***
Осторожно коснувшись моего плеча, Джи легонько погладил меня по нему, а после, оставил поцелуй на моей шее и тихо прошептал: — Детка, ты сегодня пойдешь на пары? — на что я отрицательно покачал головой и, продолжая смотреть в одну точку, укутался посильнее в теплое одеяло. Обреченно вздохнув, Джерард встал с кровати и начал ходить по комнате, собирая свои вещи, которые он, как обычно, разбросал. Я уже несколько дней лежу в его комнате неподвижно и встаю лишь помыться и сходить в туалет. На парах не появляюсь, на звонки не отвечаю, почти ни с кем не разговариваю. Из-за всей той поебистики, что случалась на ужине, мне стало безумно плохо и я впал в какую-то непонятную мне грусть, не замечая ничего вокруг. Боль все еще ковыряла дыру в моем сердце, а любовь зашивала ее, отчего мне было одновременно и плохо, и хорошо. Но, все же, больше плохо и спасибо Джи за то, что он отмазал меня перед преподавателями и мне не поставят прогулы. Не знаю, что он им наплел, но я рад, что… Что он есть у меня. Да, мне хуево, да, мне не хочется с кем-то общаться и я вполне мог грустить у себя в комнате, но одна мысль о том, что Джи рядом, простой обычный запах кофе в комнате… и я на минуту забываю о всей той херне с мамой, но это очень сложно. Я даже не могу описать, какую боль сейчас испытываю, какое разочарование. Отказаться от сына, лишь потому что парень его не угодил… Бред. Да и чем Уэй мог ей не угодить? Голова болит… Как же я устал. Присев рядом со мной на краешек кровати, Джерард бережно заправил прядь моих грязных волос мне за ухо и с печалью посмотрел на мое состояние. — Фрэнк? — окликнул он меня. — Давай прогуляемся сегодня? — я отрицательно помотал головой. — Посмотрим какой-нибудь фильм? — опять. — Давай хотя бы просто поговорим. Я уже стал забывать твой голос и… Детка, я хочу помочь. Хоть как-нибудь. — накрой меня одеялом и ляг рядом. Хотя, ты, наверняка, даже не слышишь мои мысли. — Мне надо на работу. Ты… Я могу отпроситься. Посидеть с тобой. Хочешь? — я ничего не ответил и не показал, а лишь посильнее укутался в одеяло, на что Уэя тяжело вздохнул и продолжил: — В любом случае, ты нужен мне. Запомни это. И, если все-таки созреешь… Только скажи. — оставив поцелуй на моей щеке, он провел кончиком носа по моим волосам и прошептал: — Я люблю тебя. — а после, встал и, сказав тихое «пока» ушел, осторожно закрывая дверь за собой. Грусть окутала меня с головой. Любовь и тепло растворились в боли, стоило Джи просто хлопнуть дверью и оставить меня одного. Голова ужасно раскалывалась, хотелось плакать, выть от того, как рвется мое сердце, как ломается очередная часть меня. Но у меня просто уже не было сил, слез, голоса и я продолжал молча лежать в одном положении, прожигая взглядом стенку возле себя и несколько смятых рисунков Уэя, которые валялись на полу. Взяв один из них и аккуратно выпрямив, я начал рассматривать все, что на нем изображено и улыбнулся уголками губ, замечая на этом самом листе самого себя. Видимо, Джи что-то не устроило в рисунке и он решил выкинуть его, но мне нравится. Черт, его даже рядом нет, а он все равно умудряется заставить меня улыбаться. Мое солнце… Кажется, я сделал правильный выбор, когда ушел из дома в тот вечер, сказав матери такие слова, потому что мы всегда сможем помириться. В конце концов, я же ее сын. Она же не сможет долго строить из себя недотрогу и… И обязательно придет ко мне. Простит меня. Да вот только, за что? Я же ничего не сделал. Да, я впервые в жизни предпочел кого-то другого, а не родню. Впервые в жизни, высказал маме все, что думаю и, честно, мне тошно от этого. Ужасно тошно, потому что она моя родня… И… Блять. Я просто не знаю, что мне теперь делать и как жить. Вроде как, я должен радоваться, что Джи остался со мной, что мы вместе, что теперь можем создать семью, но в то же время мне грустно оттого, что моя семья бросила меня. Сначала отец. Теперь мать и это очень неприятно. Сказать мне забыть адрес своего родного дома… Черт. Я надеялся, что она блефует, что утром она позвонит и мы помиримся, как это было раньше, но прошло уже 6 дней и ничего. Ни звонка, ни сообщения и от этого лишь хуже. Я так пытался быть для нее самым лучшим, пытался успеть во всем, пытался сделать так, чтобы ни одна ее слеза не была выпущена напрасно, а в итоге сам довел ее до слез. И мне совестно. Отчего только хуже, потому что я ведь правда не виноват ни в чем таком, за что должен ощущать вину. Я люблю Джи и хочу быть с ним, так какого хуя она заставляет меня ощутить вину за это?! Зачем?! Это ничерта не изменит, разве что, моя голова снова заболит… Прикрыв глаза на пару секунд, я попытался справиться с болями в голове, желудке и костях, но не получалось. Я сорвался. Неплохо так, вот все и ломит. Пиздец. Как же мне жалко Джи. Он вряд ли хотел этого, когда сходился со мной. Ему точно никак не хотелось успокаивать мои ночные слезы и всхлипы или же пытаться усыпить меня. Ему самому не особо-то и просто. Моя мама, тот подросток… Черт. Да он герой. Хотя, я уже об этом кажется говорил. Не знаю. Мысли путаются из-за болей в голове и от этого так хуево. Час, два, три, четыре, а я все так же смотрю на бедную стенку и даже не двигаюсь. Мне бы хоть встать. Походить. Или хотя бы поспать, потому что я уже вторую ночь подряд не могу уснуть и молча пялю в одну точку или на Уэя. Черт… Ебаный пиздец. Я очень устал и морально, и физически, но ни так и ни так отдохнуть не могу. Вибрация телефона заставила меня в страхе дрогнуть. Взяв эту адскую вещь и, сощурив глаза от яркого света на дисплее, я посмотрел на номер входящего абонента, а после принял вызов. — Привет, — послышалось с той стороны. — Тебе лучше? Хотя, ты не ответишь, но, надеюсь, что