Узы времени

Фелисити любит маргариту с утра, вид Оливера на лестнице Селмона и, возможно, его вид за решеткой. Пока она в последнем антураже его не видела, но уверена, что этот образ ему несомненно подойдет. Фелисити не считает себя жестокой или справедливой. Она лишь обличает; судить — дело других. Смоук ведет прохладными пальцами по льняным простыням в лофте Куина и откидывается на спину, потягиваясь и ощущая приятную тяжесть в теле. Ей кажется, что в этот раз операция по внедрению затянулась, но кто она такая, чтобы спорить с начальством. Тем более, есть приятный бонус — чертовски хороший секс с Куином. Она улавливает шорох со стороны двери, чуть напрягается (чисто автоматически), а потом тут же расслабляет лопатки. Оливер. — Привет. — Он мягко касается её лба губами, и Фелисити тепло улыбается. Её до сих пор ошеломляет эта разница между хладнокровным убийцей Оливером Куином и мужчиной в её постели. — Привет. — Она приподнимается, обвивает его шею и тянет на себя. — Я принес пончики, — бормочет он ей в губы, не скрывая улыбки. — А у меня есть кое-что на десерт, — улыбается ему в ответ она, зная, что Куин сдастся. Он усмехается, стягивает одеяло с её обнаженного тела, проводит ладонями по талии, чтобы приподнять рывком и усадить себе на колени. Фелисити тут же скрещивает лодыжки у него за спиной и касается носом его носа. В такие моменты ей кажется, что она не сможет передать Оливера в руки правосудия. Он слишком нежен, слишком реален в своей привязанности к ней. Он так не похож на кровожадного преступника. Ей приходится напоминать себе, что отец тоже нежно любил её мать, заботился о ней самой, а потом в один момент исчез так, словно семьи у него никогда не было. Преступление, а не семья. Преступление, а не любовь. — Эй… — Оливер с беспокойством касается костяшками пальцев её щеки, и Смоук тут же мягко улыбается. — Ты слишком хорош, Оливер… Но тебе ведь об этом говорили, правда? — Фелисити жмется к нему, и он довольно кивает. — Но от тебя слышать вдвойне приятно. Оливер целует её по-собственнически, сплетая языки, придерживая за затылок, скользя второй рукой по бедру. Он занимается с ней любовью так, словно это действительно любовь: рисует языком цветы на ключицах, спускаясь чуть ниже, сводя с ума, ладонями чертит на её теле невидимые узоры, и когда у Фелисити пальцы ног сводит сладкой судорогой — она практически уверена, что не сдаст Оливера Куина. Практически… *** Фелисити не торопясь касается пальцами ткани дорогих платьев в каком-то супер-известном бутике и чуть морщит нос. Явно не её. Хотя вон то зеленое — вполне. Она смотрит на платье придирчиво, переворачивает ценник и закатывает глаза. Только Снарт настолько страдает паранойей, что оставляет зашифрованные послания на ценнике. — Кто-то может подумать, что у нас тут жаркий перепихон, — фыркает Фелисити, закрывая шторку примерочной, где на пуфе, словно король (и он явно так считает), восседает Леонард Снарт, закинув ногу на ногу. — Ничего не имею против, — тянет гласные он, и в голосе не слышно и намека на флирт. — Ты сильно рискуешь? Люди Куинов следят за мной постоянно. — Я заметил. К тебе даже приставили того маленького щеночка… хм… неудавшегося грабителя… Роя Харпера. Ты, кстати, знаешь, что он ночи преимущественно проводит… — …с Теей Куин, — заканчивает за него Фел и приподнимает бровь. — Не надо сомневаться в моих способностях. — А я не сомневаюсь в твоих способностях, но, судя по докладам Купера, ты проводишь за делом куда меньше времени, чем в постели Оливера Куина. — Думаешь, я влюбилась? — Думаю, ты увлеклась. — Одно другому не мешает. Фелисити звонко усмехается, а Снарт не сводит с неё взгляда гипнотически-льдистых глаз. — В одной из жизней ты явно был супер-злодеем. — Фел тут