— Малыш, первая часть твоего желания полностью готова к эксплуатации, — Алекс тихой мышью подкрался к нему со спины и крепко обнял, шепча эти слова прямо в ухо.
Дима оторвался от созерцания обложки новой книги и с интересом повернул голову к нему, замечая неприкрытое любопытство и нетерпение в глазах цвета горького шоколада. Яблочный аромат любимого окутал с ног до головы плотным коконом, лишая самоконтроля и склоняя подчиниться чужой воле. Сегодня… да, именно сегодня он покорится дурманящему аромату.
— М-м, да? Я должен взглянуть, вдруг чего-то не хватает, — Дима поставил книгу на полку и полностью развернулся в кольце рук, крадущимися движениями перебирая пальчиками по черным пуговицам на его рубашке. Алекс плутовато улыбнулся, отмечая игривое настроение любимца и мигом заражаясь плескавшимся в синих глазах лукавством. Соблазняет, чертенок!
— Ох, верно, — он уже привычным движением запустил руки под одежду и сжал упругий зад, привлекая любимца как можно теснее. На губах Димы возникла странная порочная ухмылка, он забрался руками за ворот, царапнув спину. — Вдруг моей умничке не хватит игрушек? Как же, как же…
— Ну-ка не язви, мое хорошее настроение тебе на руку, — Дима дразняще прикусил нижнюю губу и тут же отстранился, впившись губами в шею.
Алекс зашипел, сжимая пальцы, оставляя царапины на нежной коже, и запрокинул голову. Опять издевается, несносный мальчишка! Знает же, как его заводят любые поцелуи и прикосновения сладкого любимца. И многомесячное воздержание никак не способствовало контролю над телом-предателем.
— Я терплю больше месяца, малыш, — взмолился Алекс, задыхаясь в волнах нахлынувшего возбуждения. — А ты все не подпускаешь меня. Как жестоко, не находишь?
Дима оторвался от него и со всей серьезностью посмотрел в глаза долгим-долгим взглядом. Он сам едва сдерживался и сейчас не давал похоти свалить себя по одной единственной причине — предвкушал сумасшедшую игру. До помутнения рассудка, до дрожи в коленках, до жара в животе и вспышек в глазах Дима мечтал завладеть Алексом. И время пришло.
— Не думай, что мне самому легко, — мрачно заметил Дима и выпутал руки из-под рубашки. — Но мы с тобой договорились на игру. Потерпи еще капельку, Алекс.
— Что же ты заказал? Я до сих пор ничего не видел, — Алекс подхватил его на руки и резво помчался в гостевую спальню. Дима весело рассмеялся и так естественно обнял его, устраиваясь в крепких руках, будто прошел не месяц их близких отношений, а целый год. Прыткий какой, сам себе яму копает. Любопытно, правда ли все готово?
Отданная на растерзание любимцу комната оказалась заперта на ключ. А почему на растерзание? Да потому что, проснувшись вечером в любимых объятиях и ожидая явно бóльшего, чем скромный поцелуй в нос, Алекс получил запрет на любую интимную близость, пока не будет готов главный антураж желания-требования безумного мальчишки. Тогда он посмеялся, уверенный, что Дима сам не продержится столько времени. Кто бы мог подумать!
На провокации и соблазнение его устойчивая психика не поддалась, хотя Алекс очень настойчиво давил на все его слабые места, пуская в ход и руки, и губы, и собственное тело. Но Дима, будто нарочно играя с ним, воротил нос, повторяя каждый раз: «Как только все подготовишь, тогда и получишь свою награду». Хитрый любимец всегда чутко отзывался на ласку, заводя его до предела и обрывая перед самым главным. Безумно жестоко с его стороны!
С каждым днем Алекс все быстрее сходил с ума от возрастающего желания, видя и чувствуя, как Дима тянется к нему и сгорает от похоти, но упорно отказывается сдаваться. Такие мучения, и все ради какого-то требования? Алекс почти выл от отчаяния. Черт его дернул тогда подарить это желание! Ежедневные страдания начали отражаться на его самочувствии, безумный соблазн постоянно находился подле него и издевался легкими поцелуями и невинными касаниями безмерно нежных рук.
Алекс в тот же день вручил Диме полный карт-бланш на любые задумки, нанял рабочих, выделил гостевую спальню, позволил распоряжаться деньгами на любые покупки, лишь бы поскорее закончить с подготовкой. С любым другим он не стал бы ждать, даже если бы пришлось применить насилие. Но с любимцем он этого не хотел. С ним Алекс будет внимательным и нежным, выполнит любое желание и позволит творить все, что Дима захочет.
