Темные откровения

═╬ ♗ ╬═

      Чонгук пораженно распахивает глаза и хмурится, когда, вместо того чтобы лететь на пегасе, Чимин вручает ему свиток телепортации. Таким кастанику еще никогда не доводилось пользоваться, пусть и слышал о нем раньше, да оно было и ни к чему на острове. Их не отпускали за пределы крошечного материка, вынуждая ютиться на краешке земли и уживаться друг с другом.       Так или иначе, он надеется, что это ничуть не сложнее обращения с копьем, поэтому разворачивает пергамент и вчитывается в кривой танец рун, вспыхнувших алым. Этот шифр сложен и непонятен, чужеродные языки никогда не были его сильной стороной. Да она рыцарю и ни к чему, достаточно знать парочку основных фраз, чтобы отличить похвалу от проклятья.       Руны плывут, превращаясь в магический водоворот, светящееся дымчатое марево, утягивая в свой омут. Голова немного кружится, и тошнота подкатывает к горлу, но кастаник лишь сжимает челюсти до противных судорог мышц и глубоко дышит через нос. Он зажмуривается, стараясь унять дрожь во всем теле, и вцепляется в первую попавшуюся опору, чтобы не упасть, ощутив под ногами твердую почву.       Ей оказывается рука мистика, который насмешливо хмыкает, наблюдая за чужой слабостью. Чонгук теряется и не знает даже, что сказать. Не то чтобы он был из стеснительных, как раз наоборот. Просто рядом с Кимом рыцарь чувствует себя не в своей тарелке, не зная, какую лучше всего избрать тактику поведения. Вероятно, Тэхёна вынудили переместиться вместе с ними, иначе как еще объяснить волнующее присутствие? Их взгляды встречаются, и Гука будто током шарахает от неприязни, открыто плещущейся на дне ореховой радужки.       Чон мгновенно отстраняется, выпуская плечо шатена из собственной хватки, и больше не глядит в сторону Тэ, ощущая странную ноющую боль в области груди. Нечто, смутно похожее на обиду, плещется в нем пенистыми гребнями неугомонных волн, и нет конца и края этим странным ощущениям.       Ким на подобную реакцию самодовольно улыбается, отмечая, как легко, оказывается, можно смутить кастаника. Выгнать его из гильдии не составит особого труда, думается мистику, и он первым пересекает черту платформы для телепортов. Не оборачиваясь на своих спутников, Тэхён направляется по уже давно заученному маршруту в купальни, намереваясь оттереть с кожи по-прежнему горящий след от прикосновения, из-за которого почему-то сладко ноет внизу живота.       Чонгук рассеянно провожает эльфа взглядом, не понимая, чем заслужил такое отношение, но решает разобраться с Тэхёном чуть позже. В конце концов, мистик никуда не денется, и можно припереть того к стенке много позднее, когда вопросов поубавится, а в голове появится четкая картинка происходящего. Сейчас же Чон невольно отвлекается на изучение местности, в которой оказался.       А посмотреть тут действительно есть на что. То ли остров, то ли осколок материка, держащий на себе владения замка, по размерам напоминающего крохотный городок, парит без посторонней помощи в воздухе, явно заколдованный умелыми руками. Его движение в пространстве не стесняет и не вызывает дискомфорта. Создается впечатление, что ты и вовсе стоишь на обычной земле, и никуда не движешься.       По обе стороны от замка располагаются величественные зеленые горные массивы, чарующие и далекие, но на самом деле удивительно близкие – только руку протяни. Внизу же простираются бескрайние поля, леса и озера, спешно сменяющие друг друга. Если долго смотреть на них, невольно начинает кружиться голова. Высота такая, что дух захватывает.       От греха подальше Чонгук поднимает взгляд вверх и возвращается к изучению своего нового пристанища. Грандиозное величественное сооружение из песочных стен с крышами, украшенными изумрудной черепичной кровлей и острыми шпилями башенок предстает перед ним во всей красе. Небольшая платформа для телепортов, вымощенная белым камнем, берет начало у самого обрыва, а впереди – длинный узкий мост с арочными перемычками, горящими магическими фонарями в ночное время суток, огороженный от непредвиденного падения балюстрадой. За ним – небольшой сад с декоративными фигурами, сделанными из живой изгороди, тропинка в котором вымощена разноцветной плиткой.       Гук пересекает его с немым восторгом, то и дело смотря по сторонам, стараясь не отставать от Чимина. За мощными двустворчатыми дверьми обнаруживается внутренний двор с круглой площадью-перекрестком, в центре которой располагается трехъярусный фонтан с золотистым покрытием, а сверху – медная купольная конструкция с символикой гильдии: огромный алый шар с взмывающим к небесам фениксом.       