С новыми силами

      Родной дом встретил теплом, запахом выпечки и лекарств.       — Добро пожаловать домой!       Отец вылетел из-за угла в позе супермена, но, заметив, что сын вернулся не один, непостижимым образом затормозил об воздух и кубарем прикатился прямо к порогу.       — Ну хоть понятно, в кого ты такой… — Гриммджо ухмыльнулся, заметив недобрый взгляд Ичиго. — Энергичный.       Иссин резко вскочил на ноги.       — Здравствуй, сын! — мужчина безуспешно пытался прикинуться нормальным. — Представишь своего друга?       «Друг» громко фыркнул.       — Это Гриммджо Джагеррджак. Гриммджо, это Иссин — мой отец.       Куросаки-старший протянул руку. Секста, секунду поколебавшись, пожал её. Как только их руки соприкоснулись, воздух в комнате моментально стал тяжелее. Арранкар сначала удивился, затем нехорошо оскалился. Его пескиса в гигае работала исправно, и лёгкое прикосновение позволило ему моментально считать реяцу синигами даже сквозь скрывающую оболочку.       — А это многое объясняет, — произнёс он, не разрывая контакта.       Иссин заметно напрягся, он сразу почувствовал, что перед ним некто разрушительно сильный и крайне опасный, и теперь не скрывал своего беспокойства за детей.       — Гриммджо, — тон Ичиго был абсолютно спокойным.       Бывший Эспада тут же разорвал рукопожатие, продолжая улыбаться.       — Что ж, проходите, а я пойду позову девочек, — мужчина настороженно взглянул на сына, тот ответил прямым и абсолютно уверенным взглядом.       Куросаки-старший вздохнул и прошёл в дом. Хотелось надеяться, что его сын отдаёт себе отчёт в том, что привёл хищника в дом, где живут две беззащитные девочки, и понимает, какие у этого могут быть последствия.       Ичиго тем временем твёрдо взглянул на Гриммджо.       — Если ты напугаешь моих сестёр, я тебя убью.       Джагеррджак внимательно на него посмотрел. Несмотря на то, что тон рыжего синигами ничем не отличался от обычного, Секста понял, что это реальная угроза. Стоит хоть что-нибудь сделать малявкам, и бывший Эспада не успеет даже вытащить меч. Ему просто отрежут голову и сожгут Гетсугой для верности, наплевав на все обещания и мирные договоры.       — Дались мне твои девки! Ни сисек, ни реяцу, — деланно безразлично ответил Секста, вслед за синигами проходя в непривычно тёплый дом.       Куросаки неодобрительно глянул через плечо, но промолчал.       Стоило им пройти в комнату, как раздался оглушительный крик отца:       — Девочки, Ичиго вернулся!       Сверху моментально раздались возгласы и топот ног. На вершине лестницы появились две взбудораженных девочки-подростка.       — Ичи-нии! — они тут же кинулись к брату.       — Не упадите! — воскликнул он, раскинув руки.       Игнорируя предупреждение, девчонки чуть ли не кубарем скатились с лестницы и кинулись в объятия брата, едва не сшибив того с ног.       — Ичи-нии, мы так скучали! Ты цел? Где ты был так долго? Ты не ранен? У тебя всё хорошо? Ичи-нии, приходил странный синигами и говорил, что ты можешь не вернуться! Ичи-нии, мы думали, что больше не увидим тебя! Не делай так больше, Ичи-нии!       Карин, крепко зажмурившись, уткнулась брату в грудь, а Юзу рыдала, не стесняясь, и вытирала слёзы о его футболку. Ичиго гладил сестёр по головам и бормотал что-то успокаивающее. Он только сейчас понял, насколько невыносимо соскучился по родным.       Гриммджо удивлённо наблюдал за этой сценой со стороны. В обнимку с двумя малявками, без тесака и привычно хмурого лица, Ичиго казался обычным безобидным школьником. Было даже как-то глупо хотеть убить его сейчас — это как на щенка обижаться. Только вот Гриммджо знал, что перед ним вовсе не безобидный щенок, а уникально сильный воин, просто скрывающийся под маской хмурого подростка. Или, наоборот, под маской бойца скрывается ребёнок? Джагеррджак помотал головой. Он не станет об этом думать. Это грозило тем, что в нужный момент он не сможет перерезать ублюдку горло.       Наконец, двойняшки отлипли от брата.       — Ичи-нии, а это кто? — Карин наконец обратила внимание, что Куросаки здесь не одни.       Гость сделал шаг вперёд, и девушка нахмурилась. Крепкая фигура, голубые волосы, салатовые татуировки под глазами, жуткие шрамы, виднеющееся из-под широкого ворота футболки — незнакомца можно было принять за якудза, если бы не странная духовная сила, жутковатым образом похожая на реяцу пустых.       Ичиго взлохматил волосы, раздумывая, как лучше объяснить. Как ни крути, а звучать всё равно будет странно, поэтому рыжий решил сказать как есть:       — Это Гриммджо Джагеррджак, он будет жить с нами.       Секундная тишина.       — Масаки! Прости меня, Масаки! — отец в слезах бросился к портрету жены.       — Ичи-нии! — как-то обиженно воскликнула Юзу. — А как же Иноуе-сан?!       — При чём тут она? — Ичиго явно не такой реакции ожидал.       Карин с ухмылкой протянула сестре руку ладонью вверх. Блондинка с тяжёлым вздохом порылась в карманах юбки и шлёпнула в ладонь старшей смятую купюру.       — Что вы… — не понял Ичиго.       — Масаки, наш сын вырос геем! Прости меня, я такой плохой отец! А ведь у него в комнате были журналы с красотками! Я не научил сына любить женщин, прости меня, Масаки!       У временного синигами отпала челюсть. Карин смотрела на него насмешливо, а Юзу сочувственно, отец обливался слезами, Гриммджо ржал. С возвращением в дурдом, Ичиго.       — Ан-ну заткнулся! — стенания несчастного отца прервал любящий сыновий пинок в нос. — Я не гей! И Гриммджо не гей! Никто не гей! Он просто поживёт у нас некоторое время, потому что так надо! Это всё!       Сестры понимающе закивали, всем своим видом демонстрируя, что ни на секунду ему не поверили.       — В любом случае, добро пожаловать, Гриммджо-сан! — Юзу вежливо поклонилась. — Пожалуйста, чувствуйте себя как дома!       Юзу не чувствовала исходящую от незнакомца реяцу и совершенно его не опасалась. Гриммджо оценивающе её осмотрел и сдержанно кивнул.       — Вы голодные? — подала голос Карин.       В конце концов, старший брат ни за что не привёл бы в дом того, кто мог причинить им вред.       — Да! Я жуть как соскучился по твоей стряпне, Юзу! — воскликнул Ичиго, переключая внимание домашних с нового жильца на тот факт, что последние недели их брат питался сухими пайками.       И ещё несколько раз богоубийца, не желая объедать голодающий Готей, вместе с Гриммджо охотился на низших пустых в Уэко Мундо и учился их есть. Куросаки был уверен, что никогда не забудет хруст мёртвенно-живой плоти на зубах и прожигающий насквозь взгляд пристально следящих голубых глаз. Ичиго сглотнул словно наяву почудившийся суховато-холодный вкус, возвращатя себя в реальность.       Юзу просияла и унеслась на кухню, выкрикивая на ходу: «Тогда помогайте накрывать на стол!» Мужчины и Карин двинули следом.       На кухне Ичиго от греха подальше усадил Гриммджо за стол и велел не рыпаться. Тот послал его по матери, однако указание выполнял исправно. Пока Куросаки дружно разогревали еду, резали салаты, доставали посуду, шумели, спорили и смеялись, арранкар сидел во главе стола и цепким взглядом подмечал каждое их действие. Большинство их манипуляций были неясны, но с этим он решил разобраться потом. Собственно, Гриммджо принял решение играть до поры по правилам, не спорить и не наводить лишний шум. Сексте не хотелось в этом признаваться, но он устал. Банально задрался постоянно бежать куда-то, свесив язык набок. Он не стал меньше любить сражения и без убойной дозы адреналина вряд ли долго проживёт, но почти два года беспрерывных скитаний, битв и ран пресытили его кровью и начали нагонять тоску. Так что немного безделья и тишины — это, пожалуй, именно то, что его усталая больная тушка сейчас хочет.       Еда была готова, стол накрыт, Куросаки расселись по местам и с дружным «Итадакимас» накинулись на еду, не забывая при этом присматриваться к своему новому жильцу.       