Черт, но что же малыш задумал?! Тот уперто держал в секрете конечный план, обмолвившись только, что делает это ради них обоих и хочет показать ему настоящую, незамутненную страсть. Как именно он собрался это показывать, паршивец упорно не говорил, заставляя терзаться в неведении. Алекс едва не свихнулся в ожидании ответов и сейчас, почти получив их, замер в растерянности.
— Выдохни, Алекс, — Дима похлопал его по щекам. Алекс несколько раз моргнул, опустил его на пол и взволнованно прикусил губу, гадая, что же там могло быть. Любимец развернул его лицо и прищурился, одарив улыбкой хищника, наконец загнавшего перепуганную лань.
— Просветишь, что ты сотворил со своей спальней? — Алекс вернул ехидную ухмылку, поглядывая на него. Разве что глаза наверняка выдавали его волнение.
— Я предпочту спать в твоей постели, а здесь, — Дима вставил ключ и повернул замок на три оборота до характерного щелчка, — здесь сон категорически противопоказан.
Дверь с легким скрипом открылась, являя Алексу… средневековую камеру пыток. Да, пожалуй, другими словами бывшую спальню не назвать. С губ сорвался пораженный выдох, Алекс почувствовал, как внезапно оцепенел, меньше всего ожидая увидеть… это! Здесь точно Дима поработал?
Спальня полностью преобразилась: благородный черный камень подменял собой старые салатовые обои, превращая городскую комнату в замковое подземелье. В тон камню шесть факелов — ужасно достоверно стилизованные под них светильники — добавляли помещению атмосферу таинственности и порока. В интимном полумраке, внося пикантную остринку, расположились… серьезно?.. самого разного калибра и размаха плети, наручники, колодки и прочая утварь садиста-извращенца с полувековым стажем. Некоторые из них висели на стенах, мелочь в хаотичном беспорядке валялась на полках.
— Ты… — Алекс запнулся, голос пропал в ту же секунду, как он осознал весь масштаб задумки этой с виду милой скромняжки. И в какой же роли видит его мальчишка?
— Ох, Алекс… — Дима обвил руками его шею, приподнимаясь на цыпочках и приникая губами к уху. — Доверься мне: кроме наслаждения, тебе ничто не грозит.
— Неожиданно, признаю… — ответное объятие оказалось не менее крепким и переполненным едва сдерживаемой похотью с нотками опасения. — Ты умеешь удивить, малыш.
Любопытно, любопытно… А сколько было волнений по этому поводу. Дима всерьез опасался его реакции, ведь Алекс получил серьезную душевную травму, когда его пытались изнасиловать в похожей обстановке. Но в его хриплом голосе с привычными елейными интонациями и в реакциях тела, дрожащего вовсе не от страха, была лишь полюбившаяся Диме страсть. О, это далеко не все… Он покажет, что желать можно до взрыва реальности, и сожжет его в этой страсти.
— Уже предвкушаешь? — Дима втолкнул Алекса за собой в комнату и ногой захлопнул дверь. Замок звонко щелкнул в кромешной тишине. По телу Александра побежали мурашки, в горле пересохло.
— Давно ты увлекаешься… таким? — беглый взгляд остановился на вколоченном в стену столе, увитом разнокалиберными цепями. Стол этот, обитый мягкой алой кожей, рождал самые темные древние инстинкты. Дыхание сбилось, но Алекс с непомерным трудом пока еще боролся с ними.
— Вообще-то… всего месяц, — Дима задумчиво сложил губы трубочкой, возводя глаза к облицованному зеркалами потолку, и начал плавно отступать, утягивая его за собой. — Но я уверен, что соблюдение кое-каких нехитрых правил убережет нас от неприятностей.
— Оу, и каких же? — Алекс позволил вести себя к стене, не занятой полками, отмечая собственную нетерпеливую дрожь. Обстановка не на шутку заводила его, несмотря на прошлый неудачный опыт подобных игр. Любимцу он доверял, с ним хотелось опробовать новое наслаждение и узнать свои пределы.
— Для начала запомни: если тебе что-то покажется неприятным и ты захочешь остановиться, позови меня тем прозвищем из Skype. И тогда я все прекращу и освобожу тебя, — Дима вжал его в стену и принялся расстегивать рубашку, не отрывая взгляда от взволнованно бегающих потемневших глаз. — Ты помнишь его?
— Дэй… — голос задрожал, понизился до гортанного рокота. Алекс скользнул ладонями под футболку, не сдержал желания дотронуться до молочной кожи, бархатом обтянувшей стройное тело. Любимец бросил на него уверенный взгляд и нахально улыбнулся.
