Узы времени

Диана Принс сжимает кожаную ручку сумочки от Диор так сильно, что, кажется, еще чуть-чуть, и кроваво-красные ногти разорвут нежную кожу теленка, из которого была сделана эта вещь дизайнерского искусства. Она ждет уже больше часа, и это нервирует даже больше, чем все темные сделки семьи Аллен. Диана нервничать не привыкла. Она ерзает на неудобном железном стуле в приемной больницы и бросает очередной (кажется, миллионный) взгляд на циферблат новеньких часов от Картье. Эти предметы роскоши теперь вызывают в ней едва ощутимый холодок. По дорогой сумке, золотым часам и платью-футляру от Хьюго Босс в ней можно узнать богачку. По этим вещам её могут найти оставшиеся в живых/не сидящие в тюрьме члены семьи Аллен и, возможно, убить. Нет, не возможно, а наверняка. Диана хмыкает. Когда-то могущественная империя пала, словно по щелчку пальцев. Старик Аллен явно где-то дал маху. Или Диана чего-то не знает, и империя вовсе не пала? Она замечает человека перед собой слишком поздно, поэтому вздрагивает. Показывать страх — это слабость, поэтому она старается реабилитироваться выпрямленной спиной до хруста позвонков и практически холодной улыбкой. Он смотрит на неё с пренебрежением и толикой настороженности и злости. Последнее почему-то пугает. Доктору Стивену Стрэнджу не страшны годы — думает Диана. Лишь виски чуть-чуть серебрит седина, но это скорее придает ему очарования и шарма, чем старит. Он сжимает её запястье так сильно, что, ей кажется, трещат кости. Её запястья слишком тонкие, а его пальцы слишком сильные. Стивен осматривается с осторожностью пумы перед прыжком, а потом грубо толкает Диану в ближайшую палату, захлопывая за собой дверь. — Какого черта ты здесь забыла? — рычит он, и его голос бархатными всполохами разъедает сознание. Ей не хочется его боятся, но он второй человек на Земле, которого она боится больше, чем Генри Аллена. — Стивен, прошу… — Она делает шаг по направлению к нему, а её бесстрашие рассыпается стеклянным крошевом. — Ты притащила сюда Интерпол? Поэтому ты здесь? Я дал тебе этот адрес в случае крайней необходимости, а ты… — Это и есть чертова крайняя необходимость, Стивен! — взрывается Диана. — Власти… или Интерпол… я не знаю… накрыли Старлинг и Централ-Сити. Следующий — Готэм. Я бежала… и я… понятия не имею. — Где Аллены? — глаза Стивена меняют оттенок на лазурный, и, ей кажется, в спокойной синеве куда больше угрозы, чем в насыщенной зелени. — Генри… Мистер… — Сейчас не до формальностей, Диана, Бога ради! — Генри в тюрьме. Его дети должны были бежать. Я ушла после ареста Кристины МакГи… — Бежала, как крыса с тонущего корабля. — И это явно не вопрос. — Стивен, мне больше некуда идти… — Помолчи! — он прерывает её властно и замолкает на пару секунд. Порой Диане кажется, что прозвище, однажды данное ему Генри Алленом, оправдывает себя. Ей иногда кажется, что он действительно волшебник… Он прикрывает глаза и складывает ладони пирамидой, будто бы медитирует. — Листок. — Он повелительно вытягивает ладонь, и Диана тут же выдергивает из ежедневника чистый лист. — Это адрес мотеля, где ты поселишься на пару дней, пока тебя не найдет мой человек. Там не спросят удостоверение личности, поэтому назови любое имя и не используй те, с первых букв которых начинаются твои имя и фамилия. — Когда он придет и как я его узнаю? — Диана уже готова сложить листок, когда Стивен печатными буквами, в которых его почерк узнать невозможно, выводит на нем: «А у вас поют синие птицы?» — Это кодовая фраза. — Стрэндж сам складывает листок и кидает его ей в сумку. — Мой человек подойдет через два дня. Если никого не будет, собирай вещи и уплывай отсюда. Новые документы у тебя будут сегодня к вечеру. Мой тебе совет: если ты так сильно боишься Алленов, иди к властям. Если они смогли их прижать, возможно, смогут защитить тебя. И, Бога ради, Диана, больше никогда не появляйся здесь! Он