2.3, Will you save me? — фанфик по фэндому «Monsta X»

2.3

5 января 2018 г. в 17:58

Настройки текста

Примечания:

Глава для тех кто любит диалоги. Мало чувств, много разговоров. Автор пожаловалась всем, кому можно. Осталось только здесь сказать об этом. У меня горе и траур! Хочу любовь себе, но меня никто не любит. Эх, бедная я...

С той самой пятницы, в которую Чангюну впервые открыли глаза на некий рейтинг, прошло ровно семь дней, считая сегодняшнюю пятницу. И за эти семь дней произошло достаточно для того, чтобы каждый ученик этой школы смог с уверенностью сказать, что Им Чангюн — самый настоящий идиот, придурок, ненормальный и все прочие синонимы к этим словам. Для начала стоит уточнить, что у него совсем нет инстинкта самосохранения, ведь Чангюн без какого-либо разрешения залез в кабинет завуча, той самой женщины, что забрала его скейтборд. Мало того, что он его забрал, так ещё в тот же день начал разъезжать на нём по коридорам школы, расталкивая всех учеников без разбора. Правда потом подросток, конечно, попросил прощения у каждого, кто из-за него чуть не упал, потому что Кихён сказал извиниться. И Чангюн тогда ещё пару дней уверял самого себя в том, что он не подкаблучник, а просто уважает слова Ки. Потом, если не ошибаюсь, в среду, Чангюн, найдя себе компанию, состоящую из таких же умалишённых, а точнее из имовских одноклассников, украл (но сам он говорит, что позаимствовал на время) из какого-то супермаркета пару тележек. Тогда рыжий понял, что умеет очень быстро бегать, особенно от охраны, но так и не понял, что стоит со всеми этими цирковыми шоу закончить. Сразу после этого он со своей новоиспеченной компанией затащил тележки прямо в школу и устроил в коридорах второго этажа рыцарский турнир с тележками и швабрами вместо копьев. Кихёну об этом почти сразу рассказали, потому что теперь Ю – негласный и единственный хён Чангюна, которого Им слушает. Старшего об этом, кстати, тоже не спросили. В общем, в тот же день Чангюн извинился перед директором школы и уборщицами и начал сомневаться в том, что он не подкаблучник. А вчера, в четверг, когда его из-за какой-то оплошности выгнали с урока литературы, он сбегал домой и принёс оттуда баллончики с краской. Собственно, ими он и разрисовал двери главного входа в школу. Рисунок, как успел отметить Кихён, довольно-таки красивый, профессионально выполнен. Ну, и по мелочи... Он продолжает игнорировать очереди в столовой, продолжает уважать далеко не всех преподавателей и игнорирует своих старших, конечно, не считая Кихёна. Но, если закрыть глаза на эти выходки, то можно увидеть, что учиться Чангюн начал. Мотивация то появилась, да ещё какая. Вообще, почти все слова Ю Кихёна как-то уж очень сильно могут мотивировать, особенно когда старший в ответ не желает Чангюну сгореть заживо. Для начала стоит сказать, что Им, наконец, зашёл в библиотеку и взял все учебники, которые должен был взять ещё в первый день учёбы в этой школе. За пять учебных дней рыжий из тридцати пропустил только один урок, тот самый урок литературы, с которого его выгнали. И двоек у него нет, а домашние задания почти всегда являются самыми лучшими, хотя поверить в это крайне трудно даже самому Чангюну и уж тем более Кихёну. И теперь возникает вполне резонный вопрос, когда же Им успевает учиться? Числится он в последнем классе средней школы, и, как известно, в этом году ему нужно сдавать экзамены для поступления в старшую школу. А его подростковые выходки, которые нужны для того, чтобы не потерять такой важный статус раздолбая, и домогательства к Кихёну иногда занимают очень много учебного времени. Да и ко всему этому, Чангюн из другой школы, и, как обычно, парень встречается с разницей в программе. Но Гюн смог найти выход и из этой ситуации. Он решил, что такая вещь, как сон, ему не очень то и нужна, поэтому буквально каждую ночь он тратит на изучение сентябрьской программы. А сейчас, на секунду, октябрь идёт. И это, конечно, сказывается на его