Ясень

Гарри отвернулся и отошёл к плоскому камню. Том проводил его взглядом. Он не чувствовал переживания, но считывал состояние по движениям. Гарри избегал разговора — напряжённая шея и скованные плечи. Том тенью скользнул к нему, встал за правым плечом. Раскинув руки, Гермиона осторожно шла по краю обрыва. Один раз земля ушла из-под её ног, осыпалась в воду — Гарри перестал дышать, машинально сжал пальцы, от него потянуло зимним, опасным холодом, — но она вовремя отпрыгнула в сторону и без промедления горной козой поскакала дальше. — Твоя невеста? — одними губами выдохнул Том. Он не знал, зачем спросил, но безумно развеселился, когда Гарри тяжело вздохнул: — И ты, любезный брат мой. Нет, она не моя невеста. Она мне как сестра. Том с трудом сдержал улыбку. Не изменился. Ни на йоту. Волосы Гарри пахли водорослями, солью и йодом — Том привычно, как учил Рольф, расщепил запах. Озеро было пресное — успел искупаться и в море. Он наклонился и, скорее из вредности, чем из желания уязвить, спросил: — А она об этом знает? — Я ей как брат, — пожав плечами, пояснил Гарри. — Это я знаю. Внезапно он расслабился, напряжение схлынуло, будто смытое водой. Он обернулся, искоса посмотрел вверх — он вновь был ниже Тома на голову. В прошлой их жизни он догнал его только на семнадцатом году. — Мы поговорим, — шепнул Гарри. — Чуть позже. Ладно? — Ладно, — нехотя согласился Том. — Не понимаю, почему ты тянешь. — Поговорим, но не словами, — вычленяя слова, пояснил Гарри. Том мгновенно его понял. — Думаешь… Получится? — засомневался он. — Мне кажется, я растерял всю силу и умения. — Я чувствую тебя так, как раньше, — не согласился Гарри. — Тебе не составит труда увидеть. — Почему тогда не сейчас? — нетерпеливо поинтересовался Том. — Пока твоя подруга не вернулась? — Великое колесо! — засмеялся Гарри, стукнув себя по бедру. — А меня уверяли, будто я любопытный! — И всё же? — не унимался Том. — Помешают. Или прервут, — Гарри вздохнул и улыбнулся неуверенно. Гермиона добралась до утёса и зачем-то заворачивала обувь в косынку. Эйлин сидела подле фляжки, отрешённо поглаживая пальцами алюминиевый бок. Нет, им не дадут спокойно разделить сознание. Мерлин, свезло же обоим притащить с собой девчонок, лучше бы как в прошлый раз один на один. — Хорошо, — сдался Том. — Вечером, когда все уснут. Взяв узелок с обувью, Гермиона спрыгнула вниз и свечой вошла в воду. Вынырнув, она поплыла на боку, загребая одной рукой. Она заметно отличалась от знакомых девчонок: носила штаны, не отводила взгляд и полуголый Гарри её ничуть не смутил. Ни одну ведьму он не видел в брюках, ни одна магловская девочка не говорила с ним на равных. Когда она оказалась подле камня, Гарри взял из её рук свёрток и помог выбраться на берег. — Всё-таки плавать в одежде так себе удовольствие, — сообщила она, отжимая футболку на животе. Гарри раскрыл ладонь, но Том опередил его на долю секунды — тепло всегда подчинялось ему охотнее — и от девочки повалил густой пар. Щёки порозовели, и густые волосы завились крупными кольцами. — Спасибо, — поблагодарила она, а затем завистливо простонала: — Я тоже так хочу! — Научим, — пообещал Гарри. — Только не прямо сейчас. Прямо сейчас предлагаю заняться чем-то более насущным. — Например, найти еду, — поддакнул Том. — Да, было бы неплохо, — согласилась Гермиона. Впрочем, заняться насущными проблемами удалось далеко не сразу. Гермиона минут пять бегала вокруг фляжки и ахала без остановки — без палочки, без заклинания, Гарри Джеймс Поттер, ты чёртов волшебник. Том с трудом сдерживался: так хотелось рявкнуть, чтобы она прекратила мельтешить, но её голос звенел от искреннего восхищения и любви…. Он даже засомневался, прав ли Гарри. Он иногда не видел очевидного. — Гермиона, хватит, — не выдержал Гарри. — Ничего