Чангюн тянет руку к лицу старшего и пытается аккуратно стереть кровь с губ. Его руки дрожат, потому что сначала он боится даже прикасаться к Ю, хотя раньше мог со спокойной совестью, которой, наверное, на самом деле вообще нет, зажать брюнета в каком-нибудь углу, только сильнее разжигая в нём злость и желание избить макнэ до потери у Има каких-либо физических чувств. Чангюн, еле прикасаясь к лицу Ки, ведёт подушечками пальцев от щеки к губам, стирая размазанные капли тёмно-красной жидкости. Сейчас и сам Кихён не сопротивляется, а только наблюдает за всеми действиями Има, замерев в одном положении.
Как же всё меняется. И кажется, что меняется совсем не стремительно. Так, что парни вообще этого не замечают. Но на самом деле всё не так. Что Кихён, что Чангюн просто неосознанно принимают это как должное. Потому что у каждого есть до сих пор все чувства. И пусть они сломанные и кривые, запрятанные в самые темные углы души, но они есть.
Если они друг друга пошлют, потом просто закроют глаза и уснут, делая вид, что всё так и должно быть, ни одно из их чувств не пропадет. И парни это знают, поэтому совсем не обращают внимание на то, что всё не так как раньше, всё даже не так, как пять лет назад. Они это прекрасно знают, но каждый раз боятся, закрывая глаза, что завтра для них не наступит. Только
их завтра, в котором будут именно Чангюн и Кихён и никто более.
Чангюна тянет к Кихёну и с каждым провокационным и катастрофически близким разом сильнее. Но подвох в том, что тянет его к недосягаемому. Макнэ думает, что уже никогда не сможет вернуть то, что когда-то смог почти обесценить. Им готов пойти на любые жертвы, готов сам стать жертвой. Он готов быть домашней зверушкой, выполнять всё по первому приказу. Чангюн согласен быть жалким обезболивающим, тем, кого зовут к себе, когда делать совсем нечего. Им готов к тому, что его мысли будут заняты Кихёном, а мысли старшего будут совсем о другой девушке. Младший готов жить до конца своих дней в этой беспросветной иллюзии и питать самого себя сомнительными мыслями о чем-то хорошем. Но ему кажется, что даже этого будет всегда мало. Сначала Чангюн просто хотел, чтобы Кихён его не ненавидел. И когда-то он мог сомневаться в том, что Кихён был дорог настолько, что их отношения можно было назвать влюбленностью или даже той самой любовью. А теперь старший становится тем, ради чего действительно хочется жить или хотя бы просто существовать.
Кихён тянется своей рукой к ладони Гюна, который с особой аккуратностью стирает кровь с его губ. Это тепло чангюновского тела такое родное, хочется обнять этого человека и всё. Словно это – единственное, что нужно в мире и таком обществе. Кихён понимает, что Чангюн лучше всех остальных во многом. Но это ничего не меняет. Кихён всё также боится, как и всё это время до появления Чангюна в его жизни. Он не хочет вновь потеряться в одном человеке, а потом собирать себя и свою изуродованную душу по маленьким кусочкам. И каждый раз, проходя мимо зеркала, видеть не человека, а старую, испорченную, безэмоциональную куклу. А ещё Кихён боится изменений. Он с давних пор понимает, что, обычно, всё новое к хорошему не приводит. Ю привык любить Лиён, девушку, которая замечает не его, а деньги. Брюнет уже привык терпеть эту боль, не такую сильную, как ту, которая постоянно напоминает о прошлом.
Кихён, слегка прикасается к имовской ладони, затем убирает его руку. Старший встаёт с лавочки и за ним поднимается Гюн. Он не понимает, и не хочет, не может понять. Ни сейчас, ни вообще. Но он тянется за Ю, питая себя наивными иллюзиями каждую секунду. Брюнет кладёт свои холодные, словно у мертвеца, руки на шею Чангюна и улыбается, наклоняя голову и пряча эту полу пьяную улыбку. У Има ноги почти подкашиваются. Он цепляется пальцами за талию Ки и тянет его к себе.