Чонгук останавливается, пораженно осматриваясь и размышляя над тем, чем вообще заслужил честь находиться здесь. В таком дворце живут, вероятно, лучшие из лучших, заполучив место в столь влиятельной гильдии потом и кровью. А что из себя представляет Чон? Жалкое подобие новобранца, не способное пока что на великие подвиги. Пак, будто уловив ход мыслей кастаника, замирает, понимающе усмехаясь. – Не волнуйся ты так, все будет нормально, – и кивает, приглашая следовать за собой. Чон не сопротивляется, лишь поудобнее перехватывает сползающий с плеча ремень, удерживающий в чехле копье и щит, и морщится от ноющей боли в спине. Все-таки шататься весь день с подобной тяжестью было для него делом непривычным. – Ты, главное, не пугайся. Людей у нас в гильдии много, но все довольно милые и дружелюбные, вы поладите, – ободряюще улыбается Чимин. – Хвастунов не держим, за исключением, разве что, Тэхёна, но он, если приглядеться, тоже довольно милый. Просто дай ему время.       Они поднимаются по широким ступеням в многоэтажный корпус замка, величественно возвышающийся над остальными, угрожая проткнуть своим шпилем небо. Рыцарь только чудом не сворачивает шею, пытаясь разглядеть тот в малейших деталях, а потом обреченно вздыхает, надеясь урвать потом пару часов на осмотр. Интересно все-таки.       Элин впереди парня о чем-то увлеченно щебечет, рассказывая о расположении зданий и их предназначении. Гук, по правде говоря, слушает в пол-уха, страшась неизвестности. Ему раньше не доводилось встречать настоящих героев. Легенды, байки, рассказы – вот чем их кормили на острове, а реальных защитников Федерации не показали ни разу.       Станут такие появляться на каком-то задрипанном материке. У тех, вероятно, жизнь пестрит подвигами и приключениями, куда уж им хвастаться перед возможными соперниками? Чонгук всегда мечтал быть хотя бы капельку похожим на них. Стать частью чего-то большого и грандиозного. Богиня войны, Кайя, наверное, услышала его мольбы, иначе как еще объяснить такой подарок судьбы?       В просторном холле оказывается на удивление тихо, а шаги отдаются звонким эхо по сводам полупустого помещения, которое они минуют довольно быстро, сворачивая направо, в большую гостиную, полную народа. Сотни пар глаз устремляются на рыцаря, который, несмотря на смущение, смело встречает взгляды, слушая оглушающие удары собственного сердца.       Пак по очереди решает познакомить Чона с каждым из них, и имени на десятом брюнет перестает запоминать, лишь приветливо кивая каждому, пожимая руку или целуя тыльную сторону ладони очередной дамы. Не велика беда. Если им суждено следующие несколько лет сражаться бок о бок, память сама подкинет нужную информацию. При условии, конечно, что Гук продержится тут такой долгий срок.       Обаяние и шарм никуда не пропадают и сейчас очень пригождаются при встрече с прекрасной половиной клана, которая заинтересованно поглядывает в сторону рекрута. Запоминается, буквально вгрызаясь в сознание, глава гильдии с резкими, будто вырезанными из грубой коры, чертами лица, волевого, мужественного.       Ким Намджун – аман, потомок древнего рода драконов. С таким шутки плохи, можно остаться без конечности. Широк в плечах, выше на целую голову, крепко сложен, а за спиной поблескивают магическими рунами огромные железные перчатки крушителя. Идеальная профессия для такого, как он. Далеко не красавец, конечно, но внешность выдающаяся, внушающая благоговейный страх.       Чонгук не пищит в ужасе, как кисейная барышня, и не морщится, ощущая слишком крепкое рукопожатие, провоцирующее на слабость. Просто Гук не такой хрупкий, каким кажется на первый взгляд. Он слегка склоняет голову на бок, как любопытная птица, будто бросает ответный вызов на насмешку в темно-серых глазах, и улыбается уголками губ, давая понять, что посыл достиг цели.       Ким Сокджин, эльф с бездонно-синими глазами и длинными блондинистыми волосами, завязанными в небрежный низкий хвост, прямо как у девочки, ей-богу, – полная противоположность главе, хотя представляется его заместителем. Возмутительно пухлые невозможные губы броским контрастом выделяются на довольно смазливом, в чем-то даже кукольном, личике. Несмотря на привлекательную внешность, взгляд остается холодным, цепким, изучающим, оценивающим, рассматривая Чона, словно какой-то музейный экспонат или предмет возможных сексуальных нападок.       