— Сегодня меня выпишут, куда отправимся?
О, да. Почти два месяца мучений в камере пыток, называемой в простонародье больницей, подошли к концу, и Алекс не мог дождаться той секунды, когда врач отдаст ему бумаги и позволит с чистой совестью сбежать как можно дальше из ненавистной палаты.
Осточертело буквально все, а больше всего — невозможность быть с любимцем круглые сутки. О, как же ему хотелось не выпускать мальчишку из рук. Ни на миг, ни на секунду, ни на час. Теперь он волен исполнить все свои желания.
— Разве ты не хочешь домой, отдохнуть?
Дима разделял его чувства, но беспокойство никуда не ушло. Он волновался, как бы ему не стало хуже — все же авария не шутки. И пусть их отношения вышли на новый уровень за эти четыре дня. Пусть Алекс не раз повторил, как желает его близости, несмотря на слабость и некоторую болезненность в ребрах при особо бурных объятиях, когда он морщился и постанывал, уверенный, что этого никто не замечает. Пускай! Но все это не повод так наплевательски относиться к собственному здоровью.
— Умничка, сейчас мне хочется не отпускать тебя ни на шаг, — Алекс усилил объятия, внаглую изучая руками хрупкое тело прямо под футболкой. Дима промолчал в ответ на нахальное поведение, уже привыкнув к бесцеремонному вторжению в личное пространство. — М-м, ты заставил меня слишком долго ждать ответа, вспомни слова Грея.
Беззастенчиво улыбаясь, он вжал любимца в спинку кресла и вдохнул такой любимый запах, зарывшись носом в мягкие волосы. Дима попытался выпутаться из удушающих объятий, волнуясь, как бы Алекс по глупости не причинил сам себе вреда. Безрассудный, чересчур инфантильный, он совсем не думал о последствиях, прикипев к нему не только сердцем, но и телом. Дима не был против, но переживания никуда не уберешь.
— Тебе нужно отдыхать, Алекс. Я могу поехать с тобой, если хочешь. Но тебе показан постельный режим, ты понял? Будешь отдыхать!
— Постельный так постельный.
Алекс коварно ухмыльнулся и усилил объятия, приникая к открытым губам в чувственном, жадном поцелуе, нахально спускаясь руками на бедра. Дима тут же отстранил его от себя, пытаясь загасить вспыхнувший любовью клубок в груди, но Алекс с легкостью поднял любимца на руки, усадил на спинку кресла и продолжил изучать губами шею, неторопливой влажной цепочкой спускаясь вниз к ключицам. Дима плавился в его руках, терял связь с реальностью, беспорядочными касаниями ощупывая не потерявшие свою притягательность плечи и руки, наслаждаясь их потрясающей силой.
— Алекс, я не об этом, — все же нашел в себе силы возразить против грязного домогательства, но тело предательски шло наперекор словам: Дима обвил ногами талию Алекса и запрокинул голову, открывая больше пространства для поцелуев. Алекс тут же воспользовался заманчивым предложением, прикусив кожу и вызвав сдавленный вздох.
— М-м, ну хватит! — дыхание сбилось, вырываясь жалобным скулежом: не один мучитель издевался над выдержкой, отбросив интимные развлечения на несколько лет. И не один он терял рассудок от желания. — Перенапрягаться… м, очень вредно в твоем состоянии. Тебе показаны, ох… отдых и покой.
— Тогда помоги мне расслабиться, малыш, — перемежая слова с поцелуями, проурчал соблазнитель, забираясь руками в брюки и сжимая мягкий, упругий зад, не скрытый одеждой. Дима прикусил губу, заглушая так и рвущиеся стоны. По телу пробежала волна обжигающего удовольствия, вынудив содрогнуться в любимых руках.
— Сделаю тебе… м-массаж…
— Заманчиво, умничка, — Алекс поднялся россыпью поцелуев по горлу и замер на губах, с улыбкой разглядывая прикрытые в сокрушительном удовольствии глаза. Ах, любимец так жаждет его, так тянется к ласке. Как много похоти скрывается в таком невинном теле и столь непорочной душе, даже не вообразить! Его соблазнительный мальчишка, только его.
— Скажи это…
— Что сказать? — не понял Дима, приоткрывая глаза и встречаясь с голодным потемневшим взором. Вдоль позвоночника прокатилась нервная дрожь от осознания, насколько же сильно они желают друг друга. Время остановилось — лишь бесстыдные пальцы, почти добравшиеся до самых потаенных уголков, безраздельно владели его вниманием.
— Скажи, что принимаешь меня. Малыш, ты ни разу не говорил об этом.
Дима лихорадочно задрожал, облизывая пересохшие губы и касаясь языком чужих, до одури сладких. В груди будто взорвалась часовая бомба, нарочно поджидавшая этой секунды и окутавшая его взрывной волной. Он задыхался, трепетал только в этих любимых руках. И никто ему больше не нужен, никто не заставит его испытывать столь ошеломительные эмоции, захватывающие разум и медленно превращающиеся в зависимость.
— Я твой, Алекс, — слова сорвались с языка сами собой так, как он чувствовал. Без раздумий и колебаний. — Я хочу быть с тобой.
— М-м, Дима! — Алекс с рыком впился в манящие губы, вздрагивая от каждого слова, каждого стона.