сжимает её плечи так, что Диана уверена: в ключицах останутся трещины, и смотрит глазами янтарного моря, выжигая дотла. Стивен выталкивает её из палаты и широким шагом удаляется по коридору, а Диана лишь застывает с безмолвным «спасибо». *** Диана впервые в жизни чувствует себя потерянной маленькой девочкой. Ей так страшно, что ладони предательски холодеют. Она бояться не должна. В конце концов, она столько лет защищала семью Алленов, «отмывала» их деньги, проводила незаконные сделки, что слово «страх» должно было исчезнуть из её словаря. Видимо, дело отнюдь не в словаре. Принс вспоминает, что никогда не была храброй. Она просто элементарно всегда была защищена. Сначала своей матерью, потом Алленами. А когда ни той, ни других не стало — все её бесстрашие и сила исчезли. Диана понимает, что она уснула, только когда слышит настойчивый дробный стук в дверь. Диана чуть напрягается и практически крадется к двери, выхватывая по пути из своей сумочки газовый баллончик. Вряд ли спасет её от убийц, посланных Алленами, но, возможно, выиграет ей время. — Мисс Принс? — голос за дверью спокойный и, ей даже кажется, немного насмешливый. Она мысленно собирает самое необходимое и лихорадочно ищет запасные пути, когда слышит размеренное: — А у Вас поют синие птицы? Она выжидает еще пару секунд, когда слышит повторный стук и тяжелый, удрученный вздох: — Да, бросьте! Я знаю, что Вы под дверью. Меня прислал Стиви, в смысле, доктор Стрэндж. И эта одна из самых ужасающих кодовых фраз, леди. Стиви явно придумывал её назло мне. Диана прислушивается к голосу с опаской и даже не шевелится. Она знает: враг порой слишком хитер, а она не так глупа, чтобы не рассматривать такую вероятность. — Господи, Вы хотя бы представляете, как глупо я выгляжу, стоя под дверью Вашего номера и болтая про гребанных синих птиц? Если бы меня кто видел, то явно бы подумал, что я чертов сталкер. Или сумасшедший. Или и то, и другое. Диана раздумывает пару секунд, крепче перехватывает баллончик и распахивает рывком дверь. Перед ней стоит молодой человек, небрежно опираясь о косяк и прикусывая дужку своих солнцезащитных очков. У него волосы цвета пшеничных полей, а глаза такого невероятно глубокого оттенка аквамарина, что она сомневается в их естественности. Он разглядывает её, не скрывая восхищения и заинтересованности одновременно. Мужчины всегда так смотрят на неё, и обычно это вызывает легкое раздражение, а сейчас она понять не может, что чувствует. — А я… Вас представлял… немного по-другому… — бросает он, заходит в номер, будто бы к себе домой, и закрывает дверь на все замки. — Это как же? — Диане проще перейти в оборону, поэтому она саркастично приподнимает бровь и скрещивает руки на груди. — Ну… немного… хм… старше. — Он задумчиво чешет затылок и осматривает небольшую комнатку, по которой периодически пробегают стайками клопы. — Здесь миленько. Диана не отрывает от него настороженного взгляда, и он тут же спохватывается, подходя к ней и протягивая руку: — Стив Тревор. — Мое имя Вам, очевидно, известно. — Не обращая внимания на протянутую руку, Диана обходит его и садится в кресло, подтягивая колени к груди. — И как Вы намерены меня защитить, мистер Тревор? — Бога ради, зовите меня Стив, а Вас можно звать… — он скользит взглядом по ней, и Принс почему-то становится неуютно. — …мисс Принс будет идеально. Тревор ухмыляется и согласно кивает. — Так что мы будем делать? — Для начала я высплюсь, — зевает наигранно он. — Мне дико импонирует эта разваливающаяся кровать, пропахшая чужим грехом. Диана закатывает глаза. Вот уж точно у Стрэнджа своеобразное чувство юмора — прислать ей в сопровождение… вот это! — Спать ты здесь не будешь! — Мы уже на «ты»! Видишь, как быстро между нами рушатся стены. — Он ей подмигивает и стягивает ботинки. — Тревор! — шипит она, соскакивая с кресла. — Ладно. Мне действительно нужно выспаться. Я