Предвещая что-то волнительное и желанное, расстояние между ними становится всё меньше с каждой секундой, которая, казалось бы, тянется в сто лет и три года. Кихён вновь целует так аккуратно и нежно, заставляя бутоны белых роз распускаться. Это совсем не пьяно, не развязно. Это не кажется чем-то привычным и обыденным. Это так по кихёновски. Он всегда целует именно так. Обоим становится тепло. Что Кихён, что Чангюн хотят утонуть в этих ощущениях и не хотят замечать реальность совсем. Поцелуй не становится страстным, не перерастает во что-то большее. Он просто заставляет парней желать продолжения, заставляет их чувствовать только друг друга. Каждое прикосновение рук или губ пробуждает былые чувства, которые окутывают этих парней с новой силой.
Старший прекращает поцелуй. Ю всё также близко к Чангюну, он всё также боится этой близости. Но Кихён устало кладёт голову на имовское плечо, и младший обнимает того за талию, позволяя полностью опереться на себя. Брюнет буквально чувствует, как умирает, морально разлагается и начинает терять всё, что присущее человеку. Он цепляется за Чангюна, как за единственное спасение, но в итоге только тянет его за собой в беспросветную бездну боли и тихих истерик по ночам в холодном углу ванной.
Кихён достаёт из заднего кармана бумагу, сложенную в два раза и протягивает её Иму. Младший не понимает и удивленно смотрит на руку с листочком. Чангюн смотрит в глаза хёну, с неуверенностью ослабляет хватку и отпускает его. Он с осторожностью разворачивает этот листок и пробегает глазами по написанному.
– Ты оплатил моё обучение, – медленно проговаривает рыжий, ещё раз перечитывая информацию на квитанции, – Кихён, зачем?! – Но Кихён не скажет ответ на этот вопрос вслух, по крайней мере сейчас. Зачем он сделал это? Ответ ожидаемо прост. Потому что для Ю младший – лекарство от отвратительных светло-розовых цветов в лёгких. Но Чангюн убивает себя этой чертовой работой. Кихён не хочет этого, он просто хочет спокойствия.
– Пожалуйста, давай ты не будешь никуда ходить ночью, хорошо? – Старший аккуратно и заботливо кладёт ладони на щеки Чангюна. – Ты будешь учиться и нормально спать, хорошо?
– Я отдам тебе эти деньги, – Чангюн отходит от Кихёна, опуская его руки. Он зол? Нет, младший не может злиться на этого хёна. Но ведь Им Чангюн самостоятельный, сам всего добивается, не смотря на то, что днём его машина чуть не сбила. И просто, почему Кихён сделал это без ведома Има?
– Не надо, пожалуйста, – на глазах Кихёна крупные слёзы, но Чангюн их не замечает из-за ночной темноты. Он складывает этот лист и убирает его в задний карман своих джинсов. Рыжий игнорирует эту мольбу старшего. Он делает то, чего боится и очень не хочет Кихён. Чангюн просто разворачивается и уходит, оставляя хёна одного у черного забора. – Не надо! Перестань убивать себя, – кричит Кихён, не смотря на то, что голос дрожит, – пошли, – ему очень хочется сказать „домой”, но дома нет. Дома не должно быть больно, должно быть спокойно и хорошо. Но вокруг Кихёна, вокруг Чангюна только раздражающая тревога. Абсолютно везде. – Пошли ко мне в квартиру? Нас не пустят в университет.
Чангюн останавливается в двух метрах от Кихёна, сжимая ладони в кулаки. Просит этот хён, и рыжий не может сделать что-либо иначе. Кихён протягивает свою руку, холодную до дрожи во всём теле, стоит только прикоснуться к брюнету. Чангюн отвечает ему: также протягивает к старшему руку и берёт в свою ладонь его худые пальцы. Он не может по-другому, потому что от этого становится больно. Им, крепко держа старшего за руку, идёт с ним рядом под шорканье ботинок об асфальт и шум машин. Больше ничего. Нет спокойствия или ощущения, что так и должно быть. Нет противного давления или напряжения. Между ними почему-то ничего нет сейчас. И парни не знают: плохо это или хорошо. Просто они слишком устали от тревожных мыслей, от каких-то своих догадок, которые в действительности существуют только в их головах, устали от своих же чувств, с которыми чаще всего приходит боль.