Его, окончательно и навсегда его любимый мальчик! Маленькие ладошки притянули его почти до хруста в ребрах, юркий влажный язык нахально завладел лидерством, диктуя собственные правила игры. О, насколько необыкновенное чувство — отдаться ведению, а не принимать главенствующую роль. Как много «впервые» с этим мальчишкой!
— Итак… эм, все документы готовы.
Алекс нехотя отстранился от любимца и воззрился на врача, с невозмутимым видом наблюдавшую представленную ей картину. Дима, залившись с ног до головы краской стыда, поспешил слезть на пол. Никогда в жизни ему так неистово не хотелось провалиться под землю. Их застукали в самый смущающий момент, да еще и поза… откровенная, волнительная, порочащая… кошмар!
— Спасибо, — вежливо улыбнулся Александр, принимая бумаги. Его, в отличие от Димы, вовсе не волновали всякие глупости вроде этой. Чем скорее они покончат со всеми формальностями, тем скорее вернутся к тому, на чем их бессовестно прервали.
— В эпикризе, собственно, все написано, но я повторюсь, — деловым тоном продолжила врач, будто вообще ничего не увидела. — Ближайший месяц покой и никаких стрессов. Ребра срослись, но следует ограничить физическую нагрузку. Я назначила физиотерапию и лечебный массаж два-три раза в неделю. В течение следующего месяца принимайте вот эти лекарства по два раза в неделю и поливитаминные комплексы. Они помогут вашему организму быстрее восстановиться. В общем-то, на этом все, но главное — покой.
— Хорошо, приму к сведению, — с полным безразличием кивнул Алекс: кроме самой выписки его вообще ничто не волновало. — Можно идти?
— Да, вы свободны, — врач бегло осмотрела его, прослушала нижние отделы легких и прощупала сросшиеся ребра. — Все прекрасно, выздоравливайте.
Когда дверь за ней захлопнулась, Алекс с шальной улыбкой обернулся к любимцу и наткнулся на его переполненный укоризной взор. Дима долгую минуту смотрел ему в глаза и после того, как врач ушла. Щеки по-прежнему горели, сохраняя цвет свежей помидорки. А виновник сего позора и ухом не вел, ему происходящее было до глубокого фонаря.
Алекс молча спрятал все бумаги в сумку и уже хотел было перекинуть ремень через плечо, как Дима решительно отнял ее. На вопросительный взгляд он только фыркнул и потопал к выходу, начисто проигнорировав безмолвный приказ вернуть предмет законному владельцу.
— Малыш, я в состоянии донести свои вещи, — Алекс попытался мягко, но настойчиво отобрать сумку, за что получил легкий шлепок по руке, и недоуменно нахмурился.
— Нет, ты же слышал слова врача, — безапелляционно заявил тот, устраивая поудобнее непослушный ремешок. — Я не позволю.
— Насколько же ты упрям, умничка, — огорченно вздохнул Алекс, обнимая любимца. Дима безразлично хмыкнул, про себя тихонько порадовавшись неожиданной покладистости бывшего мучителя, и они вместе покинули приевшуюся за столько дней палату.
— Почему ты продолжаешь звать меня этим унизительным прозвищем? — как бы между прочим осведомился Дима, поправляя тяжелую сумку за спиной. Алекс перевел на него удивленный взгляд. Любимец передернул плечами, пряча глаза.
— Разве унизительным? — он заботливо притянул попытавшегося отпихнуть его мальчишку и погладил по волосам, словно любимого песика. — А мне, напротив, оно кажется очень подходящим тебе. Помнится, не нравился тебе тон, а не само прозвище.
— Я тебе не игрушка и не питомец, понял? — на него взглянули настолько злые синие глаза, что Алекс невольно поежился.
Неужели его любимец до сих пор сомневается в нем? Смешно! Пусть Алекс больше трех лет вел себя как настоящий идиот, за эти неполные две недели он очень старался показать и другую, заботливую сторону своей личности.
— Эй, подожди, — Алекс рывком остановил его, развернув лицом, и не постеснялся поцеловать прямо у лифта.
Дима опешил, краем глаза заметив скорежившиеся лица пациентов и медсотрудников, уперся ладонями в плечи, от волнения не решаясь что-то предпринять. Таких откровенных наглости и бесцеремонности он никак не ожидал, хотя именно этого и стоило ждать от Алекса. Никогда не думает о последствиях!
— Ты моя пара, малыш, — вкрадчиво зашептал Алекс и коснулся губами виска, оставляя ласковый поцелуй. — Равный и любимый. Забудь прошлое.
— Ты что, вот так на людях… — заикаясь промямлил Дима, нерешительно отталкивая Алекса. Люди по одному отворачивались, кривя лица в отвращении. Каждый раз одна и та же реакция…
— Не люблю повторяться, — фыркнул Алекс, притягивая любимца и пропуская мимо ушей шепотки и подколы за спиной. — Говорил же, что за твое согласие готов ко всему.
Дима опустил голову, занавешиваясь челкой, потянул его в лифт и встал в самом углу. Сердце заныло, стоило вновь ощутить себя отборным мусором просто из-за его любви к человеку своего же пола. Отвратительно и обидно до истошного крика, до ручьем катящихся слез. Преследующее его столько лет чувство едкого одиночества хлынуло бурным потоком, сметая выстроенное самообладание.