ехал сюда гребанных двенадцать часов, а до этого не спал еще тридцать шесть. Я физически не смогу тебя защищать в таком состоянии. Я посплю пару часов, потом мы выкинем твои поддельные документы, полетим в Лос-Анджелес, а оттуда ты поедешь в суд, давать показания по делам Куинов и Алленов. — Ты ведь сейчас несерьезно? Потому что и те, и другие убьют меня, если я буду давать показания. Господи, да я даже до суда не доберусь. — Доберешься. — Стив кидает куртку на спинку кровати и снимает пуловер вместе с футболкой через голову, демонстрируя мускулистую грудь и кубики пресса. Диана хмурится еще больше и пальцами впивается в ладони. — А потом попадешь под программу защиты свидетелей. — Я вижу, ты всё продумал? — Что сказать, я профессионал. — Тревор падает на кровать, прикрываясь засаленным пододеяльником слишком подозрительного цвета. — Стрэндж знал это заранее? — спрашивает Диана практически неслышно. — Нет, мы со Стиви придумали это два часа назад, — бормочет сонно Стив. — Но он — перестраховщик, поэтому заказал тебе новые документы. Ты ведь знаешь, почему он тебе помогает? Честно говоря, ты ему не особо нравишься. — Я знаю, почему он мне помогает, — бурчит в ответ Диана. Она прикрывает глаза и вспоминает все ругательства, которые знает, и которые бы так хотела высказать сейчас в лицо Стрэнджу. В ту ночь она спит, свернувшись клубочком в кресле. Наутро у неё болят даже пальцы ног от сна в неудобной позе. *** По каким-то абсолютно неизвестным ей причинам они летят не в Лос-Анджелес, а в Бостон, чтобы потом долететь до Питтсбурга, а затем до Сан-Франциско. Путь, лишенный здравого смысла, раздражает Диану настолько, что она уже готова убить Стива Тревора и даже потихоньку продумывает план убийства. В Сан-Франциско Стив берет автомобиль, который (по крайней мере, складывается такое ощущение) его там только и ждет (вместе с пареньком, который торжественно вручает ключи от машины). Они едут около четырех часов, а Диана находит раздражающим Стива Тревора по тысячам пунктам из ста и думает, что расправа Алленов была бы милосерднее, чем времяпрепровождение с её попутчиком. Он раздражающе уверен в себе, носит кожаную куртку и солнцезащитные очки, словно бриллианты из королевской короны, и улыбается так, будто бы не носит на поясе девятимиллиметровый глок. Удивительно молчаливый и тихий в аэропортах Тревор за рулем становится невыносимым. Он комментирует даже движение её бровей, и количество раздражающих пунктов начинает ползти к бесконечности. — Знаешь, в чем твоя проблема, Диана? — бросает он, и ей хочется сделать вид, что она не слышит его из-за гула двигателя. — Ты не умеешь расслабляться. У Дианы рука сжимается в кулак, и она близка к хуку справа настолько, что практически слышит волшебный звук соприкосновения её кулака к его скуле, но вовремя себя останавливает. — И ты всё время злишься на меня за то, что я говорю правду. — Скорее за то, что ты много болтаешь. Не по делу. — Она скрещивает руки на груди и даже не смотрит на него, но ощущает его цепкий взгляд кожей. — Ты слишком красива для того, чтобы злиться. — Диана вскидывает на него взгляд и хмурится, когда сталкивается с лазурью его глаз. — До этого мне твоя болтовня нравилась больше. Стив смотрит на неё, не отрываясь, будто что-то ищет, и Принс отводит взгляд первая. Она знает такие взгляды. Они никогда ничем хорошим не заканчиваются. Не для неё. Не в этом мире. Они останавливаются заправить автомобиль и размять ноги. Стив предлагает перекусить, и они берут кофе, блинчики и пару круассанов. Диана испытывает практически гастрономический экстаз, и ей кажется, вкуснее она ничего не пробовала. Она уверена: дело в урчащем желудке. Она идет ополоснуть лицо, пока Тревор продолжает беззастенчиво флиртовать с официанткой. Почему-то Принс испытывает из-за этого раздражение. Опять. Диана не успевает даже понять, что происходит, когда