да и… Я… Я в магазин после работы пойду. Тебе что-нибудь купить, детка? — я отрицательно промычал. — А, ладно. Сегодня ко мне на работу пришла та девушка, которой ты сказал, что мы пара и это было смешно, потому что она просто смотрела на меня так, словно я гниль какая-то. Всегда смешили гомофобки. Потом ректор пришел. Я учил его пользоваться ноутбуком и… — с его губ сорвался тихий смешок, — никогда не берись за обучение старых поколений. Это просто пиздец. Я долго не мог объяснить ему, что такое курсор. Ты сегодня ел? Я оставил завтрак на твоей тумбе и кружку горячего чая. Он успокаивает. — помолчав несколько секунд, он продолжил: — Сегодня к тебе Микки придет. И я скоро освобожусь. Скажи хоть что-нибудь, солнце… — этот неприятный ком кажется окутал мои голосовые связки и заставил их окаменеть, потому что я чувствую, что не могу произнести и звука, что мне будет больно сказать хотя бы одну букву. Но Джи… Я не хочу его огорчать еще сильнее. Ну же, Фрэнк. Что угодно. В трубку послышался тяжелый вздох. — Скоро приду, — с грустью сказал Джи и завершил вызов. Очередная нотка злости прокралась в мою душу и начала устраивать там свои злобные махинации, заставляя меня ощутить дикий гнев на себя самого. На того, кем я являюсь и что делаю. Возможно, мама права и я редкостный эгоист, ведь сейчас я думаю лишь о себе, о том, как мне хуево, хотя… я должен задуматься хоть на минуту о Джерарде, о Микки. Им не лучше, особенно, когда они видят меня в таком состоянии. Я всегда мечтал казаться сильным в их глазах, так почему же сейчас я не стою в полный рост и не улыбаюсь, делая вид, что все нормально? Почему я не надеваю эту маску счастливого человека, чтобы… облегчить всем остальным жизнь. Я не хотел, чтобы Уэй так грустил из-за меня, не хотел, чтобы он боялся оставить меня одного. Я хотел быть его защитой. Хотел быть сильным. Но сейчас я понял, что я ужасно слаб. Я не могу быть героем, как он. Не могу быть спасителем. Защитником. Я настолько слаб, что не могу даже перестать жалеть себя. Лежу тут и ною о том, как ужасно поступила моя мать, но… Сам-то я лучше? Не знаю. Она говорит, что я урод и эгоист. Друзья, что я добрый и необычный. Любой, наверняка, на моем месте послушал бы друзей, но я просто не могу. Столько раз те, кого я звал друзьями, лучшими, блять, друзьями, лгали мне обо всем. Каждый их шаг был ложью. И мне просто больше некому верить. Только маме. И если родная мать говорит такие вещи обо мне, может, я правда такой? Грубый, бесчувственный. Но Джи твердит совсем другое. И вот возникает вопрос, а кому из них я лгал все время? Перед кем надевал маску совершенно другого человека? Я не знаю. Я запутался еще сильнее. Как же мне жаль, что Джерарду и Микки приходится терпеть все это дерьмо. Они достойны лучшего. Лучшего человека. Я устал быть худшим, но, чтобы я ни сделал, ничего не меняется. Я самый худший в этом мире. Я свой единственный злейший враг. И мне плохо от этого… Тихий спокойный дождь постукивал своими маленькими каплями по стеклу, создавая какую-то прекрасную, но, в то же время, грустную музыку. Тело уже начало болеть от того, что я полдня пролежал в одной позе. Собрав остатки сил в себе, я скинул одеяло с себя и медленно перешел в сидячее положение. Глаза болели от недосыпа и слез, желудок снова неприятно сворачивало в узел, голова просто раскалывалась на две части, но мне было глубоко похуй на свое состояние, по крайней мере, физическое. Проведя рукой по своим, уже достаточно жирным, волосам, я устало вздохнул и посмотрел на тот самый завтрак, что сделал для меня Джи и расплылся в очередной теплой улыбке, но лишь на пару секунд. Он расстроится, когда заметит, что я не ел. Дрожащими от стресса руками, я взял тарелку с бутербродами и, поставив ее к себе на колени, начал понемногу поедать ее содержимое, ощущая, как все внутри меня молит этого не делать. Съев всего два бутерброда, я ощутил неприятную тяжесть, а уже через пару минут резко вскочил с кровати и побежал в туалет. Стоило мне только подбежать к раковине, как меня сразу же вырвало, а по телу распространилась безумная слабость. Умывшись холодной водой, я устало сел на пол, понимая, что просто не смогу встать, потому что сразу ебнусь в обморок или же просто ебнусь. Ненавижу себя за это дерьмо. Приглушенные шаги донеслись из-за двери, я снова ощутил вину и боль за то, что не смог впихать в себя оставшуюся жрачку и заставить себя сдержать рвотные позывы. Неуверенный стук в дверь. Открыв ее, Джи посмотрел на меня и, кажется, был готов заплакать. Неужели, я выгляжу так ужасно сейчас? — Господи, Фрэнки… — виновато прошептал он и, встав на колени возле меня, намочил полотенце холодной водой, а после, начал осторожно водить им по моему лицу, видимо надеясь, что это хоть как-нибудь поможет. — Иди ко мне, солнце. — сев на пол и усадив мое довольно-таки ослабшее тело себе на колени, он заправил прядь моих волос мне за ухо и, оставив короткий, но чувственный поцелуй на моей щеке, прижал меня к себе. К своему сердцу. И гладил меня по голове, как какого-то брошенного котенка. С его красных мокрых, видимо, из-за дождя, волос, стекали маленькие холодные капельки воды и падали на мою шею, отчего я покрывался мурашками, но не находил в себе сил отстраниться от Уэя, от того тепла, что он передает мне. — Что же мне с тобой делать, солнце? — сказал он и поцеловал меня в макушку. Прижавшись к нему еще ближе, я грустно улыбнулся. — Я рядом. И не брошу тебя, ясно? Не знаю, почему, но я опять хочу сказать это. Я люблю тебя. — тихое всхлипывание послышалось с его стороны. Подняв свою голову с его груди, я заглянул в его глаз и увидел, как из них идут слезы. — Все нормально, солнце. Я… Просто