Алекс усмехнулся, наблюдая за нервными переглядываниями стоящих как можно дальше от них людей. Некоторые вообще решили спуститься по лестнице, лишь бы избавиться от их компании. Дима заметно скис, хмуро уткнувшись взглядом в пол. Давненько Алекс не видел любимца в таком отчаянии.
— Эй, о чем задумался, умничка? — невинно полюбопытствовал Алекс, незаметно спустив руку по пояснице под одежду. Дима в шоке распахнул глаза и приоткрыл рот, вскинув голову. О, да. Верная реакция.
— Х-хватит… — хрипло выдохнул Дима, толкнув локтем в бок.
Алекс осмотрелся вокруг и с издевательской медлительностью склонился к нему, опуская руку еще ниже, подбираясь к самым чувствительным местам. Все правильно, не стоит думать о таких мелочах, как чужое мнение. Любимец должен смотреть только на него, слушать только его, касаться только его… Алекс сомкнул пальцы, впившись ногтями в кожу, и тихо-тихо зашептал на ухо:
— Не смей зацикливаться на ком-то другом! В моих объятиях концентрируйся на мне, а косые взгляды вообще не должны тебя интересовать. Со мной думай обо мне, малыш!
— Ты… — Дима судорожно сглотнул, схватив запястье и пытаясь убрать не на шутку разыгравшиеся пальцы. По телу вязкой судорогой прокатилось такое привычное желание, что он не представлял, как смог удержаться от мольбы продолжить дурманящие ласки. — Ты совсем идиот!
— Плевать, — сладостно выдохнул Алекс, и Дима вздрогнул, когда вместе с его бархатным голосом звякнул лифт, и створки медленно поползли в стороны.
— Ненормальный, — Дима все же смог поймать обе его руки и сжать в своих. Сердце отбивало в висках рваный, дикий ритм, требуя единения с другим безумным, но сознание противилось, напоминая о болезни бестолкового соблазнителя. — Сейчас придем домой, я сделаю тебе массаж, и ты уснешь. Не заставляй меня силком тащить тебя в кровать.
— Какой заботливый у меня мальчик, — Алекс высвободил ладонь и потрепал его по волосам, растянув губы в довольной улыбке. — Но в кровать тащить тебя буду я, и не думай отделаться… всего одним желанием.
Дима закатил глаза, но вслух ничего не сказал. Он и сам не прочь распробовать Алекса как следует — с первой встречи ждал возможности — но врач дала вполне четкие предписания. Сегодня абсолютно точно ему нужны отдых и сон. Алекс пошатнулся, выходя из лифта, и Дима придержал его за талию, помогая устоять. И в таком состоянии он еще соблазняет его? Безнадежный идиот!
Жаркие солнечные лучи, нещадно слепящие беззащитные глаза, ознаменовали конец тюремного срока. Алекс держался за любимца, но всем своим видом пытался показать, что чувствует себя отменно. Негоже ему проявлять слабость, только Диме позволено видеть его… не в форме. Его забота приятна, даже в ущерб самолюбию и гордости.
Из больницы они вышли в приподнятом расположении духа и сразу направились к алому «порше», где их уже ждал Серега. Сегодня он был один: Алекс позвонил ему накануне и запретил брать с собой остальных. Сказал, что хочет отдохнуть денек, а завтра уже отметит выздоровление. Серега, конечно, был бы глупцом, не заметь он в просьбе скрытый подтекст. А потому объяснил ребятам уже другими словами, как есть на самом деле. К всеобщему удивлению, даже Андрей промолчал в этот раз, принял он выбор лидера или нет, но возражать перестал. Остальные давно смирились с зависимостью предводителя к любимой игрушке.
Серега коротко обнял друга и забрал у Димы сумку. Тот заботливо придержал отпиравшегося Алекса и помог сесть в машину. Пока Серега складывал вещи в багажник и бегло протирал стекла, Алекс устроился на заднем сиденье и прижал любимого мальчишку к себе, утыкаясь носом в макушку.
Дима не возражал против объятий, незаметно опустил руку под одежду и положил на живот. По телу разлетелись толпы мурашек, Алекс опустил глаза, встречаясь с теплой синевой, искрящейся радостью. Да, просто быть рядом действительно приятно.
— Как чувствуешь себя, Алекс?
Серега привычно устроился за рулем и сразу тронулся с места. Тачка резво отреагировала на движение педали и, тихо шурша покрышками, полетела по загруженным городским проспектам.
— Значительно лучше, чем в момент аварии, — со смешком ответил Алекс, поглаживая обнимающие его руки. Серега краем глаза проследил за умиротворенной парочкой, еле заметно улыбаясь.
— А спор ты продул, — с ехидцей заметил Сергей и насмешливо хмыкнул. Алекс одарил его раздраженным взором и скривил губы.
— Подумаешь, в итоге любимец все равно стал моим, — он крепче прижал мальчишку и поцеловал в лоб, делая вид, что совсем не замечает направленный на него разгневанный взгляд синих глаз.
— Так-то оно так, — задумчиво протянул Серега, развернувшись к нему, пока горит красный, — но ты лишен гонок на целый год.
