С новыми силами

       Утро всегда всё меняет. То, что ночью казалось страшным, от первых лучей солнца становится безобидным, важное — бесполезным, мудрое — глупым, страх сменяется надеждой, обиды прощаются, а боль превращается в зуд.        «Не плачь, Орихиме, а то голова болеть будет» — послышался мягкий голос в растворяющимся сне.        — Ты прав, братик Сора, — Иноуе с трудом разлепила тяжёлые веки.        Судя по свету в комнате, время было уже около полудня. Орихиме безо всяких эмоций уставилась в потолок. Всё тело ныло, ладони и коленки противно чесались, глаза по ощущениям заплыли, а голова гудела. Сознание не стало жалеть хозяйку, заставляя вспомнить абсолютно все события вчерашнего вечера. Но ей больше не было больно или стыдно, всё что она чувствовала сейчас — пустота. Она ощущала себя пустой оболочкой безо всякого содержимого, грязной изнутри, но ещё на что-то годной.        Иноуе представила себя фигурным тюбиком из-под шампуня, с которыми частенько играла в детстве. Вот она откручивает свои волосы-крышку, подставляет голову под струю воды и медленно наполняется начиная со ступней. Вода заполняет её ноги, живот, грудь, голову, и всё больше пены выбивается наружу, вымывая остатки всего того, что было внутри с самого начала, очищая для чего-то нового. Конечно, такую процедуру придётся повторить несколько раз подряд, но сколько не отмывай, лёгкий аромат всё равно останется. Орихиме знала, что ещё долго будет хранить в себе этот запах наполнявшего её когда-то клубничного шампуня.        Иноуе тяжело сглотнула, пить хотелось невыносимо. Она чуть повернулась и увидела на прикроватной тумбочке полный стакан воды. Девушка коротко улыбнулась, приподнявшись, выпила весь стакан залпом и со вздохом облегчения откинулась обратно на подушки.        Орихиме вчера выплакала всё, что могла, оставив себе только относительно здравые мысли. Для начала ей следовало признать, что шансов у неё либо не было с самого начала, потому как у её избранника, как оказалось, совсем другие вкусы. Либо Куросаки-кун поддался на провокацию бывшего Эспады, который решил отомстить за своё поражение несколько иным способом. Орихиме чувствовала себя глупо: человек, которого она любила, предпочитал нежным милым девушкам злобных жутких мужиков. Не то чтобы Иноуе хоть сколько-нибудь разбиралась в людях, но ей казалось, что такие пристрастия всё-таки можно было заметить, учитывая сколько времени она проводила вместе с Ичиго. Орихиме вздохнула и решила об этом не думать. Чужая душа потёмки, мало ли до чего эти двое довоевались.        Она расслабилась и отпустила свои мысли, так, как её учила Кучики-сан. Разум помусолил обиду на Куросаки-куна, за то что так и не обратил внимания на преданную ему подругу, прошёлся ещё раз по причинам такой несправедливости, поругал совратителя Гриммджо, осторожно обошёл все мысли об Улькиорре, решив, видимо, что сначала надо разобраться с одной проблемой, прежде чем приступать к другой, и зачем-то начал показывать хозяйке картину, увиденную ею вчера дома у Ичиго.        Орихиме чуть нахмурилась, но спорить с собственным разумом не стала. Шок уже полностью прошёл, и Иноуе могла подумать о других впечатлениях от увиденного. Она снова увидела покрытую капельками пота гибкую, изгибающеюся спину, услышала сладостные хриплые стоны. Её тело напряглось, дыхание сбилось, а между ног быстро стало жарко. Орихиме нетерпеливо сжала ноги и проверила квартиру. Реяцу Улькиорры обнаружилась в соседней комнате, на улице было пасмурно и ветрено, и арранкар, видимо, предпочёл остаться дома. Иноуе немного поразмыслила и решила, что если сбросить внезапное напряжение не издавая звуков, то меньше шансов быть уличённой в постыдном возбуждении, чем если выходить в таком состоянии к соседу.        Орихиме не учла, что пустые ощущают духовную силу намного лучше людей, и её сосед уже почувствовал своеобразное изменение её реяцу. Её возбуждение эхом отдалось в его теле, заставив задумчиво отложить книгу. Ему были интересны эмоции полубогини, поэтому после недолгих раздумий он поудобнее расположился на низком диване и прикрыл глаза, опутывая невесомой пескисой тело возбуждённой девушки в соседней комнате.        Орихиме отпустила свою фантазию и покрепче сжала бёдра, согнув ноги в коленях. Вчерашняя сцена в чужой спальне вновь развернулась перед её внутренним взором. Воображение тут же добавило освещения и убрало закрывающий лицо Куросаки-куна стол. Её дыхание сбилось от вида нахмуренных бровей, приоткрытого рта с ниточкой слюны, горячечного румянца на знакомом лице. Он уткнулся лбом в согнутую в локте руку и сжимал в кулаке простынь. Орихиме тихо вздохнула и стала медленно ласкать собственную грудь, не спеша опустила руку на живот, с силой провела по мягкой ткани футболки и, чуть раздвинув ноги, запустила пальцы в трусики.        Улькиорра чувствовал каждое движение девушки, как только её пальцы коснулись влажной промежности, её бёдра сжались, вызывая неслышный судорожный вздох. Шиффер приподнялся, приспустил штаны, обхватил ладонью вставший член и принялся водить рукой в такт движением её пальцев.        Воображение Иноуе добавляло всё больше деталей. Она видела как дрочит себе Куросаки-кун, пока Гриммджо берёт его сзади, видела как выступают капли смазки на его члене, и он нетерпеливо размазывает их большим пальцем. Она качала бёдрами, приподнимаясь, футболка жгла чувствительную кожу, и она задрала её вместе с лифчиком, сжав дрожащими пальцами твёрдый сосок. Ей пришлось закусить губу, чтобы не застонать, пока перед её внутренним взором Куросаки-кун нетерпеливо подавался бёдрами назад, запрокидывал голову, зажмурившись от удовольствия.        Дыхание Улькиорры сбилось, когда девушка обнажила полную грудь, и он тут же опутал пескисой оголённое тело. Он откинул голову на спинку, его губы приоткрылись, он задвигал рукой быстрее, вцепившись другой в обивку дивана.        В мыслях Орихиме Гриммджо до синяков сжимал бёдра Куросаки, ускоряя темп, отчего тот уже стонал в голос, извиваясь всем телом. Девушка перевернулась на живот, приподняв попку, спустила штаны до колен и вцепилась пальцами в простынь, почти полностью повторяя позу Ичиго из своего воспоминания. Она толкалась судорожно сжатыми бёдрами вперёд, быстро водила пальцами по клитору и почти чувствовала жаркое присутствие сзади, почти ощущала чужое горячее тепло прикрытой полуспущенными трусиками кожей ягодиц, ей чудилось твёрдое и горячее между её ног.        Улькиорра прогнулся в спине и хрипло выдохнул, ощущая такую невыносимо соблазнительную позу соседки. Он словно перенес себя за её спину, прижался животом к её бесстыдно отставленной попе и просунул член в горячую промежность.        