чувства и нервы. Не переживай, — ответил он, заметив мой обеспокоенный взгляд. Голос все так же отказывался возвращаться, но я ощущал, что должен сказать хоть что-то. — Я… — вырвалось из моих губ грубым сломанным голосом, будто и не моим вовсе. Прикрыв глаза и собравшись с силами, я попробовал снова: — Я тоже… Люблю тебя. В моем голосе явно что-то было не так. Он был такой поломанный, с хрипотой и… жесткий. Дрожащий. Но Джерарду было плевать на это. Услышав эти слова, он тепло улыбнулся и снова повторил, эту, уже кажется, излюбленную им фразу. — Я люблю тебя. — и потянулся для поцелуя, но я слегка отстранился. — Меня немного вырвало, — все, что смог сказать я и снова разозлиться тому, что я говорю, как пятилетний ребенок, но слова реально даются мне с огромным трудом, потому что горло уже жжет так, словно я огонь проглотил. — Ох… из-за еды? Знал же, что моя стряпня когда-нибудь кого-нибудь убьет, — прошептал он, из-за чего я тихо засмеялся, прижимаясь к его лбу своим, но не прошло и пяти минут, как к нам кто-то решил заявиться. Громкий стук в дверь заставил нас оторваться друг от друга. Встав с пола, Джи поправил одежду на себе, а после помог встать мне, но, понимая, что сейчас я очень слаб во всех аспектах, он крепко обнял меня за талию и потащил до кровати. — Минуту! — крикнул он, после очередного стука и осторожно опустил меня на кровать, после уходя к двери. — О, привет… — сказал Джерард, пожимая руку Микки, что зашел в комнату, кивая ему в знак приветствия. Улыбнувшись уголками губ своему другу, я приподнялся на локтях и посмотрел на него своими уставшими глазами, шепча: — Привет. — Привет, друг, — улыбнувшись в ответ, сказал он и неуверенно подошел ближе. — Как ты? — с неким страхом спросил он, словно боясь, что я накинусь на него. — Он почти не разговаривает, — ответил ему Уэй, вздыхая и засовывая руки в карманы своих брюк. — В его стиле. Он часто говорил, что, когда ему плохо, он не может говорить. Больно, — прошептал ему парень, будто думая, что я их не слышу. — Да, такое бывает. Типа защитной реакции. Но… — психолог лег рядом со мной и, аккуратно коснувшись моего тела, продолжил: — Но, надеюсь, он скоро отойдет, потому что я скучаю по его голосу и смеху. — И я надеюсь. Мне не хватает моего друга, Фрэнк, — обратился Мик уже ко мне и, усмехнувшись, пожал плечами. — Ладно. Я, наверное, пойду. Я просто зашел проверить лучше ему или нет, но… вы, наверное, хотите побыть вдвоем. До завтра, — чуть тише добавил парень и, махнув нам рукой, ушел из комнаты, осторожно прикрывая за собой дверь. Упав на спину, я направил свой взор в потолок, ощущая, как Джи пристально смотрит на меня. Коснувшись моих волос и поцеловав меня в щечку, он прижался ближе ко мне. — Давай чем-нибудь займемся. Фильм посмотрим или сыграем в карты. Хочешь сыграть в карты? — я посмотрел на него с недопониманием. — Давай, солнце. Может, это хоть немного тебя отвлечет. Не вечно же тебе грустить. Ну как, согласен? Две партии и все. Хорошо? Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, потому что хотелось хоть немного обрадовать Джи и сделать его счастливее. Положительно кивнув головой, я не смог сдержать легкой улыбки, когда заметил, как Уэй оживился. Вскочив с кровати и подбежав к своей тумбе, он начал копаться в ней и, спустя жалкие пару секунд, когда он уже нашел карты, его счастливое личико засияло прямо напротив моих глаз. — Во что сыграем? Дурака? Покер? 21? — я показал пальцем цифру один и сел в позу лотоса, точно так же, как и Джи. — В дурака? Отлично! Я тебя уделаю! Я мастер в этой игре!***
— «Мастер» блять! Серьезно?! Ты давно в карты играл?! — хихикнул я, заправляя волосы за ухо. — Да ну тебя! Новичкам просто везет! — Оправдывайся! Потому что… — кинув карту на простынь, я продолжил: — Ты снова проиграл! — Гаденыш! Признайся, тебе просто был нужен стимул! — Что?! Нет! Признайся ты, что ты просто не умеешь играть! — Да брось! — цокнул Джерард. — Стоило мне предложить такую ставку, так ты сразу выигрывать начал! И кто из нас двоих еще извращенец! — встав с кровати и начиная стягивать с себя свои черные узкие джинсы, с ухмылкой ответил он. — Разумеется, извращенец ты! Я не удивлюсь, если ты специально мне проигрываешь. — Мне просто было лень раздеваться! А так, считай, ты меня раздел. — кинув эту черную тряпку на пол, он вернулся на свое место и сжал краешек своей рубашки, при этом глядя на меня и улыбаясь. — Что? — усмехнулся я, собирая карты на кровати в одну колоду. — Ты улыбаешься, — заключил он. — Да, и что? — Нет. Ничего. Следующая ставка, моя рубашка, да? М, скоро финал! — Готовься идти в душ. — засмеялся я и начал раздавать карты по новой. — Тоже мне, угроза. Может, я еще отыграюсь, м? — Иди ты! — с улыбкой ответил я, смеясь и разглядывая полураздетого парня перед собой. — Куда я пойду без тебя? Максимум, в ад, но… Я психолог. — И? — я вопросительно изогнул бровь. — Я атеист, — взяв свои карты, ответил он и хитро улыбнулся. — Думаю, следующая вещица будет твоя. — Не спеши, детка. Я всегда еще успею уделать тебя, — фыркнул я и, взяв свои карты, также приготовился играть. — Раздеть, — поправил меня Уэй. — Да? — М, пошло, мистер Уэй… — Нисколько. А вот твое «мистер Уэй», звучит пошло, — кинув десятку, сказал он. — Помню я времена… — Нет! — с улыбкой пытался заткнуть меня он. — Когда ты… — все равно продолжал я, заглядывая в зеленые глаза с ухмылкой. — Фрэнк! — Просил меня звать тебя так в постели. И кончал от этого так, будто не трахался несколько лет… — кинув карту в ответ, все же закончил я, на что он закатил глаза. — Чтоб тебя. Бито. — Отлично. — я снова посмотрел на него с ухмылкой и не смог не заметить, как он закусывает губу каждый раз, когда