***
Первую ночь Чангюн не смог уснуть из-за такой новости. Этот хён, которого Чангюн уважал всегда и с которым у него было что-то больше уважения, учится с ним в одном университете, он живёт в комнате с Чангюном и спит под ним. Такое, конечно, присниться в страшном сне не может, но Ю Кихён, который изменился кардинально, который наверняка хочет отомстить, навевает некий страх. Чангюн перебирает в голове все те события последнего года в средней школе, о которых помнит он и бесспорно Ю Кихён. Улыбаться совсем не хочется, хотя тогда около пяти лет назад вся эта аморальная ситуация вызывала смех. Макне наклоняется вниз и смотрит на старшего. Кихён вроде бы спит, не сильно морщась из-за лунного света из окна. Одеяло укрывает ноги старшего от ночной прохлады. Во сне его ресницы подрагивают, а губы совсем чуть-чуть разомкнуты. Им видит, что на плечах старшего есть ещё татуировки. Но понять, что именно нарисовано, Чангюн не может из-за футболки. Эти рисунки Чангюн заметил ещё, когда Ю только зашёл в комнату, просто тогда не обратил внимание. Кихён поворачивается на бок и одеяло слезает с него, поэтому он кривится во сне и начинает ворочаться. Чангюн и это помнит, а Кихён, видимо, так и не смог избавиться от этой весьма забавной привычки. Рыжий тихо спрыгивает со второго этажа кровати и тянется к одеялу Ю. Гюн аккуратно укрывает парня и залезает обратно на свою койку. Хоть и не многое, но Чангюн помнит. Но, не смотря на это, каждый миллиметр этого человека кажется незнакомым. И, похоже, что так оно и есть. Кихён изменился. Когда Чангюн укрывал брюнета, заметил ещё один рисунок на теле. На руке чуть ниже плеча и до локтя черно-белый рисунок лица девушки с растрёпанными волосами, пряди которых спадают на лицо, с закрытыми глазами и, что заметно сразу, длинными ресницами. Губы её разомкнуты, потому что она выдыхает сигаретный дым. И этот смок поднимается выше и растворяется. Этот рисунок выглядит грубо, но красиво. "Да сколько же их?!" – чуть ли не кричит у себя в голове Чангюн, смотря на спящего внизу хёна. Но ему очень интересно узнать, что же именно нарисовано на теле этого парня. По утру Чангюн чувствует себя не очень хорошо из-за того, что всю ночь пялился на Кихёна. Отрицать это и списывать плохой сон на новое место жительства было бы нелепо, парень и сам это понимает. Чангюн уснул часов в пять, но сон под утро был весьма смутный и только уменьшал силы парня. Проснулся Им до будильника. Он не хотел, но открыл тяжёлые веки. Глаза болят, и голова тоже. Всё тело кажется рыжему тяжёлым. Это состояние похоже на состояние во время простуды. Чангюн спрыгнул на холодный пол и сразу заметил, что Кихёна нет на кровати. Одеяло почти всё на полу и подушка на грани падения. Чангюн мог бы начать мучить себя вопросами об этом хёне, но состояние совсем не позволяет думать о чём-либо. Им плетётся в ванную, шаркая ногами. Это раздражает Минхёка, и тот что-то недовольно бурчит, утыкаясь лицом в подушку, чем вызывает смешок у Има, потому что старший, когда полусонный, слишком милый для хёна. Чангюн по дороге до ванной комнаты пытается пригладить кошмар из волос на своей голове и спотыкается о пустые банки пива, что лежат у двери в комнату. Он открывает дверь ванной, и его застает... Испуг? Удивление? На полу, около грязной раковины сидит замученный Кихён с очередной татуировкой на пол спины. Летучая мышь. Её острые клыки окровавленные. Большие красные глаза и оголённые рёбра. И крылья её весьма необычные: во-первых, они серые с фиолетовым оттенком, а не