***
Школьная столовая. Обитель подросткового зла, страстей и самых ярких скандалов. Весь сок школьной жизни проливается здесь на обозрение всем ученикам и даже учителям. В общем, самое интересное и всеми любимое место. На большой перемене скопление людей в большой школьной столовой превышает любые нормы, но от этого обратная сторона школьной жизни, называемая интригами, начинает нравиться всем только больше. У стола раздачи, как всегда, очередь, которая длится чуть ли не до самого входа в столовую. И каждый ученик, стоящий в этой очереди, ведёт себя, словно одичавший или обезумевший, потому что в столовой, а точнее в очереди за едой, каждый сам за себя. Чангюн с рюкзаком на плече заходит в столовую. Оценивающе смотрит на всю очередь, где каждый второй парень или девушка, которая ещё минуту назад была самой настоящей леди, кричат благим матом на тех, кто пытается без очереди пролезть к столу раздачи. В полной мере оценив всю ситуацию, Чангюн решает, что стоять в этой очереди — дело совсем не царское, поэтому он сразу идёт к началу этой цепочки из учеников. Со стороны длинной очереди слышатся злобные крики и гневные пожелания умереть, только в более грубой форме. — Царям можно! — кричит в ответ Им, проводя взглядом по всем, кто его проклинает. — Какой ты, нахрен, царь?! — выкрикивает кто-то всё из середины той же толпы. — Правильно, — соглашается с тем неизвестным рыжий, подтверждая это кивком, и многие, кто уже успел узреть это завышенное самомнение нового ученика средней школы, удивляются тому, что этот подросток, о котором уже знает почти вся школа, так быстро соглашается с этим высказыванием. Но потом Чангюн продолжает говорить. — Я не царь, я Бог! — и он со спокойной душой проходит к столу раздачи, отпихивая назад начало этой очереди. — Мне... — начинает выбирать Им, рассматривая большое количество самой разной еды. Но его перебивают, казалось бы, в такой важный для желудка Гюна момент. — Им Чангюн! — и Чангюн уже придумывает, как именно послать этого человека, пока он, закатив глаза, разворачивается на звук, но... — Кихён? — опять перед Имом этот парень, о котором рыжий ничего не знает, но которого он уже безумно хочет. В один момент из головы Чангюна пропадают в неизвестном направлении все мысли, и есть он уже не очень то и хочет. А ещё и жить подросток не хочет, понимая, что в стенах этой школы ходит такой замечательный, умный, красивый, по мнению Чангюна, Ю Кихён. Ему уже ничего не надо, лишь бы, не отрываясь ни на что, смотреть на этого брюнета из старшей школы. — Я... Тут тебе очередь занял, — Чангюн делает шаг в сторону, пропуская вперёд себя Кихёна. — Спасибо, конечно, за моё же место в очереди, — кажется, что парень очень безразлично отвечает Иму, но на самом деле он вкладывает огромное количество язвительности в свои слова. Взяв себе стандартный завтрак ученика обычной корейской школы, он с попытками игнорировать пристальный взгляд Чангюна, идёт за свободный обеденный стол, на котором меньше всего крошек от предыдущих учеников. Чангюн же, напрочь забыв о том, что он вроде как хочет есть и влез в начало очереди только ради того, чтобы быстрее купить священную еду, на которую молятся абсолютно все, уходит от стола раздачи вслед за Ю, словно маленький ребёнок за хёном. Хотя по сути так оно и есть. Чангюн тот ещё ребёнок, не смотря на то, что ему в следующем голу идти в старшую школу, а кихёновский характер полностью соответствует характеру настоящего хёна. Кихён, замечает этого, уже надоевшего ему младшего, только когда сам садится за стол и открывает пачку с соком. Чангюн без каких-либо колебаний кидает рюкзак около подноса с чужой едой и сам садится напротив темноволосого. — Ты решил меня до настоящей истерики довести?! — сквозь зубы выговаривает Кихён, сжимая деревянные палочки чуть ли не до их поломки на две части. — Нет. Просто, — но на этом слове чангюновскую речь прерывает сухой и громкий кашель, который царапает его горло, словно кипяток заливают, — грех — променять твою красоту на обычную еду в какой-то школьной столовой, — всё-таки договаривает он. — Ты! — Кихён подаётся вперёд, дабы ударить такого наглого и отвратительного, по мнению самого Ки, Чангюна, но сразу он задевает своим коленом поверхность стола, – Айщ!!! — брюнет хватается за своё колено. — Из-за тебя я