Freaky Friday

Они давят друг другу на голени, переплетая ноги, и Патрик думает, что это должно быть намного страннее, чем он чувствует, но на самом деле, все не так. Пит кидает Патрику взгляд, прежде чем взять его член в свою руку. Из него выходит низкий стон, и он закрывает свои глаза. Да, наверное, сейчас Патрик вполне может оценить каждый комментарий насчет его рта: он выглядит на самом деле бесстыдно. Пит кусает его губы так сильно, что его собственные становятся красными и распухшими, так же, как и покраснела его кожа, он с легкостью может наблюдать то, как эстетически сейчас выглядит для некоторых людей, и это тело, кажется, вполне оценивает его вид, очень сильно. Патрик кусает свои губы и тянется вниз, чтобы коснуться члена Пита, и это похоже на еще один оргазм по всему его телу. Это чувство новое, странное, и бесконечно захватывающее. Рука Пита грубая, но ощущается идеально, и вся эта мышечная память снова берет свое, потому что кисть Пита делает такие рода движения, которые Патрик сам себе никогда не делал. Питу, кажется, нравятся быстрые, грубые поглаживания, медленно снижающие напряжение, и это действительно приносит незабвенные ощущения; Патрик запоминает это, как информацию, которую позже можно использовать снова. Он облизывает губы и думает об этих руках на своем теле, о своих руках на этом теле. Он открывает глаза и получает от Пита полный желания взгляд, и это странно, потому что Пит смотрит на свое собственное тело, но Патрик знает, что желание в его глазах посылается для человека, которым они заняты почти всегда. — Патрик, скажи мне, что тебе нравится, скажи мне, что ты чувствуешь, скажи мне, что ты хочешь, — говорит Пит бездыханным и грубым голосом. Его собственное тело моментально реагирует на это, сразу же чувствуя напряжение, вьющееся где-то внизу спины. — Я, я хочу чувствовать твои руки на себе, хочу, чтобы ты чувствовал мои на тебе, я хочу смотреть на твои ощущения и знать, что я единственный, кто заставляет тебя их испытывать, — Патрик стонет. — Да, я хочу этого. Я хочу провести руками по твоему телу и сделать так, чтобы тебе казалось, будто бы не существует ничего, кроме моих прикосновений. Патрик, я так сильно хочу прикасаться к тебе. — Голос Пита почти переходит на скулеж. Со стороны это, наверное, смотрится синхронно, когда они одновременно встают на колени и наклоняются друг к другу. Патрик покачивается, желая быть как можно ближе к телу, которое заставляет его чувствовать себя так хорошо. Он делает глубокий вдох, и его собственный запах пробивается в его нос, делая все это похожим на битву ощущений. Патрик знает свой запах, как он ощущается, как звучит, но для тела Пита это все в новинку, и оно хочет, хочет, хочет. Без дальнейших размышлений, Патрик наклоняет голову и целует свои собственные губы. И это похоже на дежавю. Он целует свои губы, мягкие и податливые под губами Пита, и это чувствуется так, будто он переживает это, находясь сразу в двух телах. Тело Пита побуждает его прижаться ближе, и он хочет утонуть в своем собственном. У Патрика появляется головокружение, потребность в воздухе становится второй после нужды ощущений, которые происходят с ним сейчас. Они перестали дрочить, чтобы иметь возможность держаться друг за друга. Пит запускает язык в свой рот, игнорируя «Я целуюсь в засос сам с собой» чувство, которое так и норовит отбить у него желание. Все это совершенно ново для тела Пита. Патрик совершает эти действия, находясь в нем, и оно хочет так сильно и так интенсивно, что не может не прижиматься ближе и целовать глубже. Сейчас он не может точно сказать, какой он на вкус, и какой на вкус Пит. Это горячо, опьяняюще, головокружительно, и Патрик никогда не захочет, чтобы это прекратилось, никогда не захочет сделать другой вдох, если это означает, что тогда он перестанет чувствовать то, что чувствует сейчас. Как только Патрик думает о том, что собирается совершенно наплевать на недостаток кислорода, его посещает настолько сильный прилив эмоций, что он не может не сделать ничего другого, кроме как отстраниться и начать интенсивно переводить дыхание. Его немного покачивает, но рука на его шее и талии все еще не дает упасть. Медленно, Патрик осознает ощущение грубой ладони на своей шее, худого тела, надавливающего на его, и чужие губы в той же области, где и рука. Он открывает глаза и поднимает взгляд на Пита. На Пита, который снова принадлежит своему собственному телу. Патрик быстро моргает: он понятия не имеет, что только что произошло. Единственная вещь, которую он установил в своей голове это: Пит прикасается ко мне, я прикасаюсь к Питу. Патрик улыбается. Пит улыбается в ответ; это идеальная улыбка. У Патрика есть целая секунда, чтобы оценить ее, перед тем как Пит наклоняется вперед, снова целуя его губы. Да, это именно то, чего Патрик хотел, и все так по-другому сейчас. Тело Пита прижимается к телу Патрика, губы Пита к его, целуя отчаянно, как будто бы веря в то, что