Орихиме видела как Курасаки-кун бьётся в предоргазменных судорогах, Гриммджо склонился чуть вперёд… и всё сознание девушки пронзил бешеный взгляд голубых глаз, от чего всё её тело свело мощной судорогой оргазма. Она конвульсивно содрогалась всем телом, сжимая зубами подушку, чтобы не закричать. Оглушенная, она не слышала как за стенкой с тихим стоном, изогнувшись дугой, кончил в собственную руку Улькиорра.        Тихо восстанавливая дыхание, Шиффер аккуратно сворачивал пескису и осматривал комнату в поисках того, чем можно вытереть руку и живот. И бёдра, и одежду придётся почистить, и даже на диван попало. Улькиорра озадаченно осмотрел последствия своеобразного вуайеризма. Вечно с этой женщиной всё не как положено, даже его самоудовлетворение с ней получилось не такое, как обычно. Не то чтобы он часто таким занимался, он всё-таки был очень сдержанным арранкаром, но иногда приходилось сбрасывать напряжение таким образом, и припомнить такой бурной реакции у себя Куатро не мог. Интересно, дело в использовании пескисы или в воображении? Или всё-таки в женщине? Следует узнать.        Орихиме лежала на животе в позе морской звезды и переводила дыхание. Надо было собрать себя в кучу, одеться и сходить в душ. Её трусики совершенно промокли, начиная неприятно холодить кожу. О том, что она сейчас сделала, Иноуе предпочитала не думать. Чего только не привидится в такие моменты, верно ведь? И она ни сама себе, ни кому бы то не было ещё не расскажет об этом даже под пытками в казематах капитана Куроцучи.        Приняв такое волевое решение, девушка завозилась, намереваясь привести себя в порядок. То, что есть ещё кое-кто, знавший её тайну, напрочь ускользало от внимания полубогини.               Ичиго с опаской наблюдал за подозрительно довольным Гриммджо. На наглом арранкарском лице так и читалось знание какого-то гадского секрета, и синигами прямо-таки кожей чувствовал, что это выйдет ему боком. А ведь до этого момента он считал, что уделал гада.        Под конец вчерашнего секса Куросаки вдруг ни с того ни с сего вспомнил Иноуе, и это его несколько задержало. А вот Джагеррджак, наоборот, позорно кончил раньше обычного и в наказание отрабатывал ртом. Ичиго ощущал себя победителем и даже мысленно поблагодарил подругу, непонятно зачем заявившуюся в его мысли. Только вот наутро при этом воспоминании один пустой мерзко хмыкал в его голове, а другой ухмылялся, сидя на диване, отчего многострадальная задница Куросаки уже начала готовиться к приключениям.        Кстати о ней. Ичиго прошёл до шкафа, болезненно морщась, и принялся одеваться. Сегодня ему предстояло сдать последний в этом семестре экзамен и зачёт по физкультуре, а пострадавшая филейная часть явно в таком деле не помощник. Куросаки тяжко вздыхал, уже формулируя новый поисковый запрос в стиле «Как подготовить растянутый анус к физкультуре» и надеялся, что браузерный режим «инкогнито» на самом деле не сохраняет никаких данных. Ичиго даже не знал, радоваться или огорчаться тому, что его тело никак не привыкнет к таким вторжениям. Хотя, если подумать, то у него просто не было времени к ним привыкнуть, потому как за эти два месяца секс у них был только пять раз, считая вчерашний. Сонный, вялый, как отварная макаронина, от плотного учебного графика и спортивных подработок, Ичиго попросту не возбуждал никаких желаний, кроме как пнуть его под ребра, чтобы не храпел. Да ещё и воскресные тренировки, во время которых богоубийца под конец семестра пропускал всё более серьёзные атаки, а потом залечивал раны. Гриммджо, как и ожидалось, не делал скидок на его усталость. Он бил в полную силу, точно и насмерть, не на мгновение не позволяя забыть: он не передумал, не простил и, стоит синигами хоть на мгновение ослабить бдительность, разорвёт на части, не раздумывая. Вот только пробудить в Ичиго жажду убийства арранкару так и не удалось, да и не особо он старался, подавая синигами слабую надежду на мирное решение конфликта.        Куросаки вообще использовал любые возможные, но не вредящие его гордости, средства, чтобы усмирить мятежного Сексту Эспада.        — Эй, Гриммджо, — вот и очередная идея. — пошли завтра в кафе?        — На свидание зовёшь? — лениво отозвался тот, не отрываясь от книги.        — Только если ты за девку, — фыркнул Ичиго. — Завтра будет фейерверк в честь окончания первого семестра, его оттуда можно посмотреть.        — В чём подвох? — Джагеррджак прищурился.        — Познакомишься с моими друзьями, — Ичиго старался, чтобы его голос звучал ровно.        — На хер надо, — Гриммджо тут же потерял весь интерес и снова уткнулся в книгу.        Куросаки осмотрел его с болезненной задумчивостью. И действительно, на хер надо? Зачем пропускать сволочь в свою жизнь ещё дальше, чем сейчас, особенно если ему это не надо.        — И впрямь, на хрен ты мне не сдался, — Ичиго отвернулся и принялся поспешно собираться, морщась от колющей боли где-то в груди.        Что-то в голосе синигами запустило в Гриммджо инстинкт хищника, безошибочно сообщивший, что добыча ускользает. Он коротко глянул на сутулую, нервно напряжённую спину, и произнёс как можно безразличнее:        — Если сам будешь разбираться со своими накама, пойду.        Куросаки обернулся, злобно сверкая глазами от смутной, беспричинной обиды.        — Тебя уже никто не зовёт, мудила!        Его тут же впечатало в стену. Джагеррджак стоял вплотную, мрачно глядя на рыжего забияку и снисходительно улыбаясь.        — Я хочу посмотреть фейерверк, — вкрадчиво произнёс Пантера. — А со своими друзьями разбирайся сам.        Ичиго посмотрел на него с недоверием, но подвоха не чувствовал. Гриммджо говорил спокойно, почти без агрессии и создавалось впечатление, что в первый раз он отказался по привычке, не задумываясь. Обида стремительно сходила на нет, словно вытащили пробку, уступая место смутному предвкушению.        — Ты правда хочешь со мной пойти? — ему всё же было трудно поверить в такую адекватность бывшего Сексты Эспада.        Ответом был поцелуй, чувственный и глубокий. У Куросаки моментально закружилась голова.        — Гриммджо… мне надо идти… — бормотал студент сквозь поцелуй, попутно пытаясь глотнуть воздуха. — Гриммджо… экзамен… нельзя опаздывать… — он прижался ближе, как вдруг Джагеррджак отлепился от него.        — Ну так иди, никто тебя не держит, — он ухмыльнулся и шлёпнул богоубийцу по ягодице.        — Мудище поганое! — Куросаки попытался пнуть совратителя, но тот увернулся, смешно подпрыгнув, и вновь плюхнулся на диван.        Ичиго цыкнул и, схватив сумку, пошёл обуваться, пытаясь подавить наползающую на лицо глупую улыбку.               Орихиме радостно улыбалась, наблюдая своё имя в пятёрке лучших по итогам первой сессии.        — Поздравляю, Химе-чан, — со спины к ней подобрался знакомый качок. — Ты просто умница!        — Спасибо, Дамуджоку-семпай! — девушка очаровательно раскраснелась.        — Пойдём с нами завтра смотреть фейерверк, отпразднуем, — он призывно улыбался, обнажив ряд ровных белых зубов.        — Фейерверк? — подскочила Иноуе и просияла. — Точно! Спасибо большое, Дамуджоку-семпай!        — Супер, — обрадовался тот, сам не веря своему счастью. — Тогда я…        — Улькиорра! — красавица уже щебетала в телефон, не обращая на сокурсника никакого внимания. — Чем занимаешься завтра?        — Тем же, чем и обычно, женщина, — последовал спокойный ответ.        — Попытаешься завоевать мир? — не удержалась Орихиме и хихикнула, представляя бывшего Куатро Эспада головастым, суровым мышонком*.        — Нет, — тот был невозмутим. — Буду заниматься переводом.        — Улькиорра, а пошли со мной в кафе смотреть фейерверк, — смущённо предложила Иноуе.        — Я был уверен, что в кафе подают еду, — разочарованно протянул Шиффер, как клерк, обнаруживший новый комплект правок перед обедом.        — Так и есть, — успокоила его Орихиме. — Есть одно кафе, где можно вкусно поесть, и оттуда очень хорошо будет виден салют в честь окончания первого учебного семестра.        — Твои накама тоже приглашены? — с подозрением спросил арранкар.        — Эм-м, пока нет, — от мысли, что придётся представить друзьям Куатро, девушку прошиб холодный пот. — Но этот праздник положено отмечать с друзьями, поэтому будет невежливо их не пригласить.        — Отказываюсь, — отрезал Шиффер.        — Подожди-подожди! — затараторила Орихиме, пока собеседник не отключился. — Неужели тебе не интересно посмотреть, как празднуют начало летних каникул? — спросила Иноуе и прикусила язык: ну вот зачем она его уговаривает, вдруг согласится!        — Я уже видел ваши праздники, — арранкар, благо, не поддался.        — Все праздники отмечают по-разному, Улькиорра, — назидательно сказала Орихиме, мысленно застонав от собственной противоречивости.        На том конце провода немного помолчали, раздумывая. С одной стороны, увидеть различия в праздновании событий жизни людей интересно, с другой — общаться с накама женщины нет никакого желания.        — Я пойду с тобой смотреть фейерверк, но со своими друзьями разбирайся сама.        — Отлично, Улькиорра! — кошмар, Тацки-чан её убьёт. — Спасибо!        Арранкар отключился и Орихиме обессиленно прислонилась к стене. Зачем она его уговорила? Как ей представить его друзьям?        Телефон в её руках вновь ожил. Она посмотрела на экран и похолодела. На миг её палец сам дёрнулся к кнопке сброса вызова, но пересилила себя, быстро нажав на зелёную кнопку.        — П-привет, Куросаки-кун! — она держала глаза широко открытыми, чтобы ненароком не представить вчерашнюю картину с его участием. — Мы с тобой очень давно совсем не виделись!        — Эм, да, — озадаченно подтвердили с той стороны. — Иноуе, ты рассказывала Тацки, какие именно арранкары у нас поселились?        — Нет, — громко ответила девушка, пытаясь заглушить в своей голове издаваемые этим спокойным голосом стоны.        — Я думаю пора ей сказать, а заодно Кейго и Мизуиро, — Куросаки был мрачен, видимо его это тоже пугало. — Я уже уговорил Гриммджо пойти в то кафе на завтрашний праздник вместе с нами. Может поговоришь с Улькиоррой? Или, хочешь, я сам.        — Я уже тоже пригласила его с нами, Куросаки-кун, — Орихиме нервно хихикнула и зажмурилась.        Ещё вчера она была бы счастлива узнать, что они с Курасаки-куном одновременно подумали об одном и том же, но сейчас её всю сжало болезненным чувством потери.        — Тогда я приглашу Кейго и Мизуиро, и Исиду с Чадом, для поддержки, — решительно произнёс тот. — Позвонишь Тацки или мне самому?        — Я позвоню сама, — ответила она, изо всех сил пытаясь справиться с подступающей к горлу горечью.        — Уверена? — засомневался Ичиго, услыхав интонацию собеседницы. — Если ты боишься, давай я лучше сам.        — Нет-нет, Куросаки-кун! — её голос снова стал бодрым, а искривленного от подавляемых чувств лица собеседник не видел. — Спасибо, я хочу сама с ней поговорить.        — Хорошо, — всё ещё с некоторым подозрением согласился Куросаки. — Тогда ещё созвонимся.        — Конечно, спасибо что позвонил! — Орихиме отключилась и сползла по стене.        Она знала, что после произошедшего ей будет тяжело с ним говорить, но даже не подозревала, что настолько. Её трясло и немного подташнивало, а на глаза наворачивались слёзы, хотя она была уверена, что их уже не осталось.        — Эй, что случилось, Химе-чан?        Орихиме натянула вымученую улыбку и подняла лицо.        — Всё в порядке, Дамуджоку-семпай!        — Что-то не верится, — сердито протянул качок, сев на корточки напротив красавицы. — Тебя кто-то обидел?        — Нет, вовсе нет, — с грустной улыбкой ответила девушка. — Просто всё пошло совсем не так, как я мечтала…               Ичиго страдал. Ему хотелось спать, у него болела задница, он только что выдержал тяжёлый экзамен, а ему ещё надо переодеться в форму так, чтобы никто не заметил, что у него всё тело в укусах и засосах после вчерашнего, а потом ещё и нормативы сдавать. Исхитрившись переодеться в кабинке туалета, Куросаки явился на стадион и логично рассудил, что если сдать последним, то когда он придёт в общую раздевалку, там никого не будет. Он пошатывался за спинами таких же зелёных однокурсников и смиренно ждал своей очереди.        — Куросаки, — бледная тощая фигура Исиды отделилась от толпы.        Квинси подошёл к рыжему другу-недругу, пошатываясь, и уткнулся лбом ему в плечо, закрыв глаза. Ичиго повторил его движение и, создав таким образом взаимовыгодную устойчивую позицию «домик», парни попытались немного подремать.        — Пойдём завтра с нами на празднование, — сонно пролепетал Куросаки.        — Арранкары тоже пойдут? — даже варёный от усталости, Урью был сообразителен.        — Угу, — отозвался тот. Исида казался совсем уж измученным, поэтому он предложил. — Нужна помощь с твоими чудищами?        — Идиот, — вяло огрызнулся квинси. — Своим займись. Или Иноуе-сан помоги.        — Ты давно с ней разговаривал? — мрачновато спросил Ичиго.        — Давно, — признался Исида. — У неё проблемы?        — Мне утром показалось она мрачная. — Тон подруги никак не давал синигами покоя, добавляя в вязкий коктейль усталости нотку тревоги.        — Даже с ней бывает, — философски отозвался Урью. — Ты сейчас единственный, кто понимает в каком она положении и Улькиорру знаешь лучше всех.        С этим богоубийца не стал спорить: у тех, кто сошёлся в смертельном поединке, не остаётся друг от друга секретов.        — Исида! Куросаки! Хорош обниматься, ваша очередь! — позвал сенсей.        Парни приняли вертикальное положение и подошли к снарядам. Краем глаза они отметили затаивших дыхание девушек на лавках и угрожающие взгляды парней. Двух новеньких выскочек мужское население университета невзлюбило. Потому что один — очкастый ботан, а второй вообще рыжий, ходят с высокомерными рожами, учатся лучше всех, перетянули на себя внимание всех девчонок и нисколько этим не пользуются.       