— Значит, ты и будешь моим водителем, — подмигнув ему, Алекс посмотрел на напрягшегося любимца и изумленно вскинул брови. Тот буквально сверлил его глазами, поджав губы. — Что, малыш?
— Что я слышу? Гонки? — Дима тут же встрепенулся и несколько раз ткнул пальцем в грудь, угрожающе понизив голос. — Не смей больше гонять! Ты понял меня?! Не вздумай!
— Малыш, как бы я к тебе ни относился, а приказов не потерплю, договорились? — Алекс мило улыбнулся и с нежностью погладил пальцем по щеке, почесывая за ухом, словно котенка. — Ты слушаешь меня, не наоборот.
— Что? — Диму распирало от желания высказать ему все, что он думает по этому поводу. Относиться к нему как… как… к питомцу! Неслыханно! Ни капли не изменился, как бы ни доказывал обратное. — Нет! Я тебе не собственность!
— Не собственность, — Алекс снисходительно улыбнулся и крепче прижал его к груди, игнорируя слабые брыкания и отпихивания, — но это ничего не меняет.
Ах, какой желанный для него сейчас этот несмышленый ребенок, так напоминающий огрызающегося котенка. И шерстка дыбом, и хвост трубой, и шипит, оскалив клычки. Пытается казаться больше и сильнее, чем есть на самом деле, но в итоге только распаляет его, пробуждает старые желания поставить любимца на колени и заставить смотреть преданными глазами, затуманенными страстью.
О, как же порочно он будет выглядеть, невинный цветочек с душой дьявола. Одни только картинки в голове наполнили тело истомой, а руки на инстинктах прошлись по бедрам. Алекс шумно выдохнул и прикрыл глаза — да, не стоило об этом думать, он и так не в себе, чересчур ярко ощущает жар соблазнительного мальчишки.
— Да ты! Ты…
Дима не мог подобрать слов от такой наглости. И не постеснялся же так прямо сказать! Нет, с этим нужно срочно что-то делать: если он спустит все на тормозах, Алекс не перестанет видеть в нем игрушку. Безвольную и покорную. Ха, но Дима не такой и не согласится на подобную роль. Невзирая на чувства и прочую чушь. Пренебрежения к себе он не потерпит.
— Эй, спорить с Алексом бесполезно, — встрял Серега, заметив начинающуюся ссору. Стоит объяснить Диме заранее, на что он подписался. — Алекс категорически не выдерживает давления и нравоучений. Он лидер по натуре, с этим советую смириться. Он ведет вперед и никогда ни за кем не следует. Сам принимает решения, сам несет ответственность за себя и за других.
— Не выставляй меня тираном, — фыркнул Алекс, рисуя на лице вселенскую обиду. Друг еще называется. — Разве ты недоволен?
— Я привык, и остальные тоже, — невозмутимо парировал он, пожимая плечами. Алекс надулся и притянул Диму на колени, склонив голову и заинтересованно рассматривая, будто видит впервые. — А твоему любимцу будет поначалу непросто.
— Эй! — Алекс уже хотел разразиться гневной тирадой — это ж надо такое ляпнуть! — как его нагло перебили, толкнув в грудь и нависнув разгневанным родителем:
— Я не хочу, чтобы ты разбился на этих дурацких гонках! — воскликнул Дима, тряся за плечи. На глаза наворачивались слезы злости и обиды, но он упрямо поджал губы и вцепился в ворот одежды, склонившись ближе. — Алекс, ты должен слушать меня! Ты должен верить мне! Ты должен!
— Малыш, я… — он отстранился, ссадил любимца с колен и отвернулся к окну. Слова… ударили больнее той пощечины. Уж лучше бы и правда ударил, чем напоминал о… черт! Доверие, доверие… Опять это гребаное доверие! Все. Не так. Просто.
— Алекс, ты же веришь мне? — Дима развернул его лицо, заставив смотреть в глаза. Алекс всеми силами избегал его взгляда, смотря куда угодно, но не на него. — Ведь веришь? Говорил, что веришь. Ну же!
— У меня нет поводов сомневаться, — уклончиво пробормотал он, передергивая плечами, — и я не сомневаюсь.
— Но и не веришь, так?
Дима готов был прибить его прямо тут за подобные слова. Это вообще как?! Любить, но не доверять, это возможно? Упорно добиваться его ответных чувств, переступать через себя, сдерживая порывы неконтролируемых желаний, почти насильно разрушать все барьеры, которые Дима так долго выстраивал, пытаясь уберечь себя от боли, чтобы потом закрыться и сидеть в своей скорлупе?
Алекс наконец поднял глаза, и в них, как в зеркале, отразились его же прошлые страхи и сомнения. Все, с чем боролся сам Дима и что сумел отбросить на задний план. Это больно, это трудно, это пугает, заставляет забиться в угол и сидеть тихой мышью. Но, черт побери, разве любовь не стоит того, чтобы рискнуть? Алекс ведь любит его, правда?
— Верю, малыш, что ты добрый и что любишь меня, — подал он едва слышный дрожащий голос, а Диму словно в выцветающий серый по самую макушку макнули. Сердце чуть не остановилось, он судорожно вдохнул и покачал головой.
— Ты смеешься? Алекс, как же так? — его тон стал снисходительным и несколько обреченным. Нет, только не так! Он ведь только доверился ему, только позволил себе начать мечтать! Все надежды рассыпались карточным домиком от нечаянной тряски. С каждым его словом.