её со всей силы толкают к стене. Она вдохнуть не может, не то что вскрикнуть. Перед глазами всё плывет, она урывками слышит грубые голоса, которые периодически произносят её фамилию. Ей кажется, что это последний её вдох, правая скула саднит, отдавая резкой болью в висок, когда она слышит звуки борьбы, звон и возню. Выстрел раздается так близко, что Диана автоматически хочет закрыть уши, но почему-то не может поднять руки. — Диана… Хэй, Диана… — голос Тревора раздается, будто бы через толщу воды. — Всё будет хорошо. Только не вздумай закрывать глаза… И Диана (наверное, назло, но она-то знает, что просто выбора у неё нет) закрывает глаза. *** Вдыхать оказывается больно. Ощущение, что сломана грудная клетка, проходит только спустя тридцать секунд. Диана не в больнице, и ей это сразу же не нравится. — Небольшая трещина в ребре, но всё будет хорошо. — Она дергается и тут же шипит. Стив Тревор может осветить своей улыбкой парочку домов и, возможно, концертную площадку Мадонны. Он заботливо около неё вертится и выглядит курочкой, которая кудахчет над своим цыплёнком. — Только давай без резких движений… — Что за черт… — Язык у неё ворочается с трудом. Диана бросает взгляд на тумбочку рядом, замечает шприцы и ампулы с лекарствами. — На тебя напали, принцесса, но я тебя спас. Как и подобает бесстрашному рыцарю. — Тревор, кажется, начинает сиять еще ярче, и Принс боится, что ослепнет. У неё на языке вертится миллион невысказанных ругательств, но говорить слишком трудно. — Я поставил тебе обезболивающее и, прости, но мне пришлось тебя раздеть. Диана порывается встать, но грудная клетка отдается такой невыносимой болью, что она теряет сознание. *** Диана ощущает прохладу шелковых простыней ладонью и чуть морщится: треснутое ребро всё еще болит. Соблазнительно пахнет кофе и клубникой (практически убийственное сочетание), и Принс идет на запах, изучая огромные комнаты и дубовую лестницу со стеклянными перилами. Дом ей смутно напоминает виллы Алленов, хоть и выглядит скромнее и явно меньше. Стив Тревор печет блинчики и одновременно нарезает филигранно клубнику под классическую мелодию, льющуюся из радиоприемника. Немного винтажа в море современности. На нем только джинсы, низко сидящие на бедрах, и он радостно шлепает босыми ногами между разделочным столом и плитой. — Можешь смотреть, я не против. Диана смущается на секунду, чувствуя, как теплеют щеки, но берет себя в руки мгновенно (слишком долго скрывала эмоции). — Если бы было на что смотреть… — фыркает она и скрещивает руки на груди. — Ну, тогда можешь НЕ смотреть, — жмет он плечами и явно специально играет мышцами. — Стив, — усмехается она, и Тревор шокировано поворачивается к ней. — О, Боже мой! Святые небеса! Диана Принс назвала меня по имени… Черт, где мой Шардоне девяноста восьмого? Это событие нужно отметить! — У тебя есть Шардоне девяноста восьмого? — Она искренне старается сдержать смех, но получается плохо. — Заинтересована? Но будь осторожна, после пары бокалов Шардоне я могу тебя соблазнить. Диана все-таки не выдерживает и начинает громко смеяться. Ни один мужчина в её жизни еще так откровенно, нелепо и забавно одновременно не флиртовал с ней. Она не замечает сквозь брызнувшие слезы «тот самый» взгляд Стива. Он следит за ней, не отрываясь, завороженно ловя её искренность и радость. Впервые за эти сорок шесть самых странных часов в его жизни. Он отворачивается как раз в тот момент, когда Диана перестает смеяться. Они едят в полной тишине, и Принс впервые за долгое время чувствует себя свободной. Её горло не сдавливает железная рука Генри Аллена, от которого угроза исходит на молекулярном уровне. Её телефон безжалостно раздавлен колесами Кадиллака, и она с облегчением думает, что больше никогда не услышит звонков с зашифрованных номеров с очередной «непростой просьбой». И в этот момент её даже перестает раздражать Стив