смотрит в мои глаза. Кинув очередную карту, я продолжил: — Мистер Айеро… Хм… — О, Фрэнки, ты серьезно? — А почему нет? Может, мне тоже стоит в психологи пойти, м? Буду, как ты, работать с подростками. — Надеюсь, тебе, как мне… — начал он и кинул козырь, — не попадется маленький наглый панк и не ворвется в твое сердце, устраивавшись там навсегда. — Не выйдет. Псих один уже это сделал. Бито. — Разумеется, не выйдет. Этот самый псих потом найдет того подростка и… — очередная карта упала передо мной, — и покажет ему гнев психолога. — Не пугает. — И не должно, солнце. Не тебя. А вот тех сучек и мудаков должно. Я же им отрежу то, что у них есть и пришью то, чего у них нет. — Но, я-то би, — с ухмылкой ответил я и покрыл карту Джи. — Поверь, сделаю так, что станешь геем. — Уже, детка. — Станцуй мне, — тепло улыбнувшись, сказал он. — В смысле? — Ты проиграл. — с его рук вылетела последняя карта, козырь, который я не мог отбить. И когда мы так быстро успели до конца дойти? Надо меньше отвлекаться, а то совсем уже не слежу за происходящим. — Давай. — Уверен, что хочешь лицезреть мое жирное бледное тело? — засмеялся я, бросая свои карты на кровать и наклоняя голову набок, на что психолог вздохнул. — Оно красивое. Снимай футболку. — Даже не знаю… — протянул я. — Любишь же ты поломаться! — Кто-то же должен. — Гаденыш, — с улыбкой прошептал Джерард, заглядывая в мои глаза. — Ты такой наглый… — Весь в тебя, — улыбнувшись в ответ, прошептал я и, вздохнув, все же снял с себя футболку, оголяя свой торс и кидая ее на пол. Уэй тихо недовольно проскулил, глядя на эту тряпку на полу. — Я просил танец, — обиженно пролепетал он. — Прости, но я не умею трясти задницей так, как это делаешь ты. Раздавай. — Хочешь секрет? — М? — спросил я, наблюдая за тем, как он собирает карты. — Я вообще не умею танцевать. — Не сказал бы. Судя по тому, как ты двигаешься. — О, я просто даю волю чувствам, когда слышу музыку. Волю своему телу и… — заглянув в мои глаза, психолог ухмыльнулся, — получаются такие танцы. — Очень горячие танцы, должен заметить, — взяв свои карты, что он начал раздавать, ответил я. — Я рад, что они тебе нравятся. Но… Я вот никогда не видел, как ты танцуешь. — Ох… — смущенно улыбнувшись, начал я, — это ужасная картина. Поверь мне. — Может, мне бы она понравилась. — пожал плечами Джерард, беря уже свои и кидая мне одну из карт. — Нееет! Даже не проси, — кинув карту в ответ, засмеялся я. — А если я начну умолять, делая щенячьи глазки? — Все равно, нет. — Почему? — Джерард закусил губу, кидая следующую. — Потому что… — аккуратно положив пикового короля, я продолжил: — Я… — Ты… — Я стесняюсь. — мое лицо в одно мгновение приобрело красный оттенок, отчего Джи тихо захихикал. — Да иди ты. — Фрэнк стесняется. М, это что-то новое. — Я тебе уже сказал, что ты должен сделать. — Нет, солнце. Я хочу насладиться тем, как ты смущаешься, — сладко прошептал он и кинул козырь. — Бито, — сорвалось с моих губ. Подняв глаза на лицо Уэя, я покрылся мурашками. Он смотрел на меня с какой-то хитростью. Желанием. — Что? — еле слышно спросил я. — Что именно тебя смущает? — Эм… В смысле? — Ты смущаешься, когда я говорю тебе комплименты, когда ты сам говоришь о чем-то личном и милом. А когда еще? — Никогда. — М, брось, детка. — надавив на мою грудь и повалив меня на спину, промурлыкал он. — Ты опять за свое. — закатил глаза я, наблюдая за тем, как эта недокошка нависает надо мной, отставив задницу. — Не понимаю о чем ты. — Джи… Что ты делаешь? — Пытаюсь заставить тебя смущаться, — с улыбкой ответил он и сел на меня. Кинув карту мне на живот, он прошептал: — Ходи. — он явно решил сыграть во что-то другое, не в карты точно и… Я не против. Кинув ответную карту, я заглянул в его зеленые глаза и засмущался. — Мои глаза? Правда? — Они красивые… — фыркнул я, как обиженный ребенок, тут же отводя взгляд и слыша милый смех сбоку. — И твои. — А ты смущаешься чему-нибудь с моей стороны? — Твой взгляд, — с улыбкой ответил Джерард и кинул еще одну карту. — Он заставляет меня ощутить себя таким чертовски зависимым от тебя. Таким хрупким. — Почему? — Потому что ты сильный. И я впервые в жизни хочу подчиниться. Подчиниться тебе. — Мне не нужен пес или слуга. — я заглянул в его глаза, бросая карты куда-то вбок, так как наша обычная игра явно заходит куда-то в более интересное русло… — Подчинение не обязательно подразумевает рабство. Я имел в виду, что готов соглашаться с тобой. Спорить. Прощать. В том плане, что я готов отдать свое сердце тебе и мне не будет страшно, потому что ты будешь охранять его. — Я слаб. — Нисколько. Поверь мне. — В чем я силен? — я вздохнул, поглаживая его по талии под рубашкой. — Во всем. Клянусь. И мне нравится это. — А, когда я был слаб… — Ты никогда не был слаб, — перебил он меня. — Сколько тебя помню, всегда пытался бороться… — Но я в семнадцать… — хотел уже сказать я, но… — Был напуган. Это не слабость. Мы все чего-то боимся. Это делает нас людьми. — И чего же боишься ты? — со смешком спросил я. — Ну… — начал Джерард и заправил волосы за ухо, — игл. Одиночества. Передоза сладким. Змей. И, думаю, наглых натуралок, которые захотят насильно мне подрочить. — я тихо засмеялся, после поджав губы. — Я люблю тебя… — прошептал ему я, на что Уэй улыбнулся вновь и, наклонившись и нежно поцеловав меня в губы, прошептал: — И я тебя. — Так… на тебе поэтому нет татуировок и ты поэтому раньше так противился парным и все такое?.. — спросил я, поглаживая большим пальцем его подбородок и глядя в его глаза. — То есть, когда я предложил тебе парные тату, ну… перед моим отъездом, я думал, ты отказался, потому что… я для тебя ничего не значу. — Ну и дурак, — фыркнул Джерард. — Я просто