С новыми силами

      Вокзал — отдельный небольшой мир, все элементы которого подчиняются своим собственным правилам, созданным, чтобы регулировать бесконечный поток проходящих сквозь него людей. Снующие туда-сюда путники с сумками и чемоданами разного объёма сразу ощущают на себе это пограничное состояние, физически находясь в одном городе, а мыслями — на пути в другой. Всё на вокзале словно говорит: «Поторопись! Не задерживайся! Уходи, уезжай, освободи место следующим!»       Здесь нет ничего, чтобы нормально прожить хотя бы денёк: вода и снэки дорогие, а немногочисленные закуски и выпечка обязательно лежалые; стальные стулья, спаянные в лавки, с короткими, изогнутыми под каким-то особенно неестественным углом спинками, впивающимися холодными краями в позвоночник, не дают расслабиться путникам. Гул отрывистых разговоров напряжённо затихает, стоит зазвучать короткой мелодии, предшествующей объявлению сухим, нереальным из-за шуршания техники голосом. Повинуясь приказам безжизненного диспетчера, часть ожидающих подхватывает багаж и трусит в указанном направлении, а оставшиеся провожают их завистливыми взглядами, продолжают рассеянно общаться с сопровождающими, опасаясь увлечься беседой и пропустить свою очередь на выход из этого не гостеприимного места, и перебирают в уме содержимое своего багажа, припоминая, всё ли они взяли, а если что-то не взяли, то как обойтись или где добыть.       Сегодня на железнодорожном вокзале города Каракура самыми нервными посетителями были трое молодых людей — вчерашних школьников, двое парней и черноволосая девушка.       — И всё-таки это была плохая идея! — высокий шатен с жалобным лицом паниковал больше всех.       — Какая именно, Асано-сан? — низкорослый миловидный юноша казался абсолютно спокойным, и только некоторая рассеянность, с которой он набирал сообщения в смартфоне, выдавала его переживания.       — Брать с собой арранкаров и синигами в поездку на море, какая же ещё? — буркнула девушка, поправляя ремень объёмной спортивной сумки, оттягивающий плечо. — Даже звучит как идиотизм.       — Что поделаешь, Ичиго и Иноуе-сан отвечают за арранкаров и не могут покинуть город без них, а Общество Душ настояло на дополнительном сопровождении в виде офицеров-синигами, — в который раз разъяснил Мизуиро.       — Хорошо хоть отец Ичиго смог уговорить отца Исиды присмотреть за их зверинцем, — нервно хохотнул Кейго.       — Ах вот как про нас думают твои друзья, дорогой принц? — раздался елейный бархатный голос за их спинами.       Друзья резко развернулись и увидели мрачного Исиду, а рядом с ним высокого мужчину в щегольской обтягивающей рубашке светло-розового цвета, узких штанах сложного кроя, с кучей браслетов на запястьях и нарочито небрежно свисающей на лицо прядкой волнистых каштановых волос.       — Исида? — напряжённо спросила Тацки. — Это кто? Он с нами едет?       — Нет, провожатый, — неохотно буркнул тот.       — Аскин Накк ле Ваар, — незнакомец слегка поклонился. — Слежу за безопасностью нашего дорогого благодетеля, не пожелавшего брать своих несчастных подопечных на море.       Урью что-то вяло отвечал и выглядел при этом почти виновато, словно ему и впрямь было совестно, что он не берет других квинси с собой, а его друзья тем временем рассматривали педиковатого клоуна с озадаченным недоверием. Они никогда не видели никого из подопечных Исиды и представляли их себе совсем по-другому, сдержанными и суровыми, такими, как их очкастый одноклассник.       Вещавший что-то о тоске душного города Аскин вдруг заткнулся, когда ему на плечо легла тяжёлая рука.       — Смотри-ка, кто выполз.       Квинси обернулся на подкравшегося к нему Гриммджо, и наблюдающие за ним подростки с содроганием поняли, что этот человек на самом деле привык убивать без сожалений, настолько опасным был взгляд тёмных глаз.       — Извини, котик, я сегодня без подарка, — слегка улыбнулся штернриттер, отчего у неподготовленных зрителей по спинам пробежали мурашки.       — Ну ничего, — в тон ему ответил Джаггерджак и склонился чуть ближе. — Ведь твоё сердце и так моё.       Он сжал руку в кулак, и ле Ваара заметно передёрнуло от воспоминания о жутком влажном хлопке, с которым когтистая лапа раздавила его сердце.       — Йо, Аскин, — Ичиго настолько привык к провокациям сожителя, что обращал на них внимание через раз. — Ты с нами едешь?       Квинси отпихнул от себя Гриммджо и горестно развёл руками, вновь принимая на себя безобидный шутовской вид.       — Увы, сиятельный принц не захотел брать нас с собой!       — Ты когда-нибудь перестаешь так меня называть? — огрызнулся Исида, смущённо сверкая очками.       — Да как же я могу, когда тебя это так бесит.       — Всем привет! — их окликнул полный бодрой радости голос.       Орихиме радостно махала рукой в знак приветствия, за ней плёлся Улькиорра, обвешанный разномастными сумками и всеми силами пытающийся не отменить своего согласия ехать с женщиной и её накама на море.       — Орихиме! — Тацки обняла подругу, больше для того, чтобы незаметно злобно зыркнуть через её плечо на Куатро, но тот не обратил на неё никакого внимания, занятый укладыванием багажа на серый мраморный пол зала ожидания.       — Привет, Тацки-чан! — обрадовалась Иноуе. — Ле Ваар-сан, Вы тоже едете с нами?       — Прости, принцесса, в этот раз придётся тебе обойтись без меня, — Аскин галантно склонился перед ней, взял за руку и поцеловал тыльную сторону ладони, с любопытством поглядывая на её молчаливого спутника. Мигом поняв, кто перед ним, квинси выпрямился, протянул арранкару руку и деловито представился: — Бывший штернриттер «D», Аскин Накк ле Ваар.       