Freaky Friday

Вскоре они были посажены в машины и довезены до отеля, где Джо и Энди безмолвно заняли комнату вместе, оставляя Пита и Патрика вдвоем. Они поднялись на лифте в молчании, и как только вошли в комнату, Пит сразу же направился в душ. — Ты —  потный маленький ублюдок, Патрик Стамп, — говорит он, перед тем как закрыть дверь в ванную. Патрик вздыхает, ничего не отвечая, потому что так оно и есть. Еще слишком рано, но он чувствует себя уставшим. Им нужно выехать ранним утром, чтобы успеть добраться до нужного места. Патрику интересно, сможет ли он сегодня заснуть вообще. Он роется в сумке Пита и достает его одежду, которую тот положил туда сегодня, ожидая, пока он выйдет. Как только Пит заканчивает с душем, Патрик направляется туда же, перед этим заливаясь краской от того, что видит свой радостный и в то же время серьезный взгляд; ему кажется, что вода слишком горячая, но эта мысль сразу же отбрасывается. Нет, это похоже именно на тот поток смущения, который он получает когда, черт, его глаза расширяются. Он быстро наклоняет голову и бросается в душевую кабинку, потому что он действительно, действительно не должен думать о том, что Пит мог делать это с его телом в душе. Патрик принимает самый быстрый, самый непродуктивный душ в истории принятия душей. Все это время его глаза закрыты, и мытье проходит методично, в сопровождении решения математических проблем в голове. В какой-то момент, он почти терпит фиаско, когда пол становится слишком скользким из-за мыльной пены, но все еще не открывает своих глаз. Он одевается так же быстро, и открывает глаза только когда натягивает мягкие тканевые пижамные штаны Пита на свои бедра. Наверх он надевает старую футболку Green Day, которую он думал, что потерял. Патрик трясет головой и вспоминает о нездоровых клепто-тенденциях Пита, чтобы отвлечь себя от теплого чувства, которое приходит, когда он думает о том, что Пит спит только в ней. Как только Патрик шагает в комнату, Пит уже сидит на кровати, скрестив ноги по-турецки. Он хмурится и фыркает, как только Патрик проходит дальше в комнату. — У нас завтра шоу, — утверждает Пит. Патрик ничего не отвечает, потому что уже знает об этом. — Мы играем перед кучей людей, и если мы не поменяемся обратно, то я точно потеряю самообладание от того, что мне придется петь на виду у такого огромного количества человек, — Пит звучит очень серьезно. — Ага, понятия не имею, каково это, — Патрик стебется, пытаясь разрядить обстановку. Пит совсем не хочет смеяться. Патрик кусает губы, подходя ближе к кровати, садясь напротив Пита. — Окей, это все вполне реально, поэтому, есть ли что-нибудь, что может тебе помочь, или лучше отменить концерт? — спрашивает Патрик. Пит вздыхает. — Я не хочу отменять. Можем мы, могу я петь песни, а ты будешь говорить, где я порчу твой голос, и как сделать так, чтобы я звучал, ну, как ты? — он снова фыркает и поворачивается к Патрику с умоляющим взглядом. Патрику хочется смеяться от этого вида, но не хочется быть мудаком. Поэтому он кивает и пододвигается ближе к Питу, пока их колени не соприкасаются, и он говорит себе, что это все тело Пита, которое просто нуждается в близости. — Окей, начинай петь, — указывает Патрик. Пит обдумывающее смотрит, перед тем как из него начинаются литься слова «I’m Like A Lawyer.» Патрик слушает, и все идет хорошо, до этого момента.  — У меня в голове такой кавардак, потому что я знаю, как действуют на тебя слова. — Тело Пита начинает испытывать странные чувства. — Пит, — Патрик пытается сделать хоть что-нибудь, потому что это чувство, оно очень отличается от того, которое ощущало тело Пита, когда звук голоса Патрика касался его слуха. Это странная смесь нескольких чувств, интенсивная, возбуждающая. — Мы — новое лицо неудачников, — поет Пит, смотря прямо на него. Патрик сглатывает, ерзая, широко раскрыв глаза, потому что у него ебаная эрекция. Он возбуждается от прослушивания собственного голоса, или тело Пита возбуждается от этого, и этот чертов взгляд направлен прямо на него. Патрик чувствует, как оно покачивается