боюсь этого СПИДа и прочего. Не понимаю, как ты набиваешь их. Да и вообще, иглы острые, страшные… Но тебе идут татуировки. — Мне нравится твоя кожа. Такая чистая. Белоснежная… Тебе было бы хорошо и с татуировками, и без. Моей нет. — А мне нравится твоя. Классное совпадение, да? — он хихикнул, пальцами выводя контур одной из татуировок на моей груди. — Они будто… дополняют тебя и делают таким… особенным. — Почему? — Твои татуировки — это самое прекрасное, что я когда-либо видел. Ты сам по себе самое прекрасное, что я когда-либо видел… — Пытаешься соблазнить меня? — Нет, — прошептал он, чуть потираясь о мой носик своим. — Что-то новое… Обычно ты ведешь себя так только в этом случае. — Нет. Я просто… — наклонившись к моему уху, он прошептал: — Играю с тобой. — Явно не в карты, — усмехнулся я, заставляя его положительно замычать. — Мне просто нравиться смотреть, как ты дрожишь от каждого моего действия, но… — начал Джерард, возвращаясь в прежнее положение, — мы должны доиграть. Рубашка — последняя ставка или зайдем чуть дальше? — А что дальше? — Точно не секс. Не собираюсь издеваться над тобой. — Думаешь, секс с тобой издевательство для меня? — я тихо засмеялся. — Сейчас — да. Ты бы видел себя. Бледный. Мешки под глазами. Жирные волосы. И такой усталый взгляд. Зато, ты хотя бы стал улыбаться. — Да. — я усмехнулся, кивая головой и сглатывая. — Тебе лучше?.. — чуть тише прошептал Джерард, поджав губы и изучая меня, на что я пожал плечами, выдерживая небольшую паузу. — Да. Намного. Спасибо тебе за это, я… я не знаю, что делал бы без тебя. Типа, я рад, что… что все возвращается к тому, что было раньше и я могу чувствовать тебя рядом. Это лучшее, что я ощущал… и чего я желал. — психолог смотрел на меня несколько секунд, явно растаяв от таких слов, а после едва слышно ответил: — Тебе спасибо. — За что? — усмехнулся я, подняв на него взгляд. — За то, что не бросил. — А должен был? — Да. Я провалил тест на верность и причинил тебе боль. Сильную. А ты, мало того, что простил меня, так еще и выбрал вместо матери. Я не подведу. Клянусь. Для меня это много значит. Я даже не рассчитывал, что ты поступишь так… Это… так странно, потому что любой другой на твоем месте даже думать бы не стал. — Я люблю тебя и… — я выдохнул, — и не готов бросить, забыть или отпустить. Я, кажется, снова привязался к тебе. — И я к тебе. — проведя рукой по моим волосам и тепло улыбнувшись, он продолжил: — К своему маленькому панку. — Ощущаю себя ребёнком. — Для меня ты настолько милый и маленький, что, иногда, смахиваешь на него, — прошептал Джерард, смеясь. — Я так скучал по тебе, Фрэнки… мне так не хватало тебя, я просто… Может, это судьба, что встретились тогда, м? Потому что я не могу представить, чтобы… Ты самый красивый парень из всех, кого я только знал. Самый верный и чуткий. Нежный, но в то же время можешь быть грубым ради того, что тебе дорого. Будто из моих снов сбежал, чертов маг… — он усмехнулся, а после вздохнул. — Я так скучал по такому тебе. Ты в состоянии зомби шесть дней лежал. Я думал, придется какие-нибудь таблетки покупать, но я рад, что тебе стало хоть немного лучше. — Прости, — виновато опустив взгляд, ответил я, но он поднял мое лицо за подбородок и ответил: — Не за что извиняться, детка. — Возможно, — усмехнулся я, пожимая плечами. Улыбнувшись мне, Джерард провел руками по моему торсу, затем, переместил их на свой и, закусив губу, начал медленно расстегивать пуговицы на белой рубашке, отчего биение моего сердца ускорилось в разы. Специально оголив одно плечо, Джи вновь посмотрел в мои глаза. Его красная челка непослушно упала ему на лицо, делая его еще более сексуальным. — Ты так смотришь на меня, — сладко прошептал он, — словно, я твой приз. — Возможно, это так. — Так, коснись меня. — взяв мою руку и проведя ею по своему торсу, он неотрывно смотрел в мои глаза, продолжая покусывать губу. А после, перевел мою ладонь на то место, где находится его сердце и продолжил медленно расстегивать пуговицы. Биение его сердца приятно отдавало в руку, отчего я ощутил, как мое сердце пытается биться с сердцем Джи в одном ритме, а сам же я покрывался мурашками от ощущения этого… Так необычно. Наконец стянув с себя рубашку и кинув ее куда-то на пол, Джи осторожно заправил свои волосы за ухо и снова коснулся моей ладони, что до сих пор лежала на его сердце. Он поднес ее к своим губам и стал нежно целовать каждый палец, каждую костяшку, шепча: — Пообещай мне, что никогда, ни при каких условиях, кто бы тебя не бросил ты не убьешь себя. — Обещаю. К чему это? — Я так переживал из-за смерти того парня и на днях осознал, что, если ты убьешь себя, я сделаю то же самое. Не вижу смысла жить без тебя. Все эти три года не видел. Скитался один. Желал встретить тебя. — Встретил. — Наконец-то, — улыбнувшись, прошептал психолог. — Ты иногда принимаешь некоторые вещи очень близко к сердцу и в этом нет ничего плохого, но я просто боюсь, что ты совершишь глупость. — Не совершу. Не хочу причинять тебе боль. — «Эгоист» — с усмешкой сказал Джерард. — Если ты эгоист, то я тогда Елизавета Вторая. Не знаю, за что судьба наградила меня таким чудом, как ты. — За все хорошее. — Не было ничего хорошего. Я был наркоманом. Алкоголиком. Ничего стоящего, — выдохнул парень, сглатывая и даже, кажется, чуть вздрагивая от воспоминаний. Я коснулся подушечкам пальцев его щеки и ответил: — Но до этого тебе пришлось столько пережить… Все нормально. — Думаешь? — спросил Уэй, закусив нижнюю губу и посмотрев на меня. — Я уверен, — ответил я. На его лице появилась легкая грусть, отчего мне стало немного не по себе. Казалось, словно это из-за меня. Упав рядом со мной и положив голову на мое плечо, Джи обнял