здоровье и внешнем виде. Парень теперь похож, как обычно говорят, на зомби или на алкоголика с большим стажем. Кожа, особенно на лице, бледная, под глазами серые мешки, которые, к огромному счастью, ещё не стали большими, но уже готовы перешагнуть эту черту. Волосы часто запутанные, а губы искусанные и кровоточащие. Да и разговаривать Чангюн совсем скоро начнёт словно зомби, потому что спать хочется, но нельзя. И вот сегодня, как и говорилось ранее, пятница. Сегодня на большом электронном стенде появится новый рейтинг, и Чангюн точно должен подняться на пару десятков мест. Звенит звонок с третьего урока, и подростки спешат на первый этаж, чтобы узнать о своей успеваемости. На этот раз Чангюн не является исключением, потому что пойти на свидание с Кихёном он хочет. Ах, да. Каждый раз, когда Чангюн употребляет в таком контексте слово „свидание”, Ки читает ему очередную лекцию о том, что „это не в коем случае не свидание, мы просто пойдём гулять”. А если Чангюн этому пытается возразить, но Кихён говорит, что они могут и не пойти никуда вообще. Как только их отпускают после звонка, Им первый сдаёт учителю работу, не потому что ему всё равно, а потому что он уже сделал её. В понедельник и вторник Чангюн ещё успевал удивляться тому, что он может учиться не только на три, а сейчас он, выполняя все тесты и работы на восемьдесят-двяносто баллов, просто старается не уснуть. На каждом уроке он делает вид, что ему абсолютно всё равно на своих знания, результаты, а потом он просит влиятельного Кихёна узнать оценку. Но сейчас не об этом. Чангюн быстро спускается на первый этаж, а там картина точно такая же, как и в прошлую пятницу. Кучки подростков из разных классов, бурно обсуждая что-то, ждут свой список. А Чангюн, не сумев отыскать Кихёна в этой толпе, пытается подойти поближе к экрану. Но до рейтинга его класса ещё минут десять, а то и больше, поэтому Чангюн оставляет попытки пройти вперёд и идёт в сторону столовой. Там очередь меньше, чем на большой перемене, а она идёт после четвёртого урока, но и выбор обедов раза в два меньше. Но Чангюна это не особо волнует, потому что ему, грубо говоря, всё равно, чем завтракать. Купив еду, подросток садится за один из свободных столиков. Им вспоминает, что каждый учебный день этой недели он завтракал, ну, или обедал, вместе с Кихёном. Просто Ю, видимо, парень очень везучий на Чангюна. Каждый такой раз темноволосый начинает ворчать, но не выгоняет младшего, хотя раньше готов был табуреткой съездить ему по лицу. На лице от таких воспоминаний появляется почти незаметная улыбка, а в груди, где-то в районе лёгких, какая-то приятная тоска начинает щемить. Такое случается исключительно от хороших воспоминаний. Не успевает он начать есть, как его внимание привлекает парень с короткими белыми волосами, узким разрезом глаз и ямочками на щеках. Именно это так выделяет его из многих других парней. Часто многие боятся быть милыми или хотя бы забавными, а у него это получается само собой. А ещё у него шумная свита, которую составляют человека три... Да, точно три громких парня, которые, похоже, не очень любят школьную форму, как и Чангюн. Они идут к стойке раздачи, но тот блондин вдруг замечает внимательный чангюновский взгляд. На лице появляется хитрая ухмылка, и он, оставив своих друзей, а может быть, и просто шестёрок, сразу разворачивается в сторону Има. Чангюн узнаёт в парне Ли Чжухона, о котором говорят с момента его возвращения. Лично он с ним не знаком, но уже успел узнать, что парень этот — самая громкая и самая скандальная личность в этой школе. Только вот рыжий ещё не успел застать хотя бы одну его выходку, разве что последнее место в рейтинге. Чжухон с какой-то хозяйской манерой во взгляде, в походке, в движениях садится за стол к Чангюну. — Привет, — голос его вроде бы самый обычный, но в нем есть что-то такое... Такие ноты, которые буквально заставляют слушать парня, не перебивая. Вот и Чангюн вместо привычного нагрубить, просто