— Что ты хочешь услышать? — Алекс перевел на него совершенно больной взгляд. Губы подрагивали, он сжал их в тонкую полоску и резко опустил голову.
— То же, что и ты, — Дима улыбнулся и потрепал по голове, копируя его собственную манеру. — Эй, я же… так хотел быть честным с тобой. А ты… раскроешься мне? Ты же столько дней просил меня, как можешь не верить?
— Не дави, пожалуйста, — он не сдержался и все-таки обнял любимца, успокаивая себя. Дима с нежностью погладил его по плечам и позволил забыться в своих руках. Алекс грустно улыбнулся, смеясь над собой. — Ох, насколько же мерзкое ощущение.
Мерзкое… о, это слишком мягкое определение для той чернеющей пустоты, которую он почти физически ощущал в груди в том месте, где всего секунду назад чувствовал обжигающее тепло. Доверие… это слово влетело пушечным снарядом и на мелкие осколки разнесло хрупкую надежду на их будущее. Любимец верит ему, сколько счастья ему принесло это признание. А он… боится. И кто из них после этого сильнее?
— Александр! — Серега затормозил возле его дома и вышел из машины, чтобы через мгновение распахнуть дверь и выдернуть друга на улицу вместе с любимцем. — Дима, иди в дом. Третий этаж, квартира сто восемь. Возьми ключ в его сумке. Я хочу поговорить с Алексом.
Дима пару секунд непонимающе переводил взгляд от одного к другому, осмысляя произошедшее. О чем, интересно, они хотят поговорить наедине?
— Хорошо.
Дима коротко поцеловал Алекса и, опустив голову, послушно проследовал указанным путем. Мысли выветрились все до единой. Хотелось просто убежать домой и зарыться носом в подушку, но гордость не позволяла отчаянию захватить сознание. И он не почувствовал покатившихся слез, оставляющих соленые дорожки.
Дождавшись, пока Дима заберет сумку из багажника и зайдет в подъезд, Серега обернулся к другу и обжег самым разочарованным взглядом, который Алексу когда-либо доводилось видеть на лице всегда спокойного рыжика:
— Алекс, твоя самая большая слабость разрушит и тебя, и его. Ты правда этого хочешь? Ты этого добивался? Все, к чему ты шел, рассыплется у тебя на глазах.
Александр отвернулся и сложил ладони на крыше авто, низко опустив голову. Да! Он все это знает, все понимает, но… эти вечные «но»! До сих пор не может забыть тот случай, он все чаще стал вертеться в голове прилипшим листом. Какой же он дурак…
— Ты же помнишь тот день, — со вздохом прошептал Алекс, зажмурившись. — Ты помнишь тот год, ты помнишь меня!
— Сколько тебе лет? Не веди себя словно неразумное дитя. Как много ты готов поставить на кон? Готов рискнуть всем, как того требовал от Димы? Или будешь держаться за прошлое, убивая настоящее? Я вижу вас обоих насквозь. Вы будто дети: «не отдам, пока ты не отдашь!» А ведь он сильнее тебя, если смог открыться. А ты слаб. Ты, Алекс, слаб перед ним. И это твое место на коленях, пока не отпустишь прошлое.
Алекс прикрыл глаза, длинно-длинно выдыхая. Так и есть. Так и есть — будь прокляты его страхи! — он действительно слабак! По глупости попасться в ловушку прошлого, позволить отнять у себя с невероятным трудом завоеванный приз, лично отказаться от… всего.
— Кто бы мне вправлял мозги, кроме тебя, Сирано? — Алекс обернулся к нему, вымученно улыбнулся. — Как давно мы дружим?
— Лет пятнадцать точно, а то и больше, — скрестив руки на груди, Серега на мгновение задумался, подсчитывая в голове. — Можно сказать, на один горшок ходили.
— Так подскажи мне! Как я должен поступить? Я не хочу терять его!
— Алекс, зачем ты спрашиваешь у меня? Поговори об этом со своим любимцем. Из того, что я сейчас увидел, да и вообще видел на протяжении всех этих дней с момента аварии, у меня сложилось четкое мнение о нем. И как друг могу сказать, что бояться тебе нечего. Дима хорошо подходит тебе, с какой стороны ни посмотри.
Алекс задумчиво пожевал губу, разглядывая проплывающие облака. Вот, значит, как они смотрятся со стороны… Свою половинку он точно не отпустит просто так. Любимец важен ему!
— Я позвоню завтра, идет? — Алекс хлопнул друга по плечу и побежал в дом.
Серега довольно улыбнулся. Как хорошо они смотрятся вдвоем, у обоих глаза блестят неудержимым огнем, а улыбки, которые они так часто дарят друг другу… Сергей давно не видел своего взбалмошного друга настолько счастливым. Даже от сердца отлегло.
***
Лестницы, ступеньки, пролеты, перила — все летело перед глазами, пока Алекс несся в квартиру, настроенный во что бы то ни стало решить несвоевременно возникшую проблему. Он чувствовал себя последней сволочью, так жестоко обманывая любимца. Еще одно качественно новое для него переживание — сколько же сюрпризов таит его маленький умничка? Вкусный и невинный, жадный и гордый, сильный и нежный. На деле оказалось, что он совсем не знал своего питомца.