Тревор. *** Всё проходит идеально. Слишком идеально. Два дня в апартаментах Тревора она отсыпается на ненавистных ей шелковых простынях, ест исключительно деликатесы, приготовленные руками хозяина (и почему, черт возьми, парень в солнцезащитных очках от Rayban и кожанке готовит, как шеф-повар со звездами Мишлена?), и постепенно расслабляется. Она только сейчас понимает, насколько была напряжена всё это время. Она вдруг вспоминает каждое тревожное утро и бессонные ночи, которые она проводила за бумагами, оформляя незаконные сделки Алленов, а иногда и Куинов. Она помнит, как каждое предложение составляла с мыслью не попасться самой и прикрыть своих… работодателей. Как от каждого звонка в ночи она научилась собираться за пять с половиной минут и оказываться в полицейском участке, на месте аварии или убийства за двадцать, словно фея-мать-её-крестная. И всё это были вопросы жизни и смерти. В прямом смысле. Стив флиртует время от времени и скорее исключительно из уважения, чем из желания. Ей так кажется. Ей хочется в это верить. Большую часть дня его нет, появляется он только к вечеру в неизменной кожаной куртке, напевая итальянские арии. Диану это больше не раздражает. Даже судебные заседания над Алленами и Куинами проходят спокойно, хоть она читает по глазам Генри Аллена, что когда он выйдет — муки Ада ей покажутся Раем. Она лишь надеется, что пожизненный срок в особо охраняемой тюрьме — это навсегда. Это ведь навсегда, верно? Она выходит из суда в легкой эйфории, замечая Стива на ступеньках. Он небрежно опирается бедром о перила и выглядит скорее моделью Кельвин Кляйн, чем её телохранителем. Диана успевает себя отругать за слишком изучающий взгляд, но не успевает среагировать, когда ей заламывают руку за спину и приставляют холодное дуло пистолета к позвоночнику. Тревор в три прыжка оказывается около неё, но замирает, встречаясь взглядом с мужчиной позади неё. — Не стоит. Я выстрелю, и она останется калекой на всю жизнь. А я не хотел бы, чтобы эти прекрасные ножки перестали ходить и радовать глаз, а ты? — голос хриплыми рваными звуками разрывает пространство, и Диана ежится. — Отпусти её. — Она — ценный товар… Что ты готов отдать ради неё? Тревор хмурится, и Диана отмечает про себя, что впервые видит его настолько серьезно-сосредоточенным. — Ты ведь знаешь, что не стоит со мной связываться. — Стив поднимается на одну ступеньку, а дуло пистолета сзади давит прямо на поясницу, и Принс едва сдерживается, чтобы не дернуться. Со стороны может показаться, что трое просто мило беседуют, двое из которых влюбленная пара, потому что мужчина трогательно обнимает женщину. Трогательно… Как же… — Её… профессиональные навыки понадобились очень важным людям, поэтому мы сейчас пройдем к машине, и вместе кое-куда съездим. — Я никуда не поеду с тобой, придурок! — шипит Диана, отчего хватка на запястье становится сильнее: сдавливает практически до хруста костей. — Окей, мы едем. Мы едем, только прекрати, — голос Стива звучит почему-то отчужденно, и Принс с удивлением встречается с ним взглядом. Когда они садятся в черный внедорожник, мужчина, который держал её, забирает у Тревора оружие. У него точеные скулы и холодные голубые глаза: тот оттенок, когда лед настолько вечный, что его уже не растопить. Принс с удивлением понимает, что ей уже без разницы. Раз уж люди Алленов добрались до неё после вынесения ему обвинительного приговора, её явно уже ничего не спасет. Она удивляется второй раз за день, когда ощущает теплую руку Стива, сжимающую её ладонь. *** Диана отстукивает пальцами лихорадочный ритм по стальному столу, ощущая себя осужденной на казнь. Не исключено, что на смертную. Возможно, так и есть. Тревор убирает четверых, когда они выходят из машины, но его ранят, поэтому план по освобождению заканчивается, не успев начаться. Диана до сих пор помнит кровавые следы, которые тянутся от тела