же хмурится на полувопросительный взгляд Снарта. — Хорошо, согласна, возможно, я немного увлеклась. Но он действительно хорош… — Давай только без подробностей. — Снарт морщится, вставая и стряхивая невидимые пылинки с брюк. — Просто не забывай… — У меня практически есть компромат на прокурора Лэнс. Снарт довольно кивает и тут же покидает кабинку. Фелисити все-таки покупает зеленое платье с открытой спиной. *** Фелисити жарко. Ей снятся тревожные сны, и последний раз она себя так чувствовала перед контрольными тестами в Интерполе. Она просыпается резко, ощущая горячее тело рядом. Дышать получается рвано и шумно, и Смоук уверена, что Оливер скоро проснется. К счастью, он лишь переворачивается, мажет жарким прикосновением ладонью по бедру и бормочет сонное: «Спи». На часах начало девятого, и Фелисити осторожно выскальзывает из постели. Вид спящего Оливера, его мускулистой груди с многочисленными пулевыми ранениями и шрамами заставляет вспыхивать миллионы горячих картинок. Да, она явно не профессионал, раз её так легко отвлечь. Смоук ухмыляется, надевает его рубашку и бесшумно спускается на первый этаж особняка Куинов. Она знает каждый угол и поворот этого дома, как свои пять пальцев, поэтому, ступая босыми ногами по ковру, отсчитывает метры про себя. — Отличная рубашка, мисс Смоук, — голос Мерлина урчащими нотками раздается совсем близко, и Фелисити замирает. — Спасибо, мистер Мерлин. — Смоук улыбается уголком губ и поворачивается к нему, балансируя на носочках, словно балерина. — И доброго утра. Мерлин не скрывает ленивой улыбки и изучающего взгляда, который скользит по её длинным обнаженным ногам. — Доброго. Давно не встречало меня утро таким потрясающим видом. Фелисити смеется заливисто и не замечает завороженного взгляда Малкольма, который он не в силах оторвать от её лица. — Главное, чтобы Олли об этом не узнал. — Она подмигивает Мерлину и уже отворачивается, чтобы продолжить свой путь, но его переливчатый баритон её останавливает:  — Не хотите позавтракать со мной, мисс Смоук? Она замирает на пару секунд, а потом медленно оборачивается: — А Вы не должны быть в Централ-Сити, мистер Мерлин? В её голове складываются строчками кода все действия семьи Куин и их «друзей». Малкольм Мерлин в этот алгоритм явно не вписывается. — А Вы следите за мной, мисс Смоук? Фелисити улавливает в льдистых глазах проблеск сомнения, и тут же расплывается в самой глупой улыбке, на которую она способна. — Если скажу «да», обещаете не рассказывать Оливеру? Смоук уверена, что Мерлин не поверил её глупой улыбке. И это ей нравится даже больше, чем она могла предположить. Есть что-то неправильное в завтраке с Мерлином, когда она только что встала из постели Оливера, но это ей тоже нравится. И, да, даже больше, чем его изучающий и явно заинтересованный взгляд. *** Они завтракают по средам и пятницам, будто устанавливают негласное расписание недолгих, но занимательных разговоров. Мерлин учтив, начитан и всегда знает, как увлечь очередной историей, но он насторожен, спокоен и явно ждет от неё подвоха. Из всего клана Куинов он самый опасный, поэтому Фелисити решает держать его ближе к себе. Как там говорят? Держи врагов близко?.. Фелисити отмахивается от назойливой мысли, что эти завтраки приносят ей удовольствие. Устраивая дискуссии и перепалки на весьма занятные темы, Мерлин пытается узнать её. Смоук думает, что он знает её лучше, чем все в доме Куинов, но не так хорошо, как Брюс Уэйн. Хотя у последнего есть преимущество — толстая папка её личного дела. Да, все-таки Уэйн знает её лучше. *** — Ты подружилась с Малкольмом? — Оливер застегивает молнию на её коктейльном платье, которое не прикрывает коленки Фелисити, и она оборачивается, тут же обвивая его шею руками. — А