Насильно вместе

       Парень сидел на стуле, очень внимательно слушая эту запись и пялясь широко раскрытыми глазами в стену напротив, он не мог поверить, что Владе НАСТОЛЬКО плохо с ним. Он ведь хотел сделать только лучше, он просто не хотел… не хотел, чтобы она уходила к этому Максиму… Хотел сделать лучше для Влады, ведь он ее любит, а оказалось, что на самом деле он делал лучше только для себя самого. Эгоист...       — Ну что на это скажешь? — серьёзно поинтересовался Муранов-старший.       — Я. Должен. Её. Увидеть, -максимально твердо и членораздельно произнёс парень и уже хотел было подняться на второй этаж, как его плечо сильно сжал его же брат.       — Алекс, отпусти, я должен с ней увидеться и поговорить, — тихо произнёс парень.       — Гильс, ты ЦЕЛУЮ неделю развлекался с разными девками, и она, уж будь уверен, прекрасно об этом знает. Как думаешь, она будет рада тебя видеть? Сам то ты развлекался, а она сидела дома одна-одинешенька в окружении мурановских пауков и домовых. Ты не позволял ей выйти даже в сад, и если бы не я, её вообще никуда не выпускали бы! Гильс, пойми, ты упустил её, смирись уже наконец, — с сожалением в голосе произнес Муранов-старший.       — Нет, Алекс, мы должны с ней поговорить, мы должны объясниться с ней, расставить все точки над «i». Я признаюсь ей, я не отпущу её, я не могу потерять ее, она единственное, что сдерживает меня… Я ЛЮБЛЮ ЕЁ! — закричал вдруг младший Муранов.       Сказать, что Алекс опешил, значит ничего не сказать. Неужели его брат может хоть что-то чувствовать? Но с другой стороны, если бы он любил, он не стал бы развлекаться со всеми подряд… ведь не стал бы?

Тем временем в комнате девушки…

      Владе было больно, и впервые за долгих 2 месяца она позволила себе истерику. Она не могла больше сдерживать внутри все эмоции, всю эту боль. Отрицать было глупо, она до сих пор любит Гильса…       Но вот не задача, для него она игрушка. Ну конечно, его отец — Темнейший, как только он узнал о том, кто такая Влада Огнева, то сразу загорелся желанием оставить на их стороне такого редкого вампира. Только Владе вот плохо, а Гильс не думая о ней, развлекается с девками. Вот кем он удовлетворяет свои потребности, на Владу же он лишь срывается, говорит гадости и постоянно насмехается. А она устала, очень устала так жить.       Девушка только сейчас поняла, в какой плачевном положении она оказалась. От бессилия Влада сползла по стенке, обхватив руками колени, и уткнулась в них лицом. Она плакала, сильно плакала, она проклинала весь мир, проклинала тот жаркий летний день на улице Садовой, проклинала ту повязку, которую Гильс ей повязал, проклинала МУН. Как бы она хотела, чтобы всего этого не было, чтобы было всё как раньше. Тут дверь в комнату девушки открылась, но из-за своей истерики Огнева этого не слышала. В комнату к ней вошёл Алекс, он хотел предложить ей спуститься, потому что с ней хотят поговорить, но увидев девушку, прислонившуюся к стенке, свернувшуюся клубочком и постоянно вздрагивающую, он забыл об этом. Господи, до чего же он довёл её. Парень быстро подбежал к рыдающей девушке и обнял ей, она уткнулась лицом ему в грудь и продолжила плакать.       — Тише, тише, Владиш, ну ты чего? — мягко успокаивал её парень.       Тут в комнату решил подняться Гильс, потому что брат так и не спустился, и, увидев плачущую Огневу, у него всё сжалось внутри, ведь это он виноват, он довёл её. Алекс увидел Гильса, отпустил девушку и твёрдой походкой двинулся на брата. В ту же секунду Гильс был прижатым к стене, а на его шее красовалась сильная рука Мураного-старшего.       — Посмотри, до чего ты довёл бедную девушку! — кричал Алекс. — Ты хоть раз видел, чтобы я свою Дашулю до такой истерики доводил, я хоть раз ей изменил? Нет!!! Ты же себе позволяешь всё, позволяешь на глазах у своей невесты сосаться с другими, ты постоянно изменяешь ей, постоянно причиняешь ей невыносимую боль... Хватит, отпусти её, оставь её, пусть она уйдёт к тому, кто её действительно любит и подарит ей счастливую жизнь...       Слова Алекса повергли Гильса в полнейший шок… Он понимал, понимал, что делает ей больно, но его гордость… эта гребаная гордость не собиралась уступать в борьбе со здравым смыслом, разумом и СЕРДЦЕМ.