Тяга

Я постоянно спотыкаюсь, то ли от страха, то ли от усталости, но мои ноги отказываются меня держать. В начале Талли не обращал на это ни малейшего внимание, но, когда я умудрилась едва не вспахать носом землю он придержал меня за локоть. Голые, острые ветки деревьев окружающего нас леса, навевают тревогу. Пахнет землей и чем-то травянистым, изредка в кустах слышится шелест и, если приглядеться, можно увидеть всякую живность, напуганная нашими шагами маленькие лесные жители стремятся укрыться. Собаки их тоже чуют, их носы вздрагивают, они мешаются под ногами Талли словно прося спустить их с поводка и дать волю охотничьим инстинктам. В лесу прохладно, я вся уже покрыта мурашками, колючие ветки цепляются за одежду, и одна уже успела царапнуть меня. - Мы идем куда-то конкретно? – спрашиваю я, и мой голос тут же растворяется в темноте леса, как будто я ничего и не говорила. - Идем проведать знакомого. - А затем? - А затем вернемся обратно. - И я тоже? У меня есть серьёзные опасение насчет этой нашей «прогулки». Ночь, лес, который находится где-то вдалеке от большого города – просто идеальное сочетание для того чтобы прикончить меня. Талли останавливается, обводит взглядом местность, несмотря, на то, что мы идем не по тропинки, видимо есть здесь какие-то невидимые моему глазу приметы, которые помогают ему отлично ориентироваться. Я стою чуть в стороне, и когда он поворачивается, чтобы окинуть меня нечитаемым взглядом, внутри меня разливается ощущения раскаленного, тягучего сиропа из неприязни и жажды противостояния. - Это зависит от тебя, - говорит он, неторопливым движением поправляет воротник рубашки, и мы двигаемся дальше. - Как долго вы всем этим занимаетесь? – не то чтобы мне было безумно интересно, но молчание тяготит меня, особенно находясь посреди молчаливых деревьев и не будучи уверенной доживу ли я до утра. - Я имею ввиду, вы же где-то выросли и ну, не знаю, ходили в школу? – делаю предположения я. - Нет. Он слегка замедляет шаг и теперь я иду вровень с ним, собаки заметно нервничают, Талли перехватает поводки поудобней. - Не ходил, - из-за разницы в росте, он взирает на меня сверху вниз, я чувствую себя этакой маленькой и несмышлёной девочкой, пристающей с дурацкими вопросами к взрослому дяде. - Я учился дома, сверстники меня не интересовали. - А что интересовало? Он слегка усмехается, только самыми уголками губ. - Разные вещи, которые не приняты в обществе. - А сейчас, ваши родные, они знают, что вы делаете? Кем вы стали? Следует долгая пауза, я и не надеюсь на ответ, под нашими ногами хрустят мелкие ветки, лес становится реже, мне кажется, что я слышу шум машин. Замечаю лиловый проблеск в траве и обнаруживаю чабрец, нагибаюсь и срываю несколько душистых стебельков. - Моя бабка знает, и мне даже не пришлось ей ничего рассказывать. Переминая в руках вкусно пахнущую траву, я думаю, что как ни крути, а у него где-то есть семья, даже бабушка, почему-то меня такое положение вещей странно удивляет, словно все люди вроде Талли, автоматически не могли родится в нормальных семьях, слушать на ночь сказки и играть в игры, которые забавляют других. - Она меня никогда не о чем не спрашивала, - продолжает он. - Просто люди, которым мы дороги, могут знать о нас гораздо больше чем даже мы сами, их любовь дает им возможность распознавать и нашу ложь, и наши поступки, - говорю я и прячу чабрец в складки юбки, чтобы сохранить лесной аромат. Мы ступаем на извилистую проселочную дорожку и вскоре она выводит нас на пустынное шоссе. Фонари высвечивают из темноты несколько одноэтажных домиков, и остроконечный купол церквушки, чуть дальше. - Это, что Лейкид-Плэс? – спрашиваю я, так как узнаю это место. Когда мы с друзьями выбирались в походы на природу, наш путь лежал как раз сквозь это селение. - Ага, - отвечает он и мы переходим дорогу. - Но это же часах в шести от города, плюс мы столько шли пешком, значит… - Да, - перебивает он меня, - то и значит, теперь, как видишь, ты представляешь, где находишься. Игнорируя главную улицу, мы сворачиваем в переулки, все жители мирно спят, и вряд ли я потревожу кого-то звяканьем своих наручников, конечно можно закричать, ломанутся в первый попавшийся двор, но это слишком рискованно. Во-первых, я рискую жизнями этих людей, во-вторых, дома находятся в глубине домов, и я могу даже и не добежать до них, учитывая, пистолет, засунутый за пояс брюк Талли. Он спускает собак, и