— Умница.
Приподнявшись на носочки, Дима коснулся губами шеи и скинул с плеч рубашку, ласково поглаживая широкую грудь и сжимая в пальцах краснеющие бусинки сосков. Дыхание, обжигающее, прерывающееся, опалило ключицы, Алекс шумно выдохнул, крепче сжал талию, стукнувшись затылком о стену. В зеркалах отразилось его искаженное желанием лицо с прикрытыми глазами и раскрытым ртом.
— Хочу… больше… — срывающимся голосом прохрипел Алекс, еще секунда — и он взорвется: низ живота болезненно ныл, наливаясь кровью, брюки начали причинять заметный дискомфорт. Руки перебрались на живот и задрали футболку, прижимая обнаженное тело. Кожа к коже, жарко, невыносимо!
— Потерпи, — Дима перехватил его ладонь и пристегнул запястье к колодке на стене. Той же участи подверглась и вторая рука. Алекс прикрыл глаза и опустил голову, выдыхая сквозь стиснутые зубы. — Слушай меня, эй!
— Долго собираешься издеваться, умничка? — Алекс дернулся, и цепи гулко звякнули.
Полная беспомощность и открытость поднимала неосознанную волну паники. Мальчишка волен делать с ним все, что пожелает. И осознание этого подрывало уверенность, пробуждая глубоко запрятанные чувства.
— Ты мой, Алекс! — Дима прижался к нему, запустив пальцы в смоляные волосы, и поднял плотоядный взгляд. В синий будто чернил налили, отражая накопившиеся вожделение и жажду обладания.
— Второе: перед ударом плетью следует тщательно рассчитывать силу, во избежание сильной боли и ран. А ведь наша цель не в этом.
Зрачки на секунду полыхнули яростью и ужасом. Алекс изо всех сил дернулся, желая высвободиться, но цепи надежно удерживали его на месте. Что он там сказал?! Плетка?! Нет! Нет-нет-нет! Только не это! Только не снова! Сердце бешено заколотилось в груди, в глазах потемнело, руки затряслись. Паника охватила сознание, рождая лишь одно желание — бежать!
— Ах, ты! Отвяжи немедленно, маленький фетишист! — Алекс задергался еще неистовее, но стоит признать, мальчишка все продумал. Цепи не пускали его, он не в силах противиться, не сможет убежать, как в тот раз. Он пойман!
— Тише… тише… — Дима подарил ему ласковый поцелуй и отстранился, развернувшись спиной и отыскивая небольшой сундук. Ага, вот и он. — Я не обижу тебя, Алекс. Потерпи чуть-чуть, любимый мой.
Подхватив сундук, он скрылся из комнаты. Алекс яростно выдохнул и дернул рукой, проверяя крепеж на прочность. Надежно. Боже, и во что он впутался?! Воспоминания огненными языками ворвались в сознание, причиняя почти физическую боль. В тот раз… он мог сбежать. А теперь прикован цепями к стене и не может пошевелиться. Паника не отступала, врезаясь в грудь колкими тросами, побуждая сердце гулко стучать, а дыхание — сбиваться. Алекс доверял своему любимцу, но такое… слишком для него.
Дима появился через пару минут и гордо прошествовал к пленнику, звонко стуча железными каблуками. Алекс минуту просвечивал его нечитаемым взглядом, задержав дыхание и не решаясь даже моргнуть — уж не привиделось ли ему? О, нет. Это действительно его тихий, скромный мальчик. Только в новом амплуа…
— Удивлен? — Дима поддел пальцами его подбородок и потянул на себя. Вблизи с горящими глазами любимец выглядел еще порочнее, демон из бездны.
Дима засмеялся, видя растерянный взгляд расширенных зрачков, где в самой глубине тьмы бушевала пламенная страсть. Ах, так ему не так страшно, как он думает! Стоит немного расшевелить его, и похоть затопит все отголоски паники, погружая в сладостное оцепенение. И Дима уже знает, как ему действовать.
— Что… — голос сорвался, Алекс прочистил горло, подбирая слова. — Что на тебе?
— Тебе нравится?
Дима шагнул назад и покрутился, демонстрируя наряд. А посмотреть было на что: узкие кожаные шорты, едва прикрывающие соблазнительный зад, отливали в свете «факелов», торс мальчишка затянул в крупную сетку, спускающуюся по рукам, добавляя образу вульгарности, а ноги казались вдвое длиннее в сапогах на высоких резных шпильках и тугой шнуровке, оканчивающихся на середине бедра. Угольно-черный наряд приближал его к порочному созданию Ада, поднявшегося для чудовищных пыток.