Сначала все, конечно, заметили Куросаки: яркий, суровый, с идеальным телом и красивый, как дьявол. Те немногие девушки, не влюбившиеся в красавчика с первого взгляда, со временем обратили внимание на его друга: гибкий, сдержанный, интеллигентный, не стеснявшейся своего «женского» увлечения шитьём сын главврача крупной клиники влюбил в себя оставшихся студенток. Оставшиеся не у дел остальные парни коллективно злились и регулярно пытались втянуть наглецов если не в драку, так хоть в перепалку, но те лишь отмахивались как от надоедливых насекомых и на провокации не велись категорически.        На второй месяц обучения кто-то пустил слух, что два самых популярных новичка в университете — геи и встречаются друг с другом. Видимо, доброжелатель надеялся таким образом отвадить от выскочек женское внимание. Слух прижился быстро, так как в отношениях с девушками красавцы не замечены и дистанции между ними не было — они спали на плечах друг друга на переменах, что-то читали с одного телефона, соприкасаясь руками. Уверенность в «голубизне» парней закрепила пара случаев, когда они исчезали в середине дня, а потом возвращались потные и красные, все в пыли, явно принесённой из какой-то укромной каморки. Да только эффект сплетни возымели прямо противоположный. Девушки с удвоенными усилиями принялись соблазнять красавцев, дабы наставить их на путь истинный, а мужское население дружно испытывало отвращение к извращенцам, а тех из них, кто по какой-либо причине его не испытывал, находили и отвращали насильно.        Сами виновники переполоха тоже были в курсе сплетен. Исида, когда узнал, долго и злобно ругался, обвиняя синигами в том, что привлёк к ним дурацкое лишнее внимание своей смазливой мордой и вообще от него одни проблемы, угораздило же с таким связаться. Куросаки же испытывал смешанные чувства, ибо отчасти они, как ни крути, были верны, он всё-таки состоит в сексуальной связи с парнем. Только вот геем себя Ичиго не считал, потому как другие представители своего пола его не привлекали категорически. Его, если честно, и девушки не особо привлекали… Так что злобное внимание студентов друзей особо не волновало, потому как они справедливо полагали, что воинам нечего опасаться простых людей.        Под восхищенные женские и завистливые мужские взгляды, двое первокурсников без труда сдали нормативы, быстро увлекаясь соревнованием друг с другом. Если бы над ними не стоял сенсей, периодически вопивший «Сдано! Дальше!», бойцы побили бы ещё пару рекордов помимо забега на скорость. Довольный сданным зачётом, но раздражённый злобно-решительными взглядами сокурсников, Ичиго пинками загнал отчаянно зевающего Исиду в душ и стал созваниваться с друзьями.        Мизуиро сдержанно поблагодарил и пообещал явиться всенепременно, Кейго долго и радостно вопил, а Чад произнёс только «С арранкарами?» и «Приду».        Исида оделся и махнул на прощание рукой как раз когда Ичиго закончил разговор. Куросаки облегченно выдохнул и принялся наконец раздеваться без свидетелей. Стоя в пустой душевой, синигами планировал завтрашний день. Стоило сначала встретиться с друзьями в безлюдной части парка, дабы дать им проораться без свидетелей. В том, что Кейго и Тацки будут бурно выражать своё мнение, Ичиго не сомневался. Особенно Тацки. Никто не посвящал обделённых силой друзей в подробности злоключений, но им всё же рассказали о том, что был такой Гриммджо, который командовал стаей арранкаров, избивших в котлеты дежурных синигами, прежде чем глупо передо́хнуть. И что Орихиме вынудил уйти в Уэко Мундо некий Улькиорра, в дальнейшем дважды убивший Куросаки. Несложно представить их реакцию, когда они узнают, кто именно поселился под боком их друзей в родном городе.        Мысленно проигрывая в голове варианты завтрашних диалогов с друзьями, Ичиго не заметил как задремал под тёплыми струями воды, уткнувшись лбом в прохладную кафельную стену. Проснулся богоубийца от шума голосов по ту сторону двери в душевую. Куросаки чертыхнулся, выключил воду и принялся оглядываться в поисках пути отступления. Бежать было некуда. Сердечно прокляв Гриммджо и систему образования, Ичиго гордо выпрямился и вальяжной походкой направился к выходу из душа, намереваясь предстать перед сокурсниками во всей своей нагой, искусанной красе. Дверь распахнулась прямо перед его носом и на пороге мрачно застыли четверо парней со старших курсов, один решительней другого. Куросаки спокойно стоял перед ними голышом, мрачно глядя исподлобья, намереваясь взглядом убрать препятствия со своего пути. Студенты в свою очередь брезгливо осматривали красноречивые следы на красивом теле, с особенным отвращением обратив внимание на отметины на бёдрах и в паху.        — А этот очкарик, оказывается, страстная сучка, — мерзко хихикнул из-за спин остальных самый мелкий.        Остальные поддержали его смешками. Ичиго молчал, даже бровью не повёл.        — Что-нибудь скажешь на это, пидорас? — нехорошо ухмыляясь, спросил самый здоровый.        — Не знаю, о чём говорить с теми, кого так интересует содержимое чужой задницы, — беззаботно ответил тот, отворачиваясь и даже прикрывая глаза, делая вид, что собирается пропустить вот этот удар кулаком в челюсть.        К большому удивлению нападающего, пидорас перехватил его кулак перед самым своим лицом, а сам атакующий какой-то невероятной подсечкой был отправлен приложиться об кафельный пол. Его дружки собирались уже кинуться следом, но один из них вдруг потерял равновесие и полетел мордой вперёд, коей тут же встретился с коленом рыжего. Ещё одного отправил в полёт целебный подзатыльник, а самый мелкий убежал, испуганно вереща.        — Куросаки, у тебя прямо-таки талант попадать в самые идиотские ситуации, — Исида привычно поправил очки и взглянул на друга, собираясь ещё что-то сказать, но слова застряли в горле, когда он увидел покрывающие золотистую кожу следы. — Куросаки?!        — Не говори ничего, — огрызнулся Ичиго, пулей пролетая мимо застывшего в шоке квинси.        Урью постоял ещё немного разинув рот и кинулся следом.        — Ты совсем сдурел, идиот?! — вскрикнул Исида, настигая между шкафчиков торопливо одевающегося Куросаки. — Ты вообще соображаешь, что делаешь?!        — Я вроде просил тебя ничего не говорить, — злился Ичиго, пытаясь скрыть жгучее чувство стыда.        Исида сжал переносицу, пытаясь успокоиться.        — Это хотя бы… добровольно?        — Я похож на того, кого может изнасиловать раненый арранкар? — вызверился Куросаки, быстро натягивая рубашку поверх водолазки, скрывая постыдные следы.        — Нет, ты хоть немного подумал о последствиях? — успокоиться у Урью не получалось. — Ты хоть представляешь к чему это может привести?!        — Представляю! — заорал тот в ответ и закрыл лицо руками. — Я просто… не знаю…        — Куросаки, — Исида подошёл к нему и взял за плечи. — Он не сможет тебя одолеть, никак, но он попытается, Куросаки! — тот запрокинул голову и сжал зубы, прикрывая ладонью глаза. — На фоне ещё и… этого, ты хоть представляешь как он озвереет, если ты его не добьёшь? Пойми, Куросаки, — в почти паническом порыве квинси подался вперёд, пытаясь заглянуть другу в глаза. — Если ты вновь оставишь его в живых, он всех перебьёт, чтобы заставить тебя дойти до конца! Сначала семью, потом друзей! Он всех выпотрошит, одного за другим, он же чёртов психопат, маньяк, ты же знаешь, Куросаки!        — Знаю, — глухо произнёс синигами, сползая по шкафчику на пол, и спрятал лицо за ладонями. — Я, блять, это лучше всех знаю, — он отнял руки от лица и взглянул на опустившегося рядом на колени Исиду с тихим отчаянием. — Но я не могу. Никогда не мог, ни тогда, ни, тем более, сейчас. Ты просто не представляешь, как погано мне было, когда я его чуть не убил в прошлый раз.        — Иноуе-сан рассказывала, как ты кинулся защищать его от Ннойторы, — он тоже закрыл глаза руками, запустив ладони под очки. — Но ты должен, Куросаки, иначе будут жертвы…        — Я что-нибудь придумаю, — с мрачной решимостью произнёс Ичиго. — У меня хватит для этого сил.        — А если нет? — Урью напряженно вглядывался в его лицо.        Куросаки прикрыл глаза и опустил голову. Он не знал, что будет делать, если переубедить жадного до его крови Пантеру не удастся. Единственный вариант, который он видел в этом случае — дать себя убить, но это нисколько не гарантировало безопасность его близких, потому что если Гриммджо поймёт, что ему поддались, может возненавидеть врага уже посмертно и отыграться на тех, кто был ему дорог.        — Твой Пустой, — вдруг произнёс Исида с испуганным удивлением.        — А? — не понял Ичиго.        «Чего я-то?» — раздался металлический голос в его голове.        — Он может вновь… — слова давались квинси не легко, бередя страшные воспоминания. — Ввести тебя в то состояние? — он инстинктивно потёр живот, словно вновь ощущая пронзающий внутренности чёрный клинок.        «Головастый всё-таки парнишка, — протянул Пустой Зангецу. — Я могу убить кису сам, Король, но вероятность вернуться для тебя охренительно маленькая».        — Он говорит, что я потом могу не вернуться, — передал слова меча Ичиго.        Исида напряженно задумался.        — Я могу помочь, — решившись, тихо произнёс он. — Шиффер тогда отломил один из рогов и маска разрушилась, — он серьёзно взглянул на друга. — Я справлюсь. Моё хиренкьяку не такое быстрое как твоё сонидо, но я успею сломать стрелой твою маску.        — Гриммджо не станет сражаться при тебе, — напомнил синигами.        — Базз-Би кое-чему меня научил, — он вытянул руку и пустил по сосудам что-то среднее между блют вене и блют артрие. — Если соединить духовные частицы двух квинси таким образом, можно подавать друг другу слабые сигналы с помощью реяцу, они позволяют примерно понять где товарищ и каково его состояние, — он покопался в своей сумке, достал оттуда швейный набор, вынул из него карманные ножницы и махнул ими другу.        Куросаки пустил по своим венам такой же блют и протянул руку Исиде. Тот быстрым, лёгким движением вскрыл им обоим запястья до самых вен, и приложил свою рану к ране синигами. Они оба прикрыли глаза, сосредоточенно обмениваясь реяцу, перемешивая её с собственной. В наступившей тишине было слышно лишь как тяжёлые капли крови падают на холодный кафельный пол.        — Теперь перед тем, как потерять контроль, подай мне сигнал своими силами квинси, и я найду и верну тебя, — сказал Урью, отнимая руку и останавливая кровь блютом. — Но, Куросаки, я не хочу этого делать, — он жёстко взглянул на друга. — Я действительно не хочу снова встречаться… с ним, — он заговорил громче, заглушая рёв безумного пустого в своей голове. — Так что будь добр, постарайся разобраться со своим… — он скривился, подбирая слово. — Арранкаром сам.        Ичиго кивнул и также закрыл свою рану, прислушиваясь к тому, как реяцу Исиды смешивается с его собственной силой квинси. Они посидели некоторое время в молчании и Урью, наконец, подвёл итог:        — Это пиздец, Куросаки.        Тот в ответ грустно хмыкнул. Доподлинно известно, что рыжий временный синигами единственный, кто может заставить гордого последнего квинси материться.               Солнце припекало головы измученных сессией и пьяных от усталости студентов. По всему городу, тут и там маленькие и большие кучки молодых людей шумели, веселились или просто отдыхали, развалившись на лавках, бортиках фонтанов, широких бордюрах и, конечно, на травке в парках. Мимо одной компашки студентов сурового технического факультета прошли двое парней. И всё бы ничего, если бы один другого не ущипнул за задницу, а тот дал бы ему в рожу, а не просто привычно отмахнулся.        — Пидорасы, — сплюнул один из компании.        — Средь бела дня! — возмутился другой.        — Да ещё и на людях, мерзость, — негодовал третий.        — Может проучим голубков? — предположил четвёртый.        — А давайте! — согласился пятый, поднимаясь с газона вместе с остальными. — Покажем где их место!        — Они не выглядят слабаками, — засомневался шестой. — У того татуировки на лице, а другой вообще рыжий.        — Да брось, чего дырявый-то может сделать? — успокоил его седьмой и они все вместе двинулись по тропе наперерез предполагаемым жертвам.        — Эй, далеко собрались, голубки? — окликнул их первый.        Парочка остановилась и тут же была окружена нехорошо ухмыляющимися качками.        — Да блять, — Ичиго не удержался от фейспалма. — Сколько ж можно?        — А чё за проблемы? — Гриммджо со скучающим видом осмотрел людишек.        — Со всякими пидорасами у нас проблемы! — воскликнул второй.        — Это он про нас, — устало пояснил Куросаки.        — Да мне насрать, — признался Секста. — Разберись сам, а то ещё убью кого-нибудь случайно.        — Ты тут жути не нагоняй, голубенький! — пригрозил третий.        — Может, так отвалите? — предположил Ичиго. — Лень вас бить.        — Ну так стой смирно! — четвёртый не стал ждать.        Гриммджо меланхолично наблюдал, как Куросаки разбросал первых троих нападавших. Ещё двое попытались кинуться на арранкара, но тот схватил одного за горло и кинул в другого, а потом отвесил пинка третьему, попытавшемуся напасть на добивающего последнего Куросаки.        — Вот скоты, джинсы из-за них испачкал! — негодовал синигами, удаляясь вместе со своим спутником от места побоища.        — И часто с тобой такое бывает? — поинтересовался Джагеррджак.        — Периодически, — пожал плечами Ичиго, пытаясь очистить джинсы от следа чьей-то подошвы.        — И тебя это не волнует?        — А почему меня должно это волновать? — буркнул синигами. — Я привык. Не большая разница, будут ко мне цепляться из-за того, что я рыжий или из-за того, что я рыжий пидорас.        — Вы люди и так хрупкие, ещё и друг на друга кидаетесь из-за всякой херни, — задумчиво проговорил Гриммджо. — Дурь какая-то.        — Я ни на кого не кидаюсь из-за всякой херни, — он мрачно зыркнул исподлобья. — И я не хрупкий.        — Может, ты ещё и не человек? — странно глядя на него, спросил арранкар.        Ответ Ичиго заглушил многозначительный хмык Пустого в его душе, и синигами промолчал. Люди не оставляют свои тела, чтобы воевать в мире мёртвых, и не восстают из могилы по нескольку раз. Но богоубийца не хотел об этом думать, опасаясь того, к чему его могут привести такие мысли.        — Куросаки-кун!        Ичиго обернулся на голос и заметил приближающихся к ним Улькиорру и Орихиме. Он не видел как за его спиной оскалился Гриммджо, глядя прямо в серые глаза, заставив девушку вздрогнуть и побледнеть. Про него она забыла напрочь.        — Привет! — синигами внимательно вгляделся в её напряженное лицо. — Всё в порядке?        — Да, конечно! — Иноуе улыбалась изо всех сил.        Куросаки хмуро взглянул на Улькиорру. Тот сделал незаметное движение плечами, означающее «Я тут ни при чём и ничего не знаю».        Орихиме готовила себя к тому, что встретить любимого после увиденного будет тяжело, но даже не предполагала, что настолько. Горло словно перехватило удавкой, когда она осознавала, что больше не сможет смотреть на него так как раньше. Для неё он больше не чистый рыцарь прекрасного образа, теперь он такой же как все, с мелкими страстями и глупыми ошибками. Ещё и Гриммджо прожигает её таким насмешливо-превосходительным взглядом, что выть хочется.        — Иноуе, ты выглядишь напряженной, — Ичиго не хотел ходить вокруг да около. — Колись давай, в чём дело.        — Ну просто я, — она с усилием взяла себя в руки и поскорее направилась к месту встречи. — Переживаю, что скажет Тацки-чан.        — Аналогично, — Ичиго тут же помрачнел. — Ну будем надеяться, что проорется, и всё будет нормально.        — И-чи-го!        — Здорово, Кейго, — Куросаки привычно припечатал друга по восторженному лицу.        Мизуиро, Чад и Исида тоже были на месте. Синигами осмотрел переставшего источать ауру усталости квинси с подозрением.        — Ты всё-таки запер своих чудищ в чулане, чтобы они оставили тебя в покое?        — Нет, я сутки проспал в запертой палате в клинике отца, — Урью был настолько доволен, что даже не стеснялся того, что ключи от палаты он спёр с поста медсестёр. — Намереваюсь так делать регулярно.        — Ичиго, Иноуе-сан, может предоставите нам своих спутников? — Мизуиро заглянул за спины друзей, обратив внимание на безучастных ко всему происходящему незнакомцев.        — Да, — Ичиго собрался с духом. — Эти ребята — арранкары.        Парни застыли, глядя на них широко распахнутыми глазами.        — Арисава-сан пересказала нам то, что говорила Иноуе-сан, — медленно протянул Мизуиро.        — Хорошо, — отозвался синигами. Хоть не придётся всё заново пересказывать, можно собрать все свои моральные силы и перейти сразу к делу. — Так вот, это — Гриммджо, а это — Улькиорра.        Ребята побледнели, а Кейго даже сделал шаг назад и пролепетал.        — Погоди, ты же не хочешь сказать, что…        — Какого чёрта здесь происходит? — раздался испуганный девичий голос.        Тацки стояла чуть в стороне и расширенными от ужаса глазами смотрела на арранкаров.        — Тацки-чан! — голос Орихиме немного дрожал, но превозмогая нервозность она шустро подошла к подруге, взяла её за руку и подвела поближе. Та была так шокирована, что покорно позволила себя вести. — Помнишь я говорила про арранкаров? Это…        — Я их помню, — пролепетала Арисава. — Этот, — она указала подрагивающим пальцем на Улькиорру. — Тот громила убивал нас, а этот называл нас мусором и смотрел. А этот, — она указала на Гриммджо. — Он Ичиго чуть до смерти не избил, воронку им в асфальте проделал!        — Было дело, — Джагеррджак ностальгически улыбнулся. — Такой слабак.        — Это они те арранкары, что живут у вас?! — каратистка накинулась на друзей, её голос срывался от шока. — Вы совсем сдурели?! Исида, как это получилось?!        — Арисава-сан, я понимаю что ты напугана, — как можно мягче ответил квинси, понимая, что к нему обратились как к самому здравомыслящему. — Но была война, и они теперь наши союзники, и нам придётся научиться взаимодействовать, несмотря на различия в нашей… природе.        — Что за чушь? Да как мы можем им доверять?!        Обделённые силой вчерашние школьники паниковали и не понимали, что происходит, кричали, ругались и взывали к здравому смыслу наделённых боевыми способностями товарищей. Те успокаивали, уговаривали, уверяли и обещали, что всё под контролем, что никто не станет никого убивать и нападать без причины, что они прекрасно знают, на что подписались. Мизуиро, как всегда шумел меньше остальных, больше присматриваясь и анализируя. Арранкары не обращали на происходящее ровным счётом никакого внимания. Они смотрели куда-то в сторону, спокойно переговариваясь на, кажется, испанском, обсуждая то ли природу, то ли погоду, то ли лоток с мороженым.        — Да блять, — наконец беззлобно рыкнул Гриммджо. — Куросаки, мороженое, это же сладкая херня?        — Да, — отмахнулся тот и продолжил рассказывать друзьям о планах на союз с Уэко Мундо.        Улькиорра в ответ на это поджал губы и, уцепив Пантеру за локоть, потащил его к ларьку.        — Ладно, Ичиго, если ты в себе абсолютно уверен, мы поверим тебе, — наконец сдалась Тацки. — Но если кто-нибудь пострадает, я тебя никогда не прощу!        — Я и сам себя не прощу, — синигами выдохнул с облегчением. — Спасибо, ты…        — Куросаки, а разве клубника такая на вкус, — к ним подошёл озадаченный Гриммджо и задумчивый Улькиорра, у каждого из них в руках были вафельные рожки, у Сексты с розовым содержимым, а у Куатро с жёлтым. Пока Орихиме горячо благодарила друзей за доверие, Ичиго, явно не осознавая, что делает, лизнул протянутое Джагеррджаком мороженое прямо из его рук, отчего Исиду передёрнуло.        — Нет, не такая, — ответил синигами и как ни в чём не бывало вернулся к разговору с товарищами.        Улькиорра подошёл к собрату и сделал неуловимое движение головой. Гриммджо протянул ему мороженое, тот его тоже лизнул, забрал себе, а своё отдал ему. Пантера попробовал желтоватое лакомство и, кажется, остался доволен.        Тацки присоединилась к анализу Мизуиро, рассматривая арранкаров, пока на фоне продолжал паниковать Кейго. Перед ней стояли двое до крайности странных, опасных даже на вид парней, мирно уплетали мороженое, спокойно переговаривались, осматривали окрестности и явно не собирались никого убивать прямо сейчас.        — Хватит, Кейго — Арисава отвесила другу подзатыльник. Она выпрямилась и решительно взглянула на арранкаров. — Эй вы! — те лениво повернулись к ней. — Даём вам единственный шанс! Просрёте его — пеняйте на себя!        Эспада мгновение помолчали, потом Гриммджо разразился издевательским хохотом, чуть не уронив своё мороженое, а Улькиорра вернулся к своему, молвив высокомерное: «Как глупо».       