поднимает на парня взгляд и кивает в знак приветствия. — Чангюн, правильно? — уточняет, похоже, новый знакомый Чангюна, а Им кивает в ответ. На лице парня от той ехидной ухмылки ничего не остаётся, когда губы расплываются в, казалось бы, дружелюбной улыбке. И опять, как ни старается Чангюн, он не может увидеть в этом чего-то подозрительного, будто всё так и должно быть. Нет, конечно, за последние две недели, после того, как Им устроил скейтпарк на лестнице, с ним познакомились многие. Знакомства эти ограничивались парой вопросов о наказании за эти шоу. Но сейчас он чувствует, что должен быть в другом месте и не с этим человеком. Это так, словно подросток совершает ошибку. А блондин продолжает говорить. — Мне про тебя каждый второй в этой школе говорит. — Не удивительно, — Чангюн отвечает ему в своей привычной немного грубой манере. Но тот только усмехается, будто бы это разговор старшего брата с младшим. — А ты, насколько я знаю от тех же "каждых вторых", непризнанный король школы. Извини, что место твоё так быстро занял, просто тебя не было, когда я звездил. — Ты забавный, — звучит это не искренне, и это понимают оба парня. Но ни один, ни второй не решает начать спор, который потом, скорее всего, станет ссорой. — Слушай, мне кажется наше знакомство мы начали не с той ноты. — Возможно, — соглашается Им, просто потому что по сути то этот парень ничего не сделал Гюну. — Приходи сегодня в клуб „Глубина”, знаешь такой? Отметим знакомство? — Чангюн, натянув сомнительную улыбку, соглашается. Парень после небольшого разговора уходит к своим друзьям. У Чангюна после этого не самого приятного разговора аппетит пропадает, да и он до сих пор не видел своё место в рейтинге класса, поэтому вся еда с его подноса летит в мусорный бак, хотя желудок протестует, а сам Им, забрав рюкзак, идёт к выходу из столовой. И в дверях подросток встречает Кихёна, столкнувшись с ним чуть ли не лоб в лоб. От чангюновской усталости и сонливости не остаётся и следа, когда старший неловко упирается ладонями в его грудь, не желая упасть. Кихён спешит убрать руки от Чангюна, делая шаг назад, но рыжий перехватывает его запястье. — Ки, — на лице Чангюна появляется яркая улыбка, которая на самом деле нравится Кихёну, как бы он не переубеждал сам себя. Просто на него ведь никто так не смотрит... Не смотрел точнее. — Мы сегодня с тобой ещё не виделись. — Да лучше бы вообще не виделись, — с театральным недовольством отвечает ему брюнет, щуря по лисьи глаза, ведь надо же поддерживать свой образ колючего и обиженного на людей парня, — и, Чангюн, когда ты уже начнёшь называть меня Кихён? Заметь, я уже даже не говорю про хёна! — возмущается старший в то время, как Чангюн, крепко держа его за руку, идёт дальше от столовой. И теперь они вместе идут к электронному стенду со списками, хотя Кихёна никто не спрашивает, и, может быть, он вообще хотел позавтракать. — С кем разговаривал в столовой? — неожиданно спрашивает он, послушно следуя за младшим. — С Чжухоном, знаешь такого? — зевая и потирая свои сонные глаза, говорит Чангюн. — Кто же его не знает, — немного печально и устало отвечает Кихён, пытаясь скрыть свои чувства. И к огромной радости Ки, Чангюн не замечает этого из-за сильной усталости. Кстати говоря, последние три дня Кихён замечает за Чангюном не присущие ему неуверенность и медлительность в движениях. А последние сутки парень буквально засыпал на ходу, как это было только что. И Кихёну его жалко, но совсем немного, потому что Чангюн сам запустил свою учёбу настолько, что теперь приходится идти на такие жертвы. — А ты видел, как мы говорили? — задаётся вопросом Им, с интересом заглядывая в кихёновские глаза. А потом его, кажется, что-то озаряет, и в глазах появляется какой-то слишком яркий огонь. — Стой, ты что, ревнуешь?! — громкий голос раздаётся по всему первому этажу, перебивая разговоры учеников. Все сразу оборачиваются на звук и начинают с особой внимательностью наблюдать за парнями. Кихён