К подобным знакам внимания кастаник привычен, потому и не заостряет на них внимание, воспринимая как должное. Отмечает свойственное остроухой расе высокомерие и невольно вспоминает другого, того, кто почему-то запал в сердце своей грубостью. У Джина за спиной колчан, а в руках продолговатый резной лук, красивый и, наверное, единственный в своем роде. Такие, как он, не терпят повторений или соперничества. Это Гук понимает и без посторонней помощи, продолжая знакомство с остальными.       Из запоминающихся остаются две противоположности. Мин Юнги, невысокий худощавый брюнет, тонкий и изящный элин, как и Чимин, с бархатными белоснежными кошачьими ушами и длинным хвостом, профессию выбрал сложную и нервную. Жрецы, как и мистики, обеспечивают благополучие боевых товарищей, восполняя их заряд энергии и здоровья. К ним всегда можно обратиться за исцелением.       Судя по недовольному виду и колючему взгляду серых глаз, тот предпочел бы оказаться где-нибудь подальше от толпы, свернувшись калачиком на любой удобной горизонтальной поверхности, а приходится изображать радушие, растягивая тонкие губы в подобии улыбки, больше похожей на гримасу. Посох, сжимаемый в тонких пальцах, так и угрожает пойти в ход, оставив шишку на лбу рыцаря, поэтому брюнет не задерживается, переключаясь на следующего важного представителя клана.       Чон Хосок обращает на себя внимание странной беспокойной аурой. Живой, броской, обжигающей, вызывающей. Ярко-рыжие волосы, искрящиеся весельем зеленые глаза с рыжими вкраплениями и бьющая через край энергия. Гук раньше считал, что все представители расы эльфов отличаются поразительной трезвостью ума и хладнокровием, но только не этот берсерк. Топор с широким лезвием то и дело норовит свалиться с плеча, а Хоуп, как его представил Чимин, неустанно поправляет оружие и передвигается по зале вместе с воином, вставляя собственные ремарки в рассказ элина.       Улыбается заразительно и смеется громко и жутко смешно. Чонгук невольно проникается к нему симпатией, хотя сердце точит червь беспокойства. Кастаник отметает сомнения прочь, списывая те на волнение от происходящих событий. Уже через час общения рыцарь ощущает странную усталость, и Пак, заметив это, уводит новенького в спальный корпус, намереваясь показать парню его комнату.       Гуку дают день на то, чтобы освоиться на новом месте, побродить по окрестностям и ознакомиться с достопримечательностями. Рекрут натыкается на небольшую густую рощу с прудом, служащую, вероятно, убежищем для тех, кто желает остаться наедине с собственными мыслями. Она прячется на одном воздушном островке, по левую руку от замка, а по правую Чон обнаруживает впечатляющее ристалище-колизей, окутанное зеленью и плющом. Здесь согильдийцы могут тренироваться, оттачивая удар на противнике, устраивают соревнования и состязания за звание лучшего бойца.       Роскошные библиотеки со старинными редкими трактатами, просторные купальни, уютные гостиные, кухни, под завязку забитые провизией, танцевальный зал, кабинеты, кузни, мастерские и даже башня алхимии – все, что требуется для комфортного проживания воинам Федерации под одной крышей. Тэхёна Чонгук после их неловкого расставания у платформы телепортов так и не встречает ни разу, а на следующее утро кастаника отправляют на первое задание в леса Забвения, и становится как-то не до поисков.       Глупость, на самом деле, ведь чудовища в них – иллюзия, приближенная к реальности. Убьешь одних – появятся другие, идентичные погибшим.       Замкнутый круг с постоянным циклом воспроизведения. Гук не спорит, хотя немного задевает то, что Кима с ним не оказывается. Как гласила записка, с убийством архидеванцев, прихвостней Бога Лока, в этих местах справится даже беззащитный жрец, способный раздавать удары энергетическими светящимися шарами да посылать во врагов взрыв метаморфозы колючими льдинками. Рыцаря поначалу охватил гнев, по гордыне слова ударили нещадно, однако парень быстро взял себя в руки и пообещал улучшить свои навыки.       Признания напарника он собирается добиться любой ценой.       Убивать несуществующие иллюзии надоедает примерно часа через два. Пот градом катится с лица, оседая тонкой блестящей пленкой на коже, а сам кастаник выглядит немного замученным. Копье выскальзывает из пальцев, на которых, кажется, потом появятся мозоли, а сам Чон валится на траву, раскинувшись на ней звездочкой. Подушкой служит щит, жесткий и неудобный, но как же плевать. Перед глазами плывет безоблачное синее небо, голова кружится от избытка кислорода, а вдали виднеются шпили чьего-то парящего замка.       