— Ты точно мой умничка? — заикаясь прошептал Алекс, не в силах поверить увиденному. Этот… этот… мальчишка никак не мог быть тем тихоней. Черт, и почему его так возбуждает подобный наряд? Откуда эти дикая дрожь и туман в голове? Рот наполнился слюной, Алекс сглотнул, проводя кончиком языка по пересохшим губам.
— О, нет! — Дима схватил с полки первую попавшуюся плеть и одним движением прижал рукоять ему к подбородку, резко задирая голову. Влажные губы приблизились к шее и властно зашептали, скользя вверх:
— Я твой хозяин. Твой господин. Помни об обращении, не вынуждай наказывать тебя, Алекс.
— Дрянной… мальчишка! — не желая признавать поражение, бросил он, мотнув головой в сторону. Дима прочертил рукоятью по горлу и остановился на груди, облизываясь.
«Не желаешь сдаваться, хочешь по-плохому? Я знал, что в тебе есть эта темная черта: ты слишком любил власть, чтобы заниматься классическим сексом. Так почувствуй все то, что будешь проделывать со мной раз за разом! Я хочу слышать твои стоны!»
— Обращение, — со вздохом шепнул и со всего размаха ударил плетью. Алекс вскрикнул и зажмурился, запрокинув голову. Тысячи мелких бусин россыпью вонзились в кожу, оставляя багровые следы.
— Ах, какой голос…
Замах — и новый удар выбил воздух из легких. Чувства смешались и перепутались в сознании, вырываясь долгим стоном. В местах ударов кожу безумно жгло, а сама боль… о, насколько мучительно-сладостной она была! Глаза закатывались, пальцы сводило судорогой, а из груди рвались неконтролируемые хриплые стоны с каждым следующим ударом. Только бы он не останавливался!
— Как мне нравятся твои громкие стоны… — томный шепот вторгся в сознание дымкой вожделения. Алекс распахнул глаза и уставился на собственное отражение, утопая в безумии огромных зрачков. Он видел, как Дима отложил плеть и коснулся губами покрасневшей кожи, невыносимо-медленно рисуя языком завитки на груди.
— Малыш, я хочу больше…
Алекс вздрогнул, ощутив холод металла на груди, и опустил голову. Дима, коварно ухмыляясь и поглядывая на него из-под пушистых ресниц, водил чем-то, отдаленно напоминающим диск для резки пиццы с тонкими острыми иглами по окружности. Иголки вонзались под кожу и мигом покидали ее, будто осы нещадно жалили его. Алекс зажмурился и дернулся, плавясь в огне развратной ласки.
— Ах! Господин… — стон не удалось сдержать, едва иглы прокатились по соскам, вторгаясь дурманящими ожогами.
— Лучше, Алекс, — Дима припал к одному, сначала с нежностью играя языком. Алекс выгнулся на цепи, переминаясь с ноги на ногу. — Ты вкусный.
Зубы вонзились в плоть, заставляя вновь истошно вскрикнуть. Животная похоть примешивалась к боли, создавая умопомрачительный контраст. Жарко! По телу бежали волны дрожи, скопившееся желание требовало разрядки — и как можно скорее!
— Господин… — хриплый голос, такой непривычный и возбуждающий, заставил оторваться от занятия и вскинуть взгляд на пленника. Алекс закусывал губы в нетерпении, его грудь судорожно вздымалась в такт частому неровному дыханию. А какие похотливые шоколадные глаза!
— Хочешь меня? — Дима выпрямился и шагнул вплотную к нему, мучительно-неторопливо расстегивая на нем брюки. Долго же ему пришлось ждать, прежде чем он смог воочию увидеть сладкую желанную похоть в чертах любимого лица. И в его руках самое яркое подтверждение всех обещаний.
— Хочу, господин, — Алекс зажмурился и приоткрыл рот, жадно вдыхая. Маленькая ладошка высвободила томящийся член и крепко сжала, издевательски двигаясь вверх-вниз. Хватит!.. Слишком медленно!.. Еще!..
— Терпи, — Дима полностью освободил его от одежды и отбросил ее в дальний угол, по пути захватив длинный тонкий стек с кисточкой на конце. — Я пока не насладился тобой.
Кисточка прошлась по члену и остановилась на головке, постукивая. Алекс заскулил, ощутив волну острого наслаждения, сопровождавшую каждое Димино движение. Любимец властвует над ним, здесь и сейчас Алекс вынужден подчиняться, но собственное положение совсем не заботит. Ладошка уверенно коснулась лица и двинулась вниз по шее на грудь, хаотично оцарапывая ногтями. Дима отвел немного стек и метко ударил, вырвав долгий хриплый стон.
