Лекарство от скуки с побочным эффектом

      — Расскажешь еще что-нибудь о себе? Хочу узнать своего любимца до самых мелких деталей.       Дима придвинул кресло вплотную к больничной койке и поудобнее устроился, поймав теплую руку. Алекс с подкупающей готовностью пододвинулся к нему и переплел пальцы, радостно улыбаясь. Дима накрыл ладонь своей, тая от одного взгляда на его умиротворенное лицо.       Уже больше недели он день за днем приходил в больницу и сидел в палате с обеда до ужина — максимально долго, сколько разрешалось посетителям навещать пациентов. Слишком мало для них, но сделать никто ничего не мог. Алекс всей душой противился такому порядку, даже пытался подкупить медперсонал, но садисты в белых халатах не поддались ни на какие уговоры. Пришлось смириться с местными законами и кусать губы в ожидании любимого мальчишки.       А Дима и сам спешил к нему, появляясь ровно в 14:00, как по расписанию. Первые пару дней Серега подвозил его из дома, но позже Дима вежливо отказался от сопровождения. Он не настолько беспомощный, вполне способен добраться до больницы на метро. Да и потом, кроме самого Сереги, все остальные недолюбливали его, если не сказать презирали. Само собой, были и исключения, но и одного прожигающего взгляда хватало, чтобы следующие несколько часов чувствовать себя пустым местом.       К счастью, Алекс всегда радовался его присутствию. Они болтали обо всем на свете и совершенно не чувствовали холода или дискомфорта. Дима вынужден был признать: ему нравится разговаривать с Алексом не меньше, чем с Греем. А тот, как назло, постоянно пропадал где-то и выходил на связь через раз. Особенно после того признания их общение резко уменьшилось — впрочем, в сообщениях собеседника до сих пор угадывались привязанность и интерес.       Дима не хотел отказываться от своих слов, но с Алексом он чувствовал себя все свободнее и раскрепощеннее с каждым днем. Как он ни противился, а предательский комок путаных чувств от обжигающего жара до тягучей липкой привязанности ни капли не уменьшался в груди. Напротив, он только рос, уже упираясь в ребра и затрудняя дыхание в особой близости с виновником своего появления.       А близости этой было много. Стараясь не навредить и действуя со всей бережностью, Дима не упускал случая то обнять нахального мучителя и получить ласковое поглаживание по спине, то поцеловать самым невинным легким касанием, какое мог позволить, — почему-то исправно превращающимся в жгучую страсть с метками на шее и плечах, — то устроиться на коленях или под боком, греясь в кольце сильных рук и проникаясь исходящим от Алекса теплом.       Всякий раз инициатором такой близости был Дима — почти во всех случаях, — и поначалу дико смущался, но уже на третий день перестал краснеть и отводить взгляд, видя откровенное желание и безграничное счастье в темневших в такие моменты глазах. Алекс без ума от него и даже не пытается скрывать своей привязанности. Так есть ли смысл переживать?       — Неужели тебе по-прежнему интересно? — Дима закатил глаза и с шумом выдохнул, не представляя, что мог рассказать еще. — Я ведь выложил тебе почти всю свою жизнь день за днем. Все тайны и желания, все, что мог.       — Не все, а те, за которые не боишься, — возразил Алекс, свободной рукой смахнув челку с его лица и открывая два глаза глубокого синего оттенка с ярким серым венчиком. — Давай же, умничка, откройся мне целиком.       — Хватит с тебя и этого, — он прижал палец к подбородку и возвел глаза к потолку. — А вообще-то, мне с утра пришла в голову одна мысль.       — Так-так? И какая же? — Алекс подался вперед, заинтересованно склонив голову и соблазнительно прикусив губу.       