С новыми силами

      Человек общается со всеми по-разному. Это касается не только различий в общении с коллегами, родителями, знакомыми. Даже с каждым своим другом человек ведёт разные беседы. Разным людям доверяют разные секреты, используют разные слова для того чтобы сказать одно и то же, примерно зная, как собеседник может отреагировать, что стоит говорить, а что не стоит.       Когда собирается толпа людей, даже хорошо знающих друг друга, очень сложно начать разговор на откровенную тему, выкладывать что-то глубоко личное и при этом пытаться учитывать особенности общения всех участвующих в беседе.       Ичиго никак не мог поговорить с Рукией и Ренджи, поскольку рядом всё время был кто-то ещё, а получать по голове и, возможно, упасть ниже плинтуса за свой дурацкий выбор партнёра в присутствии кого-то из старых товарищей не хотелось от слова совсем, даже если это всепонимающий Чад. И Куросаки был такой не один, все за два дня устали от постоянного общества друг друга и жаждали уединения. Поэтому, когда Исида предложил разделиться, чтобы погулять по океанариуму по отдельности, а через два часа встретиться у входа, его поддержали единогласно.       Тишина и прохлада океанариума подействовали на измученных жарой и тряской в старом автобусе туристов словно глоток горного воздуха. Голубоватый полумрак чистой прозрачной воды за толстыми стенками мягко омывал уставшие от буйных красок яркого летнего полудня глаза. После шума улиц курортного городка в тишине обители водной фауны поначалу был слышен поселившийся в ушах звон, быстро сошедший на нет под красочными тяжёлыми сводами. Океанариум был небольшим, но интересным: он представлял из себя не несколько просторных залов для наблюдения, а множество комнат, переходов, галерей и закутков, создавая впечатление настоящего путешествия по морским глубинам и предоставляя возможность посителям уединиться в необычной, романтичной обстановке.       Орихиме всё никак не могла заставить себя оставить Улькиорру любоваться рыбами в одиночку и пойти поговорить с Тацки-чан, пока появилась возможность. Расставаться с Куатро, когда появился редкий шанс побыть вдвоём, не хотелось совсем, несмотря на доводы разума, напоминающего, что они останутся наедине вечером, и после отпуска будут жить вместе. Ей слишком нравилось следить за пристальным взглядом арранкара, изучающим того или иного обитателя аквариума, наблюдать за голубоватыми бликами от воды на бледной коже, наслаждаться бархатной, уютной тишиной, прижиматься украдкой плечом и ощущать, как он легко касается щекой её волос. Рядом с ним наблюдение за важной полосатой рыбиной, всей в колючках как дикобраз, было самым увлекательным зрелищем на свете.       — Почему ты не сообщаешь своим накама, что вступила в отношения со мной?       Орихиме вздрогнула, как от удара, и подняла испуганный взгляд на Улькиорру, но тот упорно следил за рыбой, словно ответ на вопрос его не особо интересовал.       — Тебе это важно? — Иноуе отвернулась, зябко поёжившись.       Если даже бездушный арранкар считает, что она должна поговорить с подругой, то дела совсем плохи.       — Мне интересно, почему ты скрываешь это, — так же отстранённо ответил Шиффер. — Ты говорила, что друзья — это люди, которым доверяют и рассказывают обо всём важном. Значит, ты либо не доверяешь своим друзьям, либо, — он вдруг перевёл на неё застывший взгляд, — не считаешь наши отношения важными.       — Для меня очень важны наши отношения, Улькиорра! — поспешила заверить соседа Иноуе, для наглядности сжав кулачки, словно намереваясь поколотить Куатро за сомнения в чувствах сожительницы.       — Значит, ты не доверяешь своей подруге? — его лицо оставалось бесстрастным, но в подсвеченных морским свечением глазах блеснул насмешливый огонёк.       — Доверяю, конечно! — неожиданно мирный настрой Улькиорры облегчал тяжёлые мысли Орихиме. — Просто не знаю, как рассказать ей всё и не расстроить.       — Статистически невозможно никогда никого не расстраивать, — хмыкнул Шиффер.       — Ты прав, — грустно вздохнула Иноуе. Следовало немедленно отцепиться от Улькиорры и найти Тацки-чан, но с подругой её ждал тяжёлый и неприятный разговор, а рядом с Куатро было мирно и хорошо, и найти в себе силы сделать то, что должно, казалось непосильной задачей. — Я обязательно поговорю с ней. Правда, зная её характер, боюсь, она будет относиться к тебе хуже.       — Мне всё равно, — ответил Шиффер, отчего у Орихиме в сердце неприятно кольнуло. — Мне просто любопытна система человеческого взаимодействия. Куросаки тоже скрывает свою связь с Гриммджо от друзей-синигами. — Улькиорра кивнул назад, на проходящего за их спинами в отдельной галерее богоубийцу. Тот буркнул что-то вроде «Не твоего бледного ума дело» и скрылся за аквариумной стеной. — Прослеживается тенденция.       — Угу, — отстранённо согласилась Иноуе, пытаясь унять тревожное скребущее чувство.       Не могла же она ожидать, что бывший Куатро Эспада запросто подружится с людьми. Он и с собратьями не больно-то общался, а ею заинтересовался вообще каким-то чудом. Орихиме должна быть рада тому, что арранкар в принципе замечает её друзей. К тому же, вполне есть шанс, что они ещё подружатся, надо просто дать им время и не паниковать раньше времени.       — Тебе это не нравится? — Улькиорра словно подслушал её мысли.       — Нет, что ты, всё в порядке! — слишком быстро ответила Орихиме и поступилась. — Просто…       — Я не заставляю тебя выбирать, — Шиффер посмотрел прямо в её глаза, прямым, спокойным взглядом. — Мне интересны все стороны человеческой жизни, и дружба в том числе, и вмешиваться я не намерен.       Орихиме некоторое время смотрела на него широко распахнутыми глазами, потом тепло улыбнулась и покрепче прижалась к его руке. Всё верно, её друзья — её проблемы. Арранкар не должен волноваться из-за них вместе с ней, как минимум потому, что ему нечем разделить с ней переживания. Но полубогиня это исправит. Обязательно.       Ичиго хмуро оглядывал снующих вокруг него за толстым стеклом рыб и вполголоса ругал дурацкие глушители реяцу и толщу воды, скрывших друзей даже от его чуткого восприятия. Куросаки брёл по живописному лабиринту, толком не глядя по сторонам, прокручивая в голове заготовленные для предстоящего разговора фразы, сетуя на собственное косноязычие, которое даже в уме не давало слепить более-менее мягкую формулировку признания в своих неуставных отношениях.       Нырнув в очередную галерею, Ичиго наткнулся на бледную, подсвеченую синим светом аквариума, фигуру Исиды.       — Рукию с Ренджи не видел? — поинтересовался синигами.       Урью покачал головой и отвернулся.       — Собираешься сделать признание? — проницательно уточнил квинси. Куросаки кивнул. — А Садо и Иноуе-сан?       — В курсе, — буркнул Ичиго, ощущая, как противно царапнуло в груди.       Ему, наверное, до конца дней будет перед ней стыдно. А с Чадом нечего объясняться — гигант наверняка уже всё понял сам, в его принятии любого выбора друга временный синигами не сомневался.       — А остальные? — уточнил Исида.       — Потом, — отмахнулся Ичиго, отстранённо наблюдая за изящными, причудливыми танцами морских коньков.       Из троих каракурских друзей только Тацки была свидетельницей маньячной жестокости Джаггерджака, а она с началом семестра уезжает в другой город, где сможет остыть. В городе остаются только Кейго и Мизуиро, считающие Гриммджо просто жутким типом, так что с ними проблем быть не должно, в отличие от Рукии и Ренджи. Ичиго даже не представлял, как могут отреагировать друзья, когда узнают, что их товарищ лёг в постель с врагом, дважды едва не убившим Кучики.       — Будь готов, что они могут очень резко отреагировать, — Исида словно подслушал его мысли и решил поспорить. — Они не видели настоящего Гриммджо и воспринимают его как человека, а как человек, он, в первую очередь, парень. — Он взглянул на хмурого собеседника, озадаченно хлопающего глазами. — А ты, соответственно, гей. — Глаза Ичиго стали ещё круглее. — Ты хоть задумывался об этом?       — Конечно, блин, задумывался, — озлился синигами и смущённо отвернулся.       Ичиго, конечно, иногда думал о том, как отношения с Гриммджо выглядят со стороны. Трудно не задуматься о половой принадлежности своего партнёра после того, как в заднице побывал член. Правда, лучше думать об этом до того, как посторонний орган попадает в задний проход, но что уж теперь. Куросаки не особо заморачивался по этому поводу, справедливо полагая, что обвинение в гомосексуализме — наименьшая из его проблем, по сравнению с тем, что он спутался с идейным врагом, кровожадным психопатом, бессердечным мертвецом и непредсказуемой сволочью.       — Но ты не придавал этому значения, — словно подтвердил некую мрачную мысль Исида и отвернулся.       Что-то в тоне квинси задело болезненную струну в душе богоубийцы, звон от неё смутно отразился от окон небоскрёбов тихим смехом Пустого, разжигая тревожное раздражение.       — Что ты хочешь сказать, Исида? — с нажимом спросил богоубийца, всем корпусом оборачиваясь к собеседнику.       Урью чуть нахмурился, осознав, что случайно задел больную мозоль, и заговорил делано сухо, стараясь таким образом успокоить напряжённого товарища.       — Пол партнёра не волнует только синигами, — учительским тоном сообщил квинси и, подумав, добавил. — Ну и арранкаров, по-видимому. Они живут бесконечно долго, дети у них рождаются редко, так что им важно, что за человек рядом, а не какого он пола. — Он серьёзно взглянул на задумавшегося друга-недруга. — Твоя мать — чистокровная квинси, а отец из древнего рода синигами. Для такой родословной ты вполне человечен, но всё равно отличаешься. — Он поправил очки и отвернулся. Ичиго помрачнел и тоже обратил хмурый взор на рыб, словно ожидая и от них обвинений в свой адрес. — Мне, Садо и Иноуе-сан всё равно, мы слишком многое прошли вместе с тобой, а вот Кейго, Мизуиро и Арисаве будет сложно понять, они всё-таки обычные люди.       — Исида, во мне становится меньше человеческого? — Куросаки не отрывался от дёрганой пятнистой рыбки, словно задавая вопрос ей.       Он знал, что Урью не станет пытаться смягчить удар, и обязательно заметит, что с временным синигами что-то не так, надо лишь спросить.       — Думаю, да, — негромко ответил квинси, и Ичиго поднял на него полные мрачной тревоги глаза. — Но я не считаю это проблемой, пока ты не испытываешь дискомфорта в физическом теле. — Видимо, на лице синигами что-то отобразилось, потому что Исида напрягся. — Куросаки?       — Только когда ранят, — быстро ответил тот и, привычно ссутулившись, неспешно прошёл мимо квинси, на ходу успокаивающе ткнув его кулаком в плечо. — Всё нормально.       Тот кивнул, хмуро глядя сквозь стёкла очков.       — Обязательно скажи, если станет хуже… — сказал Урью в догонку синигами.       Тот в ответ лениво махнул рукой, но от цепкого взгляда Исиды не укрылась задумчиво опущенная голова и напряжённые плечи.       Куросаки неторопливо прошёл из галереи в просторный зал с расставленными по центру лавками и, не особо задумываясь, сменил курс к одной из стеклянных стен, возле которой, расслабленно заложив руки в карманы, стоял Гриммджо. Ни слова не говоря, Ичиго встал рядом и присоединился к арранкару в созерцании передвижений суетливого, розового-белого осьминога, так быстро перебиравшего чистую гальку тонкими щупальцами, будто их у него не восемь, а два десятка.       Удивительное место. Находиться в толще воды сухим и при этом спокойно дышать, наблюдать за безразличными к зрителям, почти фантастическими морскими созданиями. Голубая чистая вода успокаивала, охлаждала разум. Беспокойные мысли словно падали в неё и зависали, позволяя осмотреть себя со всех сторон, а первыми ко дну шли самые важные из них, фокусируя на себе заторможенное внимание.       — Почему ты всё ещё здесь, Гриммджо? — неожиданно спокойный голос Ичиго всколыхнул мутную тишину.       Нереальность этого места словно погрузила его в сон, будто всё, что он скажет, останется в этих стеклянных стенах, и можно говорить что угодно, ведь бояться совершенно нечего — солнечный свет сведёт всё на нет.       — Проблемы? — Джаггерджак даже не удосужился повернуться, но чуть напрягшаяся спина выдала скользнувшее по позвоночнику напряжение.       — Будут, если не ответишь, — без энтузиазма пригрозил Куросаки, ощущая, что дышать вдруг стало сложнее.       Он боялся услышать ответ на свой вопрос, каким бы он ни был, но и мучиться неизвестностью тоже надоело. Они всегда говорили всё прямо, никогда друг друга не щадили, и начинать эту практику не стоит. Откровенность с примесью жестокости — это именно то, на чём строится их странная привязанность, и Ичиго не собирался ничего менять, даже если такие вопросы приведут к краху их ненормальных отношений.       Гриммджо развернулся к нему, смерил долгим, задумчивым взглядом и, словно что-то для себя решив, вновь отвернулся, нахмурившись.       — В пустыне скучно, — деланно беззаботно ответил арранкар. — Песок да слабаки. Нечего мне там делать.       Куросаки через силу кивнул и углубился в созерцание рыб, стараясь утопить в голубоватой воде горькую, глупую досаду. А чего он ждал? Откровения? Признания? Забыл, с кем имеет дело? Такой ответ вполне ожидаем, можно было и не спрашивать. Ичиго незаметно глубоко вздохнул через нос, силясь погасить мерзкое скребущее чувство в груди и успокоить болезненно щемящее сердце.       — А ты? — Гриммджо внимательно смотрел на синигами и пояснил в ответ на мелькнувший в карих глазах вопрос. — Почему живёшь со мной?       — Потому что тебя хрен выгонишь, — буркнул Куросаки и задумчиво нахмурился на бегающие по воде блики, вылавливая подходящие мысли из окутанного сонным безразличием разума, не желающего пускать в себя тянущую боль из груди. — Рядом с тобой я становлюсь сильнее. — Нереальность этого места словно тянула за язык, заставляя выбалтывать всё, что копилось глубоко внутри. Тянущее чувство досады словно спустило тормоза и стало безразлично, к чему приведут неосторожно сказанные слова. — Пока ты здесь, я должен постоянно развиваться, если не хочу лишиться головы.       — Хочешь ещё силы? — медленно спросил Гриммджо. — Разве тебе не достаточно?       — Нет, — нахмурился тот, ощущая, как вновь тихонько поднимает голову воспоминание о гнетущем чувстве беспомощности. — Стоит мне подумать, что я весь такой крутой и сильный, что смогу защитить своих близких, как появляется супер-мудак, вроде Айзена или Яхве, и раскатывает меня по подошве.       — Но ты ведь их победил, — напомнил Гриммджо, исподлобья наблюдая за сосредоченно изучающим воду врагом.       — Хреновая победа, — дёрнулся Ичиго. Ядовитые колючки незаслуженной славы болезненно впивались в душу. — Чтобы одолеть Айзена, пришлось пожертвовать силой, — Ичиго машинально на мгновение заглянул во внутренний мир, словно проверяя, на месте ли он. Долгие семнадцать месяцев в беспомощности до сих пор холодили безотчётным страхом. — Не хочу больше побеждать такой ценой. А Яхве я даже поцарапать не смог, если бы не Исида со своей стрелой, нам бы пришёл каюк. — Ичиго посмотрел на Гриммджо серьёзным, открытым взглядом. — Мне нужен тот, кто будет наступать мне на пятки и не даст тормозить. Мне нужен ты.       Куросаки замолчал, в шоке от того, что только что фактически признался арранкару, но отступать от своих слов не собирался и продолжал с вызовом смотреть в несколько растерянное лицо Джаггерджака, стремительно пламенея щеками.       Секста молча рассматривал его несколько мгновений, словно прикидывая для себя, чем грозят ему такие новости, затем слегка ухмыльнулся привычной, издевательской улыбкой, и Куросаки ощутил как стремительно распускается тугой узел напряжения, незаметно скрутившийся в груди с самого начала разговора. Ничего не изменилось из-за неожиданных откровений. Ичиго не был в этом уверен, скорее чувствовал, что арранкар целиком и полностью принимает его мотивы.       — А ты часом не влюбился в меня, Куросаки?       — Сдурел?! У тебя и сердца-то нет! — вспыхнул Ичиго, в доказательство своих слов пнув арранкара кулаком в живот, и сердито сложил руки на груди, отворачиваясь.       — У меня нет, а у тебя-то есть, — резонно заметил Гриммджо. Он обхватил надутого синигами за плечи и запустил пальцы в колкие рыжие волосы, перебирая непослушные пряди. — Херню всякую говоришь, блевать с тебя тянет.       Куросаки фыркнул, облокотился на арранкара бедром и растворился в созерцании неторопливой морской фауны и грубовато-ласковых прикосновениях к своей голове       Яркий солнечный свет и жара после голубоватого полумрака и вакуумной тишины океанариума оглушили и заставили на добрую минуту застыть на месте, беспомощно хлопая ослепшими глазами. Оценив обстановку, пёстрая команда отдыхающих приняла решение укрыться в кондиционированных объятиях расположенного через дорогу торгового центра и там познакомить гостей с того света с шедевром итальянской кухни под незамысловатым названием «Пицца».       Жара не желала спадать и путешественники остались под сенью остеклённого свода торгового центра делать покупки. В большом магазине с бижутерией и купальниками девушки прилипли к полкам, восторженно сверкая глазами и беспрерывно щебеча, Абарай залип на витрину с очками, Кейго, Мизуиро, Ичиго и Исида выбирали сувениры своим сёстрам, дамам и подопечным, Улькиорра озадаченно осматривал полки с малопонятным содержимым, Гриммджо внаглую развалился на единственном диванчике для примерки обуви, вынудив излишне габаритного для такого помещения Чада тусоваться в коридоре.       Ичиго хмуро перебирал пёстрые побрякушки, с каждой минутой всё больше убеждаясь, что легче разбить сад в Лесу Меносов, чем подобрать в куче этого металлического, блестящего великолепия подходящий сувенир кому бы то ни было. Но Куросаки не сдавался и упорно перебирал хрупкие безделушки, безрезультатно пытаясь понять, что из этого может понравиться сёстрам, Икуми-сан и Йоруичи, и почему вот этот милый единорог с изнанки похож на коня всадника Апокалипсиса. Вдруг его взгляд зацепился за одну побрякушку, и сердце заговорщицки стукнуло в грудь. Ичиго воровато оглянулся, убедился, что товарищи заняты изучением товара, и стал поспешно извлекать из грозди бижутерии заинтересовавший предмет, стараясь при этом издавать минимум шума. Несколько мгновений он тупо изучал извлечённое украшение, разрываясь между двумя желаниями: запихнуть эту гадость подальше от греха или немедленно побежать на кассу. Получив свою покупку под одобрительно-завистливые взгляды друзей, уверенных, что он нашёл подарок для сестёр, Ичиго поспешно направился к маячевшему у входа Гриммджо, которого согнала с насиженного места Рукия, возжелавшая примерить сандалии с фиолетовыми зайцами. Перешагнув порог магазина, Куросаки оглянулся и обнаружил на площадке в просторном коридоре торгового центра Чада, облеплённого целой сворой невесть откуда взявшихся детей. Они использовали молчаливого гиганта как игровой столб, радостно лазая по нему, а тот время от времени ловил норовящих свалиться довольных карапузов и вид имел абсолютно счастливый.       — Гриммджо, наклони башку, — попросил Ичиго, раздражённый собственным намерением.       — На хрена? — не согласился Секста, недовольный, что его отвлекли от важных дум о том, можно ли попасть по таким шустрым детишкам серо, или всё-таки нужно стрелять баллой.       Ичиго злобно цыкнул, явственно смущаясь, и заинтересованный Гриммджо всё-таки исполнил просьбу, слегка склонив к нему голову. Синигами неловко потянулся и надел на его шею кулон на цепочке. Джаггерджак удивлённо осмотрел украшение: объёмная, грубо вылепленая корона из темнёного, такого же как и цепь, металла. Секста осторожно, словно боевую гранату, покрутил в пальцах подвеску и опасливо заглянул в румяное лицо временного синигами.       — Ты точно не влюбился в меня, Куросаки?       — Точно! — взвился смущённый до крайности парень, успевший уже несколько раз пожалеть о своём сентиментальном порыве и при этом ужасно довольный тем, как круто подвеска смотрелась на гигае арранкара.       — И не вздумай, — пригрозил Джаггерджак, с подозрением косясь то на сердито-довольного Куросаки, то на своё отражение в витрине магазина. И с удивлением обнаружил, что происходящее нравится ему всё больше.       Солнце уже клонилось к западу, медленно окрашивая мир в медные тона. Проведя целый день в яркой суете города, отдыхающие приняли решение свернуть с главной дороги, ведущей к гостинице, и спуститься на облюбованый ими дикий пляж, чтобы отдохнуть на прогретом песке, благо купальные костюмы благоразумно припрятаны в сумках. Море слегка штормило, и все быстро увлеклись сражением с небольшими волнами, катанием на досках, которые с великим трудом, с помощью занудства Исиды, красноречия Рукии и груди Иноуе, были взяты в аренду у владельцев кафе.       