— Ох, господин! — Алекс задыхался, едва справляясь с нахлынувшими эмоциями.
По телу электрическим разрядом пронеслось бесстыдное опаляющее наслаждение, сметая остатки самообладания. Его лихорадило от осознания, что это далеко не конец. Губы сами зашептали мольбу, а своего хриплого страстного голоса он и вовсе не узнал:
— Еще!.. Пожалуйста!..
— Еще? — вкрадчиво поинтересовался Дима и снова ударил по головке.
Тело прошибла вспышка удовольствия, Алекс во все горло закричал, хрипя и трясясь на цепи. По груди катились крупные капли пота, он шире расставил ноги, ища опору. Если бы не оковы, он рухнул бы прямо сейчас.
— Тебе нравится?
— Да-а! Еще, хозяин!
Ощущения не могли сравниться ни с чем. Дима замахнулся и ударил на сей раз по стволу, скользя ладошкой по груди и выкручивая соски. Горло сжалось, по телу растеклось обжигающее тепло. Вскрик потонул в поцелуе, жадный язык придавил его, переплетаясь с собратом в дикой борьбе. Почти оргазм… лишь почти. Алекс жаждал бóльшего!
— Наслаждайся, я подарю тебе удовольствие на грани с безумием…
Слова утонули в ритмичных ударах, Алекс кричал не переставая и не понимал, как до сих пор не кончил. Он рычал и бился в колодках, истерически выкрикивая имя любовника; из груди так и рвался последний крик, но мальчишка умело держал его между мирами, на самой границе с блаженством.
Дима оставил стек и достал с полки ошейник. Алекс уронил голову на грудь, тяжело дыша и вздрагивая от переполнявшего его удовольствия. Слишком… для него это слишком мучительно… Кровь закипала в жилах, обжигая с каждым новым биением сердца. Комната кружилась перед глазами, горло сжалось, ему не хватало воздуха. Как душно!
Мягкая кожа легла на шею, Алекс с трудом открыл глаза и посмотрел на любимца, усердно застегивающего ошейник, несильно придушив его. Он улыбался безумно, нечеловечно, на миг встретившиеся с его замутненным взором глаза полыхнули безумием. Ох, нет…
— Туго, господин, — прохрипел Алекс и задрал подбородок, пытаясь найти положение, в котором мог свободно дышать.
— Все верно, Алекс, — Дима пристегнул поводок и резко дернул на себя, впиваясь в губы. Пленник захрипел, уворачиваясь. Поджарое тело дико затряслось, оглушая звоном цепей. Дима дернул его за волосы, запрокидывая голову и покусывая подбородок, сильнее натягивая поводок.
— Г-господин… — вскрик перетек в рычание, глаза закатывались от нахлынувших эмоций, а ноги переставали держать. Алекс захлебывался в волнах наслаждения на грани с истязанием. Слишком много, так ярко и неистово, они поглощали, отбирали последний кислород. Он почти терял сознание, безвольно повиснув на цепях.
— Проснись, Алекс! — Дима сильнее дернул поводок и прижался к обессиленному пленнику, оставляя нежные поцелуи над ошейником. — Останови меня, если не выдерживаешь. Ну же, помнишь мое имя?
— Я… не хочу останавливаться… — прохрипел Алекс и медленно сглотнул, зажмурил глаза и резко открыл, потершись щекой о висок. Сойти с ума от удовольствия, да… он хотел пройти по этой дороге над пропастью безумия. — Продолжай, хозяин.
На любимых губах расцвела ехидная улыбка. Любимец опустился на колени и резко дернул поводок. Ошейник сдавил горло, Алекс через силу сделал глубокий вдох, по телу пробежала судорожная волна.
Пошло выставив язык, Дима обвел кончиком от основания вверх и обхватил губами головку, вскинув порочный взгляд на пленника и обернув поводок вокруг ладони. Алекс развратно застонал и подался бедрами навстречу, желая усилить долгожданную близость. Воздух заканчивался с такой скоростью, что он не успевал вдыхать в тисках ошейника. Алекс забился в наслаждении, понимая, что безвозвратно теряет себя в любимых прикосновениях.
— Не сдерживайся, — следуя рисунку вен, приказал Дима, сжимая ладонь на ягодицах и мягко поглаживая вход в тело. — Игра подходит к концу, самое время сменить роли.
И осторожно ввел палец, заглатывая член целиком и потянув поводок. Алекса прошибла судорога, он закричал безумно, истерически, срывая голос и в беспамятстве шепча любимое имя.