Чангюн вновь перешагивает порог чужой квартиры, где когда-то лежал труп. Внутри от этих воспоминаний что-то неприятно сжимается, и какие-то гнетущие душу чувства окутывают с ног до головы. И это из-за Ю Кихёна. В квартире, как и в прошлый раз, окна закрыты, но очень холодно. От каждой, даже самой маленькой детали веет одиночеством и тоской. Чангюн думает, что, наверное, очень ужасно быть одному в этой квартире, когда тебе очень плохо.
Брюнет ненавидит эту квартиру, каждую чертовую стенку и плитку в ванной комнате. Ненавидит по большей части, потому что это – единственное место, куда он может сбежать от окружающего мира. Он мечтает быть там, где нет забот, проблем, где тепло. Но в итоге остаётся только эта квартира. От осознания этого Кихёну ужасно плохо, хочется тихо и обессиленно плакать в углу. Ю не просит, но Чангюн рядом. Он словно чувствует боль старшего, когда ему плохо. Парень обнимает, пытаясь согреть брюнета, защитить его от этого холода, этого дома. Ки чувствует тепло и неосознанно тянется к этому. Он пытается быть, как можно дальше от Има, но получается очень и очень плохо. Кихёновские слабости дают о себе знать и выдают парня.
Чангюн чувствует спокойствие, когда
его хён рядом. Когда он так близко и почти признаёт то, что Чангюн ему нужен. Но всё равно кажется, что что-то не то с этими чувствами. Они от чего-то становятся противными и дурными. Будь они материальными, были бы очень горькими. Так и норовят превратить всё в ужасную обиду и расцарапать душу до крови. И это действительно странно. Может быть, Чангюн уже начинает привыкать к этим чувствам и к тому, что он в жизни Кихёна самое обычное обезболивающее. Привыканием и правда можно оправдать всё. Частые странные действия, зависимость в чём-либо, любовь. Сейчас Чангюну действительно спокойно и, можно сказать, даже безопасно. Но это не может длиться долго, потому что парни живут в реальности, где в чудеса и сказки лучше даже не начинать верить. Макнэ засыпает, чувствуя объятия старшего, но в это время тишину прерывает тихий звонок на кихёновский телефон. Кихён без какого-либо особого желания смотрит на телефон и после третей порции убийственно назойливых звонков он берёт телефон в руки.
– Да? – На другом конце слышится знакомый голос девушки. Там, где находится Лиён, громкая музыка, звон стаканов и бутылок, ещё чьи-то пьяные крики. Она бесстыдно смеётся, так легко и просто просит Кихёна приехать. Из-за тишины в квартире пьяный звонкий голос звучит слишком громким и угнетающим эхом в голове Чангюна. Кихён из-за неё несколько часов назад, захлебываясь в крови с паршивыми розовыми лепестками, сделал очередной мучительный шаг к смерти. А ей весело. Это всё настолько тупо, что хочется плакать и кричать, рвать на себе волосы, разбить костяшки рук в кровь, лишь бы не терпеть эти мысли, которые страшной тьмой заполняют разум.