что, нельзя? — Мерлин плохо сходится с людьми. — В глазах Оливера ни намека на ревность, и Смоук подтверждает свою догадку о том, что Мерлин — один из опаснейших членов клана. — Видимо, я ему нравлюсь. — Я заметил, и это не нравится мне. — Горячие ладони Оливера обжигают даже сквозь тонкую ткань платья, и Фелисити чуть щурится. — Ты ревнуешь? Куин впервые за весь разговор улыбается искренне, широко, и усмехается. — Если бы я ревновал, то я бы просто его убил. — Оу, — расплывается в манящей улыбке Смоук. — А это явно был комплимент в мою сторону. У нас ведь есть полчаса? В глазах Оливера отражается свет ламп (а возможно, это счастливый блеск, но Фелисити отметает эту теорию: она слишком (не)правильна), он расстегивает только что застегнутое им платье и притягивает её ближе. — Определенно, полчаса есть. Смоук почему-то впервые кажется, что она его обманывает. Она уверена, что где-то ошиблась, и в этом виноват Малкольм Мерлин. *** Когда арестовывают Оливера, а затем и Тею, на Фелисити застегивает наручники не кто иной, как Клинт Бартон. Нужно сделать много шума из ничего, поэтому у Смоук в груди бьется адреналин, а остальные мысли разлетаются осколками. Эта часть всегда доставляет ей больше удовольствия, чем все остальные. Она нетерпеливо отстукивает барабанную дробь ноготками по столу в комнате для допросов с двусторонним стеклом. Про неё кто-то забыл, а ей уже становится скучно. Когда электронный замок срабатывает, а дверь открывается, Фелисити чуть не выдыхает увлеченно: «Ну, наконец-то…». Она прикусывает язык, когда видит в дверях Брюса Уэйна. — Тебе чертовски идет роль преступницы. — Он усмехается уголком губ, но глаза остаются бесстрастными. Именно эта непробиваемая холодность глаз так пугает в Брюсе Уэйне. Всех. — Это комплимент? — Скорее предостережение, — он кивает ей на дверь и выходит в коридор. Смоук следует за ним. — В Старлинге всё прошло без проблем. Скоро состоится суд над Куинами — всем им светит смертная казнь. У Фелисити сердце пропускает удар, но в лице она не меняется, чувствуя изучающий взгляд Уэйна. — Я могу устроить тебе встречу с твоим… приятелем. — Не стоит. — Он спрашивал о тебе. — Это не важно… сэр. Уэйн усмехается, и они выходят из здания, тут же садясь в прохладный салон Глинвагена, ждущего их у выхода. — Есть одно «но»: от нас ускользнул Мерлин. Фелисити вскидывает на него обеспокоенный взгляд, но тут же отчитывает себя за эмоции. — Кажется, ты не удивлена. — Я сообщала в своих отчетах, что он самый опасный… — Знаю, но он не был для нас главной целью. — Брюс что-то внимательно читает на экране смартфона и хмурится. — Теперь ты должна найти его. Информацию найдешь в планшете. Автомобиль тормозит, и Брюс выскальзывает из салона, на прощание кидая нейтральное: «Неплохая работа, агент Смоук». Фелисити откидывается на спинку сиденья, закрывает глаза и впервые в жизни сомневается в том, что она делает правильные вещи. Перед её глазами лучистые глаза Оливера и настороженный взгляд Мерлина. Она вдруг понимает, что впервые ей не всё равно… *** Фелисити прикусывает дужку очков и откидывается на массивный парапет, подставляя лицо таким редким (а от этого еще более феноменальным) лучам солнца. В Лондоне солнце — это практически священная корова, и Смоук лишь усмехается от этого сравнения. Она цепким взглядом находит стройную фигуру в толпе — в легкой толстовке и кепке — и тут же передает по коммуникатору: — Вижу цель. — Не устранять, взять живым, — слышит она ровный голос Снарта. — Если получится? — усмехается она, быстро спускаясь с крыши. — Смоук! — Я очень постараюсь. Мужчина лавирует в пестрой толпе практически профессионально, но Фелисити всё равно не теряет его из виду. Она хватает его за рукав, как раз перед тем, как он хочет