо гладить горячую кожу спины.***
У Чангюна в руках его любимый альбом, у которого каждый лист посвящён Ю Кихёну, невероятно красивому и самому очаровательному хёну на свете. Он, завороженно смотря на своё очередное творение, которому не хватает только лишь точных контуров, проводит большим пальцем по тонким еле заметным линиям, нарисованным чёрным острым грифелем карандаша. Подросток, закончив с обрисовкой серых набросков, которые становятся прекрасным портретом старшего, начинает обводить контуры рисунка, выделяя их более заметными тёмно-серыми линиями. Им вырисовывая каждую линию, смотрит на рисунок. Даже на обычном белом листе альбома Кихён кажется таким красивым, а его обнажённое тело, слегка прикрытое серым чангюновским одеялом, – сексуальным. Кихён ещё не знает, что именно рисует макне, но Чангюн запомнил того хёна, который несколько часов назад позволил превратить их отношения в более откровенные. Рыжий уже никогда не потеряет из своей памяти эти плавные очертания тела Ки, он будет стараться превратить эти драгоценные воспоминания в тысячи картин и рисунков, потому что таких парней, которые одними своими губами и улыбкой могут свести с ума, в его жизни ещё не было. Но от рисунка Чангюна отвлекает звонок в дверь квартиры. Чангюн, собственно, никого не ждёт, поэтому от неожиданной трели звонка он слегка пугается. Но кто-то может прийти к его маме, которая, кстати говоря, совсем недавно вернулась из магазина. Чангюн встаёт с кровати, закрывая свой альбом, чтобы Кихён ничего не увидел и не дал в будущем хороших таких ударов в печень, и выходит из комнаты, чтобы узнать о незванном госте. Суету в комнате замечает Кихён, который не слышит звона из-за музыки в наушниках. Он оставляет чангюновский телефон на столе и следует за младшим, который уже открывает кому-то дверь. – Привет, Чангюнна! – раздаётся на весь коридор радостный голос парня, который кидает свой рюкзак к дверям шкафа. – Кира?! Привет! Ты наконец приехал, – усмехается Им, хотя на лице его появляется довольная улыбка и он тянется к парню, чтобы обнять его. Только что прибывший в дом семьи Им, Кира обнимает самого младшего в ответ. На шум в коридор выходит мама Чангюна, которая тоже начинает улыбаться при виде гостя. – Акира! Ты наконец нашёл время, чтобы навестить нас? – женщина отнимает парня и приглашает его в дом, ругая своего сына за то, что он не заботится о госте. Кихён за всем этим тихо наблюдает со стороны, не решаясь оторваться от двери в комнату Чангюна. Просто он не знает парня, не знает, как себя сейчас надо вести. Но вежливости в Кихёне хоть отбавляй – на всю его школу хватит, поэтому, когда Чангюн провожает гостя в свою комнату, Ю кланяется и здоровается. Кихён своим взглядом, полным искренности и слишком заметной простоты, встречается с глазами гостя. В них Ки замечает дерзость и явную заинтересованность. Брюнета это немного пугает, потому что Кихён привык видеть интерес к себе только в глазах своего тонсена. Чангюн тоже замечает эти эмоции в карих глазах своего близкого друга, который когда-то стал инициатором гомосексуальности Гюна, поцеловав своего друга детства с рыжими волосами, когда тому было четырнадцать и когда у него не получилось с очередной девчонкой. И это Чангюну совсем не нравится потому, как Им знает, что такими глазами Кира смотрит только на тех, кого планирует трахнуть...