Will you save me?

Например, после долгой, даже слишком затяжной тяжёлой депрессии... Или после долгой болезни, от которой Вы чуть ли не теряли сознание... Ну, или после какого-то тяжёлого морального потрясения, которое очень сказалось на вашем внутреннем мире... После чего-то печального и болезненного, как для вашего физического состояния, так и для морального, вы, наконец, пришли в себя, своё нормальное состояние. Вы чувствуете себя хорошо или хотя бы удовлетворительно. И чего вы ожидаете от утра следующего дня? Наверное, хорошей солнечной погоды, чтобы настроение не портилось от одного мерзкого холодного ветра, вида противной слякоти на дорогах, грязи и всего подобного. Ожидаете, что вас будут окружать только приятные люди, которые о вас обязательно позаботятся. Ожидания ведь именно такие. Не правда ли? Вот и у Чангюна в голове было прекрасное солнечное утро нового дня, который он наконец переживёт без боли и мучений. Даже сквозь сон парень чувствовал запах только что сваренного кофе с молоком и мёдом, такого, какой умеет делать только Кихён. И сам Ю тоже был в сонной голове Гюна. Но это всё было только в его голове. Первого ноября Чангюн просыпается от того, что ему жарко, да и дышать трудновато. На самом деле, парню очень жарко и очень трудно дышать. Двинуться он не может, чувствуя на себе тяжесть чужого тела. А для того, чтобы Чангюн глаза открыть смог, ему надо приложить максимум своих усилий, которых на данный момент у него нет, потому что за последние пару месяцев сон для Има был самым запретным плодом, и даже две недели, проведённые с матерью, не помогли. Ещё большее разочарование его настигает, когда он всё-таки открывает свои тяжёлые до боли в голове глаза и видит, что из всего того, что было в его сонной голове, на самом деле есть только его любимый хён. Погода за окном совсем не похожа на сказочную, а завтраком даже и не пахнет. И Им даже не думает что-либо делать, дабы избавиться от корня этой слишком не комфортной проблемы, потому что от Кихёна избавиться будет крайне трудно, особенно Чангюну. И только поэтому он, громко вздохнув от безысходности этой, казалось бы, милой ситуации, продолжает лежать в той же позе, двигая исключительно глазами. Через минуту, которую Чангюн пролежал также без движений, младший понимает, что долго находиться в одном положении он не сможет. Он хоть и любит Кихёна и готов терпеть его всего и самого разного очень долгое время, но старший не миниатюрная школьница, которую смог бы хоть вечность носить на руках любой, даже самый атрофированный от физической нагрузки семиклассник. Ю-Ки, скорее всего, весит больше, чем Чангюн на пару тройку килограммов точно. И обнимает он своими вездесущими руками и ещё правой ногой чрезвычайно крепко, забывая, что обнимает он человека, а не подушки или одеяло. Так, как и привык обнимать во сне Кихён и как привык терпеть это каждое утро школьной жизни Чангюн. Это... Нечто странное. Знакомо ли это остальным или нет, но у многих бывают такие привычки или воспоминания. Знаете, эти привычки могут быть странными и слишком непонятными для каких-то прохожих в вашей жизни, а воспоминания эти могут быть серыми и тусклыми, но они будут сидеть так глубоко в вашей голове, что иногда будет просто невыносимо. И вы не сможете от них избавиться никак и никогда, потому что они связывают вас с чем-то до одури хорошим, с тем, что когда-то стало для вас чуть ли не личной религией, которую вы готовы хранить в своей голове и в своём сердце очень и очень долго. Это что-то необъяснимое... Именно этим и являются сонные объятия, которые Чангюн чувствует на своём теле, просыпаясь рядом со старшим раньше него самого. И отказаться от этого Им, конечно, не может. Парень тянется к бледному лицу до сих пор спящего Кихёна. И, дотронувшись до чёрных прядей челки, которая закрывает пол лица старшего, Чангюн пытается убрать её, дабы не мешала Иму смотреть на прекрасный лик Ки. Но растрепанные, а вместе с тем и спутанные волосы вновь падают на лицо, закрывая собой глаза Ю. А сам Кихён морщится и не сильно трётся щекой о мятую футболку Гюна, обнимая руками его крепче. — Кихённа, — шепчет Чангюн, еле ощутимо дотрагиваясь подушечками пальцев до щеки Кихёна. Но тот сильно не реагирует и продолжает также беззаботно спать, прижимаясь половиной своего тела к чангюнову телу, словно к огромной плюшевой игрушке. — Айщ, — шипит себе под нос Чангюн, заботливо пытаясь не разбудить тело, что спит на нём, а потом парень вспоминает, что этого он и хочет, — ну, Кихённа! Им пытается убрать руку старшего с себя. Эти действия, конечно, вызывают большую реакцию, нежели все его предыдущие попытки, но помогают они Чангюну мало чем. Кихён от этого только бубнит что-то нечленораздельное, не открывая глаз и продолжая также спать. Но потом он начинает ворочаться, пытаясь найти удобную позу для сна. В конечном итоге, Ю утыкается своим острым носом в шею