Темные откровения

═╬ ♗ ╬═

      Пот градом катится по вискам, раздражает жжением глаза и жутко отвлекает от боя. Чонгук мешкается всего мгновение, убирая прилипшие ко лбу пряди, но этого вполне хватает для того, чтобы противник выбил щит у него из рук. Железная громадина с гулким стуком выпадает из влажных ладоней на каменную плитку арены, а новый удар кастанику чудом удается блокировать благодаря копью. – Соберись, – раздраженно бросает Чимин, опуская мечи и отступая на пару шагов, чтобы рыцарь смог подобрать свое оружие. Похоже, не один Гук сегодня оказывается не в духе. Причина собственного скверного настроения пропадает где-то на вылазке согильдийцев. С Хосоком. А вот из-за чего злится Пак, Чонгуку хочется узнать, да только он не представляет, с какой стороны подступиться. В итоге отвлекается на раздумья и проигрывает бой за боем, позволяя воину выпустить пар.       Какой толк от выданного нового ранга и обмундирования, если в конечном счете кастаник элементарно уступает другим в скорости реакции? А ведь Чон рыцарь, его первостепенная задача – контролировать ход боя, принимая весь удар на себя. И что в итоге? Не может даже атаку заблокировать. Все-таки Тэхён был прав: боец из Чонгука вышел никудышный.       Кастаник вновь принимает боевую стойку и получает в ответ легкий кивок головы, означающий возобновление очередной схватки. Тяжелый вздох теряется между неожиданным взмахом меча и расплывающимся на плече алым пятном от пореза. Новая серия ударов получается неуклюжей, из-за чего под конец боя Чимин психует и отбрасывает мечи в сторону. – Ладно, Чонгук, что происходит? – тактичностью элин никогда особо не отличался, но и смотреть на то, как нечто грызет согильдийца изнутри, парень не может. В конце концов, от этого зависят отношения в клане – мало кому хочется оказаться объектом для срыва. – Ты всю неделю сам не свой.       А Гуку и ответить на это нечего. Не объяснять же воину, что его раздражает одна сладкая парочка, до которой никому нет дела, кроме самого Чона, разумеется. Бесит скорее не факт их близости, а внимание, которое Тэхён уделяет другому, полностью игнорируя рыцаря, не отпуская даже никаких едких комментариев. Будто Чонгука и не существует вовсе.       У них с Хосоком и раньше-то отношения были натянутыми: берсерк сторонился новичка, тот в свою очередь старался не связываться. А теперь желает придушить самолично, вот только до сих пор что-то останавливает. Здравый смысл, наверное, потому как силы по-прежнему остаются неравными.       Просто Гук трезво оценивает собственные возможности, понимая, что пока не имеет возможности элементарно бросить кому-либо вызов. Что уж говорить про драки или склоки. Какой смысл лишний раз идти на конфликт? Самый слабый в клане – совсем не то звание, которым стоит гордиться.       Поэтому, не желая терять время впустую, Чон делает упор на физические нагрузки, избрав своим наставником в тренировках Чимина. Отчего-то элин больше остальных вызывает симпатию, располагая к себе. Паку можно было довериться, зная, что сказанное останется между вами.       Однако сейчас Чонгук молчит под тяжелым требовательным взглядом, не решаясь внести ясность в сложившуюся неловкую ситуацию, пусть и понимает – воин старается помочь. Устало вздохнув, Чимин направляется к трибунам арены, на которой и проходит их тренировка, не сомневаясь в том, что Гук последует за ним.       Так и происходит. Чувствуя себя крайне глупо, стоя в одиночку в центре каменной площадки, Чон перехватывает поудобнее оружие и практически бегом приближается к разминающемуся на ходу элину. – Как давно Хосок и Тэхён встречаются? – вопрос срывается с губ непроизвольно, и Пак замирает, не дойдя до скамейки. У Чона же сердце тревожно сжимается, а после начинает биться с удвоенной силой: собственная смелость не на шутку пугает в данный момент. Или то элементарное нетерпение не дает ему покоя. – С тех пор, как Хосок у нас в клане, – хитро сощурив и без того узкие глаза, отвечает Чимин, оборачиваясь. – То есть около десяти лет, а что? – парень глядит на Чонгука с подозрением, ища в нечитаемом выражении лица какие-либо изменения, подсказавшие бы ему причину странного поведения кастаника.       Гук неопределенно пожимает плечами. Зачем ему это информация? Он, в общем-то, не знает, почему спрашивает. Может, любопытство, а может – ревность. В последнее верится с трудом. Какое вообще рыцарю есть дело до личной жизни своего напарника?       