умру намного быстрее, чем планировал, сука! — злобно и с какой-то не нарочной обидой шипит Кихён, представляя, как он будет душить своими же руками Има. Чангюн расплывается в довольной улыбке, потому что он вновь может увидеть, как мило злится этот Ю Кихён. Но, вернувшись из мира грёз, он вновь начинает говорить: — Ки... — прокашлявшись в очередной раз, опять начинает говорить рыжий, подавляя новые позывы сухого и болезненного кашля. — Хён. Во-первых, моё имя надо договаривать до конца. А во-вторых, я, наверняка, для тебя хён, — как бы уточняет старший, пытаясь подавить в себе волны гнева, в которых он топит Им Чангюна. Ю чувствует, что этот подросток ни к чему хорошему явно не приведёт, тем более, если между ними возникнут слишком откровенные отношения. Кихёну это не нужно, потому что вся его жизнь уже распланирована им самим, и там нигде нет какого-то слишком самоуверенного мальчишки из средней школы. Да и вообще, Кихён уверен в том, что свою жизнь связать можно только с человеком, который будет иметь хоть что-то общее с самим Кихёном. А между Ю и этим едва знакомым Чангюном из общего только их биологический пол. Сравнивать их — то же самое, что сравнивать, например, спокойствие и безумие или даже сумасшествие. Они — это порядок и полнейший хаус, жуткая педантичность и беспорядок на каждом метре, если сказать немного по-другому. Они — это идеальность во всем, что делает старший, и жуткая безответственность в каждом действии Има. Они — это ходячие правила хорошего тона и поведения и тот, кто постоянно нарушает каждое правило. Брюнету, если честно, вообще не нравится всё это. Он не согласен с тем, что в его жизни появляется тот, кто меняет эту жизнь. И Ки уверен, что Им тот парень, который от идеально построенного замка оставляет только бетонную пыль. Чангюн, не успевая ничего ответить, вновь начинает кашлять и, шмыгнув носом, начинает дышать через рот. Кихён сразу смягчается, потому что гнев, который, словно адский огонь, разрывает в голове старшего Има, сменяется на какую-то жалость. И только сам Ю знает причины такой смены чувств. Он двигает свой поднос с едой, к которой ещё даже не прикоснулся, ближе к Чангюну и говорит ему приказным тоном есть. — Что? — не понимает Им и переспрашивает, пытаясь не обращать внимание на вновь пришедшую головную боль. — Ты болеешь, наверняка, из-за того, что я толкнул тебя под ливень. Ешь. Тебе полезно, — объясняет своё поведение старший, будучи очень недовольным своим не исправимым характером. — То есть, это — забота обо мне? – как бы сам для себя уточняет Им, даже не требуя ответа, а потом, заглядывая в глаза старшему, с серьёзным выражением лица спрашивает. — Зачем? — Если бы обо мне так кто-нибудь заботился... Чангюн, говоря откровенно, теперь не понимает совсем этого парня. Точнее, он понимает отдельные части кихёновской души и его внутреннего мира, которые и без того еле видно за этой оболочкой недоверия к каждому человеку, который начинает говорить с Ю. Но отчего это всё? Что было с этим брюнетом или, может быть, до сих пор происходит? И как на это реагировать, когда Им всё-таки узнает? Да и надо ли вообще пытаться узнать хоть что-то? Что, если Кихён каждый раз будет отталкивать от себя Има? Правда, против всех этих вопросов есть одно „но”. Только лишь Кихён запомнился Чангюну из всей школы. Его образ, похоже, просто въелся в кору головного мозга. Кихён, убедившись, что Им начинает есть завтрак, уже собирается уходить со столовой, чтобы сходить в магазин, пока ещё идёт перемена, и поднимает рюкзак с пола. Но тут в столовую залетает парень. Один из тех, кто обычно принимает участие во всех безумных попойках, кто обычно устраивает травмоопасные трюки везде, где только можно, кто унижает других людей ради забавы публики. Он забегает в столовую, почти сбив с ног какую-то девочку лет тринадцати, и кричит: — Начинаем ликование! Через неделю вернётся Ли Чжухон! — это громкое во всех смыслах имя отдаёт ноющей болью в голове Кихёна, и Ю, нервно и тяжело вздохнув, уходит из столовой, попадая под пристальный взгляд того, кто только что сообщил эту новость.***