Кихён отключает звонок и осторожно отодвигается от младшего, думая, что тот уже спит и звонок не смог разбудить его. Ю уже знает, что потом, когда он в очередной раз, словно самый послушный пёс, выполнит всё, о чём попросит девушка, ему будет плохо. Ещё он знает, что проснувшись, Чангюн будет в этой кошмарно одинокой квартире ждать прихода Ки. И вновь брюнет придёт к нему, единственному своему спасению, и самым наглым образом воспользуется чувствами младшего. Поступит также, как с ним поступает Лиён. Кихён не знает, что хуже: делать так или понимать, что ты это совершаешь. Ему противно от самого себя, когда он встаёт с кровати, пытается укрыть одеялом Чангюна, когда уходит из квартиры, стараясь тихо закрыть за собой входную дверь. А Чангюн устало и отчаянно сжимает края подушки, которая пахнет Кихёном. Он закусывает губу почти до крови, пытаясь не сказать что-то в след старшему.
Брюнет по стенке с облупившейся краской болотно-зелёного цвета сползает на грязный пол лифта и почти оседает на него. Он, ощущая дикую ненависть к самому себе, сжимает ткань тонкой парки ладонями до боли в костях. Всё безумно сложно. Кихён действительно не понимает, почему с приходом этого макнэ в жизни появляются проблемы. Он знает, что за всё надо чем-то платить, давно уже смог запомнить это главное правило жизни. Но разве такой ценой? А Кихён на самом деле совсем не против платить даже за малейшие мгновения счастья.
Тот очень тихий хлопок двери для Чангюна кажется невыносимо громким и таким раздражающим. Это словно какой-то кошмарный знак перед чем-то мучительным и ужасным. А ведь так и есть. С ухода старшего проходит минута, вторая... Пять и десять. Вокруг безразличный холод, пустота и одиночество. Всё это, будто раскалённое железо, сковывает руки и ноги Има, доставляя чудовищную боль. Боли нет, когда Кихён рядом, но сейчас она полностью свободна. Чангюн чувствует, как внутри него белые цветы медленно распускаются, как шипы становятся острее и впиваются в очень тонкую биологическую ткань лёгких.
***
Когда Кихён приезжает к нужному дому, где на первом этаже находится клуб, даже разочаровывается. Клуб кажется ему дешёвым. Ю думает, что под стать такой девушке, как Лиён. С того момента, как цветы в лёгких, посвященные красивой, но в какой-то степени жестокой брюнетке, стали засыхать, девушка всё чаще кажется какой-то дешёвой куклой, которая привлекает всё меньше даже своей внешностью.
Кихён берётся за холодную железную ручку деревянной двери, которая кажется слишком тяжёлой. Дверь сама старая, скрипучая, кажется развалится на маленькие щепки от какого-нибудь удара по ней. Внутренний интерьер оправдывает все ожидания Ю. Дешёвая чёрная или тёмно-синяя краска, которой окрашены все поверхности, даже в клубной темноте можно заметить, что в некоторых местах стены уже грязные. Какие-то дешевые, слишком искусственные неоновые огни на этих чёрных стена. Музыка чересчур развратная, такая, какую можно слушать, только если в тебе литра два алкоголя. По узкому коридору разбросаны тела бывших людей, кто-то пытается найти выход, но состояние не позволяет. Далее большой зал, танцпол. Ещё больше неоновых огней, серого дыма, который не заметен в том узком коридоре, и пьяных или накуренных тел, которые дёргаются под псевдо музыку. Кихён оглядывается по сторонам. У стен стоят тёмно-красные кожаные диваны, на которые могут поместиться человека три-четыре. Около них стоят грязные столы из тёмного дерева. И брюнет не видит ни одного пустого стола, на каждом стоят либо пустые, либо полупустые бутылки дешёвого алкоголя, окурки таких же дешёвых сигарет, таблетки белого или оранжевого цвета, порошок или следы от него. Всё такое дешёвое и тошнотворное. Единственное отличие от самого обычного притона – это очень громкая музыка.
На плечи Кихёна ложатся чьи-то руки. А потом брюнетка обнимает Ю за плечи и почти полностью облокачивается на него. Парень сразу узнаёт девушку, что неудивительно. Она часто так делает. Лиён начинает оставлять на теле Ки поцелуи, начиная стягивать своими очень худыми пальцами куртку с Ю. Развязно целует пару раз в шею, оставляет поцелуй на острой линии подбородка и плавно перемещается на губы.