меня за талию и прижался ближе, как будто желая ощутить меня. Проведя рукой по его волосам, я нежно поцеловал его в лоб, из-за чего он сразу же поднял свои зеленые глаза на меня, смущено улыбаясь. — Может, сходишь в душ? — сказал он. — От меня так сильно воняет? — Что? — с его губ сорвался смешок. — Нет. Просто, голова грязная. Тебе бы помыть ее. — Сейчас схожу. — А я после тебя. Может, коль уж у тебя поднялось настроение… Может, мы посмотрим какой-нибудь фильм? — Почему тебе так хочется посмотреть фильм? — засмеявшись, сказал я, из-за чего Джи сразу же оживился и, перейдя в сидячее положение, сказал: — Этот фильм в кино недавно показывали! У меня не было возможности сходить, но… Черт, я хочу его посмотреть! А одному не в кайф, если честно. — Понимаю. Когда я был ребенком лет четырнадцати-пятнадцати, я старался не смотреть фильмы или сериалы вообще, потому что это глупо, но я ощущал одиночество сильнее. Эм… Типа, ты делишься впечатлениями с собой… и собой. От этого становилось грустно. — М, почему мы не встретились раньше? Я бы не оставлял тебя не на секунду. Все делал бы вместе с тобой, и ты бы не ощущал одиночество. Возможно, даже бы злился, что я провожу так много времени с тобой, — засмеявшись, сказал он. — Никогда, детка. Я был бы только рад, а ты, возможно, не запил бы. — Видимо, мы действительно спасаем друг друга, — сев на мои бедра, прошептал Уэй. — Наша любовь, — ответил я и перешел в сидячие положение. Между нашими губами было несколько жалких сантиметров, которые мне хотелось нарушить с огромным удовольствием, но глаза Джерарда не позволяли мне этого сделать. Я неотрывно смотрел в них и ощущал, как все внутри меня горит пламенем жизни, как он, словно вакцина, лечит те участки внутри моего сердца, что покрылись тьмой, как зашивает каждый порез на моей душе, как лечит меня самого. Опять. Я рад тому, что он рядом, но боюсь того, что его вакцина в любой момент может стать чем-то гораздо худшим, чем тот яд, что уже есть во мне. От боли, что он может причинить мне, моя кровь вполне могла бы заледенеть, кости — сломаться, и это не шутка, потому что именно это я ощущал, после предательства с его стороны, но я не хочу ощущать это снова. Это слишком больно и тогда мне хотелось просто лежать на полу и плакать, потому что меня бесила эта никому непонятная ломка по лекарству, наркотику. Никто не понимает мою любовь, никто не верит, что можно любить так, никто не надеется, что мы будем вместе всегда, но это их проблемы, потому что моя судьба никак не связана с мыслями левых людей. Я люблю этот мир и Уэя люблю, но в то же время, я зол на то, какие люди живут здесь, какие мысли они вынашивают и какие примеры подают, я зол на Джи за то, что он ушел, оставляя меня в старом океане боли и одиночества, за то, что он бросил меня в море, словно я камень, заставил меня пойти ко дну, чтобы потом просто появиться, как ни в чем не бывало, спасти меня. Снова. Но эта злость… Обычный бред. Я люблю его. И никакие мысли не заставят меня причинить ему боль, потому что не могу. Не умею. Запустив пальцы в мои волосы, Уэй медленно придвинулся к моим губам и накрыл их своими, отчего я в страхе дрогнул, но, все же, позволил себе положить руки на талию Джи и прижать ближе. С его губ сорвалось тихое хихиканье и он отстранился от меня с характерным звуком, а после посмотрел в мои глаза и еще раз быстро поцеловал. — Ты странный, — все, что смог выдавить я. — Я псих, — все, что смог выдавить он. Встав с кровати и взяв нужные мне вещи, я ушел в ванную оставляя своего парня в одиночестве, но всего на жалкие десять минут. Теплый приятный душ заметно освежил меня и мои мысли, но, все же, этого было безумно мало для того, чтобы я смог просто так забыть все те слова, что наговорила мне моя мама. Всегда сложно выкинуть из головы те слова, что причинили тебе много боли и, даже сейчас, когда я правда стал более открытый и вышел из грусти хоть немного, я не могу перестать слышать слова своей матери, от которых мне хочется плакать. Это тяжело, но я не собираюсь плакаться и строить из себя жертву. Тяжело смотреть на то, как Джи страдает и не знает, как помочь мне, поэтому, как по мне, гораздо проще сделать вид, что помощь мне не нужна вовсе и освободить людей от бремени вины и тяжести осознания того, что они не в состоянии сделать хоть что-то. Я хочу ощутить себя героем. Сильным. И это глупо. Ужасно. А еще ужасней то, что я притворяюсь и мне все еще хуево от слов матери, но, повторюсь, не хочу вредить Уэю, не хочу напрягать его. Он достоин лучшего человека и уж точно не достоин таких проблем, как я. И я сделаю все, чтобы ему было проще жить со мной, потому что я снова не готов отпускать его. Я снова привязался к нему и снова влюбился так сильно… Быстро приняв душ и вернувшись к Уэю, я сел на кровать, рядом с ним, и тепло улыбнувшись, провел рукой по его волосам, отчего он в страхе дрогнул и перевел свой взгляд с телефона на меня. — Так-то лучше, — с улыбкой прошептал он. — Твоя очередь. — Постой, дай мне насладиться твоим телом. — Извращенец. — с моих губ сорвалось хихиканье. Встав с кровати, я подошел к своей тумбе и, взяв сигарету из пачки, затянулся. Джи неотрывно смотрел на меня, улыбаясь самой яркой улыбкой, что я видел за сегодняшний день. — Иди ко мне, — сладко прошептал он, на что я тихо ухмыльнулся. — Зачем? — М, хочу тебе кое-что показать. — послушав своего парня, я сел возле него и выпустил облачко дыма в нашу комнату. Джи придвинулся ближе ко мне, пару раз что-то тыкнул на смартфоне и протянул его мне. На моем лице расплылась улыбка, как только я заметил, что было в нем. — Да. В какой-то степени, это смешно, — нервно усмехнувшись, сказал Уэй. — Нет, я не… Это