В очередной раз приложившись головой о песчаное дно по милости Гриммджо и внезапно решившего объединиться с арранкаром в деле утопления богоубийцы Исиды, Ичиго принял стратегическое решение отступить и пополнить запас сил с помощью отдыха в тени и холодной воды. Напившись вдоволь, Куросаки облегчённо откинулся на шезлонг и прикрыл глаза, но тут же почувствовал на себе тяжёлый взгляд. Он обернулся и увидел на соседнем шезлонге крайне суровых Ренджи и восседающую в сёдза на полотенце Рукию. Сердце пару раз испуганно стукнуло и замерло, когда его владелец осознал, что внезапно остался с друзьями-синигами наедине, пока остальные сосредоточенно топят друг друга в волнах и мешать им не собираются. Всю расслабленность как рукой сняло, Ичиго нервно сел, словно ужаленный током. Он, конечно, давно готовился к этому разговору, но момент икс всё равно наступил внезапно. Герой остервенело взъерошил волосы, словно пытался вытряхнуть наружу все заранее подготовленные слова, потому как в самый необходимый момент, словно на важном экзамене, в его голове стало звонко пусто, как в пресловутых коридорах Лас-Ночес.       — Ну, как погодка? — Ичиго криво улыбнулся, силясь погасить подступающую панику. — Жарков… Ай!       — Идиот! — возвестила Рукия, с чувством приложившая друга ребром ладони по лбу, и с самым чинным видом села обратно в сёдза.       — Колись, давай, что за хрень это была в первую ночь, — произнёс Ренджи, тяжёлым взглядом сверля товарища.       Куросаки покаянно опустил голову, готовый молча снести презрение друзей. Стыдливый страх уже медленно скручивал холодной удавкой горло, не давая пропихнуть через неё пустые слова оправдания.       — Разве ты не понимаешь, насколько это опасно, Ичиго? — Кучики не стала ждать ответа проглотившего язык накама. — Быть с таким, как он? Серьёзно?! У него даже нет сердца, и не было никогда! — Рукия распалялась с каждым словом, в уверенном голосе капитана заскользило едва сдерживаемое отчаяние. — Как ты вообще мог это допустить?!       — Я просто… — через силу проговорил Ичиго. — Не подумал…       — Конечно, ты не подумал! — взвилась синигами. — Не подумал, что будет с ней!       — С ней? — Куросаки посмотрел на непривычно мрачного Ренджи и тревожную Рукию, со страхом осознавая, что ответ ему придётся держать не только за себя. — Ты про Иноуе?       — Конечно, про кого же ещё! — фыркнула Рукия, напряжённо кидая взгляд на беззаботно хохочущую подругу, вместе с Тацки пытающуюся утянуть под мутную солёную воду аккуратно сопротивляющегося Улькиорру.       — Она здесь ни при чём, — быстро ответил Ичиго, начиная смутно осознавать, к чему идёт разговор.       — Не ври, мы уже поняли, что это была её затея, — подал голос Абарай, повернувшись в сторону приближающегося Шиффера, не глядя ловко увиливающего от летящей в него мелкой гальки, посылаемой Гриммджо и смущённо-мстительным Исидой. — Понятно, что он давно её охмурил, быть может, ещё в Лас-Ночес, но ты неправильно делаешь, что сводишь их…       — Я ему доверяю, — оборвал его Ичиго тем самым, не терпящим возражений тоном, о который столько раз разбивались все здравые доводы и вековые убеждения.       Он тоже смотрел в сторону приближающегося арранкара, хмурым, твёрдым взглядом. Улькиорра замер, вопросительно склонил голову набок и приблизился, только получив утвердительный кивок от временного синигами.       Ренджи и Рукия озадаченно замерли, округлившимися глазами уставившись на друга. Они сразу узнали этот тон и это выражение юного лица. Герой решил, что бывший враг достоин доверия, и Куатро его оправдает, даже если придётся заставлять силой.       Ичиго сам не мог объяснить, что вдруг щёлкнуло у него в голове, когда он заметил, как грозный Куатро мягко отлепляет от себя хохочущих девушек и мирно бредёт по прогретому песку, но он вдруг понял, что полностью уверен в Улькиорре. Куросаки не винил друзей, что они не понимают этого, он видел молчаливое сомнение в их недовольных лицах. Богоубийца не мог и не хотел рассказывать им о тёмной жажде действующего Куатро, о том, как арранкар, презрев приказ уничтожить угрозу, демонстрировал свою невозможную силу, пытаясь постичь людские мотивы. Ичиго, как и Иноуе с Исидой, никогда и никому не расскажет, как рассыпающийся в прах первый стратег названного бога, не в силах сделать и шага, протянул руку к своей пленнице, как отразилось в его глазах понимание и смиренная тоска. Друзья-синигами не видели, как гордый Куатро, сцепив до хруста зубы, заставлял себя принимать помощь врага, опираться на убившую его руку, с невыносимым трудом переставляя онемевшие от немощи ноги, когда его собственное тело предавало хозяина, как беднягу рвало от слабости, но он ни разу не пожаловался, не послал своих самозванных нянек, продолжая преодолевать, меняться и учиться жить в новом для него, не враждебном мире. Куросаки не собирался выдавать случайно подсмотренные тайны чужой души, но для себя сделал вывод, что Улькиорре готов доверить очень многое — даже счастье дорогой подруги.       Вечер окончательно спустился на город, окуная в темноту и прохладу, остужая нагретые безжалостным летним солнцем головы, замедляя мечущиеся в дневной суете мысли и наполняя уставшие тела ленивой расслабленностью.       