буквально чувствует, как новые сплетни быстро распространяются по венам и артериям школы. Но он может только закатить глаза и недовольно вздохнуть. — Кихённа, не переживай! В моём сердце только ты! А пока я смотрю рейтинг, ты выбирай место нашего свидания, — со своей фирменной улыбкой говорит старшему Гюн, после, протискиваясь сквозь толпу, которая до сих пор поглядывает на Има и Ки, и шагает к электронному списку на экране. Чангюн всматривается в списки имён, ждёт тот, что нужен ему и его одноклассникам. И вот, наконец, на экране появляется цифра его класса. Чангюн, на всякий случай, смотрит в самый конец списка, дабы убедиться, что там его нет. И количество радости внутри него заметно увеличивается, когда в конце списка Им себя не находит. Чангюн понимает, что до заветного свидания с Кихёном остаётся один шаг — надо только увидеть себя на первом месте. И именно в этот момент на такой трудной дистанции, которая у Чангюна забирает сон, Им спотыкается и, наверно, лицом проезжает по асфальту. Он второй в рейтинге, его первое место занимает какой-то занудный ботан, как называет его Гюн с самого первого дня в этой школе. — Оу, Чангюнна, ты не первый, — Кихён решает добить Има, огласив вслух результаты. А у младшего в глазах чуть ли не темнеет, потому что он потратил столько сил, столько сна, и это кануло в никуда из-за одного урока литературы. — Ну, значит, не сегодня, мелкий! — и после этих слов Кихён теряется в толпе шумных учеников.
***
Чангюн всей своей душой ненавидит тот день, когда он решил поспорить с учителем чёртовой литературы. Тем более, по сути, чангюновской вины в случившемся нет: учителю просто напросто не понравился ответ Има, видите ли, мнения у них разные на счёт какого-то произведения корейской литературы. Чангюну от безысходности плакать хочется, а ещё от понимания того, сколько времени он не потратил на дорогой для рыжего сон. Впервые за семнадцать лет Им решает быть честным, решает начать учиться, но в такой важный для него момент жизнь его насилует не в самой пристойной позе. И напрашивается вопрос: „Где справедливость?!”. После такого не то, что учиться не хочется, даже сходить в магазин за кефирчиком трудно. И идти в клуб по приглашению нового знакомого, Чжухона, совсем не хочется, хотя по многочисленным слухам он очень знаменит в этой школе. Это значит, что Чжухон — неплохой бонус к скандальной репутации Има. Но сейчас Чангюн не может думать даже об этом, подросток может только лежать на кровати и с грустным выражением лица смотреть в стену. Но его самокопание прерывает звонок на телефон; на экране неизвестный номер, поэтому нет особого желания отвечать и разговаривать, и всё же Чангюн поднимает трубку: — Алло? — Какой у тебя жалкий голос, — с толикой насмешки говорит Кихён. — Ки? — Чангюн с довольной и наглой улыбкой на лице представляет, с каким лицом сейчас его проклинает старший за это милое „Ки”. — Откуда ты знаешь мой номер? — Моя семья занимает третье место в списке самых богатых семей Кореи, достать твой номер совсем несложно, — объясняет ему Ю, а Чангюн всё не может привыкнуть к тому, что Кихён — один из представителей "Золотых детишек", потому что Ки не ведёт себя так, словно его всю жизнь чуть ли не облизывали с ног до головы. — У тебя есть десять минут, чтобы выйти на улицу. — Зачем? — Чангюн до сих пор искренне не понимает ничего, словно учёба выпила из него последний головной мозг. — Ты же хочешь на свидание. Вот, моя добрая душа решает пожалеть тебя! — Ты серьёзно, или это какой-то коварный план мести за что-то? — Чангюн спрашивает это, но в голосе его нет ни капли недоверия или подозрения. Скорее, на интерес сменилась его апатия. Кихён, вздохнув в ответ на это не смешное, по его мнению, язвительное замечание, только поторапливает его и сбрасывает звонок. Чангюн в это время уже ищет в шкафу одежду поприличнее, а если говорить совсем точно, то ищет Им что-нибудь не грязное и не мятое. Такие вещи редко появляются в его шкафу, потому