Девушка задохнулась от гнева, и Исида поспешил её успокоить:        — Арисава-сан, они конечно союзники, но не друзья, — при этом он смотрел на Куросаки. — И характер у них отвратный.        — А Урахара-сан говорил, что Йороичи-сан и Халлибель подружились! — оптимистично сказала Орихиме.        — Я бы посмотрел на эту «дружбу» — низким голосом произнёс Гриммджо и, горящим взглядом глядя на Тацки и Иноуе, медленно лизнул мороженое, оставляя на нём борозду кончиком языка.        Девушки мучительно вспыхнули, но весь эффект испортил Улькиорра:        — Ты имеешь в виду однополую связь? — образцово нудным голосом уточнил Шиффер.        Джагеррджак некоторое время осматривал его с выражением глухой обиды, прежде чем спросить:        — Ты это специально, да?        — Да, — Куатро не собирался отнекиваться        — У Улькиорры есть чувство юмора? — испуганным шёпотом спросил Исида у Орихиме. Образ юморящего Шиффера вызывал у него лёгкую панику.        — Да, весьма своеобразное, конечно, — смущённо улыбаясь, ответила девушка.        — Лады! — Ичиго хлопнул в ладоши, подводя итог. Следовало поскорее сменить обстановку дабы не нарушить хрупкое перемирие. — Никто никого не пытается убить, — он указал на арранкаров. — И никто никого не достаёт, — Это уже адресовалось людям. — Погнали, а то все места займут.        В кафе и впрямь было людно, но свободный столик таки нашёлся. Сторожить его оставили арранкаров, поскольку в выборе еды они были бесполезны, зато одним своим видом отшивали желающих подсесть.        — Уже выбрала, Орихиме? — Тацки решила поторопить подругу заранее, зная её пристрастие озадачивать своим выбором поваров.        — Себе — да, — Иноуе задумчиво рассматривала электронное меню. — Вот думаю, взять для Улькиорры кофе или чай. Здесь хороший молотый кофе, но у него и так бессонница, а чай тут только в пакетиках.        Арисава хмуро смотрела на сомневающеюся, а потом всё-таки решившуюся на кофе подругу, замечала её воодушевление и искренне желание угодить тому жуткому созданию.        — Почему, Орихиме?        — Ох, ну я подумала, что фейерверк будет поздно, а потом мы, может, погуляем и…        — Я не об этом, — перебила Тацки, с горечью глядя на подругу. — Почему ты так заботишься о нём после того, что он с тобой сделал?        Та лишь грустно потупила глаза.        — Я верю в него, — тихо произнесла девушка. — Он не такой, как остальные арранкары. Он не садист и не маньяк, не видит смысла в битве ради битвы, он хочет понять нас и найти новый смысл, — она взглянула на подругу и в её серых глазах горела такая надежда, что у Арисавы защемило сердце. — Я хочу помочь ему, понимаешь?        Тацки понимала. Орихиме встретила во тьме существо, тянувшееся к свету, и захотела вытянуть его наружу. Только вот что будет, если оно захочет не выходить к солнцу, а забрать его себе, в бездну. Хватит ли сил солнечной девочке противостоять порождению мрака?        Арранкары вели себя куда более мирно, чем ожидалось. Они сидели в середине, между Ичиго и Орихиме, не спеша ели, иногда задавали вопросы, но по большей части просто сидели откинувшись, созерцая вид на реку. Друзья Ичиго вскоре обратили внимание на его странное взаимопонимание с Гриммджо. Эти двое обменивались едой, тычками под рёбра, короткими язвительными смешками и полуфразами, создавая полное впечатление закадычных друзей детства, что в сочетании с не скрываемой взаимной агрессией создавало довольно пугающий эффект. Особенно всех впечатлил не особо примечательный момент, когда Гриммджо обратил внимание на пластиковый стакан с колой в руках у Ичиго, слегка поведя носом. Синигами с коротким: «Сладкое» протянул стакан Джагеррджаку, не выпуская из рук, тот сделал пару глотков через его соломинку и скривился, потеряв к газировке всякий интерес, а Куросаки, со смешком, продолжил пить из той же трубочки.        — Это же непрямой поцелуй, — в ужасе прошептал Кейго на ухо Тацки.        — Что за детский сад, придурок! — она отвесила Асано затрещину, тщательно скрывая смущение.        — Что такое непрямой поцелуй? — уточнил Улькиорра у старательно не смотрящей в сторону Гриммджо Орихиме.        — А? — покраснела Иноуе. — Почему ты спрашиваешь?        — Потому что не знаю, что это, — невозмутимо пояснил Куатро.        — А у тебя отличный слух, — напряженно улыбнулся Кейго. — прям как у летучей мыши.        Гриммджо прыснул, Исида с Куросаки изобразили фейспалм, а Шиффер смерил юмориста тяжёлым взглядом, от которого у того началась икота.        — Он просто пошутил, Улькиорра! — нервно рассмеялась Орихиме. — Это не про твою истинную форму!        — Я так понимаю, что лучше не спрашивать, что за истинная форма такая, — догадался Мизуиро.        — Верно понимаешь, — отозвался Ичиго.        Никто из друзей не решался спрашивать, как эти двое пришли к такому единению и когда. Даже Орихиме и Исида, бывшие с ними в Сейретее после войны такого не замечали, хотя тогда они были загружены проблемами настолько, что просто не могли обратить на такие мелочи внимание.        К почти молчаливому присутствию арранкаров привыкли быстро и за болтовнёй даже не заметили, как пролетело время. Окончательно стемнело и кафе стало постепенно пустеть. Друзья тоже собрались, но пошли другой дорогой, чем основной поток. За зданием кафе пряталась неприметная тропка, уходящая на склон холма. Если подняться по ней, можно оказаться на небольшом, поросшем мелким кустарником плато, с одной стороны упирающимся в крышу кафе. Народу там было совсем мало — парочка да две небольшие компашки студентов человек по пять — А вид на реку открывался замечательный. Не успели друзья обменяться впечатлениями, как начался фейерверк, перекрывший собой все разговоры.        Орихиме с Улькиоррой стояли чуть позади остальных, почти за спиной Ичиго. Она наблюдала, как огни салюта замысловато подсвечивают рыжие колючие пряди и никак не могла решиться перестать надеяться на будущее, отпустить свою любовь, сросшуюся с ней самой, с самой её сутью. Перестать любить его — словно оторвать часть себя, и отважиться на такой шаг было страшно настолько, что проще было забыть всё увиденное как дурной сон. Но кое-кто был с этим не согласен.        Ичиго стоял рядом с Гриммджо чуть в стороне от завороженных зрелищем друзей, скрытый тенью кустарника. Орихиме был виден только его рыжий затылок и ему не было видно её болезненного взгляда. А вот Джагеррджак выражение лица девушки видел и понял по-своему. Голубые глаза опасно блеснули, смешавшись со вспышками фейерверков. Он тронул Ичиго за локоть, когда тот повернулся к нему, покрутил головой, осматриваясь по сторонам, и, убедившись, что на них, якобы, никто не смотрит, чуть склонился и поцеловал синигами в губы.        