младшего, и каждый его тихий вздох вызывает просто огромное волнение в теле Чангюна. В общем, рыжий начинает жалеть, что вообще начал трогать это создание, ведь потерпел бы своего хёна ещё часок или другой, да и обнимать его крайне приятно. И сейчас Чангюну ничего больше не остаётся, как лежать и терпеть на своей коже тёплое дыхание и холодные руки старшего. Парень тяжело вздыхает, натягивая серый плед повыше, дабы старший не замёрз. — Будешь так вздыхать — будешь вместе с жильцами общежития жрать дешёвый рамен из ларька, а не жить в моей квартире. — Кихён, ты не спишь?! — брюнет, всё так же не открывая глаза, нагло и довольно улыбается. — И давно? И вообще, давай слезай! — Не очень долго, — по-видимому, Кихён даже не думает убираться с Чангюна, который добивается этого уже около десяти минут. Он, наоборот, ещё крепче обнимает Има руками. — Нет, мне и так удобно. А ты терпи, люби... Ну, в общем-то, и всё. Чангюн это же Чангюн. Он не может быть самим собой, если сделает так, как ему говорит Кихён. Собственно, Ю всегда поступал и поступает точно так же, наперекор близким людям. Идеальная пара, не правда? Но сейчас не об этом. Чангюн просто спихивает с себя старшего, самодовольно смотря в его возмущенные глаза. — Эй! Ты что, офигел совсем? Ты как вообще поступаешь с хёном?! — Как можно называть хёном человека, которого ты ещё в школе выебал? — Придурок, – Кихён на пару секунд замолкает, а потом недовольно шипит эти слова себе под нос и, убирая с себя плед, встаёт с кровати, оставляя Чангюна одного. И сейчас можно вспомнить просто огромное множество слишком романтических мелодрам. Что можно увидеть по всем сюжетным законам в таких моментах? Да, один из главных героев такого смазливого фильма для девочек должен драматично остановить другого обиженного человека, схватив его за руку и утянув в слишком слащавый и романтичный поцелуй. Есть ли разница между кино и реальностью в данный момент, в данную секунду? Нет. Чангюн хватает Кихёна за руку и тянет на себя. У старшего всё такой же недовольный вид злого хомячка, но он ничуть не сопротивляется. Собственно, а зачем? Ки упирается руками в плечи Чангюна и не успевает уследить за Имом, который уже обнимает старшего и прижимает к себе. Секунду спустя, Чангюн, прикрыв глаза, сокращает расстояние между собой и Кихёном. А за этим следует еле ощутимое прикосновение чангюновских губ к чужим. Кихён, как и минуту назад, ничуть не сопротивляется этому и всем другим осторожным действиям младшего. Просто и сам брюнет нуждается в тёплых объятиях рук, что обнимают иногда слишком крепко, в сводящих с ума каждый грёбанный раз поцелуях, в близости именно с этим человеком. Ведь Чангюн всегда любил и будет любить искренне. А если в это не будет верить хотя бы один человек, он докажет. И ему будет не важно, какими способами. Просто, если не считать очень любвеобильного Минхёка, то можно смело сказать, что за последние пять лет Кихён ни разу не чувствовал, что его любят по-настоящему, его всегда использовали и после оставляли, как ненужную игрушку, потому что выбирал он не тех. И сейчас Чангюн для него — единственное спасение. Да, может, это эгоистично, но ведь Иму хватит и этого. Что будет потом, не волнует ни его, ни Кихёна. Они не задумываются о последствиях, разбитых сердцах и прочем, потому что они действительно счастливы здесь и сейчас. И единственное, что может всё испортить — дикое и невыносимое чувство вины, которое Кихён испытывает каждую чёртову секунду. Ведь... Ю мог убить одного из немногих, кому он нужен со всеми своими принципами, со своей грубостью и недоверием. Кихён с улыбкой на лице прерывает поцелуй, как считает Чангюн, на самом интересном моменте. — Но ты всё равно придурок, — говорит Кихён, отдаляясь от кровати, — пошли на кухню. — Ки... — начинает говорить Чангюн, заходя следом за Кихёном на кухню. Но его, как обычно, перебивают, причём очень громким и недовольным криком. — Хён! — после этого, громко сказанного, слова брюнет резко останавливается по середине узкого коридора, разворачиваясь лицом к Иму, а Чангюн от таких резких действий старшего почти врезается в него. — Кихён, блять! — говорит он, подавляя желание избить своего... Тонсена. — Ты похож на... — Кого?! — Так вот, Ки, ты никогда не думал, продать эту квартиру? — спрашивает наконец Чангюн, не решаясь закончить свою предыдущую реплику, потому что хомяки в гневе — это, наверняка, очень злые и жестокие создания. — Зачем? — ожидая от Кихёна ответ, состоящий из всего лишь одного слова, а не встречный вопрос, он проходит к окну и закрывает его. Оно хоть и было не распахнуто, а лишь приоткрыто, но на кухне было очень холодно. — Ну, во-первых, мне кажется, что у неё аура немного... Не того. И я там, — он кивает в сторону входной двери, — человека убил. И к тому же, мы могли бы вместе выбрать большую кровать. — Почему из всех людей на планете судьба связала меня с тобой?