теперь они разбегаются, время от времени возвращаясь к нам. Поселок совсем небольшой и ряды домов скоро заканчиваются, приводя нас к ровной, асфальтированной дорожке, которая огибает здание небольшого местного супермаркета и спускается вниз, в долину. Тонкая лента речки, тихо журчащей в своем медлительном потоке, придает пейзажу завершенности. Там, внизу, белеет крыша одного единственного домика, к которому мы и направляемся. Налетевший ветер треплет мои волосы, в доме горит свет, и я иду зная, что ждет хозяина этого маленького неприглядного домишки. Знает ли этот человек, о том, что опасность уже близко, почувствует ли он надвигающуюся беду? Расслабленной походной Талли пересекает небольшой двор. Я следую за ним, нас встречают пару перевернутых пластмассовых стульев с оторванными ножками, разбросанные пивные бутылки и много окурков. Подзывая собак, Талли заставляет их сесть возле крыльца. Они облизываются, широко открыв свои пасти и обнажая ровные клыки. Доставая из-за пояса брюк оружие, он тихо открывает дверь. Мы входим. Свет горит на кухне, здесь царит абсолютный порядок, развешанные полотенца, чистые зеленоватые занавески, по центру круглого стола стоит блюдо с фруктами: яблоки, персики, виноград. Талли проходит в следующую комнату, следует тихий вскрик, затем звук разбитого стекла. Я выскакиваю на улицу. Собаки обступили человека, лежащего на земле, они не грызут его, и не лают, они утробно рычат, и с их разинутых пастей скатывается слюна, при малейшем движение с его стороны они готовы вцепится ему в глотку, и он знает это. - Отзови их, отзови, - просит человек на земле, это мужчина средних лет с короткой стрижкой, и одетый только в спортивные штаны, его глаза наполнены отчаянием, страхом. Я готова помочь ему, хотя и не испытываю симпатию, которую иногда ощущаешь к людям, попавшим в беду, что-то в его виде отталкивает меня. Может, потому, что он явно готов сдаться, его глаза увлажняются, крупная дрожь пробегает по его телу. - Ты должен зайти в дом, у меня есть к тебе разговор, - Талли спускается с крыльца, и придерживая собак за холки, кивает в сторону дома, - давай, я не собираюсь ждать. Мужчина ползком направляется в дом, Талли цепляет поводки и протягивая их мне. - Ты остаёшься здесь. Помни, они слушаются только меня, поэтому просто держи их. Когда он скрывается в доме, я медленно подхожу к окну гостиной, оно слишком высоко для меня, и я подставляю пластиковый стул, валяющийся рядом, натягиваю поводки и обе собаки, уже потерявши свой интерес кого-то попробовать на вкус, устраиваются на земле. Аккуратно, стараясь не произвести ни малейшего шума, я заглядываю в окно. В гостиной темно, и я вижу только силуэт мужчины, который стоит по центру, по фигуре понятно, что это Талли, он что-то говорит, а затем слушает ответ. Одна из собак тянет поводок, и я отвлекаюсь на нее, когда я снова заглядываю в руке у Талли появляется пистолет, другой он держит какой-то предмет квадратной формы. Я отворачиваюсь одновременно с глухим выстрелом. Хотя это был тихий, едва различимый хлопок, меня как будто оглушили. Я повторяю про себя словно мантру «он убил его, он убил его, он убил человека». Прижимаю ладонь к губам, к горлу подступает чувство тошноты. Слезаю со стула на ватных ногах. Собаки, почуявшие, что я ослабила вожжи, рвутся гулять, я позволяю им вести себя и мы выходим за пределы двора, где они облюбовывают одиноко стоящее дерево. Я прислоняюсь к нему, затем съезжаю вниз по стволу и сижу на земле. Негнущимися пальцами пытаюсь распутать поводки, которые перекрутившись, привязали меня к дереву, так как доги наматывают возле дерева круги. Когда выходит Талли, я почти прихожу в себя, он что-то несет в руке и я, приглядевшись, вижу кусок мяса, огромную кость, с желтоватыми прожилками и каплями крови, моментально меня бросает в жар. - Это говядина. В холодильнике завалялась, - спокойно произносит он, и забирает у меня поводки. Я продолжаю сидеть и смотреть на него. Человека, хладнокровно застрелившего мужчину в спортивных штанах, который был жив еще пару минут назад. Собаки с радостью набрасываются на лакомство, виляя короткими хвостами и норовят лизнуть руки Талли на которых виднеется кровь. Он отходит к речке, и ополаскивает их, тщательно смывает все, затем проходится влажными руками по волосам, приводя их в порядок. Я наблюдаю за ним как во сне. Если только можно было сейчас взять и проснутся, я отдала бы за