Отдыхающие распластались на шезлонгах после сытного ужина в кафе и сонно наблюдали за бликами звезд на масляно-тёмной, беспокойной поверхности воды. Кейго с трудом оторвался от завораживающего зрелища, взглянул на утёс, на вершине которого помещалось их временное обиталище, и тяжко вздохнул. Остальные поддержали его такими же горестными вздохами. Начинало холодать, маленькие дорожные полотенца вымокли, соль и песок начинали раздражать кожу, а сил на то, чтобы взобраться в гору, не было категорически.       — На самом деле, туда можно добраться в два прыжка сонидо, — выдал Улькиорра, критично оценив расстояние до цели.       — Лень из гигая вылезать, — пробормотал Гриммджо и душераздирающе зевнул.       — Зато это оптимальный вариант, — буркнул Исида и, кряхтя, первый поднялся с насиженного места.       Еле-еле передвигая ватными конечностями, все собрались, убедились, что местная интеллигенция увлеклась игрой в бильярд, собравшись в кафе на приличном отдалении, откуда неоднократно приходилось выгонять крайне заинтересовавшегося местными дамамами Мизуиро, и скучковались в тени кустов.       Бойцы нехотя достали из сумок печати и воспользовались ими почти синхронно. Высвобожденная духовная сила штормовым ветром пронеслась по пляжу, вызывая мелкую песчаную бурю, а вокруг компании отдыхающих словно потяжелел воздух от нависшего напряжения. Скрывающие нечеловеческую суть оболочки безжизненными куклами валялись в песке, обнажив сломанные маски, чёрные шикахушо и пока спрятаные в ножны клинки. Хмурые взгляды извечных врагов, их неестественные позы, выдающие сдерживаемое желание схватиться за рукоять меча, показывали, сколь хрупок навязанный им мир, готовый вот-вот треснуть в наступившей гнетущей тишине.       Недавние школьники испуганно застыли, впервые в непосредственной близости наблюдая истинный облик своих курортных товарищей, поражаясь тому, какими внушительными предстают синигами в своём традиционном чёрном одеянии и как хорошо, что новая форма арранкаров скрывает их жуткие, неестественные дыры пустых.       Порывистый морской ветер донёс из кафе заливистый, многоголосый хохот и весёлую матерщину, сдувая душное напряжение. Будет крайне неприятно, если кто-нибудь из ночных гуляк именно сейчас захочет высунуть наружу нос из заметит скачущих по небу людей, половина из которых висят в воздухе безвольными мешками. Кейго шустро забрался на спину Ренджи, отдавшего свой гигай несколько уступающему в мгновенной поступи гостям с того света Чаду. Ичиго обхватил поперёк живота Мизуиро, как крупного щенка, тот тяжко вздохнул, но стерпел. Исида галантно взял на руки Тацки под ревностным взглядом Асано. Улькиорра молча вручил свой гигай Гриммджо и тем же манером, что и квинси, подхватил слабо протестующую Орихиме, с облегчением отметившую, что Шиффер, в отличие от Куросаки, предпочтает перемещать девушек надлежащим образом, а не как мешки с картошкой.       Для того чтобы добраться до утёса хватило нескольких секунд: один прыжок для богоубийцы, три для Чада и по два для всех остальных. Не привыкшие к такому стремительному перемещению школьники верещали в разной степени сдержанности, пока вновь не коснулись ногами твёрдой земли.       — Охренеть, — Тацки с растерянно выпученными глазами слезла с Исиды. — Давай ещё!       Ответить квинси не успел — мимо них на полном ходу промелькнуло рыже-белое нечто. Улькиорра едва успел развернуться на ходу и прижать к себе голову своей пассажирки, прежде чем с силой врезаться спиной в небольшой бетонный заборчик, ограждающий территорию комплекса. Крепкая кладка возмущённо затрещала под напором, покрывшись вмятинами и обсыпав нарушителей каменной крошкой, но выдержала.       — Улькиорра, ты в порядке? — испуганно спросила Орихиме, не замечая, с какой силой вцепились в неё бледные пальцы Куатро.       Вместо ответа Шиффер аккуратно отпустил её и исподлобья зыркнул на нависшего над ними пакостливо скалящегося Гриммджо.       — Всё с ним в порядке, принцесса, — Секста швырнул под ноги гигай товарища. — Просто уважаемого Вастар Лорда раньше никогда не ранили, вот он и не знал, что в первом сонидо после выздоровления всегда проблемы с тормозами.       Абсолютно довольный собой, Джаггерджак одним движением влез в гигай, но, несмотря на спрятаную полумаску и меч, выглядеть менее дико не стал.       — Я был не ранен, а убит, — поправил собрата Шиффер, даже не подумав спросить, почему тот его не предупредил.       Куатро ловко поднялся и хотел было направиться к гигаю, как прямо перед его носом возникли бешеные жёлтые глаза на бледном лице.       — Ну извини, я перестарался, - вкрадчивый металлический голос больно резанул по ушам.       Улькиорра даже отшатнулся: так близко оказался бледный демон, но быстрее чем Куатро успел его рассмотреть, тот исчез. Шиффер неодобрительно покосился на Куросаки.       — Извини, я устал, — повинился Ичиго, уже успевший вернуться в физическое тело, как и остальные синигами — в гигаи.       Его бывшие одноклассники застыли возле своего домика чуть ли не обнявшись со страху, даже Чад удивлённо зыркал сквозь косматую чёлку. Явление отбелённого двойника Куросаки, заставившего отпрянуть даже Куатро, впечатлило их до глубины души.       — Это что было? — на всякий случай шёпотом поинтересовался Кейго.       — Это материализованная форма меча Куросаки — Зангецу, — коротко пояснил Исида и отвернулся от заходящих в свой дом синигами, арранкаров и Орихиме с таким видом, словно его подташнивало.       — Почему он вообще ко мне пристаёт? — раздражённо поинтересовался Улькиорра, вместе со всеми заходя в дом.       — Ничего не могу поделать, ты ему нравишься, — нехотя ответил Ичиго. Зангецу в его душе плотоядно облизнулся и синигами счёл нужным пояснить. — Очень нравишься.       — Передай ему, что это невзаимно, — отрезал Шиффер.       — Ещё скажи, что твоё сердце занято, — фыркнула Рукия.       — У меня его нет, но если скажу, что моя дыра занята, это будет звучать двусмысленно, — парировал Куатро, заставив своих соседей прыснуть от смеха и, неожиданно для себя, сводя на нет возникшее между ними напряжение.       Рассеянный лунный свет матовыми бликами переливался на гладкой, тонкой поверхности посеребрённого браслета, надетого на тонкое девичье запястье. Его новая рыжеволосая обладательница задумчиво осматривала обновку, лежа в гостиничной постели на спине, вытянув вперёд руку. Браслет лакончино был украшен небольшим, идеально ровным кружком, в центре которого помещалось сдержанно сверкающее зелёное сердце. Улькиорра молча застегнул на ней этот браслет и отправился в душ, оставив девушку в некоторой растерянности.       Рассматривая подарок, Орихиме почему-то думала о том, что в их странных отношениях она проигрывает. Она прекрасно понимала, что это не соревнование и никакого лидерства здесь быть не может, но всё равно, стоило ей остаться с ним наедине в зыбкой тишине ночи, как она начинала чувствовать себя то ли бревном, то ли пассивной комнатной антенной. Появлялось ощущение, что она делает что-то не то, не раскрывается полностью, чего-то не додаёт, словно оставляя себе шанс на побег. Орихиме нахмурилась, отгоняя неприятную мысль. Она сделала выбор и каждое сомнение в нём будет равносильно предательству. Если в её неспокойном девичьем сердце остались крохи прежних чувств, подпитывающих сомнения, то с её стороны единственно-верным решением будет избавиться от них, освобождая места для нового.       Стоило ей прийти к такому заключению, створка двери отодвинулась, и в комнату бесшумно вошёл Улькиорра, словно под дверью ждал, подслушивая мысли соседки, чтобы эффектно появиться. Небрежно присев напротив поднимающейся с постели Орихиме, Шиффер послал ей вопросительный взгляд.       — Спасибо, мне очень понравился браслет, — ответила Иноуе.       Улькиорра удовлетворённо кивнул и продолжил смотреть в упор с тем же вопрошающим выражением лица, отметив жалобно нахмуренные брови и нервно теребящие металлическую полоску браслета пальцы. Полубогиня всё никак не могла сформулировать своё желание. Она вздыхала, теребила заплетёные в две косички волосы и кидала быстрые, неуверенные взгляды на своего молчаливого соседа. Устав ждать, Куатро открыл было рот, чтобы подтолкнуть хаотичный мыслительный процесс в рыжей голове, но его тут же заткнули поцелуем.       Орихиме целовала, отчаянно зажмурившись, упираясь ладонями в его колено. Как только Улькиорра разомкнул уста, намереваясь что-то сказать, Иноуе чётко ощутила, как контроль буквально ускользает сквозь пальцы. Ей чудилось, что стоит соседу сказать хоть слово и она вновь будет лишь послушно брести за ним в иллюзии, что решает что-то сама. Орихиме отстранилась, серьёзно заглянула в зелёные глаза и, протянув тонкую ладонь, чуть нажала на его плечо. Шиффер удивлённо прищурился, но всё же повиновался мягкому нажиму и позволил уложить себя на спину.       Орихиме склонилась над Куатро и, глубоко вздохнув, как перед прыжком в бушующее море, быстро, не давая себе времени передумать, села верхом на его бёдра. Чуть поёрзав, она устроилась поудобнее, всеми силами преодолевая смущение и радуясь тому, что взяла с собой для сна на отдыхе простенькие шорты и майку, а не ночную рубашку.       Сухие ладони Улькиорры легко легли на её ноги, чуть выше колена, отчего под нежной кожей медленно растекался вязкий жар. В зелёных глазах плескался неподдельный интерес, чуть влажные после душа волосы чёрными росчерками разметались по подушке. Рассеянный лунный свет сглаживал тени, возвращая предметам их истинные очертания, лишь немного окрашивая в серебристо-синий.       — Улькиорра, — тихонько произнесла Иноуе, испугавшись, каким оглушительным казался слабый шёпот в абсолютной тишине. Отважно сглотнув, полубогиня продолжила ещё тише. — Можно мне тебя… потрогать?       — Ты и так меня периодически трогаешь, — напомнил Шиффер и чуть прищурился, гася лукавые искорки в глазах.       — Я… Я имею в виду… — Иноуе и сама понимала, что не может выразить своего желания, но это не мешало ей пытаться.       — Я понял, — оборвал её Улькиорра и приподнялся, потянувшись навстречу.       Иноуе подалась вперёд, но вместо поцелуя, Куатро ловким движением снял с себя серую футболку, аккуратно положил рядом с футоном и улёгся обратно, вернув руки в прежнее положение на бёдрах трепетно замершей девушки, всем своим видом демонстрируя полную покорность и огромный интерес.       