Стива, пока его — без сознания — волокут двое охранников. Её заталкивают в небольшую комнату со стальными столом и стулом, и, ей кажется, решают оставить здесь навечно. Когда дверь со скрипом открывается, Диана бросается к ней, словно кошка, но замирает, видя перед собой Малкольма Мерлина. Смертельно уставшего Малкольма Мерлина. Она никогда его таким не видела. Она никогда не видела в нем человека. — У меня ушло довольно много времени, чтобы найти Вас, мисс Принс. А это уже большая удача. Для Вас. Стив Тревор успешно прятал Вас от чужих глаз. — Что с ним? — Он жив. Пока. — Вы убьете его? — Смотря насколько он будет полезен в живом состоянии. Диана сжимает руки в кулаки и хочет расцарапать ему глаза, но сдерживается. — Отпустите его. Он ведь не связан с нашими делами. — Она понятия не имеет, почему так заботится о нем, но уверена, что это чертовски правильно. — Учитывая Вашу просьбу, я его отпускать не буду. Он явно Вам небезразличен, а это, как Вы знаете, отличный рычаг давления. — Сукин ты сын! — Диана все-таки кидается на него, но он лишь делает шаг в сторону и практически играючи заламывает ей руку за спину. Это настолько больно, что Диана не может сдержать стона. — А теперь о деле. Моего сына взял Интерпол. Мне нужно, чтобы Вы поехали в Швейцарию и защитили его, пока не стало слишком поздно. — С чего я должна защищать Вашего сына, если Вы мне угрожаете? — шипит Диана, и Мерлин отпускает её руку. Она осторожно потирает запястье, на которое уже дважды покушались, глядя на Малкольма со смесью ненависти и злости. — Взаимовыгодное сотрудничество, мисс Принс. Вы вытаскиваете моего сына, я — оставляю в живых мистера Тревора. — Это теперь так называется? — Она представляет, как выглядит со стороны: растрепанные волосы, горящие безумством глаза. Воинственная амазонка с сумасшедшим желанием свернуть ему шею. — У нас с Вами нет другого выхода, мисс Принс, — жмет плечами Малкольм, но она ему нужна больше, чем он хочет показать. Она неплохо знает Мерлина. Она прекрасно понимает, что убить Стива Тревора он может в любой момент. Тут он явно не блефует. И она соглашается. *** Когда Диана впервые видит Томми Мерлина, то едва удерживается, чтобы не вздрогнуть. Она почему-то уверена, что Малкольм бы вздрогнул. Мерлин продумывает её план с мельчайшими деталями, чтобы Интерпол не смог и её поймать в свои сети. Благо, страховку для себя Диана продумывала ночами, составляя документы для криминальных семейств. Диана бьется над освобождением Томми, как над своим собственным (возможно, так и есть), хотя не уверена, что у неё хоть что-то получится. Её уверенность крепнет в тот день, когда Леонард Снарт сообщает ей о назначенной встрече с директором. Она сидит в приемной, изредка сплетая пальцы, стараясь не выдавать волнение. Для всех она должна выглядеть неприступной, идеальной скалой, столпом уверенности и спокойствия. Что у неё творится внутри — никого не касается. Когда двери приемной открываются и она встречается взглядом со спокойным взглядом ореховых глаз, Принс удивлена. Диана не ожидала встретить здесь Кейтлин. Диана даже предположить не могла, что любимая женщина Барри Аллена тоже агент Интерпола. — Мисс Принс, — усмехается как-то горько Кейтлин и легонько убирает пальцами спадающие на лоб бронзовые пряди. Она выглядит сломленной, сломанной, не подлежащей восстановлению. Её надлом настолько явный, что Диана отводит глаза. Женщина перед ней — сильная, волевая, но разобрана на части. Женщина перед ней так разительно отличается от той счастливой, влюбленной и наивной миссис Аллен, которую когда-то запомнила Диана. — Миссис Аллен… или… — Можно просто Кейтлин, — она неопределенно пожимает плечами, будто бы ей действительно всё равно. — Брак закончился неудачно? — Диана прощупывает почву на эмоциональные выпады, а получает лишь уставший взгляд из-под опущенных ресниц. — Можно и так сказать. Мы до