чёрные, во-вторых, на их концах черные подпаленные кружева. Крылья мыши тлеют, как сигарета, они испачканы кровью, как и клыки. Чангюн отмечает, что Кихён умеет выбирать рисунки для татуировок. Темно-серая футболка лежит у стены. Кихён, сидящий у раковины, уткнулся лбом в колено, а пальцы правой руки сжимали кожу на другой, явно оставляя кровавые рубцы и синяки. Эти руки, до локтей испачканные красной густой жидкостью. Кровь? Да, эта алая жидкость ничто иное, как кровь. Линия подбородка тоже в крови. И раковина, видимо, в этой же крови, как и пол вокруг неё. Чангюн делает пару шагов в сторону Кихёна. В крови он видит розовые лепестки какого-то цветка. – Ты... Это же... – Съебал с ванной! – злобно, но тихо рычит Ю. – И не смей говорить Минхёку об этом! – после этой фразы слышно, что голос старшего болезненно хриплый. Каждое слово он говорит с каким-то надломом в голосе. Дураку понятно, что ему очень больно, потому что в его лёгких растение, которое своими корнями, бутонами и листьями рвёт лёгкие, царапает до крови. Чангюн слышал об этой болезни. Он знает людей, которые заболевали этим, и всегда эти люди заканчивали под могильной плитой. – Тебе не понятно?! Съебал!!! – опять рявкает Кихён, поднимая испачканное в крови лицо на младшего, и сразу начинает тяжело и надрывисто кашлять, раздирая своё горло. Кровь в перемешку с розовыми лепестками начинает стекать по губам и подбородку, пачкая грудь парня, бледные ладони и его черные спальные штаны. На губах остаётся лепесток. Кихён тянется руками к раковине, но грязные пальцы только соскальзывают. Кровь капает с подбородка на кафельный пол. Кихён из-за боли не может себя контролировать и устало ставит руку в кровь на полу, сжимая в пальцах лепестки цветов. Ладонью другой он начинает стирать кровь с губ, но получается только ещё больше размазать её по лицу. Брюнет продолжает кашлять, сплевывая кровь. Чангюна охватывает страх. Он начинает паниковать, потому что не знает, что надо делать в такой момент. Чем помочь или ещё что. Он просто стоит у стены и боится шевельнуться. – Выйди и закрой дверь, – Чангюн ничего кроме этого сделать не может, поэтому послушно выходит, оставляя парня одного со своими мучениями. Когда Чангюн дошёл до своей кровати, из ванной комнаты раздался шум воды, а Кихён перестал кашлять. По крайней мере, этот кашель стал не такой сильный. Минхёк стал ворочаться из-за шума воды. И минут через десять он проснулся. Голубоволосый что-то бубнил о плохих, слишком громких, не уважающих сон других соседях, которые ему не дают спать. Минхёк подхватил с прикроватной тумбы полотенце и, до сих пор сонный, поплелся к ванной. Но его ждало огромное разочарование, когда дверь в ванную была заперта изнутри. – Ну, вы что, издеваетесь?! – он показательно с шумом облокотился о дверь. Но не последовало вообще никакого ответа от Ю. – Кихённа! Быстрее, пожа-а-алуйста! Из-за тебя я опоздаю на учебу! – он уже начал ныть и стучать по двери. Кихён, видимо, не смог долго слушать это, и вскоре он вышел с ванной под радостные крики Мина. – Минхёк, ты проснулся за час до начала занятий. Чтобы тебе дойти до кабинета, тебе требуется спуститься на этаж или два ниже, а это занимает не более шести минут. Ты бы не смог опоздать никаким образом, – ни на одежде, ни на руках, ни на лице парня не было даже намека на кашель с кровью и цветами. Он опять надел маску парня, которому всё равно до боли, как физической, так и моральной. – А соцсети?! Ты знаешь, сколько на них времени уходит? – Минхёк, ты, кажется, в