Дима двигался быстро, хаотично, умелыми движениями доводя до финального аккорда их симфонии. Да! Вот таким он и хотел видеть его лицо — на пике блаженства, с огромными глазами цвета горького шоколада.
***
Облизав перепачканные губы, Дима встал на ноги и приподнял опущенную голову, разглядывая обессиленное довольное лицо, на котором ярким акцентом красовалась безумная счастливая улыбка. Надо же!
— Ох, Алекс… ты совсем выдохся, — Дима не скрывал огорчения, ведь сам так и не получил разрядку. Хотя, несмотря на это, светился от радости, что смог довести его до такого убитого состояния. — Ну ничего, я уложу тебя в постель.
Дима отстегнул цепи и уже хотел было взвалить уставшее тело на спину, как его самого прижали лицом к той самой стене, а бесстыдные руки резво сорвали с него черную сетку. Дима уже хотел возмутиться, но вместо этого несдержанно застонал под напором разгоряченных губ.
— Нет уж, теперь я для тебя господин, маленький извращенный мальчишка, — зарычал Алекс и потянул вслед за собой к приглянувшемуся с первых секунд столу.
— Ты… ты в порядке?.. — с нескрываемым удивлением выдохнул Дима, но послушно следовал за ним, цепляясь руками за плечи в попытке удержаться. В ягодицы упирался уже вставший влажный член, хотя секунду назад Алекс выглядел полностью изможденным.
Алекс уложил его грудью на стол и придавил собой, пристегивая запястья к наручникам у стены. Из горла вырвался сладостный вздох, так и кричащий о возбуждении и желании поскорее продолжить. Он еще подрагивал после полученного оргазма, но стремление ответить любимцу тем же удовольствием гнало вперед, несмотря на слабость.
— Я истощен, умничка, — Алекс наклонился и рывком стянул шорты, целуя отливающие белизной половинки. А затем раздвинул ноги и начал закреплять щиколотки к ножкам стола. — Но силы трахнуть тебя найду, не сомневайся.
Откровенные слова и несдержанные ласки пробуждали искры удовольствия, и те мириадами разлетались под кожей. Дима, распластанный на кожаном столе, совсем не чувствовал смущения или неловкости, целиком доверившись Алексу. И тот не заставил себя долго ждать — тонкие полоски кожи заскользили по спине, и в следующую секунду Дима вскрикнул, ощутив острое жжение в месте удара — будто миллиарды иголок под кожу вогнали.
— М-м, боже… Алекс…
— Малыш, ты позабыл обращение!
Алекс замахнулся и со всей силы ударил, оставив алый росчерк на спине. Дима прогнулся, запрокинув голову, истошно закричал. Как же сладка эта боль и как пьяняще удовольствие! Места удара коснулись преступно ласковые губы, словно извинялись за эту боль. Дима вновь закричал, срывая глотку — слишком чувствительная кожа воспринимала каждое касание бушующим взрывом.
— Х-хозяин… — тело горело, требуя бóльшего. Снова удар, — а следом новая порция одуряющих поцелуев. — Невозможно… хорошо!
— О, поверь мне, малыш, я прекрасно понимаю твои терзания, — Алекс взял тот самый стек с кисточкой и сам опустился на колени, поглаживая им член и целуя внутреннюю сторону бедер.
Дима не понимал, что с ним и как Алекс терпел так долго такое сводящее с ума удовольствие. Губы поднимались выше, кисточка добралась до головки. И в тот же момент Алекс укусил его, резко ударив. Дима конвульсивно задрожал всем телом и вцепился в удерживающие его цепи, натягивая их с громким звоном. Его до предела возбудили игры с Алексом, а сейчас… он не выдержит дольше!
Алекс поднялся поцелуями ко входу и отбросил стек в сторону. Поигрывая языком со звездочкой, он поднял прихваченное по дороге кольцо и надел его на основание члена, усиливая пытку. Так умничка не кончит раньше времени и сполна вкусит все заготовленные ему подарки.
Разум плавился под натиском долгожданной ласки, Дима рвался из стороны в сторону, давясь собственными несдержанными стонами. Мокрый горячий язык издевался над ним, обещая помешательство.
Алекс оторвался от него и снял со стены цепочку с шариками разного размера.
— Оближи, малыш, — он втолкнул в рот сразу пять шариков, Дима поперхнулся от неожиданности. — Ты все предусмотрел, сладенький мой.
Алекс потянул колечко на цепочке и достал шарики. Дима с пошлым чавканьем выпустил их изо рта, облизнулся, скосив нетерпеливый взгляд на него. До исступления хотелось ощутить его в себе, как можно скорее!