скользнуть в узкий переулок. Он резко оборачивается и вздрагивает. — Привет, Томми, — улыбается Фелисити и, пользуясь его секундным замешательством, ставит ему транквилизатор. Ей кажется, что в глазах Мерлина-младшего она видит осуждение Малкольма. *** Когда Снарт говорит, что Мерлин-младший ничего не говорит уже трое суток, несмотря на пытки Мэй, Фелисити удивляется. Искренне. В доме Куинов имя Томми не прозвучало ни разу, и о нем она узнала только от Брюса Уэйна. Малкольм держал своего сына в секрете. Явно для его безопасности. И сейчас он явно проигрывает. Ей думается, что Томми обычный избалованный деньгами паренек, который не выдержит и минуты наедине с Мелиндой Мэй. Ошибаться оказывается удивительно. — Что предлагаешь? — Фелисити чуть приподнимает бровь, смотря на Снарта. — Поговори с ним. Как… друг его отца. — Я никогда не была другом его отца. — Возможно, стала бы любовницей, но ты до этого успела запрыгнуть в постель к Куину. Пощечина звонким эхом раздается в пустом коридоре, и Снарт мягко усмехается, касаясь щеки. — Ты мне всегда нравилась, Смоук. — Не смей называть меня шлюхой, Ленни, — злобно бросает она, смотря сквозь стекло на окровавленное лицо Мерлина-младшего. — В следующий раз одной пощечиной ты вряд ли отделаешься. — Переодевайся и поговори уже с ним, — припечатывает Леонард. Фелисити разворачивается на каблуках, когда слышит быстрые шаги по коридору. Лиза Снарт с идеальными бронзовыми локонами и строгом костюме выглядит моделью Виктории Сикрит, только слишком одета для этого. — С Мерлином требуют встречи. — Её глаза лихорадочно блестят. — Мерлин-старший? — тут же оживляется Леонард. — Нет. Его адвокат. По крайней мере, она утверждает, что… она его адвокат. — Лиза облизывает губы и впервые переводит взгляд на Фелисити. — Она? — Смоук делает к ним шаг. — Её зовут… хм… Диана Принс. Фелисити усмехается одновременно с Леонардом, и они тут же хмуро встречаются взглядом. Быть схожими хоть в чем-то (включая реакцию на определенные новости) им не хочется. — Она явно тронулась умом. — Что за ней числится? — спрашивает деловито Снарт, делая знак рукой, и Фелисити с Лизой быстро следует за ним. — В тот-то и дело, что ничего. — Сестра Леонарда торопливо включает планшет, где появляется фотография идеальной Дианы со всей её биографией. — Она не покидала страну, да, уезжала ненадолго в Калифорнию, но это не запрещено законом. Она также была свидетелем по делам Куинов и Алленов. — После поездки в Калифорнию, я полагаю? — хмыкает Фелисити, и Лиза кивает. — Именно. — Её кто-то ждал в Калифорнии. Кто-то ей сказал, как действовать дальше. — Фелисити забирает из рук Лизы планшет, листая информацию о Диане, стараясь хоть за что-то зацепиться. Смоук улыбается уголком губ, когда находит нужную информацию. — Хоть что-то на неё должно быть? — Снарт не обращает на Смоук внимания, обращаясь к своей сестре. — Да, она провела много незаконных сделок для Алленов, — пожимает плечами Лиза. — Неформально она была их личным адвокатом. Но она лишь проверяла документы, по сути. Она чертов юрист, Ленни. И довольно неплохой. Откуда она могла знать, что сделки по приобретению земли для Алленов были получены через убийства? Это не мои слова. Её. Гребанный извилистый юрист. Леонард бормочет ругательства себе под нос, но замолкает, когда они появляются в главном фойе. Диана стоит около охраны, с интересом разглядывая мозаичный потолок. Она хрупкая, изящная, уточненная в белоснежном костюме, с сумкой цвета фуксии под цвет туфель от Кристиан Лабутен. — Вы явно либо очень храбрая, либо глупая, раз заявились в это здание добровольно, мисс Принс? — Леонард начинает наступление сразу же, и по губам Дианы скользит легкая улыбка. — Приятно с Вами познакомиться, мистер Снарт. Снарт