Дима передернул плечами, едва заметил его издевательский жест: слишком ему нравился вкус любимых губ, и любое привлечение внимания к ним неумолимо пробуждало дикое желание прикоснуться. Пальцами, ладонью, щекой, губами… хоть чем-нибудь! И Алекс отлично знал об этой слабости. Любитель поиздеваться, он не упускал возможности поддеть его, получая в награду жадные поцелуи или собственнические объятия.       Но сейчас Дима устоял против соблазна, именуемого «Алекс», и резко встал, меряя шагами просторную палату. Алекс с любопытством наблюдал за ним, откинувшись на подушки и скрестив руки на груди. Разговор, всплывший в сознании за секунду до пробуждения, носил до жути смущающий характер, и Дима толком не знал, с чего тут начать.       — Не время напоминать, но у меня осталось требование. Твой подарок, — решил зайти с самого дальнего угла и в то же время подойти сразу к делу.       — Оу, ты придумал свое желание, умничка? — Алекс мигом воодушевился, с двойным интересом следя за каждым все более неуверенным шагом. Дима задержался глазами на его нетерпеливой улыбке дольше обычного. — Я весь во внимании.       — Не совсем желание, скорее направление, — Дима опустил взгляд, пряча пылающие щеки. Не видя очаровывающих кофейных глаз, он меньше краснел, но жар в груди усмирить все-таки не мог. Сердце забилось так быстро, что Дима перестал различать удары, а в животе скрутился тугой комок. Страшно, черт побери! И стыдно… Голос предательски взвился на два тона, едва Дима начал говорить.       — Алекс, а ты… — любимец откашлялся, — ты думал когда-нибудь о дальнейшем? О том, чего так хочешь. Вернее… что срывается раз за разом. Я немного…       — Малыш, твои намеки очень двусмысленные, — Алекс засмеялся, наблюдая за его диким смущением. У бедняжки даже уши покраснели, и он отвернулся, хлопая себя по щекам в надежде отрезвить.       — Или ты рассчитывал именно на это? — добавил он, и голос внезапно снизился, в ласкающем тембре появились нотки хрипотцы. Дима развернулся на каблуках, с подозрением щурясь.       — Твои поползновения куда двусмысленнее, — он лукаво ухмыльнулся и бросил взгляд полуприкрытых глаз. Очевидно, что Алекс не раз размышлял об их близости, но Дима хотел донести до него совсем другое. А как — пока не придумал. Тот, в свою очередь, искусно изображал ничего не понимающего идиота, бестолково хлопая ресницами.       — Ты думал? Об… этом.       Алекс поманил любимца пальцем, и тот опустился в кресло, выжидающе смотря на своего мучителя. Любопытный вопрос, особенно из уст краснеющего до корней волос мальчишки. Впрочем, к своему стыду, дать вразумительный ответ на давшийся любимцу с таким трудом вопрос Алекс не мог. Вроде бы что ему скрывать от собственного питомца? Или, вернее, любимого парня — теперь только так.       — Знаешь, умничка, я о многом думал. И с тобой я хочу всего и сразу. Но… — Алекс на секунду умолк и пожал плечами с виноватым видом. — Ты будешь первым для меня. Первым мальчиком.       Дима какое-то время осмысливал ответ, теребя в руках уголок рубашки. Губы непроизвольно шевелились, что-то шепча, но Алекс не мог ничего разобрать. Дима выглядел растерянным, брови сошлись к переносице, образуя ненавистную складочку. Алекс протянул руку и подцепил пальцами подбородок, заставляя смотреть на себя. Дима наконец подал голос, встревоженный и дрожащий:       — Если так, разве ты можешь быть уверен? В том, что это действительно то, чего ты хочешь? Что это не просто интерес, что это настоящее?       — Зачем ты спрашиваешь эти глупости? — оскорбился Алекс, скривившись и поджав губы. — Я целую тебя и забываю обо всем, какие тут сомнения? — он с шумом выдохнул, на миг прикрыв глаза. Выворачивать душу без какой-либо отдачи порядком надоело, и он объяснил в последний раз:       — Умничка, я… люблю тебя, правда. Я уверен в своих чувствах и тем более своих желаниях. Я хочу тебя, потому что это ты, мой сладкий мальчик. Единственный, кого я так безумно хочу. И хватит об этом. М-да… разговор как из женского романа.       — Извини, Алекс, — Дима привстал и запечатлел ласковый поцелуй на щеке. А затем осторожно погладил место поцелуя кончиками пальцев. Алекс улыбнулся и откинул мешающиеся пряди с лица. — Я хочу знать, зачем даю обещание и кому. Если ты играешь, тогда смело заказывай гроб. С красной обивкой.       — О, да? А если нет, могу заказать номер в отеле? — он засмеялся, привлекая любимца и усаживая обратно на койку. Тот послушно прижался к нему. — Доверься, умничка.       — Я рискну, — впервые согласился Дима, пошарил по карманам и протянул ему мобильный. — Дай номер. Чтобы я смог связаться с тобой.       — Давай, — Алекс ловко набрал нужную комбинацию цифр и скинул звонок на свой мобильник. — Пожелаешь мне сладких снов на ночь? — он склонился к любимцу, чувственно растягивая губы в манящей улыбке.       — В тебе скрывается романтик? — Дима изо всех сил сдерживал навязчивое желание прильнуть ближе и утянуть в привычный развратный поцелуй. Вместо этого с сожалением погладил по широкому плечу и ехидно засмеялся. — Как-то не вяжется с образом садиста.       — Кажется, ты уже говорил, — Алекс устроил язвительного мальчишку под боком, листая программы в его телефоне. Дима с опаской следил за мелькающими иконками. — Запомни: я с любимым, я с друзьями и я с окружающими — три разных человека. Ты совсем не знаешь, каким я могу быть.       — Хочу увидеть, — Дима ненавязчивым жестом отобрал у него мобильник и спрятал обратно.       Алекс не сопротивлялся, явно размышляя над чем-то, заинтересовавшим его. Минуту он думал, скользя рассеянным взглядом по пустым стенам, как вдруг крепче притянул Диму за талию и двумя пальцами поддел подбородок.       — Ты мой приз, умничка, — Алекс развернул его лицо и с нежностью поцеловал тягучим, глубоким и невероятно вязким поцелуем. Дима с готовностью ответил, обнимая его за шею и позволяя чужому горячему языку проникнуть в рот, даря ласковое, согревающее тепло. Он не спешил, впитывая каждое ответное движение, смакуя до дрожи опьяняющий вкус.       Дима подался вперед и попытался ускориться, стиснув пальцы на плече. Он жаждал бóльшего, заставляя, вынуждая Алекса перейти за черту разума и плыть в течении огненной реки страсти. Но тот настойчиво притормаживал его, изредка прикусывая, с непревзойденной грацией скользя по шершавому языку и упиваясь властью над любимым мальчиком. Он не впускал его в свой рот, полностью захватив чужое поле и разжигая угли в бушующее пламя на его территории.       Долгий протяжный стон красноречиво оповестил о возросшем возбуждении и явном желании начать более решительные действия. Алекс навис над ним, по одной расстегивая пуговицы на рубашке и распахивая ее полы в стороны. Поцелуй, сладкий и томный, как плавленая карамель, не останавливался ни на миг, затягивая в заботливо расставленные сети. Дима на инстинктах прогнулся, ощутив неторопливо скользящую по животу ладонь. Алекс действовал мучительно-медленно, словно нарочно сводил с ума, распаляя опьяненное лаской тело.       Очередной стон, хриплый, чувственный, долгий и требовательный, ворвался в сознание вязким дурманом, окутывая пеленой желания. Желания завладеть этим хрупким телом и подчинить себе без остатка. Умничка может стонать только в его руках, и никому более не дозволено прикасаться к нему. Воздух заканчивался, головокружение усиливалось, желание росло. А скорость не менялась. Так чувственно-медленно, поглощая каждое движение по маленьким кусочкам, как изысканный в своей уникальности торт.       — Я должен кое в чем признаться, — шепнул Дима, отстраняясь. Александр разочарованно прикрыл глаза — оборвал на самом волнительном моменте. Как и всегда, несносный мальчишка!       — Что, малыш? — с сожалением кивнул он, перехватив ладонь, медленно целуя каждый пальчик. Так проще сосредоточиться.       — Я обещал тебе и не заберу своих слов назад, — Дима выбрался из-под него и сел рядом, достал телефон и открыл нужную программу. Честность сейчас важнее всего, он не мог промолчать о таком. Их хрупкое доверие могло рассыпаться как карточный домик, если хоть один позволит себе слукавить или умолчать. — Но я не уверен, что смогу. Я влюблен в другого человека.       Он протянул телефон с последними сообщениями Грея. Алекс и секунды не смотрел в экран, сразу притянул любимца и усадил на колени лицом к себе, обнимая за талию. На лице расцвела улыбка, так и кричащая о самоуверенности. Поцелуй пришелся в висок, а затем в шею, только после Алекс заговорил:       — Малыш, скажи только одно — как можно быть таким глупым?       Дима непонимающе моргнул, отчего-то почувствовав себя несмышленым ребенком. Алекс опять склонился и поцеловал ямку между тонких ключиц, облизнувшись. Дыхание сбилось, он будто не мог остановиться — неспешно провел языком вдоль горла и прикусил подбородок. Дима обхватил его голову руками и поднял на уровень глаз, пресекая все попытки отвлечься.       — О чем ты? — с тревогой спросил он, заметив расфокусированный взгляд. Алекс выпрямился и длинно выдохнул, возвращая ясность мыслей.       — Малыш, ты еще не позабыл его последнюю просьбу? Не откажешься от своих слов?       — Откуда ты…       — На все закроешь глаза, да, Дэй?       Дима замер, застыл на месте, неверяще смотря в радостно улыбающееся лицо Алекса. Тот полным ласки жестом потрепал его по волосам и осторожно поцеловал в щеку. Глаза на мгновение вспыхнули паническим ужасом, но почти сразу засветились твердой уверенностью и безграничной любовью.       — Ну так что? — Алекс коснулся подбородка и погладил большим пальцем контур рта, ненавязчиво возвращая его в сознание. — Я жду, Дэй.       — Грей… — только и смог выдохнуть Дима.       Мысли путались. Предположить подобное, что спрыгнуть с крыши небоскреба и остаться живым, — невозможно даже в теории.       — Приятно познакомиться, — обворожительная улыбка не сходила с аккуратных губ, а Дима все шире распахивал глаза, не веря ни единому слову.       — Я долго ждал встречи, малыш. Ты и вправду милашка, — весело смеясь над обескураженным лицом любимца, Алекс небрежно растрепал непослушную челку, с умилением убрав ее с глаз. Так ему больше нравилось.       — Но ты… ты… с самого начала? Это был ты?!       Вот это да! Такого удара под дых от любимого друга он совсем не ожидал. Грей ведь был для него самым дорогим человеком, единственный понимал его. Или только делал вид? Мозги кипели, пальцы на руках задрожали, он запустил их в волосы, сжавшись на чужих коленях и тяжело дыша.       — С самого начала твоим другом был твой мучитель, — Алекс хотел обнять его, но Дима резко ударил его по рукам и уже собирался залепить пощечину, как тот словил хрупкие запястья и завел за спину, надежно удерживая любимца на месте.       — Нет!.. — взвизгнул Дима, истерически качая головой. Алекс перехватил вырывающегося мальчишку одной рукой, а свободной поднял голову за подбородок, вынуждая смотреть в глаза.       — Успокойся, эй… послушай, я случайно попал именно на тебя. Я и понятия не имел, на кого наткнулся — просто копался от скуки, но в тот же день по той же чистой случайности узнал, кто мне так язвительно ответил. То есть да, я понимал, с кем общаюсь.       — Вот как ты обо всем разузнал! Я сам же тебе и проболтался, — Дима хотел соскочить на пол, но крепкие руки упредительно удержали его на месте. Черная тоска тугими цепями оплела все тело, надрывно звякая при каждом неловком движении. Дима еле сдерживался, чтобы не завыть в тон заунывному звону.       — Пусти, ты, сволочь! Ненавижу тебя! Пусти немедленно!       — Ну-у, малыш, а как же обещание? — Алекс тяжело вздохнул и прижал любимца к груди, для верности крепко стискивая запястья. Дима весь дрожал, закусывая губы и рассеянно дергаясь, словно уже не пытался вырваться.       — Ты врал мне! Все это время врал! Как же ты мог?! И что теперь? Роль сыграна безупречно, я поверил! Поздравляю! Грей или Алекс, не хочу тебя видеть! Сволочь! Ненавижу тебя! Я же… как дурак влюбился! Черт!       Дима опустил голову, уткнувшись лбом ему в грудь и еле сдерживаясь от истерических рыданий. Он допустил самую огромную ошибку в своей жизни, доверившись неизвестно кому. И теперь пришло время платить за свою безрассудность. Как же больно… Сердце будто выдрали из груди и разорвали когтями мести и нахальства. Ради жалкой игры Алекс растоптал его, уничтожил.       Что-то изнутри жгло грудную клетку, и с каждым вдохом дышать становилось все труднее. Дима захрипел, пытаясь откашляться, и мигом ощутил свободу в руках. Алекс несильно похлопал его по спине и что-то зашептал, успокаивая. Дима резко оттолкнул его, и новая вспышка боли пронзила его, пришпиливая к земле. Чужие ладони опасливо легли на бедра, даря едва заметное облегчение.       — Эй, разве я врал? — Алекс говорил тихо-тихо, постоянно следя за реакцией. Любимец отвернулся и сжал руки в кулаки, закусив губу. Алекс чувствовал охватившее его отчаяние и должен был все объяснить. Дима для него не какая-то очередная игрушка, осталось только донести эту мысль до него самого.       — Ни одно мое слово не было ложью, с самого начала. Малыш, я действительно хотел выведать твои слабости, чтобы уничтожить, и, не стану скрывать, мне было плевать на тебя. В начале. А позже разговор с тобой начал затягивать меня, я начал вязнуть в общении — друзья не дадут соврать — меня невозможно было оторвать от мобильного. Чем больше я узнавал о тебе, тем сильнее хотел знать еще и еще. Ты поразил меня с первых же слов.       Дима молчал, тяжело дыша и вздрагивая каждые полминуты. Алекс протянул руку к дрожащему подбородку, ее тут же отбили, не удостоив и взглядом. С разочарованным вздохом он продолжил:       — Когда ты сказал, что с удовольствием затащил бы меня в постель, я ощутил замешательство и потрясение, словно пыльным мешком по голове ударили. Я и подумать не мог, что нравлюсь тебе… вот так. Ты же знаешь, что я наложил запреты на мальчиков и старался не смотреть на них. И на тебя тоже. А тут… я просто поверить не мог. Чтобы мальчишка желал меня, я с таким еще не сталкивался. Зато когда увидел правду, захотел получить тебя любой ценой. Ты не представляешь, какое это мерзкое чувство, — к чему-то стремиться, но не понимать к чему. Я злился и сам не осознавал на что. В тот день я забрал тебя, потому что хотел добить раз и навсегда. Чтобы больше не чувствовать ничего и не провоцировать себя на, черт его побери, желание к питомцу. Я хотел избавиться от тебя! А вместо этого понял, что безвозвратно запал и никогда больше не смогу отпустить, — синие глаза посмотрели на него со смесью подозрения и забитой робкой надежды. Алекс тепло улыбнулся. — Помнишь, я ведь говорил? Мальчик навсегда завладел моим сердцем. Эти чувства, эти эмоции настоящие, не игра и не притворство. И это ты, Дэй. Нет, даже не так. Я не смогу без тебя, Дима, больше не смогу. Ты мое наваждение, мое наказание и мой дар. Ты для меня все!       — Алекс… — не думая больше ни о чем и не осознавая себя, Дима кинулся ему на шею, крепко обнимая. Алекс прижал любимца в ответ, любовно поглаживая по спине и ласково нашептывая последние слова.       