— Не тяни, хозяин… н-н!
Маленький, не больше ногтя, шарик прижался к покрасневшей звездочке и с явным сопротивлением проник внутрь. Алекс придавил любимца к столу и коснулся кончиком языка мочки, по одному продолжая погружать шарики в тесный проход. Какой узкий, даже такую мелочь не пускает. Как же хорошо, наверное, будет в нем. Алекс уже предвкушал дикое наслаждение, но для начала следует все подготовить.
Дима вздрагивал и морщился — всего раз в него вторгались с той же прозаичной целью. Но тогда, кроме боли, он почти ничего не почувствовал. А сейчас… удовольствие переполняло и подчиняло сильным рукам, с нежностью растягивающим его, и развратным губам, рисующим сумбурный узор на плечах, спине.
— Что ты чувствуешь? — шепнул в самое ухо, разнося в щепки самообладание. Дима всхлипнул и зажмурился, опьяненный каждым прикосновением и сладостным ощущением внутри.
— Жарко… душно, хозяин… м-м, хорошо…
— Приятно? Хочешь еще? Мой маленький умничка…
Он прижался теснее и, обхватив бедра, потерся, имитируя развратные движения. Шарики внутри всколыхнулись и ударились друг о друга, задевая какое-то очень чувствительное место. Острыми молниями удовольствие пронеслось по телу, взрывной волной сметая реальность. В глазах плыло, руки онемели и не слушались, Дима уткнулся лбом в стол, до крови закусывая губу. Алекс впился зубами в шею и снова двинулся, вырывая безумный крик.
— Хозяин! Молю, больше! — не помня себя воскликнул Дима, сотрясаясь под крепким телом. — Хватит! Хватит!
— Тогда что же ты хочешь?
Алекс не переставал клеймить любимца засосами, желая навсегда привязать его к себе. Нашарив ладонью металлическое колечко, он невыносимо медленно потянул цепочку, по одному доставая шарики. Дима глухо зарычал и поднял голову, с мольбой смотря в глаза. Алекс приблизился к нему, поцеловал так чувственно нежно и предельно осторожно, как только мог. Шарики по одному покидали тело, Дима стонал прямо в губы, даря ему сладкую, восхитительную дрожь.
— Пока ты не скажешь, я не пойму, — Алекс проник сразу двумя пальцами и резко задвигался. Реакция оказалась даже ярче, чем он надеялся, — Дима забился под ним и закричал так пронзительно, словно его тело сгорало в огненном мареве. Впрочем, так оно и было…
— Хочу… тебя, хозяин! Войди… ох!
Ладони успокаивающе прошлись по спине и остановились на ягодицах. Дима хрипел и с трудом дышал, безвольной куклой лежа на столе. Алекс приставил головку ко входу и снова склонился, целуя в щеку и вкладывая в ослабевшую руку конец поводка, все еще прикрепленного к ошейнику.
— Я твой, малыш, — хрипло зашептал Алекс и зажмурился, плавно двигаясь в любимого, до помешательства тесного мальчишку. Дима потянул поводок, наматывая на руку, выгнулся и прижался макушкой к груди, сбивчиво повторяя имя любимого мучителя.
— А ты мой! Только мой! — Алекс рывком вошел до упора и замер, прислушиваясь к сдавленным всхлипам и судорожным вздохам. Внутри любимца слишком тесно, слишком возбуждающе сладко. Желанный мальчишка наконец навсегда принадлежит ему, Алекс ни за что не отпустит его. Сознание мутилось, только бы не сорваться раньше времени.
Реальность превратилась в черно-красное пятно, очертания расплывались, все вокруг потеряло смысл. Резкий рывок — поводок натягивается до предела, над ухом раздаются хриплые стоны, превращаясь в рваные выдохи.
Алекс прикрыл глаза, пробуя первое движение. Дима сжал зубы — боль, если и ощущалась первые несколько секунд, почти мгновенно перекрылась волной тягучего удовольствия. Вскрик вырвался сам собой, заглушая даже пошлые вздохи.
— Не сдерживайся, хозяин! — Дима рванул поводок, подхлестывая его к активности. Алекс не ожидал от него подобной наглости и с силой ворвался на всю длину, не удержав равновесие. Ошейник душил его, а похотливые стоны мальчишки, явно получающего удовольствие от грубости, подстегивали взбудораженное сознание.
Алекс приподнялся и до боли стиснул стройную талию. Если любимец так жаждет агрессии, пусть платит: Алекс даст ему все, что умничка попросит. Он вышел почти до конца и повторил рывок. Синие глаза закатились, Дима с наслаждением вскрикнул, подаваясь навстречу. Тонкие пальчики все крепче стискивали поводок и тянули вниз, не отпуская ни на миг.