Тот продолжал держать руки в карманах и, не глядя, сухо отозвался:       — Бывший Куатро Эспада, Улькиорра Шиффер.       — Правда? — притворно удивился Аскин. — А я-то представлял тебя повыше, — он провёл ладонью примерно на полметра над головой Улькиорры.       — Размеры тела не влияют на духовную силу арранкаров, — также безразлично пояснил Шиффер. Компактность своего тела он считал скорее преимуществом, чем недостатком, а к вечно нависающим над ним громилам давно привык.       — Вот как? — ле Ваар был несколько оскорблён пренебрежением к своей особе, хоть и виду не подавал. — А я слышал, что ты сейчас не сильнее обычного пустого…       К удовольствию провокатора, Улькиорра всё-таки соизволил поднять на него взгляд.       — Но точно сильнее тебя, мусор.       Квинси уже предвкушающе ухмыльнулся, настроившись на увлекательную перепалку, но к их разномастной группе подошли ещё трое.       — Всем привет! — Ренджи улыбался немного напряжённо, плутания по незнакомому суетному месту здорово выбивали из колеи и, несмотря на то, что они с Рукией пробирались сквозь потоки людей и чемоданов, ориентируясь на положение знакомой реяцу временного синигами, всё равно умудрились несколько раз свернуть не туда и неизвестно куда бы в итоге забрели, если бы их не нашёл Чад.       — Пойдёмте уже в поезд! — Кучики цеплялась за лямки своего рюкзачка, обвешанного брелками Чаппи, и едва не подпрыгивала от нетерпения.       — С минуты на минуту, Кучики-сан, — вежливо улыбнулся Мизуиро. — Диспетчер объявит о начале посадки.       — А ты… Как там тебя, — Абарай защелкал пальцами, указывая на ле Ваара. Тот состроил укоризненную рожицу, но помогать не собирался. — Аскин, вот! Ты с нами едешь?       Штернриттер скорбно прикрыл глаза и с видом смиренного мученика покосился на Исиду.       — Да вывезу я вас на море! — сдался Урью, замахнувшись, чтобы дать собрату целительного подзатыльника. — Оставь уже меня в покое!       Аскин ловко увернулся и пригрозил:       — Будешь меня обижать — всё твоему папе расскажу.       Исида фыркнул и уже хотел рассказать об опасности жаловаться Руюкену на что бы то ни было, как здание вокзала огласила короткая мелодия в три ноты и сухой голос сообщил о прибытии очередного рейса. Всё временное население вокзала напряжённо выслушало объявление, и часть ожидающих подхватила свой багаж и живым потоком ринулась в указанном направлении. Аскин махнул рукой Исиде и его спутникам, сменившим дислокацию на место у стены, дабы никому не мешать, и быстро скрылся, словно растворившись в толпе.       Будущие товарищи по путешествию неловко мялись, сбившись в кучку, не зная, как начать разговор, учитывая кровавую историю взаимоотношений между ними. Сомнительность затеи висела в воздухе, давила на плечи, заставляла лихорадочно подыскивать слова, способные утвердить, упрочить хлипкий мир, словно готовый вот-вот треснуть в вязком молчании. Первым напряжения не выдержал Кейго.       — Рукия-чан, Абарай, значит, вас прислали на подмогу этому олуху? — он попытался пихнуть Ичиго, но его рука была легко перехвачена и прибита к стене.       — Именно так, — Кучики с облегчением поддержала разговор, игноририруя жалобный скулёж вопрошающего. — Это всё-таки отдых, поэтому выбирали из тех, кто хорошо знает Ичиго и мир живых. Нас с Ренджи отправили как самых достойных и сильных синигами.       Стоявший рядом Гриммджо громко фыркнул, не поворачиваясь в их сторону. Язык у Рукии сработал раньше разума, настойчиво напоминающего о небезопасности споров с Секстой, но обоснованная неприязнь к нему, граничащая с ненавистью, сильно ослабляла самоконтроль ледяной синигами.       — Ты не согласен, арранкар? — раздражённо развернулась к нему Рукия.       Гриммджо медленно перевёл на нее тяжёлый, ничуть не изменившийся с их первой встречи, хищный взгляд, и Кучики застыла. Перед этими глазами она словно вновь всего лишь простой офицер, дрожащий от шока под давлением чужеродной духовной силы. И не было спасительной рукояти Соде-но-Сираюки, в которую можно вцепиться и передать ей свой глупый страх, полностью, казалось, преодолённый в битве с Эс Нодт. Хрупкая искусственная оболочка сковывала всю добытую за эти годы силу, оставляя зажатую в ней синигами почти полностью беззащитной перед бездушным хищником.       Гриммджо, ясно осознав, какой эффект произвёл, плавно склонился к замершей девушке, положил ладонь ей на живот и слегка надавил, ярко воскрешая в Кучики воспоминание о разрываемых в клочья собственных внутренностях, отчего к горлу подкатила тошнота. Рукия с загнаной злобой смотрела в безразлично-насмешливые голубые глаза и судорожно подыскивала достойные капитана слова, способные указать сволочи его место, как вдруг её накрыло чем-то тёплым, бесконечно родным, и напряжение тут же почти полностью сошло на нет. Синигами моргнула и увидела перед своим носом кончик красного хвоста. Выдохнув, она с нежной благодарностью посмотрела на широкую, затянутую в черную борцовку спину.       — Давай-ка ты от неё отвалишь, кошак, — вкрадчиво предложил Ренджи, с нескрываемой злобой глядя в голубые глаза.       Гриммджо нехорошо сощурился и ответил в тон:       — А то что, макака?       — Точно хочешь знать? — в голосе лейтенанта завибрировала ярость, эхом отозвавшаяся в оскалившемся арранкаре.       