Гук так и не понял, как они передвигаются по воздуху без угрозы разрушения находящихся на их поверхности строений. Впрочем, магия сглаживает острые углы физических явлений. Да и какой смысл думать о каких-то летающих жилых островках, если мысли все равно раз за разом возвращаются к мистику?       Ким Тэхён. Наваждение с самыми выразительными и притягательными ореховыми глазами, какие только доводилось встречать Чону. А ведь он очень искушен в этом плане. Для кастаников секс – что-то вроде развлечения на одну ночь. Удовлетворили потребности друг друга и разбежались.       Мягкие. Даже звуки имени Кима мягкие и глухие. Чонгук смакует их на языке, повторяя раз за разом в лесную глушь по слогам, как мантру. Шепотом, сокровенно, интимно. За сомкнутыми веками рисуется смутно запечатленный образ, стягивает тугим кольцом ребра и бьет по нервам.       Пальцы невольно проходятся по сухим от нехватки влаги губам и проводят медленно подушечками по шершавой поверхности, смещаясь ниже, на подбородок. Мечтательно и несколько отстраненно. Каково это – целоваться с эльфом? Будет ли Тэхён неприступной ледышкой или страстно ответит на поцелуй? А, может, и вовсе оттолкнет, вновь вылив ушат грязи вперемешку с оскорблениями.       Есть в этом что-то дерзкое и сексуальное. Вечный вызов в погоне за уважением. Такой гордый, высокомерный и соблазнительный. Интересно, насколько сладкие у мистика губы? Кастаник тяжело вздыхает, приподнимаясь на локтях и вглядывается вдаль, где шатаются туда-сюда похожие друг на друга как две капли воды архидеванцы. Не так брюнет себе представлял восхождение к вершинам славы. Но ведь все с этого начинают, не так ли?       Из грязи в князи.       Он встает с земли, водружает на плечи непосильную ношу в виде щита и копья и продолжает тренировку. Пусть с виду и не скажешь, что имеется какой-то прогресс, ведь никто не контролирует действий бойцов, но магии это и не требуется. Она сама руководит процессом, отмеряя заветное количество убийств для получения нового ранга. Результаты автоматически поставляются в штаб Валькионской Федерации. Накопленный за дни, а, может, и месяцы тренировок, опыт, разумеется, каждый раз закрепляется своеобразным испытанием, через которое проходит новобранец. Не исключена и командная работа, что еще проблемнее.       Гук не знает, что ему предстоит совершить, чтобы достигнуть двадцатого ранга, и немного волнуется, старается больше обычного, экспериментируя с ударами, стойками и выпадами. Останавливается лишь тогда, когда желудок жалобно урчит, требуя пищи, а солнце клонится к закату. Надо бы возвратиться в замок, но сил на перелеты или телепорты не остается, поэтому рыцарь попросту бредет по лесу в поисках временного ночлега.       В глухой чаще обнаруживается заброшенная сторожка с покосившейся от времени крышей и запечатанным колодцем неподалеку. Немного похимичив с замком на двери, Чонгук проникает внутрь, вдыхая полной грудью запах плесени, сырости и пыли, недовольно морщится, осматривает скудный интерьер и распахивает настежь окна, впуская в помещение аромат ночной прохлады, душистых цветов и изумрудной травы.       Кастаник вслушивается в шелест листьев, потревоженных легким ветром, и возвращается на улицу за водой, намереваясь утолить жажду. Чон набирает полное ведро ледяной освежающей влаги и впервые за день умывается, стирая с лица следы усердной борьбы, выливая остатки на тело. Слабое подспорье мылу и горячей ванне, но ему не привыкать.       Гук, неискушенный дорогими покоями и удобствами, приноровившийся к подобным условиям существования, ощущает какое-то странное удовлетворение. Ни грамма неловкости или дискомфорта, уверенные размеренные движения и полное отсутствие страха. Парень окидывает настороженным взглядом окрестности, будто выискивая кого в сгущающихся сумерках, и, убедившись, что за ним никто не следит, заходит в дом, забаррикадировав дверь наполовину сгнившим комодом.       Костер в печи разжигать не решается, мало ли чье внимание привлечет дым, поэтому наспех перекусывает снедью, прихваченной из замка, и сворачивается на жестком матрасе, укрываясь тонким покрывалом, изъеденным крысами. Отключается за считанные секунды, проваливаясь в черную успокаивающую темноту, и, постепенно расслабляясь, сдается во власть сна.