ванную торопился, – Кихён просто затолкал друга в комнату, избавляя себя от его компании. Когда в ванной вновь зашумела вода Чангюн, лежащий на своем втором этаже, решил заговорить с Ю о болезни и не только: – Эй, – Кихён поднял глаза наверх, ожидая дальнейших слов. – Почему нельзя говорить Мину? – Потому что он хоть и самый старший из нас, но всё же ребёнок по биологическому возрасту, – брюнет встал и подошёл к шкафу с одеждой. – Причём ребёнок весьма внушаемый. И такие явления, как hanahaki byou могут расстроить его очень-очень сильно. – А ты не думал об операции? – Ты знаешь о последствиях этой операции? – Чангюн задумался, но не надолго, а потом отрицательно мотнул головой. – К человеку пропадают любые чувства, даже дружеские. – Но если он или она всё равно не отвечает тебе взаимностью?! Разве это не глупо? – Все так говорят и не понимают нас. Понять по-настоящему может только тот, кто на себе ощутил все муки этой болезни. Кихён достал из шкафа черные джинсы, носки и футболку с курткой, в которой он был вчера. С пола шкафа он достал черные ботинки на шнуровке, высотой чуть выше щиколотки. Как раз в это время из ванной вышел Минхёк с радостным: – Друзья мои! Я тут понял, что у нас есть проблема. – У нас? – переспросил Кихён. Вопрос, бесспорно, риторический, но разве это вообще волнует Ли Минхёка. – Да, я же сказал. Меня и Хёнвонни попросили до сегодняшнего обеда ознакомить Гюна со всем имеющимся в универе, но вчера мы уверено забили на это. И учимся мы на разных факультетах. Поэтому мы в заднице. – Не мы, – говорит Ю, который уже успел надеть джинсы и футболку. – А ты. – Но вчера мы узнали, что вы двое учитесь на одном факультете. – Я уже предполагаю все твои идеи, поэтому сразу говорю на каждую нет. – Но! – Не-е-ет, – Кихён уже обулся и надел кожаную куртку. Он взял с минхёковской тумбочки плоскую расчёску и расчесал спутанные волосы. – Даже ради меня? – Чангюн усмехается. Минхёк, видимо, не только внушаемый, но также очень хитрый и наглый ребёнок, который пользуется любовью и заботой своих друзей. После этой фразы брюнет остановился у самой двери, тяжело вздохнув. Он с недовольным лицом поворачивается к Мину. – Хорошо. Я позабочусь о твоем дорогом тонсене. – Спасибо! Я знал, что Чангюнни понравился и тебе, даже несмотря на то, что между вами было что-то плохое, – Минхёк подскочил к Кихёну и чуть ли не повис на нём со своими крепкими объятиями. Резко дверь в комнату открылась с неприятным громким стуком о стену. В дверном проёме стоял староста этажа. Весьма противный парень. Ростом с Минхёка, но телосложением чуть большим. Лицо его вроде самое обычное, но такое недовольное, и от этого он становится страшненьким. Укладка волос как у ботаника из средней школы, который обычно жалуется обо всём учителям, когда их чуть толкнут. Вот с одеждой всё ещё хуже: на нём только какие-то безразмерные лохмотья, которые вроде как должны быть одеждой. Он окинул всех присутствующих в комнате презрительным взглядом, затем отодвинул Кихёна так, что тот чуть не сломал ноги о ещё одну тумбу, которая не уместилась рядом с кроватью и вынуждена стоять между дверью и шкафом. Он встал напротив кровати Има. – Им Чангюн? – рыжий кивнул, конечно, без особого доверия. – Я – староста этажа, если тебе ещё это неизвестно. – Реально, как ботаник с недотрахом, – неосознанно произнёс Им. Минхёк и Кихён засмеялись, но почти сразу попытались успокоиться. – Да как ты?! – у парня нервы не в порядке, уж слишком быстро Чангюн его выбесил. – Не советую ссорится со