Абарай искренне ненавидел гада за Рукию, чья внезапно потухшая реяцу чуть не свела его с ума во время боя с Ильфорте, за бесчисленные раны Ичиго, а ещё больше — за невозможное взаимопонимание между арранкаром и рыжим синигами, какого у самого Ренджи никогда с другом не было.       — У тебя силёнок не хватит, — Гриммджо прекрасно понимал, что его хотят придушить не только из-за мелкой синигами. Он приблизился и доверительным шёпотом сообщил: — Ни на что.       Абарай скрипнул зубами, готовый сию секунду броситься на врага.       Подавляющее число собравшихся в зале ожидания, от нечего делать наблюдающих за разборками яркой парочки, были немало удивлены, когда двух здоровяков едва не сбил с ног не крупный на вид рыжий юноша, ведь им был не виден вспыхнувший на его ладонях в момент удара зеленоватый свет подчинения.       — Прекратите оба, — приказал Ичиго, исподлобья глядя на обиженно потирающего пострадавшее плечо Ренджи и деланно безразлично разминающего ушибленную руку Гриммджо.       — Пожалуйста, не ссорьтесь! — Орихиме выступила вперёд, молитвенно сложив руки на груди. — Нам почти целую неделю отдыхать вместе!       Ответом ей послужили тяжкие вздохи разной степени обречённости.       Наконец объявили о начале посадки на их рейс. Напряжённо выслушав диспетчера, путники устремились к поезду. Каракурцы, по предварительной договорённости, образовали вокруг гостей с того света кольцо, не давая им потеряться в людском потоке. С руганью, пинками и подзатыльниками, вырванным клоком волос Ренджи, потерянной серьгой Иноуе, двумя пропажами и двумя нахождениями Рукии, пятью истериками у попавшихся на пути детишек, одной взаимной попыткой убийства Гриммджо и Ичиго друг друга и Улькиоррой — их обоих, буйная компания наконец заняла места согласно купленным билетам. Ребята потратили довольно много времени, чтобы попасть именно в самый хвост поезда, благо это было не сложно, никто не любил тащиться в самый конец перрона, чтобы сесть в последний вагон. Зато теперь обладающие крайне неприятной для обычных людей реяцу арранкары были прижаты к окну, а остальных пассажиров прикрывала от них духовная сила расположившихся вокруг синигами. Иноуе тоже усадили возле окошка, напротив Улькиорры, на сиденьях за её спиной расположились Тацки, Исида и Чад, напротив них — Кейго и Мизуиро, а на свободном месте рядом с ними расселась, кряхтя, приземистая старушка с колючими чёрными глазками. Она внимательно осмотрела своих молодых спутников, задержала взгляд на Садо, неодобрительно покачала головой на кеды и короткие спортивные шорты Арисавы, затем взглянула на торчащий за их спинами красный хвост и татуировки на хронически недовольных лицах арранкаров, с отвращением поджала губы и презрительно отвернулась.       Освобождённые из плена вокзального ожидания пассажиры расслаблялись, смеялись и наконец заводили беседы, к каждому наконец приходило чувство спокойного предвкушения, лёгкой щекоткой обволакивающего разум. Все мирно погрузились в приятные дорожные развлечения: книги, игры, карты, кроссворды, кто-то дремал, а кто-то перекусывал. Поезд мчался по горной расщелине, густо покрытой лесом, отчего в салоне было тенисто и радостно-зелено.       — Это что? — Улькиорра оказался первым в компании, прервавшим неловкое, но уже не такое опасное молчание.       Он неотрывно смотрел в окно, и его соседи подались вперёд, заинтригованные интересом Куатро.       — Обезьяны! — радостно возвестила Орихиме, отчего почти все пассажиры за её спиной прильнули к окнам.       Шиффер чуть ли не прижимался носом к стеклу, но не по своей воле, а из-за нехилого веса навалившегося сверху Гриммджо.       — На лейтенанта похожи! — отметил Джаггерджак.       Ренджи показал ему средний палец, рискуя свалиться на Рукию и Орихиме, над которыми навис, чтобы взглянуть на своих дальних сородичей.       — А я и не знал, что они здесь водятся, — Ичиго облокотился на спину Гриммджо, а тот в свою очередь всё-таки вжал Улькиорру щекой в стекло. Куатро возмущённо пнул собрата под рёбра — гад лишь почесался — и продолжил внимательно наблюдать за стремительно уходящей из поля зрения группкой проворных животных.       Орихиме с затаённой радостью наблюдала за интересом сдержанного арранкара и не собиралась упускать из вида столь важную информацию.       — В том городе, куда мы едем, есть зоопарк! — предложила она. — Давайте…       — Без нас, — прервал её Шиффер, и девушке почудилась скользнувшая в его тоне досада. — Животные плохо реагируют на пустых.       Иноуе на мгновение опечалилась, но тут же просветлела вновь.       — А рыбы, Улькиорра?       Тот несколько мгновений в упор смотрел на полубогиню, пока окружающие пытливо ожидали его ответа, и наконец уверенно заключил:       — Рыбы слабо воспринимают реяцу, её гасит толща воды.       — Тогда океанариум! — хлопнула в ладоши Орихиме.       — Это что? — хором спросили синигами и арранкары.       — Большой аквариум, — иронично ухмыльнулся Ичиго, с удовольствием отмечая единодушие бывших врагов.       Иноуе развернулась на сидении и встала на нём на колени, заглядывая на соседнее место.       — Тацки-чан, давайте поедем в океанариум!       — Да, давайте! — рядом показалось воодушевленное личико Рукии.       За спинами девушек Ренджи и Улькиорра дружно протянули к своим спутницам руки, поправили их задравшиеся юбки и, понимающе переглянувшись, остались позади, готовые подхватить девиц в случае резкого торможения или поворота поезда.       «Да тут назревает межвидовая дружба!» — Пустой Зангецу попытался вложить в свою реплику максимум презрения, но ярко-голубое небо над небоскрёбами этому никак не способствовало. Облегчение от медленно, но верно налаживаемого контакта между друзьями Короля и арранкарами грозило тем, что в его внутреннем мире скоро засветит, к огромной радости старика Зангецу, задорное солнышко.       — Океанариум? — Арисава озадаченно посмотрела на подругу снизу вверх.       — Отличная идея, — одобрил Исида. — В зоопарк арранкарам лучше не ходить, а вот на рыб посмотреть вполне можно.       — В том городе нет океанариума, — Мизуиро уже нашёл информацию в своём смартфоне. — Зато есть в соседнем, можно добраться на автобусе, есть 11 билетов на вторник, можно сразу забронировать.       — Давай! — Рукия радостно хлопнула в ладоши.       — Гриммджо, ты когда-нибудь видел рыб? — Куросаки отметил несколько озадаченный вид арранкара.       — В магазине, — ответил тот, немного поразмыслив.       — На прилавке, что ли? — фыркнул Ичиго.       — А какая разница?       — В аквариуме они живые и плавают! — гордо продемонстрировал свои знания мира живых Ренджи.       — Ну офигеть развлекуха, — с сомнением отозвался Гриммджо.       Пока синигами с арранкарами обсуждали отличия в наблюдении за рыбами на прилавке и в океанариуме, за их спинами чванливая старушка уже состроила все доступные ей виды недовольных лиц, но так и не смогла привлечь к себе ничьё внимание.       — Что за молодёжь пошла! — брюзгливо начала она, обращаясь преимущественно к Исиде, потому как он сидел напротив и вид имел наиболее приличный. Молодёжь дружно закатила глаза. — В наше время рядом с такими… — она презрительно кивнула на разноцветных парней за их спинами. — Даже стоять рядом неприлично было! А вы с ними ещё и братаетесь! Не стыдно?       — Ни капли, — с неожиданной готовностью отозвался квинси, поправив очки. — Если в Ваше время было принято судить людей по внешности, то я очень рад, что оно закончилось.       Старуха подавилась возмущением и принялась неразборчиво бухтеть что-то о малолетних наглецах. Друзья Исиды из вежливости пытались сдержать улыбки, задорно переглядываясь. Чад одобрительно молчал и вдруг словно обзавелся неаккуратным красным париком, став похожим на клоуна-мигранта — это Ренджи запрокинул голову, закинув на него свой хвост. Лейтенант весело косился на Исиду, упираясь затылком в затылок Садо.       — Неужели защищаешь нас, Исида?       Тот с лёгкой улыбкой поправил очки, с довольством отмечая, что в абараево «нас» вошли, в том числе, и арранкары.       — Просто выражаю своё мнение.       Поезд выехал на открытую местность, проезжая на небольшом возвышении вдоль лесистой долины, раскинувшейся вокруг русла небольшой реки. Закатное солнце раскрашивало небо в оттенки благородного красного золота, рассыпало по глади воды сверкающие алмазы, разжигало огонь на макушках низких деревьев. Вид был настолько ярким, тёплым, захватывающим, что вскоре весь поезд погрузился в трепетное созерцание. Тишина и красота умиротворяли и объединяли, перед ними невозможно было злиться, обижаться и ненавидеть. Удивительно, но именно тёплое золото бесконечно прекрасной природы лучше всего примиряло тех, кто никак не мог примириться словами, внушая всем единый восторг пред своей незыблемой красотой.       Ичиго, откинувшись на мягкое сиденье, наблюдал за смягчённым тёплым светом профилем Гриммджо. Секста был необычно тих и как-то грустно задумчив, пусть никто, кроме изучившего его вдоль и поперёк рыжего синигами, этого не замечал, и Куросаки всё сильнее осознавал, что ни за что не отпустит назад в безжизненную, лишённую цвета пустыню того, кто так не хочет туда возвращаться. Да, Ичиго понимал, что силой Джаггерджака не удержишь, что он только быстрей сбежит, если попытаться накинуть на него поводок, но почти осязаемая тоска арранкара по жизни вне песков давила на горло и сковывала сердце ощущением горькой несправедливости, а с несправедливостью у героя разговор короткий.       Иноуе сидела, прижавшись к окну, но искоса смотрела всё больше на Улькиорру. Тот наблюдал красочный закат немигающим взглядом и, казалось, даже не дышал, жадно впитывая краски мира живых. Орихиме не сомневалась, что будь у него возможность будучи запертым в гигае использовать свою способность записывать то, что видит, он бы обязательно ей воспользовался. А может, он и применял её сейчас, девушка точно не знала, а спросить стеснялась, боясь нарушить трепетную тишину. Золотое солнце добавляло бледному лицу Куатро живых красок, сглаживала эстигмы на щеках, поселяло в огромные глаза яркие искры, создавая столь прекрасное зрелище, что невозможно было оторвать взгляд. Орихиме с каждой минутой испытывала всё более сильное желание обнять своего бывшего тюремщика, ощутить сдержанное тепло крепкого стройного тела, лёгкое дыхание и, несмотря на все доводы разума, биение сердца, потому что сейчас казалось невозможным, чтобы столь живое на вид создание было на самом деле мёртвым. Неудовлетворённое стремление быть ближе отзывалось ноющим зудом во всём теле, и Орихиме мучительно сдерживала себя, чтобы нетерпеливо не заёрзать.       Улькиорра наконец заметил внимание беспокойной девушки и обратил на неё немигающий взгляд. Иноуе тут же лучезарно ему улыбнулась столь заразительной улыбкой, что даже бывший Куатро не выдержал и слегка приподнял уголок губ, отчего сидящая напротив Орихиме чуть не запищала от радости.       