особенного я не сделал. — Но без палочки, — жалобно протянула она. — Но без заклинания. — Без заклинания — это к Сириусу. Он с радостью объяснит, если попросишь. Зардевшись, Гермиона кивнула. — Без палочки — это Королевство, — Эйлин навострила уши, Гарри заметил и пообещал: — Позже объясню. — Любишь ты всё откладывать, — недовольно проворчала Гермиона. Том с ней согласился. Мысленно. — Люблю, но не всё, — ответил Гарри, беря в руки банановый лист. — Том, как у тебя с трансфигурацией? — Более или менее, — неохотно признался тот. — Не люблю её. — Ниже превосходно не бывает, — подала голос Эйлин. — Отличник. — Как и Гермиона, — отозвался Гарри. — А ты разве нет? — Лентяй, — с явным неодобрением заявила Гермиона. — Я не хочу, — рассмеялся Гарри и мысленно обратился к Тому: «Лови формулу». На мгновение они встретились взглядами. Не разделение — оно требовало куда больше сосредоточенности — лёгкое касание сознаний. Смотреть друг на друга было необязательно, но так было проще. Тому потребовалось несколько минут, чтобы разобраться. Формула, плетение, количество и направление магии. А затем всё пошло как по накатанной: Гарри выводил формулы, Том трансфигурировал листья. Вскоре траву перед ними загромоздили фляжки, тарелки, кружки, ножи, ложки и вилки. — Надо ещё котелок и чайник, — проговорила Гермиона, придирчиво оглядывая посуду. — Как долго продержится заклинание? Имеет ли смысл всё брать с собой или будем превращать, когда приспичит? — Хороший вопрос, — ответил Гарри. — Посмотрим, насколько хватит и тогда решим. Он потянулся, разминая спину. Эйлин сбегала к озеру, набрала воды во фляжки. Том встал с колен и отряхнулся. В животе требовательно бурчало. — Вижу банановое дерево, — проговорил он. — Не вижу бананов. — Не сезон, наверное, — неуверенно отозвался Гарри. — У них сезон круглый год, — не согласилась Гермиона. — Наверное, можно и ускорить. — Нет уж, занимайся насущными делами. Хватит с нас безумных деревьев, — прервал Том. — Я даже тебе сейчас листьев нарву, а то они заканчиваются. И пойду фрукты поищу. «Ладно тебе, — вздохнул Гарри, — один раз ошибся». «Сам хочу попробовать, — помедлив, признался Том. — Пока никто не видит». Нарвав охапку листьев для Гарри, Том занялся банановыми деревьями. Они были меньше и коренастее тех, что выращивали на южных плантациях в Королевстве. Он коснулся стебля — молоденький, едва-едва вошёл в силу. Легко зацветёт, но придётся звать насекомых, чтобы опылить. Надо осмотреться, вдруг получится найти отцвётшие. Стоило ему скрыться в густой листве, как Гарри мысленно окликнул: «Далеко не отходи». Том промолчал — сердце странно кольнуло. Он отвык от чужого беспокойства. Он никому не доверял и не позволял забраться в душу, слишком хорошо зная, что бывает, когда связь обрывается. У него были приятели и друзья — Ральф Лестранж и Тони Долохов, — но ни один из них никогда о нём не беспокоился, не спрашивал, куда он исчезает по ночам, почему возвращается исцарапанный и грязный. С одной стороны Том не любил, когда к нему лезли, с другой — привык к Гарри и вечной тройке вопросов: где ты, как ты, сыт ли? Тот предпочитал спрашивать, хотя мог узнать и так — Том это ценил. Ральф привязался в поезде, требуя покинуть облюбованное купе. Том выбил из него дурь. Без магии. Обошёлся руками и словами. На ужине после распределения Ральф обжигал его взглядом, на выходных следовал хвостом, а в понедельник подсел за парту. — Ты мне нравишься, — заявил он. — Буду твоим покровителем. Том не нуждался в покровителе, тем более в таком бестолковом и бесполезном, но оказалось, что от Лестранжа невозможно отвязаться. А с Долоховым свёл случай. Однажды промозглым сентябрьским вечером он забрёл не в то крыло. Сначала почувствовал тонкий запах свежей крови, затем увидел багровые