Алекс нашел любимца под дверью своей квартиры. Дима сидел на ступеньке с опущенной головой и вертел в руке мобильный, уткнувшись взглядом в пустоту. Пальцы его мелко подрагивали, он тяжело дышал и не пошевелился, даже когда Алекс подошел к нему и мягко положил руку на плечо.
— Малыш, ты почему здесь? — он любовно потрепал его по волосам, достал из бокового кармана сумки ключи и открыл дверь. Дима не сдвинулся с места, руки до хруста сжали несчастный мобильник. — Заходи. Эй… что-то не так?
— Алекс, ты сволочь! — Дима резко вскинул голову, одарив переполненным болью и обидой взглядом, и только сейчас Алекс заметил мокрые дорожки на щеках. Он плачет? — Ненавижу тебя! Грей был честнее со мной! О чем ты думал, когда заставил влюбиться?
Алекс промолчал. О чем думал? Что прошлое больше не властно над ним, что любовь станет ключом к освобождению от оков страха и неуверенности. Что Дима позаботится о нем, не причинит боли и поддержит в любой трудности. Алекс хотел подарить ему весь мир, так откуда это недоверие вдруг свалилось им на голову? Прошлое… будь оно трижды проклято!
— Я тебе объясню, заходи, — Алекс забрал сумку и за руку потянул его в квартиру. Дима подчинился, нехотя проходя внутрь и снимая обувь.
Квартира выглядела опрятно и чистенько. А еще ужасно дорого, обустроенная по последнему слову техники. Будто они зашли на выставку самых современных технических новинок. По сравнению с домиком за городом, квартира выглядела намного больше и просторнее. Даже не верится, что здесь можно жить…
Дима проследовал за ним до… столовой — кухней назвать у него язык не повернется, — пытаясь побольше запомнить по дороге. Сомнений в том, что он еще не раз окажется здесь, не было ни капли. Алекс перестал быть для него просто мучителем или сокурсником. Взбалмошный и эгоистичный идиот, он стал дороже всех в этом жестоком городе.
— Я сделаю тебе чай, — Дима толкнул Алекса за стол, а сам налил в чайник воды и поискал по шкафам кружки и заварку. — Рассказывай, как так вышло, что ты чуть ли не умолял меня довериться тебе, а сам не готов открыться? И к чему были твои красивые слова?
Алекс послушно сел на стул и сложил голову на сцепленных пальцах, неотрывно следя глазами за любимцем, хотя мысли бродили далеко за пределами квартиры. Подобрать слова, чтобы ответить на простой вопрос, оказалось ох как непросто. Малыш ведь сам знает правду, зачем только заставляет вспоминать?
— Ты же помнишь ту историю? Сказку, которую я рассказывал?
Дима на секунду обернулся, проследив за его понурым распыленным взглядом, и продолжил распаковывать чайные пакетики, прислушиваясь к шуму чайника.
— Помню. Каждое твое слово.
— Все дело в этом, малыш. Тот мальчик… после него я не мог даже смотреть на других с интересом. И то, что я смог прикоснуться к тебе, уже доказывает мои чувства.
— Так ты боишься все-таки, — Дима передал ему чай и встал рядом, привлекая за плечи. Алекс отхлебнул глоток сладкого напитка, согреваясь заботой и любовью обнимающих его рук. Совсем как в грезах, любимец волнуется о нем, стремится помочь, а страхи… уйдут со временем.
— Позволишь остаться? — поцелуй в макушку, неожиданный, исполненный таящейся в рвано бьющемся сердце нежностью, вынудил Алекса поднять голову. Дима смущенно улыбнулся и потыкал пальцем в щеку. — Я тебе массаж обещал.
— Малыш, я хотел просить тебя, — Алекс обнял его за талию и уткнулся носом в живот. Спокойно рядом с ним, его будто с ног до головы окутывает пуховая безмятежность. — Теперь мне нужно немного времени. И ты.
— Ну-ну, не пугай меня, — Дима рассмеялся, откровенно поражаясь виду растерянного Алекса. Вот так чудеса! — Где мой мучитель, так любивший унижать своего питомца?
— А ты хочешь его? — Алекс поднял голову, хитро щурясь. В ответ тонкая рука щелкнула его по носу и взъерошила волосы, путаясь в прядях на затылке. Алекс прикрыл глаза, ластясь к ней довольным котом.
— Я хочу настоящего тебя, — Дима забрал у него кружку и допил остатки чая. — Снимай рубашку и ложись в постель. Я схожу умоюсь и приду к тебе.
— Ты слишком властный, умничка, — Алекс медленно встал и нахально прижал послушного любимца, целуя в висок. Наконец-то его любимый, как дорого ему это чувство. Он заботливо укачивал его, сохранял глубоко в душе, не отпуская. Голос понизился почти до шепота в предвкушении: — Жду тебя в спальне, поторопись.
И тут же отпустил его, на ходу расстегивая пуговицы. Дима не сдержал счастливой улыбки, наблюдая за удаляющейся фигурой. Трудно представить, что не так давно он всей душой ненавидел Алекса и желал навсегда сбежать. А сейчас не хочет оставлять любимого ни на мгновение, без него тянущееся тугой пружиной, с каждым биением сердца норовившей схлопнуться и взорваться острой волной невыносимой боли. Мучительно долго, тук-тук… тук-тук… быть настолько зависимым от его рук и поцелуев, карих глаз и бархатистого тембра.