Просто… Просто что? Да не увидь Чон их тогда в саду, наверное, так никогда и не узнал бы, что они встречаются. И факт продолжительности этих отношений почему-то дико раздражает. То ли Чонгук не верит, что Тэхён способен любить кого-то, то ли думает, будто у него самого были шансы, случись у Кима с Хосоком случайная интрижка. Это с тем-то потоком негатива, который эльф выливает на новичка ежедневно. – Интересно, только и всего, – как можно более равнодушно отвечает Гук, чувствуя себя неуютно под пытливым взглядом Чимина, который, казалось, ни на секунду не верит в крошечную ложь. – Видел их на днях в саду, – зачем-то делится рыцарь новой информацией. Пак лишь понимающе усмехается, садясь на скамью. – Они просто трахаются, Чонгук, – почему-то после этих слов становится только хуже. – Ну, знаешь, эти их эльфийские заморочки, – неопределенно машет рукой элин, запрокидывая голову наверх, чтобы было удобнее смотреть на нависшего над ним Чонгука. Кастаник выглядит мрачнее тучи и, судя по выражению лица, ни черта не понимает из туманного объяснения воина. – Не буду вдаваться в подробности, сам потом все поймешь, – изможденно проводит рукой по волосам Чимин, не имея никаких сил пускаться в пространственные рассуждения на тему ушастых. – Напряжение сексуальное они друг с другом снимают, им так проще, – Гук не видит ничего простого в постоянной половой связи, пусть и якобы без обязательств. Зачастую именно такие отношения перерастают в нечто большее или все портят. – Что-то слабо верится, – упрямо поджимает губы Чон, садясь рядом. – Как это отразится на клане? – он правда старается сделать вид, что его волнует только атмосфера в коллективе, а не мысли о том, как Тэ выгибается и стонет под Хосоком. От подобной фантазии руки невольно сжимаются в кулаки, а на языке появляется металлический привкус. Пак по-своему расценивает реакцию кастаника, успокаивающе хлопнув того по плечу. – Все в порядке. Намджун в курсе, да и ребята не дураки, знают о последствиях. Надо было бы, давно сошлись, а так обоих все, видимо, устраивает, – слабое утешение, если честно, но рыцарю становится немного легче. – Ты из-за этого такой дерганный? – понимающе хмыкает Чимин, и Гук нехотя кивает, подтверждая догадку элина. – Расслабься, сейчас сезон брачных игр у них закончится, Хосок снова умчит к своей группе в Южную Шару, и все вернется в прежнее русло, – из всего сказанного Чонгук понимает немногое. Ему до сих пор трудно привыкнуть к тому, что приходится работать в команде, подстраиваться под кого-то и прикрывать тылы. В случае с кастаником так и вовсе принимать главный удар на себя.       И тут уже многое зависит от поддержки группы, в особенности целителя. У Чонгука же с раннего детства проблемы с доверием, и вверять свою жизнь в чужие руки для него сродни самоубийству. Он в течение вылазки не надеялся даже на Мингю, дружелюбного и открытого, что уж говорить о предстоящем походе в заброшенный особняк. Безусловно, со временем приходит и мастерство, вот только от страха потерять опору Гук избавиться, увы, не может.       Чимин напротив лениво потягивается. Вот уж кто точно не испытывает никакого дискомфорта, работая в команде. Оно и немудрено. Лидер из него получился отличный, впрочем, как и из их главы. Сразу видна хватка мастера. Чон поучаствовал бы в вылазке вместе с ним, если бы представилась такая возможность. Просто на Пака, в отличие от других, можно было положиться, не страшась за собственную жизнь. – Возможно, – невесело хмыкает Чонгук, сомневаясь, что все станет, как и прежде. – А у тебя что стряслось? – элин мгновенно мрачнеет, отворачиваясь. Судя по закушенной губе, произошло что-то крайне неприятное. Для Чимина так уж точно. Давать заднюю кастаник, конечно же, не собирается. Откровение за откровение, как говорится. Взгляд невольно цепляется за незначительное движение – то воин нервно потирает безымянный палец правой руки, на котором поблескивают при свете полуденного солнца руны. – Что это? – кивает в сторону надписи Гук, и Пак, проследив за его взглядом, невесело смеется, поднимаясь со скамьи. – Забавно, что именно ты меня об этом спрашиваешь, – вместо ответа произносит элин, озадачив рыцаря еще больше, при этом кивая на руку того. Чонгук, в отличие от Чимина, не находит у себя ничего примечательного. Пальцы как пальцы, без лишних узоров. Видя непонимание, отразившееся на лице Чона, Пак в удивлении вскидывает брови, а приоткрытые губы складываются в многозначительное «о». – Как интересно, – хохочет воин. – Давай вернемся к этому, когда морок на твоей руке спадет и ты поймешь, кто тебя одурачил, – элин закидывает на плечи ножны с мечами и закрепляет ремни на груди, сопровождаемый хмурым взглядом Гука, который ни черта не понимает и вылядит жутко злым, запутавшись окончательно. Какой еще морок? Кто его дурачит? – Избавься от заклятья, Чонгук, и я отвечу на все твои вопросы, – на этой загадочной ноте Чимин завершает их разговор и направляется к выходу с тренировочной арены.       От судьбы не убежишь, не так ли?