Глаза нещадно жгло и щипало, а к горлу подступал тугой комок. Дима не мог ничего сказать: просто не понимал, что творилось сейчас в его голове. Хотелось выкрикнуть, что это все ложь, но язык не поворачивался сказать подобное. Теплый шарик в груди вдруг разросся до размеров согревающего личного солнышка и опалил жаром каждую клеточку. Слезы все-таки потекли по щекам, и Дима попытался стереть их ладошкой, отпустив любимого инквизитора, так внезапно превратившегося в… просто Александра.       — Не плачь, умничка, — он стер пальцем пару слезинок и ободряюще улыбнулся. — Грей же говорил тебе, зря ты не слушал его.       Дима тихо всхлипнул и чуть отстранился, пытаясь прочесть по глазам все охватившие его эмоции. Алекс чувствовал себя неуверенно, постоянно отводя взгляд и щурясь, руки на бедрах то сжимались, то разжимались, то мягко поглаживали, то останавливались и снова подрагивали. Жалость к чужим страданиям проснулась сама собой, и только упрямство не позволяло ей с ходу простить учиненные мучителем беспорядки и забыться в поцелуе.       — Он убеждал меня поверить тебе, но чаще он предлагал отомстить. Зачем?       — Малыш, мне тоже страшно. Я так безумно влюблен, что сам боюсь двигаться вперед. Реши ты отомстить мне, уничтожил бы. Я хотел узнать тебя настоящего, прежде чем открыться, и ты подтвердил мои надежды, отказав ему. Поверь, я не врал тебе никогда.       Слова, до краев переполненные нежностью, заботой и припорошенные щепоткой тревоги, умоляли довериться и принять их как единственную, долгожданную правду. Но Дима всей душой сопротивлялся, не желая впускать в свое сердце робкую надежду на будущее, о котором он грезил все эти годы. Вместе с любимым человеком. Но как верить, если все сказанное им — гадкая ложь?       И Дима сбежал бы, наплевав на все мольбы и просьбы, не веря ни единому слову подлого мучителя, если бы не прижившийся согревающий комок, чутко реагировавший на каждое нежное слово Алекса. Будто часть сидящего перед ним человека была в груди и дарила трогательную любовь.       — Не знаю, что и сказать, — отрешенно прошептал Дима, отвернувшись. Алекс понимающе кивнул, сцепил руки в замок за его спиной, привлекая чуть ближе. Дима уперся ладошками ему в грудь, не давая обнять.       — Что ж… Ответь на мой первый вопрос. Откажешься от своих слов? Или примешь с любыми секретами, как уверял?       Дима нервозно усмехнулся и покачал головой, с укором смотря прямо в глаза. Алекс поежился от мелькнувшей в них палитры эмоций. Все — от нежности до ярости — отразилось в полюбившейся ему синеве. Оставалось только гадать, чему он отдаст предпочтение. И в душе Алекс молился, чтобы малыш отбросил сомнения и доверился ему. Подарил ему то самое важное, осознание чего забрало столько сил душевных и физических. Как ни противно и обидно понимать постыдную истину, этот мальчишка перевернул его жизнь и изменил его самого, заставил отбросить гордость и эгоизм и покориться нахлынувшим чувствам.       — Алекс… ты поддерживал меня, когда сам же издевался. Ты делал мне больно, а потом утешал. Как прикажешь относиться теперь? Кто из них настоящий: мучитель или Грей? Кого мне любить?       Голос звенел, готовый сорваться в любую секунду. Глупее и унизительнее Дима себя никогда не чувствовал даже в секунды издевок и насмешек. И если Алексу он мог отказать, практически не чувствуя угрызений совести, то Грею сказать то же — язык не повернется. Дима любил его проницательные вопросы, радовался единственной поддержке, не боялся открыться, потому что Грей на каком-то подсознательном уровне располагал к себе. Даже голос показался ему до дрожи притягательным, но только сейчас Дима узнал в нем Алекса.       — Грей говорил то, что хотел сказать Алекс, — он опустил голову, пряча лицо.        Любимец в его руках трясся как осиновый лист. Обида и злость метались в Диминой груди, побуждая сорваться с места и выплеснуть эмоции в диком крике. Рвали на части, но крепкие цепи страха и отчаяния приковывали к месту, не отпускали.       — Я не мог объясниться с тобой, ты не стал бы слушать. Малыш, я не сразу догадался о своей привязанности, отсюда и последствия. Сколько же раз я должен повторить это, чтобы ты поверил в мою искренность? Нигде не было лжи. Грей — часть меня. Ты же веришь ему?       Алекс поднял пронизывающий взгляд, переполненный мольбой и надеждой. Дима поджал дрожащие губы, едва сдерживая рвущиеся рыдания, и робко кивнул. Из глаз побежали слезы, забирая с собой все боль и неуверенность тех дней. Алекс с подкупающей нежностью обнял его, позволяя спрятать лицо на груди, и медленно укачивал, как маленького ребенка, нашептывая что-то ласковое.       Дима прижал трясущиеся ладони к себе и зарыдал уже в голос, не в силах сдерживать захлестнувшие его чувства. И, наверное, впервые в его жизни слезы несли с собой облегчение и освобождение, словно спали чугунные цепи, обвивавшие душу и тело черным отчаянием. Сомнения развеялись в дымке уверенности, он позволил себе поверить этому человеку, не боясь предательства.       — Тише… тише, малыш… я же с тобой, я помогу… — Алекс предельно осторожно поднял его лицо, словно хрустальную вазу, и оставил на лбу поцелуй, легкий, почти невесомый. — Помнишь, как тогда? Подумай о том, что ты любишь. Как Грей говорил, да?       — Если так, я… буду думать о тебе, — повторил Дима сказанные тогда слова и смущенно улыбнулся, обнимая его и утыкаясь носом в шею.       И сейчас Алекс ощутил не ту ядовитую ревность к мнимому собеседнику, а всепоглощающее умиротворение. Любимец признался на этот раз ему. Не воплощению, придуманному ради игры, а ему. Настоящему.       — А я о тебе, умничка. Я всегда буду вспоминать тебя, когда мне станет плохо, — Алекс даже не пытался скрыть радость в голосе. Он счастлив! Казавшаяся пустой и несбыточной мечта распахнула перед ним двери и осыпала благословением. А весь остальной мир подождет.       — Ну же, маленький, что ты придумал на свое требование? — вспомнил он, когда ощутил перебирающие одежду на плечах тонкие пальцы.       Дима вздрогнул, словно его поймали на чем-то неприличном или порочащем. До признания он хотел попросить совсем о другом, но теперь…       — Ты на все согласен? — теперь его очередь проверять. Дима поднял голову и стер последние следы слабости. Идея пришла в голову спонтанно, но каждой клеточкой тела, всей душой он понял, насколько она естественна и подходит им обоим. — На все-все?       — Удиви, малыш, — легкомысленно согласился он, весело смеясь.       Дима приблизился к нему и едва слышно зашептал на ухо свое желание. Да, он все продумал. Вот только что в голове предельно ясно прорисовались картинки, и Дима готов воплотить каждую из них. Но в качестве своего желания он хотел смены ролей. Лишь один раз изменить сценарий, чтобы потом чувствовать не только свои эмоции, но и его.       Почти касаясь губами его уха, Дима вкрадчивым шепотом объяснял посетившую его мысль, добавляя в голос соблазнительных ноток. И с каждым словом лицо Алекса вытягивалось, а улыбка меркла. Он приоткрыл рот, рефлекторно прижав любимца. Дима ловко расстегнул две верхние пуговицы на его рубашке и поводил пальчиком по груди, продолжая в красках расписывать желание. Волнение передалось и ему, вплетая игривый азарт в клубок томительного предвкушения.       — Умничка, ты…       — Боишься? — Дима расстегнул еще пуговицу, поглаживая уже целой ладонью и легонько царапая особенно чувствительные участки. Алекс судорожно вдохнул, обратив рассеянный взгляд на него. Гадкий мальчишка хорошо знал его реакцию на желанные прикосновения и беззастенчиво пользовался. — Ты же сам хотел, разве нет?       — Но… я не совсем так представлял, — Алекс поежился и смущенно улыбнулся. — Малыш, ты каждый раз будешь удивлять меня?       — Пока тебе это нравится.       