мило. Ты милый. — Я жирный и с дурацкой прической. — Бред, — ответил я, неотрывно глядя на черно-белую фотографию в смартфоне. Глядя на фотографию Джерарда в школе. Он реально, как по мне, милый. Да, пухлый, но… будем честны, доски не в моем вкусе. Помню, когда мы только начинали все это, Уэй был даже немного полноват… — Меня напрягает, что ты так внимательно смотришь на эту фотку. Я ведь сейчас ревновать начну. Вдруг тебе тот Джерард нравится больше, чем я, что очень странно. — Ты нравишься мне любой и… знаешь, если честно, до всего этого пирсинга и прочих панковских штучек, я ведь… Я тоже был, скажем так, неким лохом. — Пизди больше, детка, — выхватив телефон из моих рук и кинув его куда-то на кровать, с улыбкой ответил Джи. — Я видел фотографии из средних классов. Жаль мы не учились в одно время, — поглаживая меня по бедру и неотрывно глядя в мои глаза, прошептал он. — В одном месте. Думаю… Думаю, я бы… — Что? — Рисовал тебя каждый день. Правда. И наблюдал бы за каждым твоим движением с неким восторгом. Мечтал бы быть твоим другом. Но так и не решался бы заговорить с тобой. — Почему? — Я стеснительный. Не люблю заводить знакомства. И в школе всегда предпочитал тусоваться один. — Я в какой-то степени тоже. — Ты не такой. Ты можешь подстроиться под любую компанию и тебе намного проще с кем-то познакомиться. Именно поэтому меня долго поражало то, что у тебя нет девушки, друзей. Ты бы мог одним махом заполучить какую-нибудь красотку. — Смысл? Знал бы ты, какие они тупые. И этот выпендреж я просто не понимаю. Мало того, я не верил в любовь и не спешил создавать отношения хоть с кем-то. — Ты бы стал общаться со мной в школе? — после нескольких секунд молчания, спросил Уэй, все так же продолжая поглаживать мою ногу. — Я бы попытался. Если бы ты позволил. — усмехнулся я, затягиваясь. — Позволил. Тебе бы — да. — Почему? — Ты добрый. В тебе нет никакой грязи современного мира, ты вполне трезво оцениваешь все, что происходит вокруг и… Думаю, я бы смог заметить это тогда и без всей этой психологической подготовки. — В мире полно добрых. Ты мог завести друзей. — Ты не понимаешь, детка. Ты — особенный для меня. Я не сразу это понял, но… думаю, если бы мы учились в одном классе, то… я бы… Я бы влюбился в тебя, а не в того одноклассника, который потом уехал. А ты? Кого бы полюбил ты? — Если судить по тому, каким я был в прошлом, я бы никого не полюбил, — грустно усмехнувшись, сказал я и перевел взгляд на тлеющий огонек сигареты. — Нет. Дело не в том, что меня не устраивает то, как ты выглядел, а… — В том, что ты не верил в это чувство. Да, я помню. — Мне нужен стимул, Джи. Я могу максимум испытать симпатию, глядя просто на внешность. Чтобы влюбить меня в себя, я должен знать человека. И только тогда, возможно, я полюблю его. — Это умно. Ты один из тех, кто не судит книгу по обложке и это классно. Правда. Я не такой. Иногда, это злит и причиняет боль, потому что ты часто разочаровываешься в людях, но с тобой я угадал. Ты прекрасен и телом, и душой. — А, если бы мы были лучшими друзьями и любили друг друга, но боялись сказать правду об этом, что бы тогда было? — спросил я, затягиваясь снова и продолжая наполнять комнату запахом дыма. — То же, что и всегда, — тепло улыбнувшись, ответил Джи, придвинувшись ближе к моим губам — Ты бы признался мне в любви. — Уверен? — Иначе, признался бы я. И да, уверен. Ты смелей в этом плане. — Я хотел соскочить в последний момент. — я тихо захихикал. — Но не соскочил и, возможно, всего вот этого сейчас бы не было, если бы ты умолчал о своих чувствах, потому что я бы убедил себя, что это просто симпатия и отпустил бы тебя после экзаменов. Я бы не признался тебе в том, что испытываю какие-то чувства к тебе. Это выглядело бы странно. Особенно, если бы ты меня отшил. — Да. Ты прав. Моя самая лучшая в мире ошибка. — Почему «ошибка»? — Я долго думал, что признаться тебе в любви, значит, совершить ошибку. Хер его знает, что ты мог ответить и как поступить. — я засмеялся снова и, затянувшись в последний раз, кинул сигарету в пепельницу. — Знаешь что? — с ухмылкой начал он. — Что? — Мы бы были самой красивой парой школы, если бы учились в одном классе, — гордо заявил Джерард. — Геев никто не любит. — И плевать. В старших классах я выглядел почти так же, как сейчас. Ты был панк. Да каждая бы сучка сходила с ума от нашей пары. — И каждый придурок хотел бы избить. — я пожал плечами и посмотрел на своего парня. — Ты бы дал им это сделать? — придвинувшись к моим губам еще ближе и прикрыв глаза, прошептал он. — Нет. — А что бы ты сделал? — Порвал бы всех за тебя. — А что насчет надоедливых девушек? — Послал бы нахуй и поцеловал бы тебя в самом центре школы. У всех на виду. Чтобы все знали… — …Что я твой… — перебив меня, закончил он и нежно поцеловал меня, падая на спину. Упав сверху и выдохнув, я начал отвечать на поцелуй, ощущая, как холодные пальцы моего психолога скользят по спине, заставляя меня покрываться мурашками от легкой прохлады. — Иди в душ, бесконечно влюбленный. Фильм не ждет и мой организм тоже. Я могу уснуть в любой момент, — с улыбкой прошептал я через несколько секунд чувственного поцелуя и, растрепав волосы Джерарда, встал с него, начиная надевать на себя чистую одежду, перед этим скинув с себя полотенце. — М… Тут такая картина, а ты гонишь меня в какой-то душ. — Извращенец. — засмеявшись, сказал я и надел шорты. — Сам виноват. Ты родился слишком красивым и я просто не могу оторвать взгляд, но… — обреченно вздохнув, начал он, — Коль ты уже оделся, то… Придется уйти в ванную и, представляя твое обнаженное тело… — хитро глядя на меня и идя в ванную, говорил парень, специально игриво виляя бедрами. — Избавь меня от