Юзу твёрдо уверилась в том, что кем бы ни был новый друг брата, он точно иностранец. Во-первых, имя: девушка даже не предполагала, что где-то есть люди с настолько заковыристыми именами. Во-вторых, парень не умел пользоваться палочками, ему в этом помогал Ичиго. В-третьих, он явно не знаком с традиционной кухней, которую обычно готовила Юзу, и не знал многих названий, потому что брат периодически показывал ему на тот или другой продукт и называл: «Фасоль», «Дайкон», «Соевый соус». Либо у гостя были пробелы в знании языка, но в этом проницательная Юзу сомневалась, так как не слышала у него акцента.       А вот Карин отмечала, что свои деньги за выигранный спор она явно получила не зря. Между братом и этим жутким типом было какое-то потрясающее взаимопонимание. Они умудрялись общаться почти молча, понимая друг друга с полуслова и полувзгляда. Гриммджо явно не умел пользоваться палочками. Он некоторое время понаблюдал за Ичиго, попытался скопировать его движения, а когда не получилось, схватил того за руку с приборами и повернул к себе, рассматривая хват. Брат же, не переставая жевать, сам установил пальцы Джагеррджака в правильное положение и молча показал, как захватывать еду, которую сам же положил гостю в тарелку. Ичиго ел, болтал с семьёй и периодически подкладывал что-то из еды другу, вслух проговаривая название и получая в ответ еле заметный кивок.       Иссин сегодня меньше шутил и дурачился. Он был встревожен странными отношениями между сыном и этим созданием, в котором он почти с полной уверенностью распознал арранкара, а судя по уровню духовной силы, возможно, перед ним сидел Эспада. Куросаки-старший не был посвящён в подробности злоключений сына, потому как от других он слышать о них не хотел, а сам Ичиго пока не спешил раскрывать отцу душу, но о том, что его отпрыску приходилось в своё время сражаться с сильнейшими арранкарами Айзена, он слышал. И поэтому причин, приведших в его дом старого врага, категорически не понимал. Иссин горько покачал головой: кажется, его путь опять лежит в магазинчик сладостей.       Между тем с едой было покончено и все новости из мира живых рассказаны, а значит, пришло время Ичиго отвечать на вопросы.       — Помогите мне с посудой, а я пока заварю всем чай! — Юзу поднялась с места.       — Не буду, — вдруг слишком резко произнёс Гриммджо.       Ичиго успел заметить, как того передёрнуло.       — Эм, тогда, может, кофе? — предложила Карин.       — Давай, без сахара, — арранкар чуть улыбнулся, сглаживая атмосферу.        Девушка кивнула и отправилась на кухню.       Когда сестры отошли, Иссин наклонился вперёд, прямо глядя в голубые глаза.       — Кто ты?       Гриммджо оскалился.       — Боишься за детишек, синигами?       — Блять, Гриммджо, простой же вопрос, обязательно мудить? — Ичиго моментально взвился. — Мой отец, между прочим, из клана Шиба, бывший капитан десятого отряда!       У Иссина отпала челюсть. Ему показалось, или он сейчас слышал в голосе сына гордость за отца?       — И чё? — арранкар, впрочем, не впечатлился. — Типа, если я буду тебя обижать, твой крутой папочка меня отшлёпает?       — Отшлёпать тебя я и сам могу! — злился временный синигами.       — Ичи-нии?! — внезапно вернувшиеся с кухни девушки поражённо уставились на брата с одинаково румяными щеками.       Ичиго с чувством приложился лбом об стол. Честное слово, он с этим арранкаром когда-нибудь живьём сгорит от стыда за лишённый костей язык арранкара. На них уже весь Сейрейтей косился из-за этого и неспособности Сексты соблюдать дистанцию, а сам герой постоянно забывал, что она должна быть между ними.       Чай дымился в кружках, простые свежеиспечённые печенья испускали потрясающий аромат.       — Юзу, ты говорила, что к вам приходил синигами, тебе уже рассказали о них? — Ичиго решил, что если задавать вопросы, то, может, получится самому на них не отвечать.       Блондинка кивнула и вдруг насупилась:       — Могли бы и раньше мне рассказать, — все остальные Куросаки дружно состроили виноватые лица, — а то я одна тут ничего не знала, как дурочка какая-то! — она вдруг осеклась.— Гриммджо-сан, а вы тоже знаете о пустых и синигами?       