мной. В общем, это твоё расписание занятий и список аудиторий. Ты же наверняка знаешь, что где находится? – Знаю, знаю. А теперь выйди, пожалуйста, из комнаты, а то атмосфера из-за тебя не очень, – староста уже готов был поднять полный гнева крик о том, что Има надо казнить, но Чангюн вытолкнул его за дверь. – Слышь, любимый тонсен Минхёка, у тебя есть пятнадцать минут на то, чтобы собраться, иначе потом будешь, как дебил спрашивать кабинеты у других, – Кихён не взял рюкзак, стоящий у двери, в котором он обычно носит сразу все конспекты, но не носит учебников. Он достал из тумбочки зажигалку и пачку сигарет, после чего удалился на балкон, который находится рядом с большим залом этажа. Чангюну два раза объяснять не надо. Он бы и наплевал на эти условия наглого хёна, но он действительно не хочет выглядеть дебилом потом и в первый же день опаздывать на лекции. Умылся и собрался он быстро, кинул в рюкзак тройку тетрадей и ручку. Когда он собирался выходить, вернулся Ки, который забрал рюкзак. Чангюн сунул в лицо Ю листок с расписанием, но тот только фыркнул: – Нет. – В смысле?! Ты же сказал... – Я сказал это Мину, чтобы он отстал. Нянчиться с тобой я не буду. – Ну, ладно, – Им показательно вздыхает. Кихён чувствует, что этот вздох не означает ничего хорошего, поэтому он останавливается. – Я так уж и быть попрошу Мина. Ах, тогда же он узнает о том, что ты его обманул, – опять максимально наигранная грусть. – Какая жалость... – Смотрю, ты какой подлой мразью был, таким и остался, – Кихён злостно сжимает губы в узкую полоску, а заодно и ладони в кулаки, делая пару шагов к Иму навстречу. – Это исключительно для тебя, – отвечает рыжий с огромным количеством яда в словах, а потом добавляет. – Хён... От этого имовского хён кожа покрывается мурашками и хочется сжаться, словно котёнок, в маленький комок, потому что уйма воспоминаний бьет по памяти, вызывая у такого человека, как Ю Кихён, слёзы. – Я вижу, что ты тоже помнишь? Это так чудесно, когда с кем-то есть общие воспоминания, да? – шепчет Им. Но потом случается то, чего Чангюн совсем не ожидал. Живот пронзает тупая, пульсирующая боль, которая сковывает половину тела. Младший рефлекторно закрывает живот руками, прижимая их к себе. Посекундно тяжесть вверху живота уходит, но продолжает отдавать пульсацией. Чангюн открывает глаза, только когда чужие пальцы, а именно кихёновские сжимаются на горле. – Если ты остался таким же, как раньше не значит, что и со мной всё также, – шипит Ю, притянув за горло ближе к себе Гюна. – Это не школа. А будешь выебываться, привяжу тебя к стулу и буду под ногти иглы раскаленные засовывать, уебок! – только после этого Ю отпустил младшего. Кихён оставил парня одного, уйдя к лестнице. Кихён долго строил свой образ, и, похоже, все эти старания были зря, потому что опять этот парень всё ломает. Чангюн решил, что на лифте добраться будет быстрее, хотя он даже не знает, на какой именно этаж пошёл Кихён. Лифт был на этаже, поэтому его двери с неприятным скрипом открылись сразу. Чангюн, сомневаясь совсем немного, нажал кнопку первого этажа и не прогадал. Там со стороны лестницы выходил старший, что-то набирая в телефоне. – Почему ты не поехал на лифте? – Им Чангюн, – Ки остановился и убрал телефон в карман обтягивающих черных джинс. – У тебя есть удивительная способность до нервного тика бесить людей!. И вот я попрошу, на мне это не испытывать! – брюнет направился к выходу, до которого осталось каких-то жалких пять метров, но Им не дал ему спокойно уйти: – Ки... – он сделал шаг за старшим. – Ты везде будешь за мной таскаться?! – Ну, ладно, Ки, извини, – попытка, конечно, бесполезная, но всё же попытка. – Может, я хочу начать сначала. – Ни хера, как у тебя всё просто! Чтобы я тебя извинил, тебе, как минимум, надо язык в кровь стереть, извиняясь! – в этот раз Ю уже точно вышел за двери университета, оставив парня одного.***