Горизонт медленно темнел, сменяя целый калейдоскоп красок. Мягкая качка, мерный перестук колёс, тёплый свет и уютные кресла убаюкивали пассажиров, погружая поезд в сонное оцепенение. Рукия дремала, облокотившись на широкую грудь Ренджи и закинув ноги на колени Орихиме, Ичиго уснул, уткнувшись в плечо Гриммджо, остальные сидели откинувшись и осоловелыми глазами смотрели в окно, гоняя по кругу ленивые мысли.       Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Вежливая проводница объявила о скором прибытии, и Гриммджо тут же среагировал на её слова, резко скидывая с себя сонного синигами, отчего тот свалился в проход между кресел. И вновь ругань, пинки и попытки убийства, но уже не пропитанные напряжённым недоверием, а скорее дежурным желанием подколоть ближнего своего.       Вечерний вокзал несколько отличается от дневного, тут становится неизменно тише и спокойнее, путники продвигаются медленнее, зевают и предвкушают мирный сон в удобном кресле поезда. Каракурцы вновь заключили своих гостей в боевое построение типа «свинья» и повели их на автобус, должный отвезти всех в гостиницу.       К выбору места временного пребывания ребята подошли с особой тщательностью, перелопатив все возможные варианты отелей, гостиниц, общежитий, квартир, бунгало и хостелов, и в конце концов нашли идеальный вариант. Дешёвый гостиничный комплекс находился на большой возвышенности на самой окраине города, до него не доезжал ни один транспорт и условия проживания там были крайне сомнительны. Зато он состоял из десятка отдельных домиков, два из которых, как они поняли из низкокачественных фотографий в интернете, находились совсем на отшибе, вдали от остальных, на отвесном склоне с видом на городок. В таком месте духовная сила потусторонних гостей точно не должна беспокоить окружающих, а скудное убранство комнат уменьшало риск разрушения и материальной ответственности.       Ехать пришлось с двумя пересадками и последний, дребезжащий всеми деталями старенький автобус, высадил своих пассажиров на пустынной остановке посреди старых покосившихся домишек, уютно светящихся в темноте светом телевизоров и электрических лампочек. Уточнив дорогу у вышедших вместе с ними пары старичков и обалдевшего от такой компании гуся, новоприбывшие гости города отправились в долгую дорогу в гору. Привыкшие к постоянным нагрузкам бойцы, Орихиме и спортсменка Тацки никаких неудобств от восхождения по почти отвесному склону не замечали, а вот Мизуиро и Кейго страдали. И если первый сносил тяготы пути молча, лишь время от времени горестно вздыхая, то второй уже через 10 минут пути начал жалостливо ныть. В итоге, Асано взгромоздил на себя Чад, Коджима остаток пути проделал на спине Ренджи, а их багаж забрал себе Ичиго.       Куцый домик, помещающий в себе административную часть комплекса, встретил ярким светом, тишиной и сонным пареньком на ресепшене.       — Добро пожаловать в «Отдых на горе», — поприветствовал он, не поднимая глаз от компьютера, тоном «кого там ёкаи принесли?», затем соизволил таки взглянуть на своих гостей и тут же испуганно вскочил, уверенный, что по его тощую душонку пришли якудза.       — Добрый вечер, — самый мелкий парень, подозрительно похожий на девушку, с невозмутимым видом слез со спины татуированного качка и подошёл к стойке администратора. — Бронь для Мизуиро Коджимы.       Служащий «обрадовался» ещё больше, осознав, что эти бандиты не просто зашли в гости, а ещё и жить тут собираются, и с видом обречённого на казнь обратился к компьютеру.       — Дома 12 и 13, — загробным голосом произнёс юноша и протянул руку. — Ваши паспорта, пожалуйста.       Пока парнишка дрожащими пальцами стучал по клавиатуре, регистрируя новых жильцов, Ренджи облокотился на стойку и хмуро оглядывал собравшихся. Служащий то ли от страха, то ли от великого желания поскорее убрать с глаз долой новых постояльцев, вносил их данные очень быстро, поэтому почти все уже освободились. Исида и Кейго оживлённо о чём-то спорили, нависнув над чемоданами, рядом Тацки что-то негромко рассказывала привычно молчаливому Чаду. Мизуиро, сверяясь со смартфоном, рассказывал почти прилипшим носами к небольшому аквариуму и даже позабывших о взаимной неприязни Гриммджо и Рукии, что это за рыбки такие, что они здесь делают, можно ли их есть и зачем нужна вон та булькающая коробочка. К их разговору внимательно прислушивался сидящий неподалёку на продавленном тысячами гостей диване Улькиорра, пока на его плече дремала Орихиме. Межрасовая дружба и положительное влияние мирного договора в действии.       — Ставлю на то, что вся эта затея накроется через три дня, — выразил своё мнение Ренджи.       — Даю два дня, — не оборачиваясь, буркнул Ичиго, принимая свой паспорт из рук нервного служащего. — На что спорим?       — На ответ, — Абарай отдал свои документы парнишке за стойкой и серьёзно посмотрел на друга. — Выиграю — честно ответишь на любой вопрос.       Куросаки нахмурился и отвернулся.       — Можно подумать, я тебе когда-то врал.       — Не врал, а честно и открыто посылал на хер, — буркнул в ответ Абарай и протянул на регистрацию паспорт Рукии, который он добыл заранее, когда понял, что впечатлительную подругу придётся оттаскивать от аквариума за уши. — Например, какие у тебя отношения с Гриммджо.       