Бывший Эспада чуть кофе не подавился.       — О да, знаю.       — Ичи-нии, почему ты мне ничего не рассказывал?       План по избеганию вопросов с треском провалился.       — Прости, Юзу, я не хотел тебя пугать всякими невидимыми чудищами.       Блондинка грустно вздохнула.       — Карин говорит, что я странная, но мне так жалко этих чудищ.       — Жалко?! — Гриммджо вскинул голову в злобном недоумении, как любой пустынный житель, он не выносил жалости в любом её проявлении.       — Ага, — Юзу этого не видела, продолжая гипнотизировать свою чашку. — Ведь они так страдали перед смертью, так мучились, что их сердца не выдержали и разрушились, — она вся сжалась и замотала головой. — Не могу представить, что может быть хуже.       С прежним недоумением на лице Джагеррджак повернулся к Ичиго.       — Спокойно, Гриммджо, мне пустых не жалко. Гетсугой по маске и вперёд, на перерождение, — он залпом допил свой чай и, сладко потянувшись, поднялся. — Всё было вкусно, Юзу. Уже поздно, давай мы поможем тебе с посудой и пойдём на боковую. У нас был тяжкий день.       — Неделя, — поправил его Гриммджо и добавил. — И не одна.       — Тогда идите, а мы с Карин тут сами справимся! — Юзу тоже поднялась. — Кстати, а где нам разместить Гриммджо-сана?       — У меня в комнате футон расстелим, — беззаботно отозвался Ичиго, мыслями уже нежась в родной постельке.       Сестры хитро переглянулись, а отец горестно вздохнул. Не видать ему рыженьких внуков, как лейтенантов на постах в субботу утром. Всё-таки надо сходить к Урахаре, хитрый панамочник если и не поможет, так хоть выпить с горя будет с кем.       Ичиго со своим новым соседом поднялись в комнату. Футон и постельное бельё были найдены быстро, а вот дальше начались проблемы.       — Блять, — Куросаки критично осмотрел арранкара. — Ты же крупнее меня.       — А ещё умнее и красивее, скажи что-нибудь новое, — Гриммджо с любопытством осматривал обиталище врага, отмечая рамки с фотографиями, спортивные награды и выцветшие от времени постеры каких-то старых анимэ.       Ичиго закатил глаза.       — Я имею в виду, что у меня нет для тебя сменной одежды.       — Я и голым прекрасно сплю, — Джагеррджак не видел в этом проблемы. Он последние полтора года носился по пескам в лохмотьях, несколько дней без смены белья как-нибудь переживет.       Временный синигами, в свою очередь, делал вид, что не он тут стоит красный как помидор от мысли, что в его комнате будет спать голый Секста Эспада, и раздумывал, где бы добыть тому наряд. Обречённо вздохнув, синигами жестом позвал Гриммджо следовать за ним.       Он показал арранкару душ, объяснил, как пользоваться, чем и зачем мыться, повесил на крючок чистое полотенце и отправился дальше по коридору в комнату отца, проклиная на чём свет стоит Урахару, который придумал хренов Хогиоку, создавший Пантеру таким здоровяком.       Иссин явно обрадовался вечернему визиту сына.       — Сынок, наконец-то пришёл к папочке для задушевного разговора! Проходи скорее, можешь даже поплакать на моей широкой груди!       Ичиго вновь закатил глаза.       — Мне нужна твоя одежда и…       — Мотоцикла у меня нет, — усмехнулся Иссин и поинтересовался. — Сара Коннор тоже будет жить с нами? Чур в моей комнате!       — Ха-ха, — кисло отозвался уставший герой. — У Гриммджо нет одежды. У тебя есть нераспечатанная упаковка трусов?       — Дожили, сын уже последние трусы отбирает, — бурчал Куросаки старший, роясь в шкафах. — Да ещё и друзьям их раздаёт.       — Он мне не друг, — резко отозвался Ичиго.       — А кто? — мужчина протянул сыну одежду.       Временный синигами озадаченно уставился на бывшего капитана. Тот был непривычно серьёзен.       — Я не знаю… — Ичиго не нашёлся, что ответить и, забрав вещи, отвернулся. — Этого достаточно, завтра куплю ему что-нибудь.       — Ты бы подумал над этим, пока не поздно, сынок, — негромко произнёс Иссин ему в спину.       Временный синигами застыл на пару мгновений.       — Да… Уже думаю… — Куросаки-младший вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.       На самом деле он лукавил, потому как у него просто не было времени подумать о том, кем же становится для него Гриммджо. Война, раны, разруха, мелкие стычки и переговоры: всё это отнимало слишком много времени и внимания, чтобы задуматься о чём-то ещё. Несмотря на то, что последнюю неделю они с Джагеррджаком постоянно были вместе и успели поспорить на множество тем, именно эту они не затрагивали. И не будут затрагивать, по крайней мере, пока оба хорошенько не отдохнут. Потому что в таком густом мареве усталости можно надумать всё что угодно, кроме правды.       Ичиго принялся на ходу разрывать упаковку с бельём. Сейчас перед временным синигами стоит более насущная задача. С ним теперь будет жить парень, которого надо усиленно кормить, одевать и развлекать, а денег у вчерашнего школьника кот наплакал. Каникулы он провоевал, и успеть что-то заработать до того, как начнётся учёба в университете, просто не успеет. Те деньги, что он накопил, выступая на спортивных состязаниях в школе, планируется потратить на аренду и обустройство нового жилья, поближе к месту учёбы. Университет Каракуры, куда их с Исидой зачислили на медицинский факультет, был заведением малобюджетным, стипендии там были мизерными, а нагрузка не особо уступала крупным ВУЗ-ам, так что подрабатывать вряд ли получится. Садиться на шею отцу герой не собирался, держать Гриммджо в чёрном теле тоже, потому как считал это неуважением и к нему, и к себе. А ведь у Иноуе, приютившей у себя Улькиорру, денег ещё меньше, а восстанавливаться ему явно дольше, значит, ей тоже потребуется финансовая поддержка. И на работу их не устроишь. Сейчас время такое, все профессии делятся на несколько типов: творческие, силовые, с бумагами, с компьютерами и с людьми. С технологиями и документооборотом арранкары были не знакомы по причине не принадлежности к миру людей, а если и познакомятся, никому такие проблемные работники не нужны. Дрянной характер у обоих перекрывает им путь во все сферы, где необходимо общаться. В их творческих способностях Куросаки сильно сомневался, а пускать бывших Эспада в силовые структуры чревато разрушениями этих самых структур.       Ичиго взъерошил волосы. Вечно он так: пообещает, возьмёт на себя ответственность, а потом уже думает, как быть и что делать.       Погружённый в тяжкие думы, рыжий синигами на автомате доплелся до душа, постучался, зашёл и повесил чистую одежду на крючок, ничего вокруг не замечая.       — Куросаки, ты сказал башку мыть тем, что в бутылке с надписью «шампунь», а тут таких две.       Всё ещё прибывая в задумчивости, Ичиго повернулся к источнику шума и наткнулся взглядом на голубые волосы… в паху. Волна возбуждения прострелила всё тело от макушки до пяток. Куросаки широко раскрытыми глазами оглядел шустрые струйки воды, стекающие по крепкому, покрытому шрамами телу, останавливая взгляд на красивом лице и лёгкой выжидающей ухмылке.       Сглотнув вязкую слюну, Куросаки просипел:       — Любой.       — Понятно, — Гриммджо продолжал взирать на синигами с насмешливым любопытством.       — Голубые, — просипел тот.       — Волосы?       — Ага.       — А у тебя рыжие, верно? — голый Джагеррджак охотно поддержал разговор.       Ичиго медленно кивнул, постепенно сбрасывая оцепенение. В конце концов, они же оба парни, чего он там не видел? У них в школе общий душ и раздевалка, и на горячих источниках был, ничего нового он здесь не увидел! И какого, спрашивается, Айзена, у него вдруг встал на этого голого арранкара? Ичиго выругался и поспешно покинул душ, дав себе честное слово почаще дрочить на оставленные Коном журналы, чтобы выбить из головы образ литых мышц под влажной кожей. Вот прямо сейчас и начнет, если не отрубится от усталости в процессе.       — Н-да, всё-таки правду говорил Улькиорра, люди такие интересные, — бормотал Гриммджо, намыливая волосы шампунем с ароматом клубники.       