сих пор делим венецианские столы. Это сказано таким ровным тоном, что Принс несколько раз удивленно моргает, пытаясь понять серьезность шутки. — Директор не любит ждать, мисс Принс. — Кейтлин подмигивает ей и исчезает в коридоре. Когда Диана оборачивается, то дверь в кабинет приглашающе приоткрыта. Он не называет своего имени, но выглядит настолько устрашающе, что Диана несколько раз практически уверена, что её отправят на смертную казнь. Малкольм отправляет её на переговоры с одной единственной целью — обмен. Диана вдруг понимает, что Мерлин тоже имеет сердце. Мужчина напротив неё садится за стол, будто бы король на трон и смотрит так, что душу выворачивает наизнанку. Он крепко сложен, высок, с темными волосами и абсолютно гипнотическими глазами. Его взгляд пугает своей холодностью, безэмоциональностью, отсутствием души. — Мой клиент... — начинает Диана, встречая взгляд таинственного директора стойко. — Убийца. Ваш клиент, мисс Принс, хладнокровный убийца, — говорит ровным тоном мужчина и «ощупывает» её взглядом, но не как все похотливые самцы до него, а, скорее, чисто для статистики. У Дианы по коже ползут неприятные мурашки, но она слишком долго училась притворяться, поэтому даже не меняется в лице. — Я говорила о мистере Мерлине-младшем. Учитывая то, что вы удерживали его, нарушая… — Мисс Принс, я ожидал от Вас большего. — Директор устало откидывается на спинку кожаного кресла и измеряет её скучающим взглядом. — Но Богом клянусь, если Вы сейчас начнете мне цитировать Всеобщую декларацию прав человека и рассказывать о праве каждого на защиту, я буду разочарован. Вы действительно думаете, что меня волнуют такие формальности, как закон? — А должны бы… — Диана тут же принимает оборонительную позицию и скрещивает руки на груди. — Ведь… эти, как Вы выразились, «формальности» могут серьезно навредить Вашей репутации в будущем. — Поделитесь, каким образом? — Говорят, СМИ могут из любой мухи раздуть невероятных размеров слона… — Вы мне угрожаете, мисс Принс? Это начинает меня забавлять. — Он улыбается, и на его щеках появляются две очаровательные ямочки. — Я всего лишь пытаюсь нарисовать общую картину событий, которые могут произойти, если Вы не согласитесь выслушать предложение мистера Мерлина-старшего. — Диана попадает в свою стихию, поэтому чувствует себя практически как рыба в воде, и даже проницательные глубокие глаза мужчины, сидящего перед ней, уже не так пугают. — Не боитесь, что мои угрозы не ограничатся словами? — Он складывает руки в замок и чуть приподнимает бровь, и в этом взгляде гораздо больше угрозы, чем могли бы выразить слова. — Мне нечего терять, — жмет плечами Принс, хотя внутри что-то жалобно рвется. Кем бы ни был этот человек, с ним тягаться она не в силах. — Мерлин Вам угрожает… — задумчиво тянет директор. — Как это предсказуемо. — Мистер Мерлин предлагает обмен: себя вместо Томаса. Он также хочет снять все несуществующие обвинения с его сына и прекратить всяческое преследование в отношении него. — Диана решает, что пора раскрывать козыри. В сущности, директор либо согласится, либо прогонит её, и умения Принс в ораторском искусстве ничего не изменят. — Мистер Мерлин слишком много хочет. Думаю, взамен я получу чистосердечное признание в семидесяти двух эпизодах убийств разных степеней? Диана едва сдерживается, чтобы не сглотнуть. — И это только известных нам. Думаю, неизвестных намного больше, — продолжает мягким вкрадчивым голосом мужчина. — Без его показаний нам говорить не о чем. — Он расскажет вам то, что посчитает нужным. — Диане кажется, что это полнейшее фиаско. Директор чуть наклоняет голову и напоминает ей охотника, который выслеживает свою жертву. — В сущности, мисс Принс, мы сможем выбить из него любые показания, поэтому я согласен. У Дианы чуть расширяются глаза, потому что она была уверена, что ничего не выйдет. — Удивлены? — усмехается