– Кихённа, я хочу тебя, – на губах со смазанной красной помадой горький привкус сигарет и алкоголя, запах которого у Кихёна вызывает только тошноту. Кихён крепко берёт её за запястья бледных рук и стаскивает с себя. Девушка не может стоять ровно на своих двух, поэтому держится за плечи Ки, крепко сжимая ладони. Брюнетка вновь тянется к губам, но парень её слегка отталкивает от себя. Он смотрит в её пьяные, но всё же красивые глаза, в которых есть насмешка, похоть и ни капли искренности. Кихён не понимает, совсем не знает, как он мог любить это, как он желал жертвовать своей жизнью ради этого.
– Лиён, не звони мне, когда ты вхламину упитая, – безразлично говорит Ю, игнорируя слова девушки, – и вообще, не звони.
– Что?! – В её голосе не понимающий смех.
– Ты ужасна, Лиён.
– Но ты же любишь... – начинает спорить девушка. Она уже раздражает Ки, а раньше он мог терпеть это всё время.
– Нет. – Кихён перебивает её и отрицательно машет головой в подтверждение своего слова.
– Что?! Ты отказываешься от меня? Ради того мальчика?! – Она истерически смеётся. – Ну, и проваливай!
– Отказываюсь, – бубнит себе под нос Кихён. – Ты не думаешь, что если ты сама к себе будешь относиться как к человеку, а не продукту, то и остальные перестанут считать тебя ш... Ты не ужасна, ты просто противна мне. – Он говорит это не со злостью или ненавистью. Кихён отдаёт себе полный отчёт. Он не отказывается от неё, отказываются и выбрасывают люди только ненужные вещи. Парень разрывает все нити, которые связывают их жизни.
Истерический смех, в котором слышны отзвуки боли и отчаяния, замолкает. Девушка с ненавистью смотрит в пустые, словно стеклянные, глаза парня. Должна была она знать, что это могло закончится так? – Да. Принимала ли она всерьёз понимание этого? – Никогда. Она слишком влюблена в деньги. Так, что не замечает убийственного окружающего мира и его внешних факторов, которые обычно только усложняют жизнь. А Кихён знает, что теперь она его будет ненавидеть. И для него это вообще неудивительно. На самом деле брюнет впервые оставляет кого-то, чувствуя внутри только жалкие отголоски прежних чувств. Обычно примерно так поступали с ним. Кихён просто хочет изолировать себя от всего. Ему не нравится эта неопределённость.
– Ты ещё вернёшься ко мне, – злобно шипит Кихёну на ухо девушка, а потом с огромным количеством ненависти на лице отворачивается от парня и своей пьяной походкой уходит к толпе, смех которой слышен, наверное, со всех углов этого подобия клуба.
Кихён приезжает к дому быстро. Но к тому времени часы на экране телефона показывают половину третьего. Парень не торопится подниматься в квартиру, поэтому сидит в машине ещё долгое время. Вместе со свежим воздухом в автомобиль пробирается ещё и ночной холод, который, словно огромное одеяло, окутывает Ю. Он берёт пачку сигарет с соседнего сиденья и, достав одну, закуривает. Едкий, горький дым заполняет лёгкие, обжигая на горле старые раны от цветов. Сухой кашель вырывается из горла, царапая его ещё больше. Кихён сильно, до боли сжимает ладонь, которая лежит на руле, но продолжает втягивать убивающий его здоровье дым. Когда сигарета тлеет у пожелтевшего фильтра, Кихён начинает чувствовать себя не очень спокойно. Желание подняться в квартиру и увидеть макнэ в разы возрастает.
Минуты, за которые Ю добирается до двери собственной квартиры, кажутся отвратительно долгими. Кихён успевает почувствовать себя виноватым, неизвестно за что, раза три. Внутри парня мечутся самые неприятные эмоции, которые заставляют Кихёна чувствовать себя отвратительно, будто он совершает самые ужасные по всем параметрам преступления и до сих пор на свободе спокойно дышит. Но единственное его настоящее преступление – это чёртова неопределённость, которая мучает не только Ки.