Ичиго ещё больше нахмурился, неосознанно переводя взгляд на спину чуть согнувшегося перед аквариумом Джаггерджака. Рассказывать о своих неуставных отношениях с Секстой друзьям было до невозможности стыдно. Конечно, с его стороны было неправильно утаивать столь важную информацию о себе, но стеснительный язык богоубийцы просто не поворачивался, чтобы поведать о том, что его обладатель отдался врагу. А ещё Куросаки знал, что Ренджи и Рукия могут не принять его своеобразный выбор, в отличие от всепрощающих Чада и Иноуе, и совсем не стремятся к поддержанию абсолютного нейтралитета, как Исида. В первый раз с их знакомства Ичиго со страхом понимал, что заступил на тонкую грань, способную подорвать закалённую в боях дружбу. Так или иначе, он обязан им всё рассказать, потому что если они узнают об этом не от него, а каким-либо другим образом, их отношениям точно настанет конец. Но прямо сейчас временный синигами слишком устал для таких откровений.       — Вот выиграешь спор — узнаешь, — Ичиго хотел произнести это насмешливо, но мрачные мысли пробились в его тон, придавая ему оттенок обречённости. К чести Абарая, он сделал вид, что не заметил этого и лишь усмехнулся в ответ.       Ичиго подошёл к Улькиорре и жестом потребовал у него паспорт. Тот попытался залезть в карман джинс, но спящая на его плече Орихиме на шевеление своей костлявой подушки отреагировала возмущенным лепетанием и покрепче обняла Куатро. Куросаки махнул рукой, мол, не рыпайся, опасливо глянул на Гриммджо — тот был занят спором с Кучики на тему «Зачем вон той рыбе красные полоски и почему не синие» — и аккуратно, опасаясь потревожить чуткий сон подруги, залез Улькиорре в карман. Ичиго чувствовал себя сапёром, быстро шаря в узких джинсах Шиффера, пока тот прожигал суровым взглядом, уверенный, что чужие кривые ручонки точно разбудят прикорнувшую на нём девицу. Наконец Куросаки извлёк искомое, при этом не потревожил сна полубогини, не выбил Куатро из гигая обложкой-печатью и не спровоцировал сцену ревности. Чувствуя себя победителем, он подошёл к Гриммджо со спины, отвесил приветственный пинок по чуть оттопыренной заднице, отобрал документы, увернулся от ленивого подзатыльника, при прямом попадании способного уложить обычного человека в нокаут, и с довольным видом вернулся к стойке. Ренджи наблюдал за его панибратством с арранкарами задумчиво, вспоминая, как Ичиго впервые ворвался в Общество Душ, пролил море своей и чужой крови, и сразу после освобождения Рукии практически подружился со вчерашними врагами. Для героя, по-видимому, нет разницы, что было в прошлом, важно лишь будущее и настоящее, но вот только вряд ли все бывшие враги с ним вот так запросто согласятся.       Наконец регистрация закончилась горестным вздохом служащего, который едва не обломал пальцы, внося в систему нечитаемые имена арранкаров. К каждому номеру прилагалось только по три дубликата ключей, но все решили, что этого должно хватить, если не разбредаться. Покрытая дешёвой старой плиткой тропка, тускло освещённая невысокими уличными фонарями, петляя между хаотично растущих деревьев и кустарников, вывела приезжих к небольшому обрыву и примостившейся на нём паре серых домиков. Каждый из домов состоял из крохотной прихожей, с теснящимся в ней стареньким мини-холодильником и воодружённой на него микроволновкой, узкого коридора и выходящих в него четырёх раздвижных дверей: справа — две комнаты, слева — ещё одна комната и совмещённый санузел. В каждой комнатушке был только встроенный шкаф с набором белья и двумя футонами, вот и вся обстановка.       По домам расселились так же, как и ехали. В одном сразу распределились по комнатам — Кейго с Мизуиро, Чад с Исидой, Тацки по-королевски заняла целую комнату рядом с санузлом, а вот в другом доме и начались проблемы.       — Получается, Рукия с Иноуе, арранкары в тот угол, а мы с тобой здесь, Ичиго, — для Ренджи их расселение было очевидно.       — Почему это? — хором возмутились арранкары и вместе с ними, почему-то, Кучики.       Вся компания замерла в тесном коридоре, чуть ли не соприкасаясь друг с другом носами. Улькиорра повернулся к Орихиме.       — Ты будешь спать со мной или с Кучики?       Иноуе вспыхнула, у синигами отвисли челюсти, Гриммджо беззвучно заржал, Ичиго сочувственно вздохнул, полностью разделяя смущение подруги, он и сам периодически готов сквозь землю провалиться от откровенности бывших Эспада.       — Улькиорра, — шёпотом произнесла Орихиме, несмотря на то, что все друзья стояли к ней вплотную и всё слышали. — Мужчине и женщине неприлично вот так вместе спать…       Шиффер кивнул, он уже понял, что «неприлично» — синоним слову «нельзя», а выяснять, отчего и почему, в тесном коридоре в компании синигами совсем не хотелось.       — Гриммджо, ты спишь со мной, — скомандовал Куатро.       — Только не приставай опять ко мне, — фыркнул тот, уже закидывая свою сумку в угловую комнату.       — А чем тебе не нравится Улькиорра? — передразнил Куросаки, не желая упускать шанс подколоть ближнего своего. Он зашёл за спину Куатро и ткнул указательными пальцами в его щёки. — Он же такой милый! — и добавил уже задумчивее: — И тощий.       — Я аэродинамичный, — пренебрежительно парировал тот, подхватывая свой багаж.       Гриммджо пропустил собрата, осмотрел воодушевлённо снующего из коридора в их с Ичиго комнату Ренджи и послал Куросаки взгляд «Если мне что-то не понравится — кишки ваши в узел свяжу». Ичиго ответил невербальной угрозой отлупить кошака Гетсугой в случае поползновения в сторону бывшего товарища по цеху и койке.       Наскоро покидав вещи на полку, Абарай выскочил в коридор, откуда все уже разошлись по своим углам, с радостным воплем:       — Я первый в душ!       — Ну нет! — Ичиго перегородил ему проход. — Ты свою гриву до конца отпуска намывать будешь!       