капли на полу, и потом услышал грубые, болезненные возгласы. Том помедлил — уйти или посмотреть, — но любопытство победило. След привёл в запылённый класс. На полу в окружение груды старых парт и расползающемся ореоле крови лежал подросток. Том мигом узнал «безумного русского». Тот учился на третьем курсе, славился буйным нравом и редко появлялся без синяков. Только профессор Меррисот могла загнать того в больничное крыло. Кровь текла из рассечённой брови, цвела алыми бутонами на груди и животе, пропитала до нитки изорванные брюки. Он шипел и бессмысленно тыкал себя палочкой, но ни язык, ни руки толком не слушались. Дверь скрипнула, когда Том толкнул её. Долохов вскинулся, глаза его засверкали, инстинктивно, как раненый волк, он рванулся в сторону — отползти, спрятаться. — Убирайся! — попытался рявкнуть он, но получился жалобный стон. Том вновь его осмотрел. Он не знал, как отсюда добраться в больничное крыло, и не думал, что сумеет привести помощь вовремя: пока он ходит Долохов истечёт кровь. — Я помогу, — наконец произнёс он спокойно. — Что ты можешь… Мелкий, — прохрипел Долохов, тщетно пробуя направить на него палочку — левая рука безвольно обмякла, и пальцы разжались. — Вали… Отсюда. Том скользнул к нему и оттолкнул палочку носком ботинка. Долохов оскалился, как волк. Хотя, какой из него волк, так, волчонок, но если зазеваться — цапнет. Сев на корточки, он разорвал рубашку и струёй воды из палочки смыл кровь. Ободранные рёбра, глубокий порез на животе. Не так страшно, как казалось. Он осторожно пробежался пальцами вдоль раны. Руки потеплели, магия охотно отозвалась. Кровь унялась — рана затянулась. Затем он аккуратно прилепил содранные кусочки кожи обратно и заживил царапины на груди. Долохов сквозь зубы удивлённо выдохнул, прошипел что-то непонятное и — расслабился. — Штаны сам снимешь или срезать? — спросил Том холодно. Долохов странно взглянул на него и нервно рассмеялся. — Что смешного? — Давеча один умник задал мне этот же вопрос, — просипел он, расстёгивая ремень и стягивая брюки. — Я его послал. — Бережёшь свой цветочек? — поинтересовался Том, бережно касаясь пальцами израненных бёдер. — Тебя дожидаюсь, — едко отозвался тот. — Напрасно, — сухо отозвался Том, а когда Долохов ехидно вздёрнул бровь, пояснил: — Ты не в моём вкусе. Долохов заржал во весь голос. — Вижу, что тебе уже лучше, — пробормотал Том, утирая пот со лба. — Бровь ты уж как-нибудь сам. Рана неопасная. От слабости кружилась голова, в ушах шумело. Лечение отняло все силы. Он с трудом поднялся и забрался на ближайшую парту. Долохов натянул изодранные штаны. Огляделся, подобрал палочку, ладонью стёр с неё кровь. Вытащил из кармана смятый платок и прижал ко лбу. Затем очистил пол, вычистил и починил одежду — короткие взмахи, безмолвные заклинания, оточенные движения. — Сам дойдёшь или тебя понести? — спросил он, когда закончил. Том презрительно взглянул из-под чёлки. — Сам, конечно. Я не принцесса, чтобы меня таскали. Долохов фыркнул, сунул руку в карман и вытащил наружу обломанную плитку шоколада в простой обёртке. — Ну-ка, зажуй, — велел он. Том возмущённо открыл рот и — в ту же секунду Долохов сунул меж зубов кусочек шоколада. Когда только успел отломить? На языке растаяла горькая сладость, в голове мгновенно прояснилось. — Для целителей самое то. Он откусил и сам, облизал губы, зажмурился довольно, словно Рольф у пылающего камина. — Ну пошли, мелкий. Несмотря на шоколад, ноги слушались неохотно. Долохов, впрочем, не торопил. Он молчал. Том тоже не проронил ни слова, даже не потому, что сил не было — он не знал, о чем разговаривать. Какой дождливый нынче сентябрь? — Ну бывай, мелкий, — Долохов хлопнул его по плечу, когда они добрались до гостиной. — Должен буду. Не обессудь, штаны перед тобой