вперед, пытаясь быть ближе; он кусает губы, в попытке сдержать выходящий стон. — Симпатичные и молодые, но от этого ни чуть не лучше. Пуленепробиваемое одиночество. В лучшем случае. В лучшем случае. В данный момент его дыхание набирает все большую скорость, и все, что он хочет, это прижаться как можно ближе, чтобы окутать тело Пита этим голосом, который приносит такое безграничное удовольствие. Сейчас, именно сейчас появляется это чувство напряжения где-то в брюшной полости; он стискивает руками одеяло и узнает ощущение надвигающегося оргазма. — Ты и я на нашем медовом месяце, — продолжает петь Пит. Тело Пита постепенно приближается к звуку этого голоса, и нет ничего, что могло бы остановить это, да и честно, Патрик не особо хочет. В дальних глубинах его мозга, его шокирует то, что он делает это рядом с Питом. Он понятия не имеет. — Если я проснулся рядом с тобой, если я проснулся рядом с тобой. — О боже, — простанывает Патрик беспомощно, когда все тело Пита начинает содрогаться, и он закрывает глаза, находясь так близко к тому, чтобы кончить. Когда он, в конце концов, открывает их, Пит смотрит на него со смесью благоговения и смущения. — Мммм, да, какое-то чувство, напоминающее счастье. Я вроде как научился останавливать это некоторое время назад, но, все же, полагаю, ты не был готов? — О боже, — это все, что Патрик может сказать. — Патрик, Патрик, возьми себя в руки, — настойчиво умоляет Пит. — Ты на самом деле, действительно, действительно нравишься мне, и твой голос, и твои губы, твое капризное поведение по утрам, и то, как ты посылаешь людей, но при этом остаешься спокойным, то, как ты располагаешь меня к себе, как не может никто другой, и просто, ты, — проговаривает Пит в замешательстве. — Что? — спрашивает Патрик, потому что он все еще застрял в круге, я просто пришел послушать свой голос и Пит любит меня. — И я думаю, ты, возможно, чувствуешь тоже самое, потому что с этим телом происходят интересные вещи, когда на моем показывается какой-то кусочек кожи, или если оно находится очень близко, — говорит Пит, пытаясь звучать уверенно, но Патрик все еще может слышать проблески неопределенности. Куски пазла в голове Патрика собираются воедино, наконец-то представляя перед ним полную картину, и он хочет начать биться головой обо что-нибудь твердое, за то, что он такой идиот. Он нравится Питу, и Пит нравится ему, и если бы эта мысль не заставляла его чувствовать себя гигантской двенадцатилетней девочкой, то он бы озвучил все, что думает. — Ага, но откуда ты знаешь, что это не твой обычный эгоизм? — Патрик выступает против, решая немного раздразнить Пита. — Да, я думал об этом, — честно говорит Пит, — но обычно у меня бывает стояк, когда я смотрю на тебя, а не себя. — Поверить не могу! Ты практически ходил везде в одежде на два размера меньше твоего, показывая каждый участок кожи, который только мог, в попытках добиться моей любви. О боже. — Говорит Патрик, понимая, что только что произнес. Он закрывает лицо руками, потому что, серьезно, они такие идиоты. У Патрика занимает секунду, чтобы осознать, насколько это несправедливо то, что Пит, в отличии от него, сейчас ни капли не смущен. — Патрик, ты любишь меня! — Пит обнимает свое тело руками Патрика, и они падают на кровать. — Ты можешь, как минимум, просто привлекать меня, — признает Патрик, используя руки Пита, чтобы обнять его за талию, там, где задралась рубашка, чувствуя его кожу; она теплая. — Давай займемся сексом, — заявляет Пит. — Нет, Пит. Это было бы… Просто нет, нет. — Патрик твердо настаивает, потому, что это было бы очень странно, и никак не похоже на мастурбацию. Это в прямом смысле секс с самим собой, а он хочет, чтобы его собственные руки трогали тело Пита, и чувствовать руки Пита на своем. Патрик ничего не предпринимает. Пит, должно быть, видит это, потому что меняет свое решение. — Ладно, как насчет того, что ты просто подрочишь мне, или это тело подрочит, а я тебе? — Окей. — Как только эти слова вырываются из уст Патрика, Пит притягивает его ближе, задирая на нем абсолютно каждый участок одежды.