что Чангюн не любит убираться. Это, как он обычно говорит, не царское дело. Правда, обычно родительский подзатыльник от мамы выбивает всю эту царскую дурь. В общем, готов подросток через семь-восемь минут; ему просто повезло, что толстовку можно не гладить, а футболку можно спрятать под неё. Чангюн сообщает родителям о своём позднем уходе, обещает маме, что он ни за что не попадёт в полицейский участок и уходит из дома, натянув свои белые новые кроссовки. На улице возле его подъезда уже стоит хён, которого Чангюн сначала не узнаёт, потому что... Ну, потому что есть небольшая (прим.автора: читать это слово с максимальным количеством сарказма) разница между милым хомячком Ки, у которого очень сексуальная задница в тёмно-синих школьных брюках, и тем парнем, который сейчас стоит в чёрных брюках, чёрной водолазке и чёрной кожаной куртке у очень крутого мотоцикла компании Harley-Davidson. — Охренеть, — только так может выразиться Чангюн при виде этой картины. Нельзя просто сказать, что он в шоке. Если это просто шок, то он огромен, настолько, что Чангюн действительно забывает, как говорить. На такого Кихёна Чангюн готов смотреть вечность, забыв о сне и еде, потому что само сердце и уж точно мозг заливаются диким желанием уложить этого хёна на ближайшей поверхности и любить его тело долгое время. — Обещай, что на нашей свадьбе ты будешь одет так же! — Её никогда не будет! — шипит в ответ Ю, ударяя в плечо младшего. Им в очередной раз понимает, что удар у Ки не слабый, и изнасиловать его в случае чего не получится. Но рано или поздно сам Кихён будет не против и изнасилования, и стандартной позы, и секса у холодного кафеля ванной комнаты, потому что Чангюн с каждым днём ему нравится всё больше и больше, ведь макне ни с кем не ведёт себя так, как с Кихёном. Впервые в своей жизни Ю чувствует себя особенным и нужным кому-то. И из-за этого Кихён, в первую очередь, привязывается к Иму. А вместе с этим возникают и другие более сильные чувства. И эти чувства, чаще всего, просто не подвластны Кихёну, который привык контролировать абсолютно всё. Но по неизвестным причинам Ю от этого не становится хуже, ему нравится, что Чангюн так нагло вырывает его из привычной и скучной среды обитания, которая уже успела своими спорами отравить жизнь Ки. — То есть, человек, который говорит, что кататься на скейтборде в школе — опасно, разъезжает по городу на мотоцикле, который стоит тридцать миллионов вон?! — на самом деле у Кихёна мотоциклов много, спортивных машин много, и управлять всем этим парень умеет, хотя он не достиг совершеннолетия. Но вот запрещают даже подходить ко всему этому строгие правила, которые устанавливают другие люди. И, так или иначе, прикасаться к чему-то опасному — это роскошь. Удивительно, но даже у таких богатых людей есть понятия о роскоши, а Кихён, кажется, в тройном размере. Но пока что, Чангюну не обязательно знать об этом. — Садись или пойдёшь домой, — угрожает ему Ю, подавая шлем, но Чангюн и не думает делать что-то против. Он вслед за Кихёном садится на мотоцикл впритык к брюнету, обнимая его за талию. — Куда едем? — Чангюн на секунду задумывается, но в голову ему ничего не приходит так быстро, поэтому он только пожимает плечами. — Я знаю много ресторанов... — И ты хочешь, чтобы я в своей поношенной толстовке сидел в зале, где один стул дороже моей жизни? Вот спасибо, солнце! — но в ответ на это Кихён его не сильно бьёт в бок, отчего Им шипит и хватается за это место, — поехали в клуб „Глубина”. Знаешь, где он? — Кихён кивает. Он не против клуба, тем более в таких заведениях он бывает редко, настолько редко, что это второй поход в клуб. Он, знаете ли, относится к ночной жизни не отрицательно и не положительно. Он не принимает в этой жизни никакого участия. Ведь опять же до безумия строгие правила и самые разные вето. А Чангюн, весь его образ так и тянет к нарушению этих правил, и Кихён будет следовать, даже если об этих нарушениях будет известно многим.