он исчезнет прямо сейчас, но это намного лучше; Патрик знает, как сильно они оба нуждаются в близости. Они падают на кровать. То, как вес тела Пита вжимает его в матрас, ощущается даже успокаивающе. Патрик раздвигает ноги так, что они оба становятся прижаты еще ближе друг к другу. Его эрекция трется о живот Пита, и он ощущает эрекцию Пита, которая вжимается во внутреннюю сторону его бедра. Патрик приподнимает свои бедра. Стон, вырывающийся изо рта Пита, разрывает их поцелуй. Он смотрит вниз, запыхавшись, дыша резко и отчаянно. — О боже, я так сильно хочу тебя, — говорит Пит бездыханно, наклоняясь, чтобы поцеловать Патрика в шею. Патрик стонет; его руки перемещаются на бедра Пита, притягивая ближе, нажимая все сильнее и сильнее, создавая как можно больше трения. Когда-то давным-давно, незадолго после записи их первого альбома, Пит сказал Патрику, что хочет заползти на его кожу. Теперь Патрик понимает это чувство. Он хочет прижиматься к Питу, двигаться вместе с его телом, пока их дыхание, движения и ритм биения сердец не станут настолько идеально синхронными, как будто это один человек. — Пит, — Патрик кричит, потому что этот момент так идеален. Пит трогает его, и он трогает Пита. Их тела двигаются с идеальным встречным давлением, и этого почти достаточно, но еще не совсем. — Пит, — говорит Патрик снова, притягивая его, чтобы поцеловать еще раз. Пит поддается; Патрик чувствует, как его тело быстро поднимается, но прежде, чем он успевает этому противостоять, рука Пита опускается вниз, обхватывая оба их члена. Дыхание Патрика замирает, и он стонет в поцелуй, это почти идеально, проскальзывает у него в голове. Он тянется вниз, чтобы помочь Питу, и они вместе устанавливают ритм, больше не целуясь, просто разделяя один и тот же воздух на двоих, глаза закрыты, тела слепо приближаются к тому, чтобы кончить. Несколько толчков, и Патрик чувствует знакомое приближение своего собственного оргазма. Более того, он признает, что напряжение в теле Пита и есть его чертов оргазм, что возбуждает еще сильнее. Патрик помнит, что это чувствовалось как вхождение в тело Пита; напряжение росло в мышцах живота, ноющее ощущение в его члене, перед тем как взорваться в удовольствии. Память воспроизводит чересчур много сцен в сознании Патрика, в то время как Пит напрягается над ним. Их толчки становятся дрожащими, и они кончают, немного отстраняясь друг от друга. Это такое прекрасное ощущение; лучше, чем любой другой оргазм, который Патрик испытывал за последнее долгое время; это ощущение чего-то туго смотанного, что развязывается, когда он кончает в руку Пита, и его собственная рука уже покрыта его спермой. Их тела в последний раз прижимаются друг к другу, в отчаянной попытке поделиться этим сильным чувством эйфории. Комната находится в тишине, которую нарушают лишь громкие вдохи и выдохи. Пит развалился на груди Патрика, утыкаясь носом в его шею. Он слегка прикусывает кожу, облизывает, а затем нежно целует. Это щекотно, и Патрик хихикает. Пит отстраняется, смотря вниз на Патрика, посылая ему благоговеющий взгляд. Патрик краснеет, спуская руку с плеча Пита на его запястье, легко удерживая. Он эмоционально и физически устал. Его глаза начинают закрываться, но он борется с этим, все еще смотря на Пита. Пит улыбается ему, двигаясь и обнимая сзади, захватывая угол одеяла, чтобы укрыть их обоих. — Спи, — шепчет он в ухо Патрика. Патрик борется со сном в течение пары минут, но вскоре проигрывает эту битву. Он двигается назад, прижимая свое тело к телу Пита; это заставляет его чувствовать себя как дома. Патрик просыпается, ощущая губы на своем плече, и руку, ласкающую его бедро. — Ты со мной, спящая красавица? — Патрик улыбается. — Итак, какой урок мы должны были из этого усвоить? — любопытно спрашивает Патрик, чтобы услышать то, что Пит на самом деле должен был сказать. — То, что мы, идиоты, которые переместились под кожу друг друга, чтобы осознать, что мы действительно очень, очень любим друг друга, — говорит Пит, подчеркивая свои слова, вжимаясь наполовину вставшим членом в задницу Патрика. Патрик издает горловой звук и толкается назад. Рука Пита на его бедре напрягается. — Патрик Стамп, не начинай того, что не можешь закончить, — шепчет Пит в раковину его уха, заставляя Патрика дрожать и толкаться снова. Поиск причины их чертовой пятницы окончен. — Я никогда не заканчивал то, что начинал, — отвечает Патрик, поворачиваясь, чтобы поцеловать Пита. Позже, когда до Гейба и Билла доходят новости о том, что Пит объявил кому-то с ушами то, что Патрик его бойфренд, и лучше никому вообще на него не смотреть, они оба улыбаются и прижимаются друг к другу в уголке. — Смотри, я ведь говорил тебе, что Кобра позаботится об этих двух идиотах, так же, как о Сиски и Батчере, — ликующе заявляет Гейб. — Полагаю, — говорит Билл, — Хотя, честно, я думал, что даже Кобра не могла все время молчать об этом. — Никогда не сомневайся в Кобре, — мудро отвечает Гейб.