Орихиме задохнулась от внезапного разрешения, первые несколько мгновений лишь созерцая светящуюся белизной кожу и чёрный провал татуировки. Она протянула к нему дрожащую руку, смущаясь до страха, настолько интимным сейчас казалось ей каждое, даже самое невинное прикосновение. Орихиме гулко сглотнула и усилием воли заставила себя дотронуться похолодевшими пальцами крепкой груди, со стороны, не отмеченной меткой Куатро, слегка касаясь провести вверх, чуть задеть шею и аккуратно, словно боясь обжечься, коснуться подушечкой пальца темнеющей на бледной коже полоске. Эстигма наощупь ничем не отличалась, ощущаясь как изначальная часть арранкара. Орихиме проследовала за зеленоватой дорожкой по щеке и несмело свернула к тонким губам. Улькиорра чуть прихватил губами тонкий палец, отчего девушка чуть не застонала, сердце забилось чаще, заставляя дрожать всем телом.       Шиффер отпустил её палец и Орихиме продолжила свой путь, дрожа, провела по подбородку к шее. Улькиорра запрокинул голову, повинуясь робким прикосновениям, обманчиво беззащитно подставляя горло, и у Иноуе вдруг рот наполнился слюной, так сильно захотелось прикоснуться губами к быстро бьющейся венке на бледной шее. Вместо этого Орихиме провела по кадыку и вздрогнула, когда Улькиорра сглотнул, неосознанно повторила его движение.       Дышать становилось тяжелее, Иноуе чуть приоткрыла рот, смелея с каждой секундой, провела обеими руками по выступающим, но совсем не хрупким ключицам, задержалась на месте под горлом, прислушиваясь к ровному теплу, нисколько не похожим на ледяную пустоту зияющей дыры под тонкой оболочкой. Улькиорра буквально прожигал её жадным взглядом, его губы чуть приоткрылись, и когда Орихиме немного подвинулась на нём вперёд, не смогла сдержать судорожного вздоха, ощутив твёрдое под собой.       Между ног становилось жарко и влажно, исследующие предоставленное в полное распоряжение пальцы дрожали всё сильнее, а движения становились всё порывистей. Орихиме скользнула по его груди и медленно обвела контур татуировки, считывая еле заметный рельеф, незаживающим шрамом расскающий бледную кожу. Осмелев, она двумя пальцами аккуратно сжала его соски, отчего крепкое тело под ней слегка выгнуло и ровное дыхание чуть сбилось. Наощупь они были совсем не похожи на её — твёрдые и маленькие.       Орихиме медленно прошлась пальцами по твёрдым мышцам пресса: они судорожно сокращались от щекочущих прикосновений. Тонкие руки проследили рельеф и остановились возле резинки домашних штанов. Дышать было совершенно нечем, Иноуе трясло как в лихорадке, а Улькиорра, казалось, не дышал, ожидая следующего шага. Перед глазами начало темнеть, Орихиме заставила себя вздохнуть и осторожно потянула резинку вниз. Взгляд запутался в чёрных волосах, Шиффер немного подался бёдрами назад, задавая направление, и Иноуе, повинуясь его движениям сняла тонкую ткань трусов с напряжённого члена.       Смотреть на него вот так, в открытую под горящим пристальным взглядом, казалось Орихиме верхом разврата. Она неосознанно облизнулась, и услышала судорожный вздох Улькиорры, а его пальцы чуть сильнее сдавили её колени.       Иноуе протянула руку и чуть коснулась головки, гладкой и горячей, чуть влажной от выступившей смазки, ловя дрожь крепкого тела под собой. Пальцы ощупали твёрдый ствол и скользнули к мягкой, подтянутой от возбуждения мошонке. С каждым прикосновением Улькиорра, как и она сама, дышал всё тяжелее, и Орихиме пьянела от открытой, страстной реакции ледяного арранкара, желала получить ещё, дать больше.       Она осторожно обхватила ладонью ствол, провела вверх-вниз и вопросительно взглянула на Шиффера. Глаза у него были почти чёрные от возбуждения, он тщетно пытался выровнять дыхание, чуть приоткрыв рот.       — Сильнее.       Хриплый шёпот взорвал вязкую тишину, прошиб девичье тело раскалённым электрическим разрядом от макушки до пяток. Орихиме мелко задрожала от распирающего изнутри жара, со всех сил сжала член и неровно, неумело задвигала рукой, заставляя себя не думать обо всём, что читала о мужчинах и их чувствительных местах. Всё это писали не про тех, кто способен, не поведя и бровью, вырвать собственный глаз.       На её ладонь легла жёсткая рука, обхватила, крепко сжимая и стала ритмично двигать по стволу. Иноуе тихо застонала, в голове пульсировало в такт резким движениям. Крайняя плоть с каждым движением чуть прикрывала основание головки и тут же освобождала, натягиваясь, обнажая нежную кожу, и Иноуе вдруг поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется прикоснуться к ней языком.       Перед глазами уже прыгали мушки от возбуждения, между ног стало неприлично влажно, и Орихиме, не в силах сидеть ровно, сползла с бёдер Улькиорры, не прерывая ритма прижалась к нему боком, и прильнула к сухим, жарким губам, на грани слышимости выдыхая его имя. Тело рядом с ней словно окаменело, зелёные глаза замутились, член в руке судорожно запульсировал, выпрыскивая горячее семя. Орихиме сжала ноги и всё тело взорвалось долгожданной разрядкой в такт пульсации в её руке.       Улькиорра рассеянно поцеловал дрожащую девушку, переводя дыхание. Когда звон в голове поутих, Орихиме попыталась обнять своего соседа, но вдруг со стыдом обнаружила, что испачкала руку и спокойно себе лежит в таком виде, да ещё и Улькиорре не даёт пошевелиться. Порывисто вскочив и игнорируя возмущённое головокружение, Орихиме добралась до своей сумки, спотыкаясь о разложенный футон.       Вытираясь поданными дрожащими руками салфетками, Шиффер раздумывал о том, что, кажется, не только пустые души способны испытывать жажду. И что эта девочка явно настроена её утолить.