сверлит её взглядом около десяти секунд, а потом кивает охраннику. — Мне сказали, Вы адвокат мистера Мерлина? — Конечно. Сколько Вы его здесь держите? И ни разу не спросили его об адвокате. Кажется, Вы нарушаете Конституцию, мистер Снарт. — Кажется, он от него отказался, мисс Принс. — Надеюсь, это запротоколировано. — Диана ослепительно улыбается. — Или Вы прочитали его мысли? — Нет. — Снарт растягивает гласные, и Смоук едва удерживается, чтобы не поморщиться. — Он кивнул. Диана приподнимает бровь и качает головой. — Если Вы не хотите обвинений в превышении… — Мисс Принс, если Вы не хотите обвинений в соучастии убийства первой степени, то Вы покинете это здание. Диана поджимает губы и поднимает глаза к потолку. Он выложен разноцветной мозаикой и вроде как является культурным наследием Швейцарии с сопутствующими проблемами вроде особой процедуры реставрации, но Фелисити не вдавалась в подробности. — Вы знали, что в Византийской империи самой распространенной была золоченная смальта? — Диана не отводит взгляд от потолка. — Они не пользовались техникой обжига, потому что тогда стекло быстро стиралось, теряло краски и вид, поэтому они помещали золотую фольгу между двумя слоями стекла. Сколько труда для создания чего-то прекрасного. Диана переводит задумчивый взгляд раскосых глаз на Фелисити, и та с готовностью на него отвечает мягкой усмешкой. — Мисс Смоук? Неужели чудесное воскрешение? — Сказали, что на сучек с вай-файем смертельная инъекция не действует, — парирует Фелисити. — Вы ни чему не удивляетесь, мисс Принс, — тихо, но явно угрожающе констатирует Снарт. — Это наводит на определенные мысли… — …о том, что когда я была зажата между двумя стеклами: семьей Аллен и семьей Куин, я научилась ничему не удивляться, — ровно заканчивает Принс. — Красивая история, — язвительно заявляет Лиза. — Так Вы дадите мне возможность поговорить с моим подзащитным? Снарт делает приглашающий жест рукой, и Диана выстукивает каблуками ровный ритм своего шага. — Лишь один вопрос, мисс Принс. — Фелисити нажимает на кнопку верхнего этажа в лифте, а Диана едва поворачивает в её сторону голову. — Вы пробыли в Калифорнии четыре дня, но ни разу не останавливались в отеле… где же Вы ночевали? Смоук замечает, как чуть напрягаются пальцы Дианы, сжимающие ручки сумочки, и усилием воли сдерживает улыбку. — Я нигде не останавливалась, мисс Смоук, ночевала в машине. — Так романтично. *** Несмотря на все усилия Дианы, Мерлин-младший остается под замком. Принс будто бы не знает, с чем имеет дело, а может, Мерлин-старший пригрозил её убить, поэтому она идет напролом. Её останавливает лишь двухчасовая беседа с Брюсом Уэйном. Никому не нужна лишняя огласка дела. Тем более такого. Такие слухи Фелисити ловит на каждом углу агентства, но верит в них через раз, а порой вообще не верит. Её будит телефонный звонок в три часа ночи в отеле Сингапура. Она улетает через восемь часов после встречи с Кейтлин, поэтому звонок её слегка напрягает. — Ближайший рейс через сорок минут. Собирайся и лети, — голос Снарта напряжен, и Смоук даже не спорит. Она приходит в агентство сонная, уставшая и злая. Ей хочется высказать всё недовольство Леонарду в лицо, но её встречает сам Брюс Уэйн, поэтому Смоук на пару секунд замирает. — С приездом, агент Смоук. Нам нужна Ваша помощь. — Уэйн заводит её в лифт, проводит своей ключ-картой с особым доступом и нажимает на цокольный этаж. — Помощь?.. — Благодаря мисс Принс мы обменяли Мерлина-младшего на Мерлина-старшего. И у него есть информация, которую он хочет рассказать только Вам. У Фелисити отчего-то бегут мурашки по коже от осознания каждого слова, которые произносит Уэйн, но она старается оставаться бесстрастной. Малкольм сидит прямо за столом для допросов. У него