У лестницы и на каждом лестничном пролёте в углах уже собирается громкая толпа учеников, которые хотят поглазеть на очередной безумный цирк, который, наверняка, закончится травмой или ещё чем похуже. Все они переговариваются между собой, обсуждая наказание, что обязательно последует за этим трюком, и то, что получится у парня в конечном итоге, а кто-то даже принимает ставки. В общем, всё как обычно, есть, так называемый, клоун, есть толпа, которая только и ждёт новых событий и сплетен. Кто-то уже приготовил телефон для того, чтобы запечетлить это фиаско или, может быть, триумф нового ученика этой школы. Кто-то старается лучше запомнить парня, ведь он может стать той самой местной элитой, если у него получится это сделать и по итогу избежать наказания. Не удивительно, что причиной всего этого является именно новый ученик средней школы — Им Чангюн. Что ему ещё делать, кроме как играть для публики, если учится он не собирается даже в выпускном классе, пусть и всего лишь средней школы. Так вот, в его распоряжении целая лестница, что тянется от третьего до первого этажа школы. Каждый лестничный пролёт, каждая каменная ступенька принимает участие в этом, как бы сказал Кихён, который не любит всё, что может нанести травму, идиотизме. От начала лестницы на третьем этаже и до самого конца лестницы на первом ровной дорожкой уложены доски толщиной сантиметра в два и шириной ровно в ширину скейтборда. Не трудно догадаться, что держит Им сейчас в руках, думая, как бы лучше стартовать, чтобы не обниматься со стеной зелёного цвета прямо на втором этаже. И вот наступает тот самый момент, когда надо уже поставить доску на пол и уверенно встать на неё. Чангюн ещё в пять лет научился справляться со скейтбордом, что, собственно, не удивительно, поэтому просто проехать по ровной поверхности пола — не трудно, но вот скатиться по доскам, которые лежат на лестнице... Это, знаете ли, уже не кажется такой простой задачей. Но Чангюну же не объяснить, что травмы, которые он сейчас может получить, могут быть смертельными. Поэтому, встав на доску, он одной ногой отталкивается, а потом начинает движение прямиком к доскам на лестнице. Разогнавшись до нужной скорости, парень на скейтборде запрыгивает на ровно уложенные доски, сделав уверенное движение ногами, когда до этих досок оставались считанные миллиметры. Когда Чангюн максимально ровно проезжает первый лестничный пролёт и не ломает себе кости, падая со своей доски, толпа начинает возбуждённо завывать, удивляясь тому, что у новенького из средней школы это получилось, и спешить с телефонами в руках за Имом, ведь такое пропускать никак нельзя. Внутри Чангюна начинает играть адреналин — он только сейчас начинает понимать, что эти действия достаточно рискованные. Но также он понимает, что сейчас останавливаться нельзя, иначе из будущей элиты рыжий быстро перейдёт в страту неудачников школы. А он к такому статусу не привык. В какой бы школе он не учился, он всегда был в числе крутых мальчиков, которые обычно не знают всех своих учителей в лицо. И Чангюн намерен и дальше играть в такого крутого мальчика, пусть это и покажется кому-то глупым, но, не смотря на это, до сих пор во многих корейских школах есть дедовщина и разделение учащихся на какие-то классы. Правда, иногда эта система даёт сбой, и имя какого-нибудь богатого мальчика, который просто не желает строить из себя наглого мажора, можно увидеть в списке изгоев школы. Но сейчас не об этом. Чангюн, сменяя за считанные секунды один пролёт на другой, слышит со всех сторон восторженные крики других подростков, что собрались на это поглазеть, и иногда замечает, что попадает, как минимум, под сотни объективов телефонных камер. На поворотах он видит, что доски, по которым он уже проехал, разъезжаются в разные стороны лестниц. Питая себя надеждами, что он не упадёт у первого этажа, Чангюн приближается к лестнице, что ведёт к первому этажу школы. И у самой двери, которая и разделяет лестничные пролеты и ход первого этажа, подросток замечает своей предмет нарастающего обожания. А потом из-за этого он сам не замечает, как колёса деревянной доски катятся по ровному бетонному полу школы. Чангюн видит, что на лице Кихёна нет ни грамма впечатления этим трюком, а только какая-то безразличная то ли полуулыбка, то ли ухмылка, и, конечно, это только сильнее разжигает внутри Има адреналин. Рыжий сначала тормозит свой скейтборд у холодной стены светло-зеленого цвета, затем он на нём же доезжает до Ю. — Привет, Ки, — Им начинает