Дима помотал головой, прогоняя непрошеные терзания, сполоснул чашку и отправился на поиски ванной. Зачем думать об одиночестве, если он наконец не один? Алекс любит его, и какие бы трудности не подстерегали, Дима не отступится. Никогда он не бежал от проблем, и эта не исключение. Шаг за шагом они раскроются друг другу, даже если на это потребуются годы. Пусть.
Дима быстро нашел ванную и облил лицо ледяной водой, остужаясь. Волнение нахлынуло вспышкой пламени — прикасаться к Алексу для него всегда слишком трепетно и соблазнительно. А сейчас они одни… в спальне… Ох, лишь бы удержать себя в руках, но как же трудно устоять!
Спальня нашлась со второй попытки. Когда Дима зашел в просторную светлую комнату с арочными окнами, Алекс уже лежал на кровати, подложив руки под голову, а рубашка его мирно покоилась на стуле. Сонный взгляд приоткрытых на секунду глаз как нельзя красноречиво говорил о желании хозяина провалиться в долгий сон. Дима неслышно приблизился к постели и сел ему на бедра, устроив руки на спине.
— Малыш, не нервничай так, — усмехнулся Алекс, открывая правый глаз и поглядывая за любимцем. Дима вздрогнул, выдернутый из пелены размышлений. — Возьми масло на столике.
— Я и не нервничаю, — он потянулся за коричневой бутылочкой и вылил несколько капель на руки, растирая. Какой красивый, ох… и зачем ему такое сексуальное тело? Алекс вытянул руки вдоль туловища, изящные линии спины соблазнительно изменили форму, крепкие мышцы перекатились под тонкой кожей. Дима судорожно сглотнул, не решаясь прикоснуться.
— А то я не чувствую твои дрожащие пальчики, — засмеялся Алекс и закрыл глаза, решая не смущать любимца. Он так мило покраснел, а в синих глазах плескалась долгожданная желанная страсть.
— Не отвлекай меня, — строго одернул Дима, положил скользкие ладони на лопатки и медленно провел вниз вдоль позвоночника.
Тело на зависть, что уж тут. Дима закрыл глаза, перебирая напряженные мышцы и прислушиваясь к тихому урчанию. Едва он прикоснулся, Алекс сладостно вздохнул и заерзал под ним. Руки двигались хаотично, поглаживая и растирая плечи, спину, поясницу, бока, и с каждым новым движением сильное тело хищника дрожало все отчетливее, а вздохи превратились в настоящие стоны.
— Ох… умничка… — сквозь стиснутые зубы выдохнул Алекс, закусив губу. — Как приятно… м-м…
Боже, какой голос! Хриплый, переполненный едва сдерживаемым желанием. Так и молил о бóльшем, требовал подчинения, настойчиво упрашивая отдаться в надежные руки и позволить им все, о чем мечтает хозяин. Алекс инстинктивно дернулся, когда Дима откинул несколько черных прядок и прижался губами к уху, продолжая растирать:
— Не стони, пожалуйста, — вкрадчиво зашептал, поглаживая по бокам, и несильно ущипнул. Алекс возбужденно вскрикнул, распахнув глаза. — Лежи тихо.
— Целуй, малыш, — на грани самообладания взмолился Алекс, дергаясь от нового щипка. Дима тихо засмеялся и лизнул завиток уха. Ох, как неописуемо приятно чувствовать желание этого потрясающего существа! Хотелось всего сразу и побольше. — М-м… Это ведь то, что ты хотел. Меня в своей власти. Действуй!
— Не сегодня, так что перестань меня провоцировать, — вложив в голос все испытываемое напряжение, зашептал Дима, спустив ремень и массируя бедра. — Тихо, Алекс… тихо.
— Не шепчи мне в ухо! — Алекс сжал зубы и уткнулся лицом в подушку. Горячо! Тело пылало под ласковыми руками, от страсти кружилась голова, и перед глазами мерцали цветастые круги. — Какое наказание, малыш!
— Ну-ну, где твоя сила воли? — Дима лег сверху, поглаживая по рукам, и поцеловал в плечо, проложив цепочку к шее. Капелька провокации, всего-то. Оба желают этого до помутнения рассудка. И, кажется, Дима готов признать падение перед обаянием Алекса. Только вот… — Тебе пора спать. Я не уйду, останусь рядом.
Алекс развернулся на спину и бесцеремонно стащил футболку с любимца. Дима приподнялся, позволил, даже помог откинуть ненужную шмотку на кресло и поудобнее расположился на его бедрах, склонился и устроил подбородок на переплетенных пальцах, с любопытством улыбаясь. Карие глаза горели не хуже огненного зарева, страшно представить, как взбудоражит его их близость. Алекс с трудом справлялся с дыханием, приоткрыл рот, шумно выдыхая.
— Не испытывай мое терпение, умничка, — Алекс откинул его челку со лба и укрыл их одеялом. Дима намеренно поерзал, уже ощущая степень желания любимого и решив немножко поиграть с ним. Руки заковали его в стальное кольцо, прерывая все поползновения. — Малыш…
— Люблю играть с тобой, — Дима улыбнулся и поводил ногтем по груди, ловя судорожные вздохи.