Иму просто повезло. Кихён вытащил его из комнаты слишком рано, за сорок минут до начала первой лекции. Чангюн с горем по полам нашёл первый, нужный по расписанию кабинет. Там он попросил какую-то девочку своего возраста помочь с ориентировками по университету. Ну, а она не отказала, потому что большинство девочек на его потоке чересчур кавайные и отзывчивые, тем более просить Чангюн умеет. Конечно, лучшим временем за этот день стал обед. По советам одногруппников Чангюну следует идти в дом с разнообразными кафетериями и кафе быстрого питания, который находится напротив университета. Так он и сделал. Зашёл в первое попавшееся кафе, там, за одним из столов, сидел Минхёк и Кихён. Первый сразу замахал рукой младшему, чуть не сбив этим официанта, который просто хотел поставить заказ на стол парней. А второй устало закатил глаза. – Смотрите, не подавитесь, – сказал Им, садясь на стул, стоящий рядом с местом, где сидел Кихён. – Очень вежливо, – скривился Кихён из-за присутствия младшего. – Я – сама вежливость, Кихённи, – так же противно ответил Им. – Эй, – он притянул к этому столу официанта. – Простой американо, – парень в фартуке устало кивает и идёт принимать ещё заказы. В кафетерии очень шумно, потому что у всех сейчас обед, а это кафе первое. – А где Хёнвон? – Только что из Ада сбежал! – а вот и Хёнвон. – А почему так замучено? – спрашивает Чангюн, а двое других уже начинают смеяться, зная в чём дело. – У этой больной реальный фетиш на высоких дрыщей! – он ноет и уже почти плачет. А Минхёк и Кихён уже в голос смеялись. И только Чангюн сидит, помешивая свой американо, смотрит на парней, умирающих от смеха, и не понимает. – На нашем с Мином факультете журналистики есть одна преподавательница в возрасте лет сорока... – С весьма своеобразными вкусами на парней, – сквозь слёзы проговаривает Минхёк. – Короче говоря, клеит она минхёковского Хёнвона самыми не двузначными намёками и подкатами уже года два, – заканчивает это короткий рассказ Кихён под нытье Че. – Зато у тебя оценки норм, не то, что у Мина. В общем, покоряет Хёнвон сердца старушек. – Айщ! Из ваших уст это звучит ещё печальнее! Но чангюновское внимание было переключено на вибрирующий телефон, который лежит между ним и Кихёном. На экране высветилось имя Лиён, а потом засветилась фотография девушки. Она красивая, наверно, даже слишком. Лицо овальной формы. Слишком большие глаза, не похожие на глаза кореянки. Губы пухлые, нижняя больше верхней. Щек почти нет и они немного впалые, и скул не видно. Нос самой идеальной формы и размера. Всё выделяет модельный макияж. И её лицо показалось Чангюну знакомым, что Им посчитал странным. Она напоминает ему стандартную корейскую модель. Может, так оно и есть, поэтому Чангюну она и кажется знакомой. – Лиён? – старший ответил на звонок почти сразу, секунды через две. И голос Ю сразу стал тихим и послушным. Он, наверно, даже забыл, как дышать. Из трубки доносится женский голос, но понять, что именно она говорит трудно. Кихён слушает внимательно, будто запоминает наизусть каждое слово, сказанное девушкой. Когда звонок прерывается, он выскакивает из-за стола и очень быстро уходит из кафе.