***

Если не задалось утро, то, скорее всего, ужасным будет и весь день. Неудачи, ваши очень печальные и даже позорные оплошности... Всё это будет с вами, а последствия всего этого будут Вас преследовать целый день и давить, давить. Или, можно подумать, что всё-таки что-то хорошее будет позже. Всегда в это хочется верить до первой неудачи. У Кихёна и Чангюна утро было относительно хорошим и относительно „так себе”. Тут с какой стороны посмотришь. Хотя тот факт, что спустя два месяца очень странных, до отвращения натянутых и крайне болезненных отношений, если то, что происходило и происходит между парнями, можно таковыми назвать — Чангюн, наконец, трахнул Кихёна — не может не нравится, как старшему, так и Иму. Но сейчас речь совсем не об этом, и даже не о Кихёне с Чангюном. Они, конечно, так же останутся одними из главных героев всей этой истории, но в этот день, первого ноября, эти двое станут косвенными жертвами морального насилия, исходящего от их, так называемых друзей. Чего Вы ожидаете, заходя в общежитие, где находятся ваши самые близкие на данный момент друзья, которые буквально день назад писали о том, как они по Вам дорогим соскучились? Чего Вы ожидаете, зная своих друзей „от” и „до”, зная об их привычках, о чрезмерной тактильности этих друзей или друга? Чангюн, идя, по как ему кажется именно сейчас, недолгой дороге, успевает придумать, как Минхёк будет его душить, говоря, что он так свою огромную любовь выражает. Кихён тоже не сильно отличается своими мыслями. Только боится Ю того, что его скорее бить будут за то, что он чуть не убил любимого макнэ Мина. В общем, ни первый, ни второй не очень то и хотят видеть Минхёка, а если быть совсем точным, терпеть его приветствия. Но именно этого они и ожидают от сегодняшнего утра. Но в итоге получают они совсем не то... Подходя к двери своего блока, Чангюн, который по своему обыкновению всю дорогу доставал старшего своими попытками изнасиловать его, и Кихён, который от своей огромной любви чуть не сломал ребро рыжему, слышат гневные крики Хёнвона и ни что иное. Это очень-очень удивительно, потому как Че крайне редко даже повышает голос на кого-либо. Чангюн прежде, чем открыть дверь, проверяет не ошиблись ли они этажом, комнатой. Когда они понимают, что не ошиблись, удивляются ещё больше, потому что даже Кихён первый раз слышит такой злой и обиженный голос Вона. Ну, не может он быть таким, разве что в самых крайних случаях или когда у него настроение такое, что хуже некуда. Сначала они не решались даже открыть дверь, чтобы узнать о происходящем. Но спустя минуту или около того, Кихён с макнэ зашли в свой блок. — Да я его даже не знаю, — минхёковские слова звучат очень печально. Ноты истерики, тревога и этот отвратительный надрыв слишком заметны в его охрипшем голосе. Сам он не похож на себя: стоит зажатый и дрожащий, словно зашуганный и забитый щенок, мямлит что-то и не знает вообще, что делать. Такое чувство, что сейчас он просто тонет в огромном океане отчаяния и переживаний. — То есть, ты обнимаешься с теми, кого ты не знаешь?! А не охуел ли ты, любимый?! — Хёнвон оправдывает все ожидания Кихёна и Чангюна от услышанного в коридоре общежития. Вон тоже не похож на себя обычного. Всегда спокойный и терпеливый парень Ли Минхёка теперь кричит на голубоволосого, обвиняя его в чём-то. Кажется, что ещё немного, одно лишнее слово — Хёнвон сорвётся и ударит Минхёка. — Я закрываю глаза на то, что ты обнимаешься с Кихёном, ведь он, видите ли, твой лучший друг. Я закрываю глаза на то, что ты обнимаешься с Чангюном, ведь он, блеадь, твой