разговор, которому явно не рад старший. Чангюн опять не договаривает имя парня до конца. Делает он это, конечно, чтобы подразнить брюнета. Ведь каждый раз, когда Кихён злится, он кажется очень милым, похожим на хомячка. Чангюн не может не умиляться этому чудесному, на его взгляд, явлению. — Тебе понравился мой трюк? — Нет, — очень резко и немного недоволен отвечает Кихён. — Это ещё почему? — теперь в ядовитую смесь внутри светловолосого подростка сливаются адреналин, некая гордость, которую Гюн не может подавить даже ради Ю Кихёна, и ещё большее желание поиметь этого хёна. — Это травмоопасно, рискованно и очень глупо. — А может быть, ты просто за меня переживаешь? Мало ли, упаду и умру. Как ты жить потом без меня будешь? — Чангюн знает, как довести Ю. Чангюн, конечно, не может отказаться от такого шанса. — Айщ! Почему из всей школы ты выбрал именно меня?! Почему ты не можешь доставать какую-нибудь милую девочку с твоего же класса?! — шипит Ки, нервно закрывая глаза и сжимая ладони в кулаки. А Чангюн ликует в глубине души, потому что у него получается вызвать у Ю хоть какие-то эмоции. А это уже что-то. — Потому что меня заводят только красивые брюнеты с книжками по архитектуре, — тихо проговаривает Чангюн, чтобы услышал это только сам Кихён. А у того в глазах огонь, который сверкает ярче, пожалуй, даже солнца. И Чангюн собирается сказать что-то ещё, ведь никогда не стоит останавливаться на достигнутом, особенно если ты пытаешься вывести из себя Ю Кихёна. Но старший, сменив в своей голове гнев на самое обычное безразличие, просто разворачивается и уходит на лестницу, теряясь в толпе школьников, которые уже загружают видео с чангюновским выступлением во все возможные социальные сети. Чангюн не успевает его остановить, потому как плотность этой толпы слишком велика. — Им Чангюн! — громкая толпа школьников, слыша очень строгий голос завуча, сразу замолкает и начинает смотреть продолжение концерта. Они все знают, что с этой женщиной лучше не связываться, потому как она строже даже самого директора. Она работает в этой школе уже около десяти лет, но никто до сих пор не может понять, как ей угодить, чтобы потом не слышать гневные крики о бездарности и непослушании школьников. На каждый случай у неё заготовлена лекция о том, как надо учиться или как себя вести в стенах этого учебного заведения. И, если именно она узнает о чьих-либо геройствах в этой школе, то наказания подростку не избежать. — Что ты тут устроил?! — Скейт-парк, — спокойно отвечает Чангюн, который ещё не знает, что его ждёт. — А вы кто? — подростки самых разных возрастов зашептались между собой, поэтому толпа, которая до сих пор не разошлась по классам, кажется громкой. — Карательная сила! За мной в кабинет завучей! „Потому что меня заводят только красивые брюнеты с книжками по архитектуре”, — чангюновский голос бьёт по черепу Кихёна. Он чуть ли не вылетает из своей головы волосы, закрывает уши, словно маленький ребёнок, который уверен, что в шкафу есть монстр. Но все фразы этого глупого, самодовольного и очень наглого подростка громким и, кажется, режущим эхом бьют по стенкам черепа. Убежать в библиотеку, не сказав ничего гадкого в ответ, не самый лучший вариант, но единственный. Кихён вообще теряется каждый раз, когда рядом с ним оказывается такой неправильный Им Чангюн. Столько вопросов, и ни на один Кихён не может найти ответ. И это сводит с ума. Ю думает, что лучше уж безумные и страшные голоса в голове, чем чувствовать к какому-то мальчишке из средней школы чувства, которые с каждым днём всё меньше похожи на ненависть. Брюнету хочется выть или биться в истерике. Да что угодно лишь бы не видеть перед закрытыми глазами эту ухмылку, эти глаза и вечно лохматые светло-рыжие волосы. Но, похоже, ничего не поможет.***