Мимо спорщиков с совершенно невозмутимым видом пробрался Улькиорра и юркнул в душ. Услышав шум воды, друзья как по команде заткнулись, шокировано уставившись на обшарпанную дверь, прошмыгнувшего мимо них Куатро они умудрились не заметить.       — Слышь, мышь! — Гриммджо распихал застывших синигами и бесцеремонно распахнул дверь. — Задрал со своей тихой сапой! — И тут же увернулся от тёмно-зелёного шара.       Залп был остановлен перед самым носом Ренджи ладонью богоубийцы.       — Улькиорра, мать твоя менос гранде! — Ичиго встряхнул обожжённой рукой, активируя регенерацию пустого. — Мы же договорились не портить имущество, гигаи и никого не убивать!       — Я помню, — нехотя буркнул тот сквозь шум воды.       Гриммджо тем временем шустро разделся, бросил на Ичиго дразнящий взгляд, от которого у синигами резко закололо в паху, отодвинул душевую занавеску, обнажая сердитого Куатро, и влез под тёплые струи. Улькиорра кинул на Куросаки укоризненный взгляд, тот в ответ развёл руками, демонстрируя свою беспомощность в воспитании пустынного кота, и захлопнул дверь, опасаясь вызвать у себя уже очевидный стояк от вида двух обнажённых, влажных тел. Шиффер принялся намыливать волосы шампунем, хмуро глядя на рассечённую шрамом грудь и всерьёз раздумывая над тем, что если пробить эту грудь в упор серо, останется ли на кафеле за ней след и возможно ли будет его отмыть.       Пока одни занимались водными процедурами, другие раскладывали вещи и разогревали коробки с заранее припасёнными бенто. Ужин сервировали на улице, за домиком каракурцев, где нашёлся вколоченный в землю продолговатый деревянный стол и две лавки. Вид на город отсюда загораживала стена дома, зато прямо над ними светил фонарь, к которому слетались мотыльки и радостно танцевали вокруг опасного для них огня, а ещё можно было наслаждаться тишиной и прохладой парка, в котором и располагался гостиничный комплекс. Ужин прошёл в вялом обсуждении планов на завтрашний день и коллективной зевотой, поэтому его закончили довольно быстро, стремясь наконец-то отдохнуть после долгой дороги.       Ночью, лёжа на футоне рядом с мирно сопящим Ренджи, Ичиго гипнотизировал потолок, закинув руки за голову, и думал. Сначала он считал, что не может уснуть из-за нового места, хоть раньше за ним такого и не водилось, но спустя некоторое время, погоняв туда-сюда ленивые мысли и попробовав пригреться рядом с тёплой, целиком и полностью дружественной духовной силой спящего друга, Куросаки нехотя признался себе в истинной причине своей бессонницы. Он привык к Гриммджо, конкретно к нему, привык быть в одной с ним комнате.       После переезда в новую квартиру, вопреки ожиданиям, Куросаки и Гриммджо спали вместе только пару раз, когда отрубались после секса. Обычно Джаггерджак под вечер перемещался с дивана на кровать и засыпал над книгой, а Ичиго позже, после такого как заканчивал с уроками, раскладывал рядом футон, и частенько просыпался от того, что над ним нависал Секста с требованием «Выключить наконец сраный будильник и свалить к хренам в свою шарашку». Потом кровать сломалась, Гриммджо стал спать на матрасе и по утрам просто от души пинал соседа, если тот опять не мог проснуться от противного пиликанья. Спать рядом с ним всегда казалось Куросаки небезопасным, ему всегда чудилось, что стоит повернуться спиной, и он проснётся от того, что арранкар живьём вырывает ему лопатку, просто так, чтобы сильно не расслаблялся. Каждая ночь, проведённая рядом, словно служила доказательством его воли, силы, благодаря которым он может поворачиваться к хищнику спиной и оставаться целым и невредимым. А сейчас Гриммджо лежит за стеной и наверняка думает, что он такой весь крутой и опасный арранкар, одним своим присутствием довёл богоубийцу до того, что тот сбежал отдыхать за спиной лейтенанта от большого страшного ягуара. Вот сволочь!       Наскоро набросав в голове план, Куросаки тихо поднялся, свернул свой футон вместе с бельём и прислонил ко входу. Синигами выскользнул в коридор и неслышно ступая, аки ниндзя в дворце феодала, пробрался в комнату девушек. Орихиме неудачно спала возле самой двери и не разбудить её не получилось. Девушка уже сложила губки в своё фирменное «Куросаки-кун», но он вовремя призвал к тишине жестом. Аккуратно пройдя вдоль стенки, Ичиго отметил, что за счёт миниатюрности проживающих здесь значительно просторнее, чем в комнате с Ренджи, и передвигаться тут значительно проще. Присев на колено рядом со спящей Рукией, Ичиго аккуратно подсунул руки под её футон, затем создал что-то вроде подушки из своей реяцу и поднял девушку вместе с постелью, нисколько не потревожив, чем заслужил уважительное цоканье и одобрительное молчание от обоих духов меча и восхищённый взгляд Иноуе.       Рукию он подсунул вместо себя под бок Ренджи, задушив на корню все угрызения совести, подхватил свой футон и отправился к арранкарам. С ними он уже не деликатничал: ткнул Улькиорру в плечо и, когда тот распахнул глаза, указал пальцем себе за спину, на выход. Быстро определив месторасположение соседей, Шиффер понятливо кивнул и принялся сворачивать футон. Ичиго погрозил ему кулаком, на всякий случай, Куатро в ответ состроил морду кирпичом и с достоинством удалился.       — Не можешь уснуть без поцелуя на ночь, ягодка? — издевательски прошептал Гриммджо, и Куросаки мигом ощутил унизительный идиотизм своей рокировки.       