Орихиме почувствовала как глазам подступают слёзы. Даже со стороны было видно, как глубоко и чувственно целуются эти двое, прикрыв глаза и явно позабыв об окружающих. Гриммджо целовался властно, целиком захватывая внимание, красноречиво заявляя о своих правах. Иноуе отвернулась, не в силах смотреть на них, и широко раскрытыми глазами уставилась на фейерверк, пытаясь в ярких небесных всплохах уничтожить свою боль и слёзы и поймать новую искру, способную разжечь в её сердце решительность.        Пытаясь отвлечься от мысли о своих разбитых мечтах, Орихиме почувствовала на себе пристальный взгляд. Она повернулась и провалилась в омут зелёных, мерцающих разноцветными вспышками глаз. Девушка сглотнула, чувствуя как гулко забилось сердце.        — Фейерверк отражается в твоих глазах, — безо всяких эмоций сообщил Улькиорра и добавил. — Красиво.        — В твоих тоже, — почти прошептала Орихиме. — Очень красиво.        Небо погасло и воздух наполнился гомоном и шумом аплодисментов, разрывая душную путаницу чувств, уничтожив дымку ирреальности.        — Это было круто! — Кейго был в восторге. — Вы видели?! Они прям постарались в этом году!        — Мне тоже понравилось, — Исида душераздирающе зевнул, прикрываясь ладонью. — Я, кажется, домой.        — И я пойду, — Тацки тоже выглядела уставшей. — Орихиме?        — Я прогуляюсь с Улькиоррой! — Иноуе ответила так решительно, словно собиралась, как минимум, стать президентом Мира.        — Эм-м, — Арисава даже не знала, что её озадачило больше: воинственность подруги, удивлённо расширенные глаза Улькиорры, пакостливая лыба Гриммджо или зависший в ступоре Куросаки.        — Я провожу, — позади каратистки вырос Чад.        — Ну и мы с Асано-сан пойдём, — Мизуиро махнул рукой. — Увидимся.        Спустившись с холма, друзья попрощались и разошлись в разные стороны.        Каждый из них брёл домой молча, пребывая в разной степени смешанности мыслей. Ичиго и Орихиме явно ввязались в липкую паутину неясных даже им самим чувств к тем, кто по большому счёту даже не является живым. И пускай боевые силы арранкаров уравнивает невообразимая мощь рыжего богоубийцы и уникальные способности полубогини, с делами сердечными с помощью меча и веры в лучшее не разобраться. Хотя эти двое наверняка попытаются и из-за этого за них стоило беспокоиться ещё больше.        Не удержавшись, Орихиме обернулась, провожая глазами спину Куросаки-куна. Он шёл, привычно сутулясь, повернув голову к своему яркому спутнику, что-то негромко говоря, тот в ответ закинул ему руку на плечи, пользуясь преимуществом роста. Со стороны это выглядело обычным поведением закадычных друзей, и мало кто мог понять, что это не так. Иноуе знала, что любимый человек предпочёл простым и чистым отношениям с влюбленной девушкой грязную связь с нелюдем, замешанную на крови, ненависти, силе и похоти. Это было не просто больно, это оскорбительно. Конечно, хотелось думать, что во всём виноват Гриммджо. Арранкар ещё во время их путешествия по пустыне никогда не упускал случая смутить и отпустить пошлый комментарий в её сторону, да и про Куросаки он частенько говорил что-нибудь вроде: «Выебу и выпотрошу». Но Иноуе слышала сладострастные стоны Ичиго, видела как он подавался навстречу, как ублажал себя и становилось очевидно, что это происходит по обоюдному и очень сильному желанию.        Орихиме шла вперёд, не глядя, и в её душе распускалась мрачная решимость, злая настолько, насколько это было возможно для неё. Он ведь мог делать это и с ней, не может же быть, чтобы героя трёх миров привлекали только мужчины. Она уже взрослая, щедро одаренная природой девица, почему, если ему так хотелось, он не обратил свой взгляд на её пухлые губы, пышную грудь и круглую попу. Ей тоже хочется, в конце концов, и если она не нужна Куросаки-куну, то её захочет кто угодно другой, и тогда он увидит, какой на самом деле раскованной и женственной она стала и пожалеет о своём выборе! И здесь для Орихиме существовал только один вариант.        Полубогине казалось, что они дошли до дома слишком быстро. Она не успела придумать и даже понять, что хочет сделать, но одно знала наверняка — если не решиться сейчас, потом у неё просто не хватит духу. Едва разувшись, она тихо, но твёрдо позвала:        — Улькиорра.        Тот остановился и выжидающе взглянул на неё через плечо. Она уцепила его за короткий рукав рубашки и потянула на себя, пытаясь развернуть, но Улькиорра не отреагировал, и тогда девушка сама обошла его на ватных ногах, становясь лицом к лицу. Она подняла голову и несколько мгновений всматривалась в молчаливо ожидающего арранкара, прикрыла глаза, потянулась к нему и прикоснулась своими губами к его губам.        Дышать стало немного тяжелее, но больше ничего не произошло, и Орихиме запоздало осознала, что не только абсолютно не умеет целоваться, но и вообще без понятия, что, собственно, она собирается делать дальше. Вспыхнув от стыда, она отстранилась и уставилась себе под ноги.        — Что это было, женщина?        Орихиме вздрогнула — голос Куатро был сердитый.        — Прости, мне просто захотелось и я… — она запнулась и замолчала.        В темноте коридора раздался шорох и Иноуе поняла, что Шиффер встал вплотную к ней. Он взял её пальцами за лицо, сдавив сильнее обычного, и поднял вверх, резче привычного. Орихиме прошиб холодный пот — Куатро был недоволен, почти зол, ярко напоминая о том, кто он есть на самом деле. Его глаза светились во тьме тёмным зелёным огнём, прожигая до костей.        — Я тебе не твой любимый Куросаки, — жёстко произнёс Улькиорра, заставив Орихиме болезненно вздрогнуть. — Мне плевать, подумала ли ты о последствиях и знаешь ли сама, чего хочешь, — он наклонился к самому её лицу и тихо сказал. — Если продолжишь провоцировать, я возьму то, что ты даёшь.        Горящий мраком взгляд Улькиорры пугал до чёртиков и притягивал до жара во всём теле.        — П-прости, м-мне просто захотелось т-тебя по…        — Ложь, — оборвал её Шиффер и Орихиме почувствовала как сжимающие её лицо пальцы напряглись ещё сильнее. — Я чувствовал твою духовную силу, и она точно не была направлена на меня. Я покажу.        Он ещё приблизился, крепко удерживая её лицо и, чуть прикрыв веки, коснулся её губ своими. Все тело девушки прошибло горячей, колючей дрожью, несущей в себе злость, раздражение и неистовое желание обладать. Иноуе едва держалась на ногах от такого потока чувств, хотя Улькиорра не углублял поцелуй, просто прижался губами.        — Это то, чего ты хочешь? — прошептал он в самые её губы, ловя сбитое дыхание. — Где же твоя решимость?        — Не… знаю… — по её щеке прокатилась слеза, останавливаясь на его пальцах.        — Хорошо подумай, женщина, — он отстранился и наконец отпустил её. Орихиме тут же пошатнулась, словно потеряв опору. Улькиорра спокойно развернулся, прошёл в свою комнату и уже на пороге добавил с явной угрозой. — Или я решу это за тебя.        Он закрыл дверь, погружая квартиру в тишину, оставляя дрожащую девушку один на один с мыслями о её первом поцелуе