это все, все что только можно и даже больше. Обратно мы возвращаемся по той же дороге, я слышу пение первых птиц, значит эта ночь подходит к концу, скоро рассвет. Поднимаясь по дороге, мы не сворачиваем в сторону леса, а идет к супермаркету. Привязав догов к стойке для велосипедов, мы останавливаемся возле дверей и порывшись в карманах, Талли достает ключ и белые ворота-жалюзи плавно открывают нам раздвижные двери. Я уже не чем ни удивлена. Проходя внутрь, он снимает с меня наручники. - Ты не будешь бежать, я не стану стрелять тебе в спину, - говорит Талли, словно сообщает прогноз погоды, - можешь взять, все что тебя надо. Я продолжаю стоять, тупо уставившись куда-то в его рубашку, пока он не разворачивает меня и подтолкнув в сторону ровных рядов стеллажей с продуктами, повторяет: - Выбирай, что хочешь. Пока я брожу в магазине, он проверяет кассовый аппарат, я захожу в отдел хозтоваров и беру первую попавшеюся зубную щетку, простой крем, и разные женские штучки. Я действую словно в тумане и отчаянно кусаю губы, чтобы привести мысли в порядок, что мне нужно? Да мне, собственно говоря уже ничего и не нужно, когда рядом человек, от которого в любой момент можно получить пулю. Больше всего я боюсь, что так оно и случится, он застанет меня врасплох и просто пристрелит, а я даже ничего не смогу сделать. Хотя я и сейчас, мало, что могу. Я прохожу в отдел сладостей и повинуясь какому-то странному порыву, беру пару шоколадок, затем еще бутылку воды, так как внезапно на меня накатывает жажда. Выпиваю воду и беру еще одну, в моих руках уже нет места, и я прохожу на стойку продавца. Талли отрывает мне пакет, и я сбрасываю в него, все что набрала. - Не густо, - комментирует он, с улицы слышится шум, к супермаркету подъезжает машина, моя мимолетная радость гаснет, когда я вижу, что за рулем блондин, имя которого я до сих пор не знаю, но который прочно въелся в мою память. Он заходит в магазин, и окинув меня уничтожительным взглядом, протягивает Талли ключи. Все также молча он выходит и пешком отправляется по одной из улиц. - У него тут семья, жена и трое детей, - говорит Талли. - Что? У него есть семья, у этого ублюдка? - Они ни о чем не догадываются, зато работая на меня он может кормить их, - Талли выходит из-за стойки, и я следую за ним на улицу. - Здесь везде поля, много земли, он мог бы делать что-то другое, не понимаю, зачем связываться с такими как…, как ты? Первые лучи солнца лениво показываются из-за горизонта, он кладет пакет в машину, и отвязав собак, устраивает их на заднем сидении, но мы продолжаем стоять на улице. Совсем скоро, всего пару часов, и город проснется, возможно кто-то найдет мертвое тело, а может, никто не заглядывает в маленький домик в низине, и он пролежит там еще долгое время. - Выкинь из головы, того человека в доме, просто забудь о нем. Похоже Талли читает мои мысли, в который раз, неужели у меня все на лице написано. - Ты так и делаешь? Выкидываешь из головы всех людей, которых, - я почему-то не могу произнести слово «убиваешь», вместо это говорю, - лишаешь жизни? - Примерно так, - отвечает он, и нас прерывает звонкая трель велосипедного гудка. Мальчик, с холщовой сумкой через плечо, скорее всего еще школьник, подкатывает к нам на ярко-оранжевом велосипеде. - Здравствуйте мистер Талли, вы так рано, все в порядке? – говорит он, пристегивая велосипед. - В порядке, твоя зарплата как всегда под стойкой, пока меня не было дела шли хорошо? - Все было отлично, сэр, - видимо мальчик в восторге от Талли, он смотрит на него как на героя комиксов, - я сделал новый заказ на месяц, добавил в ассортимент журналы, а то миссии Лейн, помните, такая бабуля, еще всегда в шляпке приходит, жалуется, что ей слишком далеко до книжной лавки, а за ней и другие покупатели стали их брать. Талли кивает и открыв двери приглашает меня сесть в машину. - Это же ничего, что я их заказал? Если они не будут продаваться я все верну как было, - поспешно добавляет парень. - Ничего, ты молодец, еще увидимся, - отвечает Талли, и пока мы выезжаем, счастливый мальчишка махает нам рукой. - Это просто удивительно, - говорю я, и высунувшись в открытое окно подставляю лицо солнцу, пытаюсь впитать как можно больше этого свежего, свободного ветра. - Жизнь может быть такой, она удивляет нас, когда мы уже не ждем, - говорит Талли, но я предпочитаю закрыть глаза и уснуть, под мирное покачивание салона и под песнь свободного ветра.