Ты мой кислород. Вдох

Я нервно постукивала ручкой по школьному столу, изредка посматривая на учеников, пишущих контрольный тест. Моя голова была забита мыслями о Максиме, голос которого был слышен через стену, и объявившейся матери. Я не могла понять до сих пор мотива её возвращения. — Елизавета Викторовна, уже звонок прозвенел, мы пойдём? — зазвучали голоса детей, и я, не задумываясь, кивнула, машинально приняв в руки стопку работ. Мой взгляд упал на часы, и я подняла глаза к потолку, потому что этот день тянулся бесконечно долго. — Как первый полноценный рабочий день? — знакомый голос прозвучал прям у меня над ухом так громко, что моё тело дернулось от неожиданности. — Отлично! Спасибо, что интересуешься, — ответила я, начав открывать тетради, делая вид, что проверяю работы. — Никто ещё не хамил? — с ухмылкой интересуется мужчина, и мне приходится на него посмотреть. — Пока ко мне только приставали. — отвечаю ему и встаю из-за своего стола. — А теперь, Максим Александрович, прошу Вас покинуть мой кабинет, я работаю, как видите. — Всегда был в восторге от твоей наигранной решительности. — произнёс он и прикоснулся к моей руке, погладив пальцами ладонь. — Но только у меня она настоящая, и ты знаешь, чего я хочу. — Чего же? — спрашиваю и резко одергиваю свою руку, прижимая её ближе к себе. — Тебя. — Как жаль, что я тебя нет. Выйди вон! Максим подходит ко мне вплотную, обхватывая за талию и приближая к себе. Я чувствую его горячее дыхание на своих губах и задерживаю дыхание, прикрыв глаза. — Елизавета Викторовна, можно журнал 9 «В», пожалуйста. — я тут же отстраняюсь от мужчины, услышав женский голос, и, быстро отыскав журнал на своем столе, буквально впихиваю его в руки классной руководительнице. — Спасибо. Кстати, после седьмого урока летучка в учительской, Максим Александрович, обязательно загляните. Я яростно смотрю в его глаза, которые смеются надо мной, и жду, когда он покинет кабинет, оставив меня в покое. — Не смей вести меня с собой так, будто я глупая семнадцатилетняя девчонка, ты меня понял? Я, как видишь, прекрасно справляюсь и без тебя. — произношу и, махнув рукой, случайно роняю все тетради на пол. — Черт! — Вижу. — отвечает мне и поднимает с пола все тетради, кладя мне на стол. — Как раз, когда повзрослеешь, заглядывай в мой кабинет, как взрослые люди и поговорим. Максим выходит из кабинета, а я хочу догнать его и прибить чем-нибудь тяжёлым. Я сажусь обратно за свой стол и решаю продолжить проверять тетради, успокаивая нервы. Может, надо было оставаться в Лондоне…

***

Я прихожу домой ужасно уставшая и вижу кожаные ботинки, стоявшие в коридоре. Значит, мама мне не почудилась вчера после выпитого мартини. Я захожу в гостиную, а она сидит все так же в кресле, будто даже не сдвигалась с места. — Привет, милая, — слова режут слух, и я смотрю на неё исподлобья, даже не зная, что ответить на это. — Для чего ты вернулась? Ты знаешь, что папа умер пять лет назад, денег у меня нет, если ты за этим. — Нет. — отвечает она, понурив голову. — Присядь, пожалуйста. Я сажусь напротив неё и внимательно осматриваю. Да, деньги ей точно не нужны, у неё с ними все прекрасно. Она нервно покусывает губы и теребит руки, не зная, как начать разговор. Да я сама не знаю. — Дело в том, что у тебя есть брат, сводный, конечно. — Рада за тебя. Дочь забросила, а сына воспитываешь. Ближе к делу. — этот разговор меня выводит из себя, и я спешу быстрее его закончить. — У него рак, и ему нужен костный мозг, пересадка. Мы с мужем не подходим, и единственная надежда на тебя. — она смотрит на меня так, будто прямо сейчас хочет разрезать мою голову скальпелем, забрать, что ей нужно, и исчезнуть, как будто её и не было в моей жизни, отчего мои руки сжимаются в кулаки. — Ты не можешь так поступать, — только и говорю я, еле произнося слова, и, встав со стула, буквально бегу в коридор, срываю с крючка пальто и хлопаю входной дверью в дом.

***

Сама не понимаю себя, но мои ноги приводят меня по давно забытому, как мне казалось, адресу. Я приваливаюсь спиной к стене и не решаюсь нажать на звонок. Зачем я, вообще, сюда пришла? А вдруг он уже здесь не живёт? Он был прав, я должна повзрослеть, поэтому беру себя в руки и звоню, пока не услышу поворот ключа в замке. В дверях стоит Максим, явно не ожидавший моего визита, но я не могу совладать со своими эмоциями и бросаюсь к нему, обхватив за шею и начав плакать от обиды, заполнявшей меня. Всё было, как тогда, пять лет назад, только сейчас все немного серьёзнее, и мы уже другие. Я смотрю в его глаза и вижу в них немой вопрос, на что я отрицательно качаю головой. Мужчина берет мое лицо в свои руки, и его губы обрушиваются на мои, будто сейчас он заполняет каждую клеточку моего тела собой. Я не нахожу сил дать ему отпор и притягиваю его ближе, запустив руки ему в волосы. Чувства ностальгии и чего-то нового одолевают меня, и все происходящее со мной похоже на дурман. Мы не говорим друг другу ни слова, потому что каждый из нас сейчас хочет лишь одного — послать все к черту хотя бы на одну ночь. Он поднимает меня на руки так, что мои ноги обвивают его талию, и несёт в свою комнату. Я оказываюсь на шероховатой поверхности стола и как-то быстро избавляюсь от элементов одежды. Я снимаю с Максима нижнее белье, желая поскорее ощутить его в себе. Он достаёт из тумбочки упаковку презервативов, надевает один из открывших на свой член, и тут же входит в меня, отчего мне приходится вцепиться в его спину ногтями. Мы достаточно быстро приходим к концу, и мне кажется, что я впервые выдыхаю за последний промежуток времени. Мужчина приникает своим лбом к моему и молчит несколько минут, пока я не слышу тихое: — Я скучал. Я начинаю приходить в себя и понимаю, что на утро буду жалеть обо всем случившемся, но если эта ночь — единственная роскошь, которую я могу себе позволить? — Я тоже, — отвечаю, тут же примкнув губами к его.