Ему стало ужасно любопытно, что же дальше будет вытворять рыжий синигами. То, что он и сам хотел кое-что с ним сделать, бывший Секста списал на усталость. Кажется, им всем надо хорошенько отдохнуть.              Орихиме долго возилась с замком. Нажимала на ключ под разными углами, приподнимала дверь, пыхтела и горестно вздыхала под безучастным взглядом Улькиорры.       — Я вообще-то специально его не чиню, всё хочу опробовать инструмент, который мне достался от брата, да что-то выходит только хуже. Но это ничего, с первого раза редко что получается, да и с пятого тоже. Ну, может, с шестого получится, как думаешь?       — Вряд ли, — Шиффер отодвинул девушку, присел перед дверью, подвигал ключом в замке, прислушиваясь, а спустя пару неуловимых движений раздался щелчок, и дверь наконец-таки открылась.       — Не знала, что ты разбираешься в замках, Улькиорра! — Орихиме в восхищении прошла внутрь.       — Ты многого обо мне не знаешь, женщина.       Девушка вздрогнула. Последний раз она слышала такое обращение к ней почти два года назад на крыше Лас-Ночес. Если подумать, с тех пор как Улькиорра очнулся, он умудрялся вообще никак к ней не обращаться. Да они и не разговаривали почти. Орихиме собиралась разделить с ним дом, но при этом не имела ни малейшего понятия, о чём с ним говорить.       — Инструмент.       — Что? — Иноуе вынырнула из раздумий.       Шиффер стоял перед дверью и требовательно смотрел на хозяйку дома.       — Ты сказала, у тебя есть инструмент, женщина, дай его мне.       — Зачем он тебе сейчас? — недоумевала девушка.       — Замок починить, — Куатро явно не понимал причин задержки исполнения приказа.       — Это я поняла, — Иноуе через силу улыбнулась. — Я имею в виду, что необязательно чинить его сейчас, это можно сделать после ужина, а лучше завтра.       Улькиорра пребывал в лёгком недоумении.       — Но он сломан.       Орихиме осторожно, как к буйному сумасшедшему, подошла к арранкару, взяла за локоть и мягко повела внутрь квартиры.       — Улькиорра, замок вполне может побыть сломанным ещё немного, пока ты не поешь и не отдохнёшь, ладно?       Шиффер обернулся к двери. Он привык решать даже самые мелкие проблемы сразу, и сломанный замок, причинивший им столько неприятностей, просто таки не шёл у него из головы. Бывший Куатро сделал над собой усилие. Если женщина говорит, что можно подождать, значит, так оно и есть. В конце концов, она местная, ей лучше знать.       Отметив, что её новый жилец оставил мысли о немедленной расправе с несчастным замком, Орихиме провела Улькиорру на кухню и тут же в ужасе замерла.       — Эм-м, Улькиорра…       — Что? — напрягся Шиффер, моментально припоминая, где печать для выхода из гигая и в какой стороне живёт Куросаки Ичиго.       — У меня толком нет еды, меня давно не было…       Улькиорра облегчённо выдохнул.       — Я могу обойтись без пищи.       — Ни в коем случае! — в её глазах разгорелся фанатичный блеск. Улькиорра едва подавил желание сделать шаг назад. — Ты ранен и должен хорошо питаться! Ох, у меня, кажется, оставалось немного риса, и вишневое варенье я ещё не открывала!       Она засуетилась на кухне, усадив Шиффера за стол. Тот покорно застыл, внимательно наблюдая за её действиями, дабы в следующий раз иметь возможность обслужить себя самому.       Орихиме не показывала виду, но на неё напала жуткая тоска, как только она зашла в дом. Квартира запылилась, остыла и как-то потускнела с тех пор, как хозяйка покинула её несколько недель назад. Возникало ощущение, что здесь никто не живёт, что это место давно бросили и даже не вспоминали о нём. А ведь так оно и было. Орихиме скучала по друзьям, по Тацки-чан, но вспоминала их далеко не так часто, как было нужно. Так редко не вспоминают о людях, к которым действительно хотят вернуться. И её холодная, стылая, одинокая клетушка была тому доказательством. Но теперь эта квартира перестанет быть оплотом одиночества. Она прошла войну, исшагала сотни километров мёртвой пустыни и получила взамен возможность быть не одной, хотя бы какое-то время.       