***
Клуб этот достаточно известен в Сеуле. Начал он своё существование тихо, казалось, что он не простоит в шумном и ярком мегаполисе. Но буквально через пару недель вокруг этого ночного заведения образовался купол из скандальных слухов. Были слухи о наркотиках, о скандальных личностях, которые якобы нашли приключения в этом клубе, были слухи и о том, что хозяин как-то связан с какими-то преступными организациями, которые нарекают сеульской мафией. В данных случаях такие вещи, как слухи или сплетни, приносят только популярность. У клуба сменялись хозяева, и с приходом новых людей появлялись всё новые сплетни. Вскоре после такого смутного для клуба времени вся богемная молодёжь решила, что поход в скандальный клуб „Глубина” — это тренд, мода. Теперь клуб со скандальной репутацией считается одним из самых крутых и модных в Сеуле. Теперь не каждый "Золотой ребёнок", который каждый день сморкается в долларовые купюры, может попасть внутрь этого заведения. Но если у тебя есть связи, для тебя не будет такой уж проблемой пройти. Чжухон как раз тот у кого связей много, хотя он ни разу не Золотая молодёжь. Парень пока ещё не знает для чего ему знакомство с новеньким. Но по слухам он не слабо так домогается до Ю Кихёна, который не так уж и сопротивляется. А значит, что может появится шанс в очередной раз сделать Кихёну побольнее. И реальных причин у этой злости нет, но Чжухона это не останавливает. Он считает, что причины на самом деле есть, считает, что их достаточно для такой ненависти. Они во всём идут бок о бок с первого класса. Во всех конкурсах, соревнованиях и олимпиадах они являются соперниками, иногда и напарниками. Но все всегда замечают только лишь Кихёна, даже если он не был лучшим. Ведь его родители – это ходячие мешки с деньгами, и, значит, сына их надо максимально выделить из всех остальных. В детстве это не хило так задевало Хона, но сейчас, конечно, это ему просто не нужно, потому что он нашёл новых друзей и новые компании, у него теперь другие проблемы и интересы. Только вот прежняя детская злость стала взрослой ненавистью. Сейчас он не знает, что он будь делать потом с Ю, с Чангюном. Но парень понимает, что Кихёну надо позволить влюбиться в Има. Ведь если Ки однажды предаст близкий, любимый человек, степень его боли будет крайне высокой. А именно этого и хочет Чжухон. Сейчас он со своей компанией сидит в VIP ложе клуба, оставив свою машину на улице у входа. И когда мотоцикл Кихёна останавливается у огромной очереди желающих попасть внутрь клуба и парни снимают с головы шлем, Ю замечает этот автомобиль тёмно-синего цвета. И желание заходить внутрь сразу пропадает. Когда Чжухон рядом с Ки, хорошо может быть только первому. — Чангюнна, знаешь, идея с клубом мне уже не кажется такой интересной, — вдруг говорит Кихён младшему. Ю всячески пытается не выдать своего страха, делает вид, что ему и правда просто скучно. Но видеть человека, который на протяжении многих лет пытается тебя чуть ли не убить, как физически, так и морально не хочется. Тем более, клубы — это как раз среда обитания Чжухона, там у него может быть слишком много преимуществ. — На самом деле это слишком ожидаемо от тебя, — Чангюну ни в коем случае не обидно, ему не понятны причины такой смены настроения. Ведь минут десять назад Кихён сам был не против клуба, а сейчас он, кажется, готов сжечь это заведение со всеми, кто есть внутри. — Но, Ки, там есть один парень со школы... — Чангюн, мы не пойдём туда! — звучит это с каким-то надрывом, словно его очень сильно что-то обижает. А ещё он не замечает, как хватает за руку Чангюна и сжимает его ладонь так сильно, как может. Нервы у Кихёна явно не в порядке, но Чангюн не хочет портить всё. — Хорошо, что ты предлагаешь? — спрашивает Чангюн, не отпуская руку старшего.