Дима доверчиво прильнул к нему, чувствуя острую необходимость быть как можно ближе. Руки обвились вокруг шеи, а губы оставили чувственный поцелуй возле бьющейся жилки.       Самообман губителен, и Дима не станет больше сомневаться. Алекс нужен ему, он умеет быть заботливым, умеет сочувствовать и утешать — теперь Дима знал об этом. Общение с Греем многое прояснило, многое открыло. Чувства стали кристальнее воды в заповедном роднике и жарче адского пламени. И он позволит им завладеть сознанием, даря Алексу его последнее желание.       Дима прижался лбом к его, изучая мерцание темных глаз, ловя любое изменение в ответ на его слова, и уже тише добавил:       — Я верю тебе, Алекс.       Вспышка чуть не ослепила его. Дима не удержался от усмешки, наблюдая стремительно расцветающее в душе его любимого счастье. Он долго ждал этих слов, даже слишком долго. Дима знал, как неистово Алекс желал услышать их. Глаза его лихорадочно заблестели, он закусил губу и задрожал, подобно вынырнувшему из проруби смельчаку. Дима не пропустил и всколыхнувшегося волнения, вперемешку с отблесками страха, когда до него дошел весь смысл требования.       — Поэтому пожелал именно… так?       — Не думал, что это такая проблема, — Дима расстегнул еще несколько пуговиц, уверенно исследуя руками тело, к которому мечтал прикоснуться с той секунды, когда впервые увидел. Порочный, желанный, сильный и до безобразия вкусный, Алекс пробуждал самые потаенные желания. И одно из них Дима уже озвучил.       — Хорошо, я уступлю тебе в главном, а ты позволишь мне как-нибудь позже. Так пойдет?       — Какой напористый умничка, — Алекс подхватил ладошку и запечатлел поцелуй в самом центре. Мальчишка нарочно распалял его, даже не скрывая ехидной ухмылки. — Пригласишь в гости?       — Тебя в общагу? Нет уж, даже представить не могу, — Дима поспешно слез с кровати и плюхнулся в излюбленное кресло. Соблазнять Алекса для него целое испытание: щеки покрылись равномерным румянцем, по телу растекся сладостный жар, захватывая томлением где-то внизу живота. Язык пробежался по пересохшим губам, Алекс заметил его невинный жест и нервно сглотнул, поджав губы.       — О, неужели и сейчас не подпустишь? — он наклонился к любимцу с шальной улыбкой и всмотрелся в блестящие синие глаза. Дима надавил ему на плечи, заставляя вернуться на место, и коротко поцеловал в щеку.       — А что сейчас? Думаешь, я кинусь тебе на шею только потому, что смог довериться? — он скрестил руки на груди и надменно вскинул голову, отворачиваясь.       — Да, примерно так и думаю, — в голосе просквозила настолько явная уверенность в своих словах, что Дима не смог не обернуться и тут же поймал на себе похотливый взгляд заядлого извращенца.       — Идиот! — скривившись, фыркнул он. — И потом, разве не тебе приглашать меня?       — Оу, намекаешь, что я в нашей паре буду за парня?       — Сложно представить тебя в роли девушки.       — Да, верно. А прыгать вокруг меня будешь? — Алекс преданно заглянул ему в глаза, будто подавал пример. Дима наклонился к нему и прошептал в губы:       — Еще слово — и мое желание вернется к прежнему. Я бы очень хотел тебя…       — Ох, умничка… силенок хватит? — Алекс прищурился, играя с любимцем по его же сценарию.       — Для тебя найду. М-м, Алекс, я смотрю, ты сам позабыл некоторые слова Дэя?       — Помню каждое, малыш. Но в той роли я тебя упорно не вижу. Уверен, ты не справишься. Не твое это, умничка.       — А вот это мы и проверим после выписки, — Дима зловеще улыбнулся, скользнув ладонями по обнаженному торсу, оцарапав в нескольких местах.       Алекс поморщился, отвечая той же ухмылкой из одной лишь вредности. Ему не сильно понравился ход мыслей любимца, да и желание его на несколько мгновений выбило из колеи. Неужели он недооценил мальчишку? К черту! Ради ответа на волнующий вопрос Алекс готов пойти до самого конца.