Эта возможность сейчас сидела за её спиной и пристально следила за каждым движением огромными зелёными глазами. Под этим взглядом Орихиме смущалась и сбивалась, всё время что-то путала, бросала одно и хваталась за другое, своими беспорядочными действиями постепенно убеждая бывшего Куатро, что варка риса — это целое искусство, и без посторонней помощи его не осилить.       Наблюдая огромное количество лампочек и кнопочек на довольно немногочисленной бытовой технике, Шиффер размышлял, как же ему с ней справиться без посторонней помощи. Ещё утром в больничной палатке он был слаб настолько, что еле мог сам ходить, и даже еду ему приносили Гриммджо с Куросаки, но сейчас он в гигае и чувствует себя несравнимо лучше, несмотря на каменную усталость, грозящую вот-вот расплющить его по полу. Он больше не собирался быть зависимым, даже в мелочах. Бывший Куатро твёрдо решил как можно скорее разобраться со всеми тонкостями существования в этом ярком и суетном, как и хозяйка этого дома, мире.       Наконец он припомнил:       — Где инструкции для твоей техники?       — Инструкции? — Орихиме вынырнула из кухонного шкафчика с пыльной стеклянной банкой в руках. — А зачем они тебе, Улькиорра?       — Чтобы научиться пользоваться твоей техникой, — он вспомнил, как Старрк с Гриммджо притащили из мира живых здоровенный мешок с разными сортами кофейных зёрен и четыре кофеварки, причём все разные.       Примера тогда попросил Улькиорру помочь с ними разобраться, мотивировав тем, что кофе бодрит и тогда, быть может, сильнейший арранкар Лас-Ночес не будет просыпать все собрания, а хотя бы до середины дослушает. Под умоляюще-сонным взглядом Койота, Шиффер сдался и присоединился к Гриммджо в борьбе с кофеварками. Вместе они обнаружили, что инструкции составлены настолько подробно, что разобрался бы и Вандервайс, особенно если пропускать уйму ненужной информации о безопасности детей и гарантийном обслуживании. Правда, нормальный кофе у них всё равно получился только с третьей попытки, и одна кофеварка всё-таки погибла от секстовой балы. Примера от кофе был в восторге, Гриммджо радовался, что появилось хоть что-то, кроме ненавистного чая, а Улькиорра напиток не оценил. Для верности он даже отпил из кружек товарищей, но всё равно не проникся, поэтому свою кофеварку отдал вместе со сломанной фрасьёну Гриммджо, а тот побежал сдавать технику брату в лабораторию. С тех пор Куатро считал, что весь кофе в Лас-Ночес, кроме свежесваренного Примерой или Секстой, создан Заель-Аппоро, и никогда к нему не прикасался и даже не нюхал, на всякий случай. Из опыта с кофеварками он усвоил, что при наличии инструкции можно одолеть любую технику, и если к кухне женщины она прилагается, то проблему можно считать решенной.       — Ой, я даже не знаю, где они могут быть, скорее всего, выбросила уже давно. — Шиффер прикрыл глаза. Ну да, это было бы слишком просто. — Но я поищу, Улькиорра, вдруг что-нибудь осталось! — Орихиме поставила перед ним тарелку дымящегося риса и щедро полила сверху вишневым вареньем. — Перцем посыпать?       Улькиорра пожал плечами, и Иноуе взяла перечницу в форме большеголовой мультяшной утки в кедах и щедро поперчила варенье вместе с рисом. Шиффер с сомнением оглядел получившееся блюдо, инстинкты подсказывали ему, что что-то тут не так. То ли кеды не вязались с уткой, то ли варенье с перцем, то ли всё вместе. Он взглянул на хозяйку.       — Итадакимас! — радостно возвестила она, всем своим видом выражая великое желание угодить.       Улькиорра согласно кивнул и принялся за еду.       — Ну как, вкусно? — Орихиме надеялась, что хотя бы в Уэко Мундо нашёлся тот, кто оценит её готовку.       — Нет, — бесстрастно ответил тот, спокойно поглощая пищу. — Но насыщает.       — Тогда можешь не есть, — Иноуе уткнулась в свою тарелку, стараясь не показать, как она расстроена.       В конце концов, этого стоило ожидать. Бывший Куатро Эспады не из тех, кто станет врать или не договаривать, чтобы пощадить чьи-то чувства. И это ведь хорошо, верно?       — Но это же ты приготовила, значит, мне подходит, — произнёс Улькиорра, заставив Орихиме удивлённо поднять на него взгляд. — Для меня не важны вкусовые качества еды, а если я вдруг захочу другой пищи, то научусь пользоваться твоей кухней и сам её приготовлю.       Иноуе снова сникла. Ей хотелось, чтобы у соседей по квартире было больше совместных занятий, хотелось делить с кем-то быт и хозяйственные хлопоты, но видимо, она опять себе невесть что напридумывала. Улькиорра оценил её молчание по-своему.       — Я поделюсь с тобой тем, что приготовлю, — и, подумав, добавил: — если ты захочешь.       Орихиме просияла.       — Конечно хочу! Очень! Я помогу тебе освоить готовку! Я ведь поступаю в кулинарный колледж.       — Можешь мне помогать, но если в итоге будет получаться нечто подобное, я тебя на кухню не пущу.       — Но это моя кухня! — Ну уж нет, за возможность готовить она готова драться на кулаках хоть с Кенпачи.       — Обсудим.       Орихиме замерла. Это что сейчас было на его губах? Усмешка?       Между тем, с едой было покончено, и настала пора наконец-то лечь спать. В квартирке Иноуе как раз было две комнаты, и одну из них она со спокойной душой отвела Шифферу. Показав тому, как расстилать футон и заправлять постель, девушка вдруг испуганно ойкнула.       — Что? — когда-нибудь он к этому привыкнет и перестанет каждый раз порываться выскочить из гигая с мечом наперевес.       — У меня нет для тебя одежды, Улькиорра, — пролепетала Орихиме, словно сознавалась в избиении котёнка.       — Я одет.       — Да нет же! Я имею в виду ночную и домашнюю одежду.       — Я сплю в форме.       — Ты сейчас не в Лас-Ночес! — Орихиме смотрела сердито. Она сама не знала почему это так важно. Глаза опять заслезились, и она энергично потерла их руками. — Ты сейчас здесь…       Он должен понять, что он не там, где нужно спать урывками, не расставаясь с мечом, не там, где еда не имеет вкуса, не там, где любая пропущенная мелочь может стоить жизни. Он больше не в царстве крови и пустоты, он здесь, с ней, в тепле и безопасности. Она обязательно должна сделать всё, чтобы он наконец-то понял, что есть место, где не нужно переступать через себя и убивать, чтобы выжить. Это её долг перед тем, кто поверил ей и неимоверными усилиями остался жив, чтобы увидеть обещанную ему душу.       Улькиорра чуть вздохнул.       — Ты устала, женщина, но ты права, — Иноуе в который раз пораженно замерла. — Я сейчас не в форме, а в гигае, поэтому буду спать в белье. Где здесь мыться?       Орихиме стремительно покраснела. В её квартире будет спать мужчина в одних трусах и голым мыться в душе! Что же подумают соседи? А вдруг они напишут об этом на каком-нибудь рекламном щите, и Куросаки-кун об этом узнает? Тогда он точно её не полюбит, кому нужна такая падшая женщина? А если узнает Тацки-чан? Она же убьёт Улькиорру и нарушит мирный договор, начнётся война, и чтобы её закончить, Орихиме опять отдадут в Уэко Мундо на опыты к покойному Заелю-Аппоро-сану, он встроит в её глаза лазеры и тогда…       Улькиорра помахал ладонью перед застывшим лицом хозяйки дома, позвал пару раз, затем, проверив, что её реяцу в порядке, отправился искать ванную комнату. В конце концов, душ он и в Генсее душ, что тут можно придумать. Найдя искомое, Улькиорра убедился в том, что принцип работы примерно такой же, как и в родных покоях, и принялся не спеша раздеваться. Он пристроил одежду на крючок подальше от кабинки, чтобы не намочить, отрегулировал температуру воды и встал под тёплые струи, позволяя смыть с себя всю пыль, грязь, запах больничной палатки и въедливое ощущение слабости. Он не сомневался, что справится с чем угодно, будь то собственное бессилие или чужой запутанный мир.       И с сердцем этим он тоже разберётся, пусть и не сразу, но он поймёт, что это за сила такая — обращать врагов в союзников, заставлять желать чужой улыбки и искать пути друг к другу. Что-то подсказывало ему, что именно из-за этого он до сих пор жив.