Плевать, зато он наконец ощущает себя на своём месте. Ичиго не удостоил кошака ответом, просто показал сонной насмешливой морде средний палец и улёгся, отвернувшись от него к стене. Между лопаток тут же защекотало напряжённым ожиданием удара, ставшим столь привычным за эти месяцы. Джаггерджак хмыкнул и, судя по возне, тоже отвернулся. Ичиго облегчённо вздохнул, наконец засыпая, а о том, как объяснит друзьям свои ночные перемещения, он подумает завтра.       Лёжа одна в темноте необжитого дома, Орихиме напряжённо прислушивалась к тишине, но передвижения привыкших к скрытности бойцов было не отследить, поэтому, когда дверь наконец распахнулась и на пороге возник Улькиорра, девушка вздрогнула и даже пискнула от неожиданности. Шиффер с абсолютно невозмутимым видом прошёл мимо девицы, расстелил свой футон на месте Рукии, неспеша улёгся и закрыл глаза.       Сердце Иноуе тем временем выбивало чечётку.       — Эм-м, Улькиорра? А ты что здесь делаешь?       — Сплю, — ответил тот, не открывая глаз.       Орихиме понятливо покивала, смяв щекой подушку. И как она не догадалась, зачем ещё можно прийти под покровом ночи к той, с которой завязались вроде как отношения. Иноуе поёрзала в постели, надеясь унять сердцебиение. То желание крепко обнять снова накрыло с головой, вызывая зуд на грани ломки, и не было спасительных чужих глаз, перед которыми нужно было сдерживать свои позывы. Она сама хотела, чтобы их отношения развивались постепенно, и почему бы, собственно, не начать с невинных обнимашек, раз уж они, кажется, ночуют вместе? Тот факт, что между ними уже были совсем не невинные обнимашки, Орихиме в расчёт не брала.       Несмело, словно спрашивая разрешения, она на боку подползла к соседу и, прислонившись щекой к его плечу, положила руку на его живот. Шиффер приоткрыл глаза, вопросительно посмотрел на отважно зажмурившуюся девушку и, немного подумав, накрыл её ладонь своей.       У Иноуе в ушах зашумело от радости, пальцы на ногах поджались, а сердце горячо ухнуло куда-то в живот. Получив такое молчаливое разрешение, она смогла дать себе волю: вжалась носом в его плечо, вдыхая лёгкий, немного искусственный аромат кожи с нотками мыла, обхватила поперёк груди, ощущая под пальцами гибкие, не расслабленные до конца даже в постели мышцы, растворялась в сдержанном тепле чужого тела и гнала прочь назойливую мысль, что биения его сердца всё-таки не слышит.       Улькиорра наблюдал за счастливой девушкой из-под полуприкрытых век. Он не совсем понимал смысла спать в обнимку, кроме борьбы с бессонницей, но против компании женщины не возражал. Он всё равно спал смирно, на спине, места много не занимал, так что она ему не мешала, к тому же, от неё приятно пахло цветами, на ощупь она была гладкой и мягкой, особенно в районе груди. Улькиорра задумчиво провёл рукой по чуть выступающей сбоку выпуклости и сразу ощутил, как в паху кольнуло возбуждением. Это уже начинало раздражать, и Шиффер принял решение игнорировать низменные порывы гигая, продолжая кончиками пальцев изучать доступный ему участок девичьего тела, заметно напрягшегося под его прикосновениями.       — Улькиорра?       Женская грудь оказалась намного мягче остального тела и более тёплой, а соски казались ещё теплее, насколько он мог судить по прикосновению к своему плечу. Улькиорра предпочитал удовлетворять своё любопытство сразу, поэтому мягко перевернул взволнованную девушку на спину и, получив полный доступ, продолжил своё исследование.       — Улькиорра, мы же договоривались… — слабым голосом возразила Орихиме, не делая никаких попыток оттолкнуть и помешать уверенным движениям прохладных пальцев на своей груди.       — Я помню, — отстранённо ответил Шиффер.       Она была мягкой и очень податливой. Стоило чуть сжать упругие полушария и пальцы словно слегка погружались в мягкое тепло, а соски твердели, если немного подразнить их пальцем, ощущались приятным контрастом в ладони.       Возбуждение от такого изучения только крепло, и Улькиорра присмотрелся к женщине. Её дыхание участилось, на щеках появился румянец, пальцы подрагивали, сминая наволочку. Заметив его взгляд, она жалобно протянула:       — Улькиорра, не надо…       Шиффер велел памяти выдать всё, что ей было известно о женской груди, и тут же узнал, что это, оказывается, эрогенная зона, и прикосновения к ней используют в качестве стимуляции во время полового акта. Любопытно, но хотелось бы впредь такие вещи узнавать на собственном опыте с этой женщиной, а не черпать из опыта душ, из которых он состоит. Ну нет, так нет.       Улькиорра отпустил замеревшую от страха девушку и улёгся обратно на футон, напрочь игнорируя собственное возбуждение.       Орихиме некоторое время не двигалась и даже не дышала, пока всё тело горело и требовало продолжения. Отрицать то, что ей были невыносимо приятны прикосновения властных рук Улькиорры, было по меньшей мере глупо, об этом твердило всё её трепещущее тело, но они ведь договаривались! Она пока не готова к большему, чем просто к объятиям, а даже если бы и захотела чего-то ещё, вокруг них за тонкими стенками куча друзей и Куросаки-кун, и она просто не выдержала бы, если кто-то из них что-нибудь услышал. Получается, она кругом права, но почему же ей так горько? Она снова оттолкнула его, опять противоречила сама себе, несмотря на то, что они оба совершенно точно хотят одного и того же.       Орихиме отвернулась к стенке, глаза противно защипало. У неё были причины прервать его, она поступила как хорошая благовоспитанная девушка, и нет совершенно никаких причин, чтобы лить тут слёзы. Иноуе безуспешно повторяла про себя эти слова, пока редкие солёные капли падали с её ресниц и впитывались в подушку.       Принимать решения ночью — всегда плохая идея.