— Ах, вот ты какой, — Алекс запрокинул голову и продолжил рваные размашистые движения. Дима содрогнулся от соблазнительного тембра его голоса, пропитанного сейчас похотью. — Развратный малыш, тебе нравится пожестче?
— С тобой… Алекс, ох! Мне нравится все! — дыхание срывалось, Дима зажмурился и помотал головой. По щекам текли слезы, смешивались с потом и капали на кожаный стол.
Огонь охватывал каждую клеточку тела, с каждым движением вздымаясь все выше, превращаясь в пожар. И они оба горели в нем, не желали останавливаться. Хриплые дикие стоны музыкой заполнили комнату, только вдвоем они могли написать такой концерт, лишь друг с другом они звучали так. Крики — мажорная нота, вздохи и всхлипы — минорная… Они чередовали их, рисуя мелодией свое наслаждение. О котором мечтали в самых откровенных снах, но не позволяли себе до этой секунды.
— Алекс! — неистово закричал Дима, беспорядочно дергая поводок.
Боже, какое удовольствие! Он едва мог пошевелиться, собственное тело казалось таким тяжелым, едва ощутимым. Оцепеневшим в объятиях страсти. В его объятиях.
Алекс расцарапал бедро и грубо сдернул удерживающее кольцо. Яростные движения, ах! Сорвались, смешались, вышли из-под контроля. Он не ощущал себя, не слышал ничего, только крик любимого, жадного, развратного любимца. Его! Алекс зарычал, вбиваясь в него как сумасшедший. Быстрее! Быстрее и глубже! Потерял голову, лишился рассудка, опьянен мальчишкой.
Вспышки искр в глазах, разряды по оголенным нервам, судорожная дрожь по телу… захлестывали, повторялись друг за другом так часто, непрерывно. Они канули в безумие и не желали всплывать. Все чаще, все проникновеннее, грубее и неистовей. Дима забился, срывая голос в счастливом визге — Алекс задохнулся от рывка, карие глаза распахнулись, рот открылся в безмолвном крике. Внезапно высвободившееся удовольствие сковало тела, взрывая последние барьеры и открывая сердца, связанные навек алой нитью…
***
— Для первого опыта это было… мощно, — сбивчивым шепотом констатировал Алекс, отстегивая любимца от стола. Тот не шевелился, только рвано дышал и беспорядочно моргал пустыми глазами. — Эй, малыш, ты живой?
— Нет… я умер… и все из-за тебя! — Дима с трудом приподнялся на руках и посмотрел на него, слабо улыбнувшись. — Но я счастлив, хоть и чувствую себя затраханным.
— О, это только начало… — Алекс коварно ухмыльнулся и обнял любимца, целуя в висок. — Когда я приду в форму, ты у меня не отделаешься всего одним разом. Мой самый вкусный умничка.
— Черт меня дернул ответить на твое дурацкое сообщение, — притворно вздохнул Дима и угрюмо покачал головой, обвив руками шею и повиснув на нем. — Хотел же проигнорить.
— А ты еще и ворчать будешь? — Алекс хлопнул по аппетитному заду и скользнул ладонью ниже. — Не думал, что найду такое… лекарство от скуки. Жаль только, с побочным эффектом.
— Каким еще эффектом? — не понял любимец, склонив голову вбок и хмурясь.
— Влюбился я, как школьник, — Алекс весело засмеялся и поднял его на руки. Дима прильнул к сильному телу, опустил голову на плечо и закрыл глаза, блаженно зевая. — Ты посмотри, он еще и спать собрался.
— Только в твоих руках я могу позволить себе расслабиться, — полусонно прошептал он. — Первый, кого я полюбил и кому доверился. Спасибо, мой Алекс.
— И последний. Я никогда не оставлю тебя, мой маленький умничка, — Александр с трепетной нежностью коснулся пересохших губ. Дима завозился и что-то промямлил, уже засыпая.
Кто бы мог подумать, что любимая игрушка может стать дорогим возлюбленным? Точно не Алекс. Для него игры — любимое развлечение, и всю жизнь он не изменял своим принципам. Но сейчас, держа на руках самое любимое создание на свете, он невольно задумался: как бы сложились их отношения, не будь того случайного письма в Skype? Игра судьбы свела их вместе. Они счастливы вдвоем, и их счастье продлится на многие годы. Алекс уверен в этом.
А разве может быть что-то ценнее чистой, искренней любви?