***
— Так, мы сидим на краю заброшенного моста, — Кихён согласно кивает в ответ, не обращая особого внимания на младшего, — и смотрим отсюда на звёзды? — не то чтобы Чангюн прям сильно разочаровывается в сложившейся ситуации, просто немного непривычно сидеть в тишине и смотреть на светло-голубые звёзды, которые бриллиантовой россыпью покрывают тёмно-синее, почти чёрное небо. А вообще, это так же ожидаемо, как Чангюн и поход в ночной клуб или, например, скейт парк. — Да, — спокойно и мечтательно отвечает Ю. Не удивительно, но у Кихёна есть странная маниакальная тяга ко всему эстетическому, будь-то огромное множество прекрасных звёзд, огромное море, у которого нет одного настроения, какой-то сказочный закат или рассвет, что может вселить в тебя веру в жизнь, туман по утрам или первые снежинки в белом свете фонаря. И ведь все эти вещи хаотичны и не подвластны человеку. Они будто отождествляют недоступную для Кихёна свободу. — Они ведь красивые. Это лучше, чем пьянки. — Когда мы были у клуба... — начинает вдруг Чангюн, — ты схватил меня за руку. Ты испугался чего-то, — это не вопрос, это утверждение. Как бы Кихён не пытался скрыть это, у него не получилось, потому что угроза была слишком опасной. Действительно он терпит издевательства Чжухона уже долгое время, года три точно. Сначала это были просто обидные подростковые шутки, но с каждым разом они становились жёстче. И сейчас ему не нужен повод для того, чтобы ударить Кихёна и смешать его с самой поганой грязью. — Я... — очень неуверенно начинает Кихён, пытаясь не смотреть в глаза Гюну, но его перебивает сигнал полицейской сирены. Парни поворачиваются в сторону, где виднеется свет фар, и слышат, как машина тормозит на мелких камнях, которые осыпались когда-то от поверхности моста. Даже в ночной темноте подростки замечают серую пыль, что летит от колёс автомобиля. — Твою мать! Надо быстро сваливать, — Кихён встаёт с бетонного пола и тянет за толстовку Чангюна. Впервые за время общения с Кихёном Им понимает, что происходит и что от него хотят, потому что он уже бывал в таких ситуациях. И долго его уговаривать не приходится. Он срывается с места и бежит за Ки к мотоциклу. Двое полицейских кричат о том, что подросткам надо остановиться и без лишних движений подойти к их машине. Но ни первый, ни второй не хочет того, чтобы их привезли в полицейский участок. Поэтому они, игнорируя мужчин, надевают шлемы, не застегивая их, и садятся на мотоцикл. Кихён заводит его, и парни на большой скорости выезжают с территории этого моста. Чангюн в первую же минуту решает обернуться назад и видит, что полицейская машина едет за ними. Рыжий шепчет: „Твою мать...” и прижимается головой в шлеме к спине старшего, сжимая в руках края его куртки. А Кихён продолжает каждые пять секунд увеличивать скорость. Он едет к шумному шоссе, которое наполнено автомобилями, несмотря на то, что уже так поздно. И вскоре они теряются из поля зрения полицейских. Кихён постепенно снижает скорость до семидесяти километров в час. Обгоняя машины, которые из-за других автомобилей не могут быстро ехать, разъезжая по длинным, кажется, нескончаемым пробкам, они проезжают ещё около двух улиц, утопая в ярких пучинах мегаполиса и его огнях и прячась от всех остальных в шумной суете, за которой не видно всего лишь подростков. Чангюн просит Кихёна остановиться у какого-то уличного кафе. Здание возле которого оно находится двухэтажное и очень простое в строении. Одна сторона улицы почти вся состоит из таких домов, рядом с которыми находятся уличные палатки с едой или с какой-то другой ерундой. Кихён не бывает в таких местах, и оно кажется дешёвым, но таким... Живым. Тут так много шумных компаний и каждый человек тут такой свободный и простой. Люди самых разных возрастов не пытаются выдать себя за тех, кем они не являются, потому что тут все такие обычные, тут другого не требуют. В дорогих ресторанах или на светских вечерах такого