Короткометражки (серия драбблов)

— Оденьтесь. Это было второе слово, обращенное к Фенхелю. И первое — "разденьтесь" — звучало гораздо лучше. Стоявший впереди Перец, выходя из кабинета, выразительно двинул бровями, высунул язык и сложил пальцы у губ в неприличном жесте: — Там такая цаца! — Пиздишь, — не поверил Фенхель. Телку на Рубежи не прислали бы ни за что, можно было не сомневаться. Перец отвесил шутовской приглашающий поклон: зайди и убедись. Фемоид, решил Фенхель и с кислой миной шагнул вперед. К медботам он относился предубежденно, а от бот-осмотров всегда ждал подвоха: еще нароют что-нибудь — беда. Он охотнее вынес бы две или три вахты подряд, да что там — охотнее отправился бы в патруль, чем позволил бы шуровать в себе электронной болванке, срок службы которой закончился еще до его рождения. Однако в кабинете его ждал сюрприз. Подобранное Перцем слово было в точку. Жест — нет. Оторопев, Фенхель едва не отрапортовал в дверях по форме, но вовремя спохватился: его позывной и звание светились на табло над дверью и на врачебном мониторе. Он хмыкнул и подошел ближе. "Доктор Минце", значилось на бейдже. Голос у доктора был негромкий и очень внятный, без призвуков и акцента, данные в медкарту он надиктовывал бесстрастно и холодно, в сторону, будто находился в боксе один. Осматривал так же: глядя одновременно на Фенхеля и сквозь него, мимо — нездешне-стальным, прозрачным и пустым взглядом. Зато трогал хорошо. — Откройте рот. Фенхель подчинился, зачем-то прикрыв глаза. Сустав привычно хрустнул. После забора проб и мазков, когда Фенхель уже готов был сплюнуть горьковатый вкус дезинфектора, на подбородок и скулы вдруг тепло легли кончики пальцев в латексе. — Закройте. Он замер. — Еще раз откройте. Челюсть щелкнула. Трогал он удивительно хорошо. Щедро. Словно не боялся. Не брезговал. Не торопился. Бравада это или неопытность, Фенхель не понял, по виду не было похоже ни на то, ни на другое. Прежний док, Чабер, на что бывалый и простой, без крайней надобности ни к кому не прикасался, плановый медконтроль мог проводить на скорость. И уж точно не стаскивал вниз маску при осмотре. Сквозь полусомкнутые веки Фенхель рассматривал поразившее его лицо — светлая кожа, штрихи носогубных складок, точеные, противоестественно правильные черты: прямой, как по линейке, нос, симметричный разлет бровей, эталонно пропорциональный рот — слишком идеально для непристойных фантазий, слишком отчужденно, чтобы радовать красотой, но Фенхель не мог оторвать от него глаз. Он не помнил, когда и где последний раз видел столь же гармоничное сочетание частей в целом. Когда-то очень давно. На факультете? В инженерном корпусе? В другой жизни. — Каким ветром сюда? — спросил он, когда док убрал руки. — Хронический артрит височно-нижнечелюстного сустава, — стылым голосом произнес Минце, проигнорировав и вопрос, и самого Фенхеля, как жужжащую муху — ни на йоту не демонстративно. — Дополнительная масс-диагностика, регенеративная терапия: первичный комплекс, термоинъекции: курс пять... Он резко сдернул перчатку с правой руки, порванный латекс треснул, и Фенхель вздрогнул. Окончание осмотра вместе с облегчением отозвалось в душе нотой странного сожаления. Он проследил взглядом за брошенной в утилизатор левой перчаткой и приготовился отсалютовать, но док неожиданно сделал полшага к нему и голыми руками обхватил его шею. Подушечки больших пальцев надавили по обеим сторонам от кадыка. — Медиков не учат, что так нельзя... — прохрипел Фенхель. — Глубоко вдохните, — док даже не обрывал его, просто заговорил, когда посчитал нужным. У него в голове, похоже, стоял фильтр, отсекающий все ненужное. — Задержите дыхание. Указание было лишним. Фенхель и так не дышал. Застывшее на безупречном лице доктора Минце усталое равнодушие слабо вязалось с живым любопытством его рук: пальцы заинтересованно ощупывали горло — с нажимом, дотошно и жадно. Забытый контакт кожи с кожей вдруг показался Фенхелю неуместно интимным, неправильным и небезопасным, отчего его бросило в жар. — У тебя горячие руки, — зачем-то сказал он. Кровь прилила к щекам, застучала в висках, шея под затылком и по бокам, где его касались чужие ладони, запылала, внутри нарастало ощущение тепла — сначала постепенно, потом все быстрее и ярче, пока не достигло пика и не преодолело болевой порог. Раскаленная волна ударила в гортань, Фенхель невольно вскрикнул, остатки воздуха из легких обожгли носоглотку и вырвались, как пламя из драконьей пасти. Он пошатнулся, на миг ослепленный и дезориентированный, но устоял. Ровный, металлически-безучастный голос донесся как сквозь толщу воды. Смысл распадался на слова и ускользал: процедуры, инъекции, график посещений, код медблока, бот-контроль... Фенхель со всхлипом потянул в себя воздух и остолбенел на полувдохе. Тугой клубок из склизких нитей, спрутом опутавших грудную клетку, который Фенхель уже принял как данность и замечал, лишь когда тот тонко, изматывающе, доводя до белого каления, ныл по ночам, исчез, как будто и не бывало. — Что-то еще где-то беспокоит? Он выдохнул длинно и медленно. Потом вдохнул и повторил снова. Ребра свободно ходили вверх и вниз, воздух сквозняком гулял в опустевших легких. Фенхель ошалело уставился в ледяную, безжизненную серость глаз — он тонул. — Беспокоит. Здесь, — криво усмехнулся он, ткнув в левую половину груди, а потом опустил руку с выставленным указательным пальцем ниже, к паху. — И это. — Переломы ребер, межреберная невралгия и хронический простатит... — Я только хотел... — ...в процессе экспресс-анализа исключены, — не моргая, без малейшего выражения в голосе закончил док. — Дополнительное обследование... — Я просто хотел сказать спасибо, — перебил Фенхель и виновато повел головой. — Вышло неудачно. — Повторите код медблока на дату первого посещения. Неожиданно для себя Фенхель без запинки назвал полную комбинацию. Дверь за его спиной отъехала в сторону, он помедлил мгновение, чтобы услышать, как доктор Минце вводит его позывной в общую сводку, и вышел в коридор. Сержант Кмин, не иначе как подогретый вездесущим Перцем, заинтригованно дернул башкой в немом вопросе. — Чья-то шлюха, — пожав плечами, выдал вердикт Фенхель.