Чангюн, не спеша, выходит из столовой, доедая из небольшой картонной коробки картофель фри, который, к огромной удаче школьников, продают в этом учебном заведении, и смотрит на время на экране телефона. Идёт уже вторая половина третьего урока. За сегодня подросток посетил ровно... Он вообще не ходил на уроки сегодня, если говорить честно. Чангюн и сам не знает, почему так делает. Но парень вроде не глупый и понимает, что учёба действительно важна. Да и отец его уважаемый и достаточно известный учёный в определённых кругах, что, бесспорно, вызывает чангюновское уважение к Иму старшему. Но у Чангюна совсем нет тяги к знаниям. И это, наверно, от того, что просто нет стимула. Пусть это прозвучит банально или глупо, но у него нет самой обычной мотивации. Правда сам Им этого не улавливает своей достаточно умной, но слишком бедовой головой. И нет ещё такого человека, который смог бы достучаться до Чангюна. Да, он знает, что сейчас, говоря откровенно, без высшего образования никуда не пойдёшь. Но подросток до сих пор не знает для чего это нужно именно ему. Ну, вырастет и устроится в какой-нибудь автосервис. Его это, знаете ли, не то, чтобы устраивает, это просто не беспокоит. И ещё ни разу рыжий не думал о своём будущем или о том, что будущего, грубо говоря, может не быть. И сейчас парень, проходя мимо окна, просто проходит мимо окна, даже не думая заглянуть на урок. А из окна видно большой школьный стадион. Там есть огромная спортивная площадка, Чангюну кажется, что даже его двор меньше. Огромное футбольное поле с газоном, где трава даже в конце сентября зеленее, чем летом в городском парке. Роллердром, идеальная площадка для баскетбола. Кажется, что это не школьный стадион, а дорогой развлекательный центр для подростков. Им вдруг понимает, что ещё ни разу не был на этом стадионе, потому что даже не знает, когда у него физкультура. Впрочем, и сама школа выглядит лучше, чем просто идеально. И кажется, что это такой абсурд, ведь это обычная городская школа. Но если поговорить с учениками этой школы, всё становится понятным. Всё настолько идеально, только потому что здесь учится сын одной из самых богатых семей всей Кореи. Многие говорят, что почти вся школа построена на деньги Ю Джехо — отца Кихёна. Самого Ю старшего в этой школе никто и никогда не видел. Собственно, и причин не было и нет, потому что у Ки идеальные поведение и учёба. Это ещё один парадокс. Обычно золотые дети — это мажорные подростки, которые не знают цены денег. Но Кихён... Чёртов Ю Кихён — самый обычный парень из старшей школы, который очень мило злится, когда видит Има. А вот на стадионе Чангюн замечает и самого Ю и его одноклассников. Девочки, по банальному сценарию урока физкультуры, визжат из-за песка, который попадает им в кроссовки, после прыжков в длину. А парни играют на площадке, делая вид, что очень старательно отрабатывают ведение мяча. И вот теперь у Чангюна есть цель. Его святая обязанность — прийти на стадион и раздражать Ю. Чангюн, дойдя наконец-то до баскетбольной площадки, проходит к своим уже знакомым хёнам. Вообще, у этого подростка есть удивительная способность заводить знакомства везде, где можно и нельзя. Из остатков приличия он приветствует этих парней из старшей школы, но всё его внимание достаётся только Ю, который его в упор не замечает, словно специально, на зло Иму. — Чангюнна, будешь играть? — сначала подросток хочет отказаться, намереваясь пойти к компании Ю, чтобы там его раздражать уже при других. Но буквально за считанные секунды в его голове созревает план, который кажется Чангюну самой гениальной вещью сейчас все его годы жизни. — Конечно, хён, — с улыбкой соглашается Им. Кажется, кидать в Кихёна баскетбольный мяч было не самой лучшей и продуктивной идеей. Чангюн это понимает, когда попадает мячом со всей силы по лицу Ю. Он всё понимает, когда старший начинает проклинать его, покрывая самым отборным матом. Им осознаёт всю плачевность ситуации, когда видит, что у Кихёна уже половина лица в крови, которая идёт из носа. — Твою мать, — с широко раскрытыми глазами произносит макне сией компании. — Кихён! Прости! — подбежав к старшему, который уже идёт в медпункт, Чангюн начинает чуть ли не кричать с виноватым видом, — я не этого хотел! — А чего ты, блядь, хотел?! — кровь у парня течёт слишком быстро. Она остаётся багровыми пятнами на серой футболке старшего. — Если ты ещё раз ко мне подойдёшь, я оболью тебя концентрированной кислотой! И ты будешь очень-очень долго мучиться! — Кихён, я умоляю, прости! — у Чангюна паника, которая становится страхом. Он действительно не этого хотел. А Кихён пытается младшего отвязать от себя, правда попытки эти тщетны. Все видят, что Чангюн готов уже в ноги кланяться Ю, лишь бы тот простил Има. — Иди на хуй! — Кихён наконец отталкивает от себя рыжего и уходит в сторону школы.