нет. Среда обитания Кихёна не умеет по-настоящему дышать, да и вообще жить. И не научится никогда. Там у каждого есть маска, за которую другие не очень то и хотят заглянуть. В таких богемных обществах каждый следует общепринятым правилам, иначе позади себя он услышит только надменный смех и, когда обернётся, увидит презрение в глазах. И Кихёну кажется, что он в какой-то другой вселенной, что ли. Всё не так, совсем по-другому. — Это... Уличный фаст-фуд? — Лучший уличный фаст-фуд, — уверенно заявляет Чангюн в ответ хёну, — каждый уважающий себя подросток ел тут хотя бы раз. Тут самые вкусные и самые дешевые бургеры и сэндвичи. — Я никогда их не ел. — Серьёзно?! А хлопья на завтрак? — он смотрит в глаза старшему, но там ни капли лукавства. Похоже, что он не врёт. Хотя это неудивительно, ведь у такого богатого ребёнка обязательно должен быть повар, а завтраки должны проходить так, как у обычных людей дни рождения не проходят. — И сухой рамён из пачки никогда не ел?! — Кихён всё так же отрицательно мотает головой в ответ. — А палкой когда-нибудь грязь ковырял? — и в этот момент Ю начинает смотреть на макне, как на умалишённого. Старший, вспоминая своё детство, даже представить не может, что можно так играть, будучи ребёнком. — Да, у тебя совсем детства не было! — заявляет Им. — Ты, кажется, о кафе говорил, — старший возвращает разговор к начальной теме. — Да, в этом доме живёт хозяйка кафе со своей семьёй. А я тут, конечно, постоянный клиент. Поверь, сейчас у тебя будет лучший ужин в жизни! Жди меня здесь, — Кихён с маленькой толикой недоверия и язвительности в голосе фыркает в ответ. Но остаётся ждать, как и попросил Гюн. Младший идёт в сторону какой-то женщины. Ей лет тридцать. Кажется, что у неё действительно много забот, но она выглядит очень дружелюбной и доброй. Женщина эта достаточно громкая особа, поэтому и приветствует она Има, напрягая свои голосовые связки на отлично. Чангюн, широко улыбаясь, обнимает её в ответ и просит о чем-то. Женщина отдаёт Чангюну какие-то ключи, а потом, видимо, записывает его заказ. И вскоре Им возвращается к Ю. — А теперь можно и посмотреть на бонус, который заслуживает только такой постоянный клиент, как я! — Чангюн хватает старшего за руку и начинает вести его за собой, когда Ки руку не вырывает обратно. Стоит заметить, что сегодня в их отношениях произошло грандиозное событие. Кихён перестал злиться на прикосновения Гюна. Это несомненно радует младшего, похоже, даже больше всего остального, ведь Кихён другой во всех смыслах. И Чангюну не хочется, чтобы отношения с ним ограничивались одной ночью. Кихён должен заполнить каждый момент жизни Има. Так будет намного лучше. И с этим не станет спорить ни один, ни второй. Да Ки сам чувствует, что в нём что-то меняется. И чем чаще они находятся рядом с друг другом, тем сильнее, грандиознее эти изменения. Когда Чангюн рядом, на сердце не так гадко, да и умирать не особо хочется. Чангюн не идёт молча, он что-то рассказывает, правда Кихён не вслушивается. Он просто смотрит на такого Чангюна, смотрит в его глаза. Он, когда увлечён каким-то рассказом, похож на очень забавного ребёнка, а ещё в его глазах искрится жизнь. Та самая, которая для Ю недосягаема. Но такой Чангюн Кихёну очень нравится. Сначала рыжий ведёт своего хёна на задний двор двухэтажного дома. А там есть какая-то закрытая лестница. Чангюн открывает её теми ключами и просит Кихёна подняться, предупреждая, чтобы тот шёл по лестнице осторожно. Им идёт следом. И потом они забираются на крышу дома. Кихён поначалу не понимает для чего всё это, видя впереди серые стены высоток. Но Чангюн отворачивает его голову от высоких зданий в сторону края города. И теперь перед Кихёном опять всё звёздное небо как на ладони. — Ты же хотел на звёзды посмотреть? Вот я устроил, — это кажется Кихёну ещё красивее, чем на мосту. И, кажется что, за последние три года Кихён впервые вспоминает, что такое счастье...

18+

2.3