он. — Немного. — Обмен состоится двадцатого числа этого месяца в этом месте. — Мужчина протягивает ей листок с названием места и улыбается слишком обманчиво. — Надеюсь, не нужно напоминать мистеру Мерлину, что любые глупости приведут к гибели его драгоценного отпрыска? — Я думаю, что он это понимает, — чуть кивает ему в ответ Диана. Она уже собирается покинуть его кабинет, когда резко замирает, осознавая, что он их обыграл. — Вы знали, что он предложит обмен с самого начала… — И это не вопрос. — Вы просто тянули время, делая вид, что никогда не отдадите его сына живым… Вы… — Можете приберечь комплименты моим незаурядным умственным способностям, мисс Принс. — Он встает с кресла, подходит к огромному окну во всю стену, чуть поправляет галстук, а потом снова смотрит на неё ледяным, пугающим взглядом. — Был рад с Вами познакомиться. Всего доброго. Когда двери кабинета директора закрываются за её спиной, ей кажется, что это, видимо, её карма — вести переговоры с дьяволами. *** Диана опирается бедром о припаркованный «Бэнтли» и выжидающе вскидывает взгляд на Томми Мерлина. — А если мне понадобится Ваша помощь? — Мерлин-младший хоть и силен духом, но слишком наивен для мира, где его отец решает, кому жить, а кому умереть. — Я думаю, это будет проблематично. Я устала… помогать тем, из-за кого потом проблемы возникают у меня. — Диана приспускает солнцезащитные очки на кончик носа и обманчиво мягко улыбается. — А теперь я бы хотела увидеть своего телохранителя. Томми заталкивает руки в карманы и кивает одному из охранников. У него лицо — сплошная гематома, но он выглядит как и всегда — сладко и искряще, как пузырьки дорогого шампанского: быстро бьют в голову, но слишком слабы, чтобы запомниться надолго. — Мисс Принс… — начинает Томми, когда она слышит вдалеке голос Тревора и снимает очки, чуть выпрямляясь. Стив явно выражает свое недовольство охраннику за проведенные дни взаперти, и это так на него похоже. Диана слышит мерзкий звук ломающегося носа и стон (явно не Стива). — Привет, принцесса! — Стив появляется на пороге дома и выглядит диснеевским принцем (правда, без коня), сверкая белоснежной улыбкой и многодневной щетиной. — Я знал, что ты придешь меня спасать. — Господи, прости… — бормочет Диана, касаясь пальцами лба. — Садись уже в машину, Тревор. — Мистер Мерлин меня крайне разочаровал, мистер Мерлин, — нарочито серьезно говорит Стив, тыкая пальцем в грудь Томми. — Нелепица какая-та. Диана, почему так много Мерлинов? — Ему что-то вкололи? — спрашивает Принс, отлепляя Тревора от Томми и силком запихивая его в автомобиль. — Успокоительное. Я так понимаю, когда его действие прекращалось, он не оставлял попыток сбежать, — извиняющимся тоном отвечает Мерлин-младший. — Наверное, действие последнего укола еще не прошло. — Я так и подумала. Всего доброго, мистер Мерлин. — Диана садится на водительское кресло под невнятное бормотание Стива: «Я поведу сам эту красотку». — Надеюсь, мы больше никогда с Вами не увидимся. Когда особняк Мерлина скрывается в зеркале заднего вида, Диана выдыхает. Ей отчего-то становится жалко Томми, ведь он даже не знает, что его отца скоро приговорят к смертной казни. Возможно, ложь, которую попросил её рассказать ему отец, является для него успокоением, но Принс так и не может для себя решить, является ли это правильным лично для неё. Стив засыпает на заднем сиденье, а Диана по привычке периодически поглядывает в зеркало заднего вида, будто бы боится преследователей. И ей впервые спокойно от того, что Стив Тревор спит на заднем сиденье её автомобиля. И да, больше она не считает его раздражающим, хотя до сих пор задается вопросом: «Почему я рискнула всем ради этого мужчины?» Диане хочется стереть свое прошлое так, чтобы никто не знал её имя. Ей хочется быть счастливой настолько, чтобы никогда испуганно не оборачиваться. И ей кажется, что Стив может ей в этом помочь.