Никто и никогда не желал его так, как Алекс. Любой, кто в красках рисовал ему нахлынувшую страсть, просто махал рукой, получив отказ. И глаза их никогда не горели этим фанатичным блеском с примесью безумия.
— А что мне, собственно, мешает взять тебя прямо сейчас? — вкрадчиво поинтересовался Алекс, резко прижав мальчишку к груди, и склонил голову вбок. Тот уперся ладошками в плечи, оказавшись в непозволительной близости от манящих губ, и взволнованно дернулся.
— Я тебе запрещаю, — Дима зажал ему рот обеими руками, нагло ухмыляясь. — И каким бы супер-пупер лидером ты ни был, все равно будешь слушать меня. И будешь верить мне. Ты понял?
— О, боже, — Алекс с сожалением вздохнул и ослабил объятие. — И в кого я влюбился? Малыш, да ты тиран!
— А ты любишь меня? — Дима тут же зацепился за признание, неистово желая услышать вновь о его чувствах. Услышать и навсегда поверить, что они неизменны.
— Люблю, умничка, — Алекс блаженно улыбнулся и с нежностью поцеловал, выплескивая все накопившееся тепло. Он теряет голову в его объятиях, да и плевать хотел на это. Незначимо.
— Тогда придется потерпеть такого меня, — Дима скатился с него и пристроился под боком, обвивая рукой талию. — Поспи, Алекс, отдохни.
— Так и не скажешь? — он надул губы и округлил блестящие глаза. Того и гляди расплачется, ох, боже…
— Какой ты нетерпеливый, — Дима чуть приподнялся и поцеловал в уголок улыбающихся губ. — Люблю тебя и всецело доверяю. Так пойдет?
— О да, мой самоуверенный и дерзкий малыш, вполне пойдет, — Алекс засмеялся и крепче прижал его. Сердце разрывалось от переполняемых эмоций, он и не знал, что может быть настолько счастливым. Будто Всевышний даровал искупление всех грехов и распахнул врата Рая.
— Никаких рамок и ограничений, так? Как настоящая пара.
— Я думаю, мы справимся. Не без ссор и обид, но разве бывает иначе? С тобой я готов на все, что предложит нам жизнь. Я говорил это, и мое мнение осталось прежним. Ты мое все, малыш.
— Ты на самом деле так считаешь? — Дима приподнялся и заглянул в горящие шоколадные глаза, излучающие внутренний свет счастливой души. Алекс улыбнулся тепло и искренне, ни на гран не сомневаясь в своих словах:
— Пока моя умничка рядом, я буду верить в это.
— Это же оно, Алекс! Бестолковый ты, — Дима несильно стукнул его по лбу и тут же поцеловал в нос. — Попробуй теперь заикнуться о своих страхах. Ты мой, Алекс.
Александр без слов понял, о чем говорил любимец. Неужели он был так слеп, что не заметил очевидного? Разве мог он не доверять своему самому любимому умничке? Дима улыбался ему самой теплой улыбкой, так и кричащей о безграничной любви. Алекс чуть все не испортил, позволив страхам на минуту затмить рассудок и запорошить глаза пустой ложью.
— Какие громкие заявления от любимца, — Алекс перекатился и навис над Димой, опираясь на локти. — Это ты мой, умничка. Мой!
— От переноса слагаемых, — Дима выпутал руки и запустил одну в волосы, массируя затылок. Алекс прикрыл глаза и заурчал как довольный кот. — Спи уже, сам говорил, что для нормального сна тебе не хватало меня.
— Точно, — Алекс бесцеремонно завалился сверху, придавливая собой к кровати. Дима охнул, не ожидая внезапно свалившейся на него тяжести. — Спасибо, малыш.
Дима продолжил перебирать смоляные пряди, тихо напевая колыбельную. Алекс сполз чуть ниже, да так и замер, с облегчением выдыхая и закрывая глаза. Сон действительно утягивал его, а желанная близость любимого мальчика и его ласковая песня убаюкивали растревоженное сознание, погружая в сладкие грезы.
Вздохи и невнятное бормотание сменились мерным посапыванием, и Дима догадался, что Алекс наконец уснул. Самое время подумать обо всем, что случилось с ним за последние несколько недель. Столько безумных поступков за раз он еще не совершал, а самыми дикими стало осознание собственных чувств к ненавистному мучителю и принятие его. Дима и правда глупец, раз не замечал этого раньше. Алекс эгоист и тиран, но с ним, с самим Димой, он вел себя на редкость… покорно? Не совсем точное слово, но точного не существует. Алекс проявлял слабость только рядом с Димой, а его искренняя улыбка трогала самые темные уголки души. Он становился другим, и Дима влюблялся в него все сильнее, хотя и не понимал, как такое возможно.
«Солнце пусть в моих руках
Ярко нам засветит.
Счастье пусть в твоих глазах
Нежность нашу греет.
Спи, мой ангел, я с тобой
Вечно буду рядом,
Сберегу я твой покой,
Подарив отраду.
И пусть тучи над тобой
Затянули небо.
Освещать своей душой
Путь твой стану слепо.
Спи, родной, и сладкий сон
Раны пусть излечит.
И два сердца в унисон
Биться будут вечно».