Брюнет тихо открывает входную дверь своей квартиры, надеясь на то, что Чангюн всё ещё спит. Но сразу в коридоре в глаза бросается немного тусклый белый свет, исходящий из-за прикрытой двери ванной комнаты. Кихён без особой охоты идёт прямо к этой двери. Чангюн сидит около раковины, облокотившись о стену со светло-бирюзовым кафелем. Старший замирает у двери, когда видит, наверное, самое ужасное для себя и для самого Чангюна – кровь вперемешку с белыми лепестками розы на губах, подбородке, пятна крови на чёрной футболке. По кихёновским щекам начинают безостановочно скатываться крупные слёзы, и сильная дрожь проходит по всему телу. Кихён на дрожащих, немеющих ногах подходит к Иму. Рыжий медленно поднимает красные и усталые глаза на старшего.
– Хён, – звучит это хрипло и с каким-то надрывом, – мне больно. – Сначала, с каждым словом Чангюна внутри Ки что-то с неприятным треском ломается. А потом Ю чувствует, как рушится мир вокруг него, внутри него, и эти останки мира проваливаются в непонятную бездну. Чангюн спасает его от смерти, а сам медленно умирает в тишине и одиночестве.
Кихён обнимает младшего и каждую секунду пытается прижать его к себе сильнее. Слёзы продолжают стекать по его щекам. Чангюн еле поднимает руки и кладёт их на плечи хёна. Они меняются местами? Со стороны это действительно может показаться так. Но нет... Всё время Чангюн надеялся, что рано или поздно цветы внутри брюнета завянут вместе с чувствами к Лиён. А Кихён сейчас просто боится так нелепо потерять Има. Он не хочет этого, ведь он только сейчас смог по-настоящему простить абсолютно всё и вновь стать счастливым хотя бы на мгновение, находясь рядом с Гюном.
***
Кихён умалишенный, и это наверняка, потому что на следующее утро он, оставив спящего Чангюна одного в той холодной и пустой квартире, с ужасным безумием и страхом в голове берёт свои документы, выбегает из дома. Тошнотворные, отчаянные, отвратительные мысли мечутся по всей голове, вызывая только панику и слёзы. Ю не знает, зачем он делает это, но парень не может больше. Брюнет чувствует, что ещё немного и он сломается вместе с его же жизнью.
Сейчас Кихён сидит в самолёте, который вот-вот отправится в Японию, туда, где не будет совсем никого и ничего, что могло бы его ломать, наблюдая за его мучениями. Он судорожно и очень неуверено набирает Чангюна. Сонный, хриплый голос младшего, словно такой громкий выстрел в висок.
– Прости, – тихо и без какой-либо надежды говорит Ю, Гюн ничего не понимает и молчит, – прости меня, пожалуйста...
Каждый из них до сего дня надеялся, что пройдёт время, и они всё забудут, ведь все говорят, что именно так и случается. Чангюн хотел забыть Кихёна и то, что хён хранит по сей день внутри себя. Хотел забыть его настоящие слабости и переживания, о которых знает только Им. Каждую мысль и действие старшего. В общем, всё то, что уже давно отпечатались в памяти Чангюна, словно клеймо, которое нельзя стереть. Но ни разу не получалось забыть, словно какая-то программа в оперативной памяти в голове Гюна сломана. Получается только заново влюбляться в Ю Кихёна. Старший хотел забыть свою самую настоящую и ужасную боль. Не ту, что забывается максимум через год, а ту, которую почти невозможно забыть, от которой нельзя полностью восстановить себя. Кихён хотел забыть себя прошлого, того, кто когда-то поверил Чангюну. Он хотел, чтобы того Кихёна забыли все. Парень смог это сделать, но за это он получает новый страх и новую боль. Теперь каждый из них боится того, что они никогда не смогут быть просто счастливыми и жить в обычном спокойствии...