больше скидывать не буду. — Какая жалость, — равнодушно отозвался Том. — Возможно, лет через пяток. Пока ты ростом не вышел. — Отстань, а! — Не я это начал, — Долохов засмеялся. — А я это закончу! — Том дёрнул плечом и исчез в гостиной. Долохов не солгал — штаны он больше перед ним не скидывал. Зато рубашки — чуть ли не каждый день. Впрочем, чем дальше, тем реже: неведомые обидчики отстали, только завхоз плёток не жалел. Том начал подумывать, не отравить ли молодого Прингла — слишком уж тот любил пороть нарушителей. Уже собираясь поворачивать назад, Том наткнулся на манговое дерево. Обойдя кругом, коснулся шершавой коры. Дерево крепко спало — не добудишься. Том глубоко вздохнул, за ушами и в пальцах закололо, и легонько толкнул магией — пусть чуть спелые плоды дозреют и упадут. Манго посыпалось градом. Прилетело по затылку и по плечам. Больно не было, но мягкие плоды лопнули от удара, забрызгали сладким соком, оставили пятна на рубашке. «Гарри, — позвал он, — пришли мне формулу какой-нибудь корзинки, да побольше. Я манго нашёл». Холодный ветер поцеловал в затылок — на мгновение Том оказался около озера подле плоского камня в окружении посуды и девчонок, а затем вновь у подножия разграбленного мангового дерева. Он собрал все плоды, какие упали. Хватило на две корзины. Припомнив, как рабочие на плантациях таскали фрукты, он добрался до ближайших зарослей бамбука. Выбрав палку, он замер. Ножа не было. Встав на колени, он обхватил основание бамбукового ствола. Холод — оборотная сторона тепла. У Гарри получилось, и у него получится. Пальцы обожгло, и с тонким хрустом ствол обломился. Закрепив корзины лианами, Том потащился назад. Палка безжалостно давила на плечи, корзины опасно качались, манго грозились вывалиться наружу. — Том! — воскликнул Гарри, когда он вывалился из леса. — Ты с ума сошёл! — Даже не начинай, — отозвался Том, со стоном опуская корзины. — Ничего не хочу слышать. — О, манго! — обрадовалась Гермиона. — Сейчас помою и нарежу. — Его можно есть? — искренне удивилась Эйлин. — Я думала, что его только в зельях применяют… — В зельях? — переспросила Гермиона, вернувшись от озера с котелком воды. — В каких? — Во многих, — Эйлин пожала плечами. — Листья добавляют в мази от синяков, высушенную кожицу в кровоостанавливающие зелья, экстракт сока в пасты от кожных раздражений. — А мы будем его есть, — Том покрутил шеей разминаясь. — Но хочешь сушить кожицу — суши. Вымыв манго, Гермиона ловко обрезала его по краям, затем взяла один из кусочков, порезала на четвертинки и вывернула наизнанку в тарелку. Понаблюдав какое-то время, к ней присоединилась Эйлин. Они настругали четыре полные тарелки, когда Гарри опомнился. — Достаточно! — он засмеялся. — Из ушей полезет. — Не знаю, — возразила Гермиона, — говори за себя. Я манго люблю. Эйлин аккуратно подцепила вилкой исходящий соком жёлтый кусочек, осмотрела подозрительно и решительно сунула в рот. Глаза её распахнулись. — Сладко как! — Никогда не пробовала манго? — искренне удивилась Гермиона. Эйлин покачала головой, говорить ей было недосуг — вилка так и мелькала. Том не отставал — так давно не ел фруктов… Гарри насытился первым. Отложив в сторону вилку, он покосился на Тома и придвинул к нему свою тарелку с оставшимися кусочками манго. Девчонки съели всё дочиста. Эйлин вяло таращилась в пустоту, словно уличный котёнок, слопавший кусок мяса. Том съел своё, потом доел то, что оставил Гарри, затем оценивающе поглядел на корзину — ещё парочку? — но передумал. — Что дальше делаем? — спросил он в пустоту. — Каков план? — Разобьём лагерь. Лучше около моря, чем здесь. Там можно ловить креветки или рыбу. В озере нет рыбы, а тащить улов ночью сквозь лес тяжко, — быстро ответил Гарри. — Надо поторопиться, — Том посмотрел вверх. — Вечереет.