на руках две пары наручников, а все лицо в синяках и кровоподтеках, под пальцами запекшаяся кровь, и Смоук знает, что это результаты пыток. — Какого рода информация? — Фелисити делает себе хвост и сталкивается взглядом с Уэйном. — О семье Аль Гул. — Они смотрят друг на друга около тридцати секунд, а потом Уэйн кивает. — Я могу на Вас рассчитывать, агент Смоук? Фелисити остается лишь кивнуть. Ей кажется, что выбора у нее не было с того момента, как Малкольм ей предложил позавтракать в особняке Куинов. *** Она встречается с льдистыми глазами на пару секунд и слышит его мурчащую усмешку. — Выживаете при любых обстоятельствах, мисс Смоук, — констатирует, не спрашивает. — Говорят, змеи на это способны, — жмет она равнодушно плечами и садится перед ним. У него виски припорошены сединой, и ей думается, что это результат переживаний за время двухмесячного заключения его сына. — О, Вы — не змея, мисс Смоук… Вы — пантера. Стремительная, безжалостная и осторожная. — Сколько комплиментов. Как бы не упасть в обморок. Мне сказали, что Вы хотели передать мне какую-то информацию. — Фелисити сцепляет руки в замок и придвигается чуть ближе. Железо наручников Мерлина стучит по столу, отражаясь неприятным эхом от стен. — Я не знаю, как зовут того лощенного мужчину, но он здесь явно босс. И не тот, кого пресса всегда ловит, выходящим из здания ООН. Зачем ему так важно найти семью Аль Гул, мисс Смоук? Кажется, никто не удивляется способностям Мерлина знать вещи, которые ему знать не положено. Фелисити успокаивает себя мыслью, что он не знает имени Брюса Уэйна. — Я никогда не разбиралась в мотивах начальства, мистер Мерлин. Мне это не интересно. — Всегда послушна, словно ручная собачонка. Фелисити прищуривается. — Это не сработает, Малькольм. Чтобы вывести меня из себя, нужно что-то побольше «собачонки». Малкольм смотрит на неё долго, изучающе, будто что-то ищет, а потом опускает голову, словно сдаваясь. — После того, как я расскажу то, что знаю, они отправят меня на смерть. — Думаешь, мне не всё равно? Тишина давит на виски, и Фелисити устало фыркает. — Ну так что, Мерлин? У меня не так много времени, как может тебе показаться. Он смотрит на неё, кажется, целую вечность, сканирует безжалостным взглядом, а потом выдыхает: — Ты ведь действительно ничего не чувствуешь, да? — И ей слышатся в его голосе нотки надежды. Убийственное чувство, надо сказать. А потом он рассказывает. Всё, что знает; всё, о чем слышал; всё, о чем помнил. Фелисити кажется, он исповедуется, и она всё думает, почему же он выбрал в качестве священника её, хотя в ней святого ничего нет. *** На кладбище Старлинг-Сити промозгло и холодно. Моросящий дождь раздирает кожу, кажется, до кости, но Фелисити только чуть морщится. «Оливер Куин», кажется, выбито не только на мраморе, но и где-то под её ребрами, и ей хочется крикнуть Малкольму: «Я чувствую! Видишь, я чувствую! Мне больно!» Только вряд ли это можно считать достижением. Она кидает взгляд на часы. 12:15. Малкольм Мерлин уже мертв. Его приговор привели в исполнение ровно в двенадцать часов. Еще одна смерть на её руках. Смоук касается окоченевшими пальцами выбитых на холодном мраморе букв и вспоминает тепло его улыбки и жар кожи. Почему ей понадобился один разговор с Малкольмом Мерлином, чтобы понять, что Оливер Куин ей был небезразличен? Почему-то именно сейчас она чертовски хорошо понимает Кейтлин. — Прости, Олли… Ей всё кажется, что она, в сущности, не отличается от преступников. Только они убивают и могут в этом признаться, а она, убивая, прикрывается службой, долгом и другой чушью. Когда Фелисити садится в машину, устало растирая виски, она запирает эти мысли глубоко внутри себя. В конце концов, они сделали свой выбор. «Преступления, а не семья».