любимый макнэ! Я, нахуй, закрываю глаза на то, что ты обнимаешься со своим бывшим — Шин Хосоком! Но ты, чуть ли не на моих глазах обнимаешь какого-то левого урода! Это, блеадь, нормально для тебя?! — Но я... — боязливо сжимая края кофты, мямлит Минхёк, лишь изредка поднимая глаза на Хёнвона. — Что ты?! Что?! — ни на децибел не утихает голос Че. Всё тот же же гневный взгляд сжигает на невидимом костре ненависти и ревности испуганного до сердечного приступа Минхёка. — Ты на самом деле неуверенный в себе мальчик с огромной кучей комплексов, который прячет эту никчемность под тупой инфантильностью и псевдосамолюбием! Ты боишься быть ненужным и лезешь туда, куда тебя не зовут! А потом там происходит невъебических размеров пиздец!!! — И тебе?.. — И мне не нужен! Уже не нужен. Заебался я немного, — с этими словами Хёнвон быстро достаёт из кармана приталенных брюк небольшую чёрную бархатную коробочку и небрежно кидает её в ноги Минхёку. Не простояв в этой комнате и секунды, он с печалью и каким-то непонятным безразличием уходит, оставляя Хёка со слезами на глазах. Минхёк, пытаясь унять дрожь в теле, присаживается на колени и поднимает открывшуюся от удара о пол коробочку. Там мужское обручальное кольцо из белого золота. И от этой картины и осознания того, что наделал Минхёк, у него внутри всё сжимается чуть ли не до потери сознания и в следующую секунду ломается так, что парню кажется, будто он сам слышит этот треск сердца. Он понимает, что кольцо это мог бы надеть ему на палец Хёнвон, заглядывая в глаза Ли, в эти неимоверно счастливые для обоих парней секунды. Он хотел это сделать, но только хотел. Минхёк не понимает, как это произошло в ту ночь. Он тогда вроде и не сильно был пьян, но память не может выдать ни одного шанса на спасение в виде малейшего воспоминания. И это так ужасно и больно, что слёзы с глаз начинают капать на пол. Словно зашуганная школьница, которую всю жизнь унижали, пришла на сеанс к психологу. Это хуже, чем ссоры со всеми друзьями или семьёй, потому что ближе, чем Хёнвон, у Минхёка никого не было и никогда не будет. Ведь такого человека можно встретить только раз. — Но ведь в Корее нельзя, — всхлипывая говорит Мин, продолжая смотреть на это кольцо. Оно кажется ему идеальным, таким же идеальным, каким для него является Хёнвон, даже такой какой он был пять минут назад. — В Америке можно, — отвечает Кихён и протягивает голубоволосому два билета на рейс "Сеул – Лос-Анжелес", — это был мой подарок на твой день рождения. — Четыре гребанных года! — то ли скулит, то ли кричит, проваливаясь в большую истерику, Мин. — Я просрал четыре года, которые стали для меня самыми счастливыми... Минхёк разрушил все свои мечты за одну ночь. Все четыре года, которые они знакомы, он так сильно мечтал уехать в ту страну, где они смогли бы с Хёнвоном стать настоящей семьёй. Его не волновало, что семьёй они были бы только в той стране, но она была бы самая настоящая и правильная, то есть любящая и такая, где друг другу доверяют. Да, пусть она состояла бы из одного человека, но он бы любил Минхёка такого, какой он есть. Ведь в его биологической семье(настоящей её можно назвать с трудом) Мина почти никто не понимает и, хуже того, не любит. Но, видимо, Минхёк слишком заигрался в счастливого, думая, что ему можно всё, ведь его итак любят. Но любые отношения зависят от двоих, только Мин забыл об этом, заставляя Хёнвона только терпеть и терпеть. И сейчас он сожалеет, потому что даже не помнит, как это произошло вчера ночью. Хёнвон его до сих пор любит, но теперь Ли кажется, что это не так.