подробностей и давай быстрей. Я хочу поваляться с тобой, не слыша при этом твой храп и не падая с кровати от того, что ты пинаешь меня ногами. — закатил глаза я. Он цокнул, показав мне средний палец и захихикав, и убежал в ванную, закрываясь там, от чего я не смог сдержать улыбки. Я надел на себя футболку и сел на край кровати, разминая шею и ставя к себе на колени ноутбук, что недавно, еще до ссоры, перетащил сюда из своей комнаты, начиная искать по премьерам, что за фильм там Джерард хотел посмотреть, но… через несколько минут на комнату раздался звук оповещения на чьем-то телефоне. Я вздохнул, поняв, что это телефон Уэя и, спокойно взяв его и разблокировав, стал читать сообщение, что ему пришло. И, да, это нормально. Я и раньше так делал… да и он так с моим телефоном делает. «Что ты сделал с Фрэнком?! Какой гипноз на него натравил?! Хватит мучить его! Он не нужен тебе» Было написано в сообщении, отчего сердце неприятно кольнуло и пальцы сами, на автомате, открыли начало переписки между… как я понял, моей матерью и Джерардом. «Ты эгоист и извращенец! Этот вечер был самым ужасным в моей жизни и это все из-за тебя! Не знаю, в каком месте Фрэнк увидел в тебе что-то стоящее и полюбил настолько сильно, что отрекся от родной матери, но я узнаю и открою ему глаза на то, какой ты ужасный человек! Ты изменил ему, ты пользовался им на протяжении всего выпускного класса, как черт пойми кем, я не дала тебе согласия на вашу свадьбу и не дам, потому что просто не верю, что ты любишь его.» Да. Я правильно все понял. Моя мама начала писать Джерарду гневные сообщения после того, как сама же сказала мне забыть о том, где мой дом… Ей заняться нечем? Хули она доебалась до него? Я понимаю, она не верит мне, ему и просто хочет, как лучше, но… «Ваш сын сам выбрал меня! Я не заставлял его! Хватит мучить его! Вы и так причинили ему достаточно боли! Он плачет уже на протяжении нескольких часов, пока Вы там строчите гневные сообщения мне и всякие угрозы! Вы его мать! Зачем Вы так сделали?!» В глазах начала скапливаться влага, в носу неприятно защипало, не обращая на это какого-либо внимания, я продолжил читать, как два самых дорогих мне человека обвиняют друг друга во всем. Черт, зачем они это делают? «Это ты промыл ему мозги! Ты убедил его, что я его не люблю и что я его тут принижаю! И он выбрал тебя! Вот ты его и успокаивай!» «Потому что Вы правда делаете это! Он так сильно хотел, чтобы мы нашли общий язык, а Вы просто окончательно испортили наши с вами отношения! Вы не дали мне даже возможности попробовать наладить связь!» «Зато с Крисом ты сразу нашел общий язык! И зачем я вообще молчала о том, что ты изменяешь Фрэнку?! Надо было сразу сказать ему насколько ты… Ужасен!» Она знала? И молчала? Заебись, мам. Я, кажется, на каждом шагу должен получать пули в спину. Видимо, это некий стимул мне идти вперед. Жестокий стимул. «Вас только это волнует?! Только тот факт, что любит он меня, а не вашего какого-нибудь соседа-педофила, который зарезал бы его после секса?! У вас же там жил такой идиот по соседству! Извините, но эгоистка тут Вы! Я сижу с ним и пытаюсь успокоить, а Вы, блять, обвиняете меня в том, что случилось три года назад! Он сам уже простил и забыл! И вообще, отъебитесь от него! Дайте ему, блять, свободу! Он сам все прекрасно знает! Хватит так сильно контролировать его! Может, к врачу меня еще отправите, чтобы убедиться, что я, блять, ебучий космонавт?!» «Отвали от него! Иначе, я пойду на крайние меры!» «И что Вы сделаете?! Убьете меня?! Вперед! Фрэнк очень обрадуется этому факту! Или подкинете мне мужские трусы в кабинет? » И множество угроз от мамы, на которые Джи потом просто перестал отвечать. Блять. Кинув телефон на кровать, я не смог сдержать слез и, выдохнув, тихо заплакал от того, что каждый в какой-то степени предал меня. От того, что просто посмотрите на это. Такое ощущение, словно я не человек, а собака. Словно… Словно они питомца домашнего поделить между собой не могут. Почему это все происходит именно со мной? Почему именно моя мать решила восстать против того, что я гей? Я встречал множество парней с нетрадиционной ориентацией и каждого из них принимали родители. И его парня тоже. А что со мной не так? Почему я должен ощущать вину за то, что я это я? Почему? Я какой-то особенный или что? И так, блять, было всегда! Моей вины вроде бы не было, но я был виноват! Может, в детстве я был идиотом и просто не замечал, что делаю что-то не так и в чем-то не прав, но… А потом-то что не так?! Будучи подростком я, блять, каждый день ощущал вину за то, что просто живу на этой ебаной планете в этой ебаной семье! Отец явно бы обрадовался, сделай мать аборт, а мать не злилась бы сейчас так, не будь у нее сына педика. Как сказала когда-то давно она сама. Я просто всегда нуждался в поддержке. Душевной. Мне нужно было знать, что я не один. Что уход отца не значит, что меня бросят нахуй все и просто забудут, словно меня и не было, что предательство друзей и то, как они относились к тому, что было для меня важно, не значит, что никого не волнуют твои проблемы, что эти ссоры с матерью, эти издевки, что все это решаемо и в этом нет моей вины… Мне было… хуево! Мне хотелось просто заменить хоть чем-то то чувство одиночества, что жило внутри меня, потому что… Да кому, блять, было интересно сидеть со мной?! Повторюсь, мама дохуя работала и мы всегда ругались! Отец вообще решил сделать вид, что меня никогда не было! Друзья смеялись за моей спиной! Я хотел поддержки! Хотел обычных слов, которые бы доказали мне, что уход одного дорогого тебе человека не повод бояться потом каждого! Не повод злиться и ощущать вину! Но мне никто этого не говорил. Никогда. Меня унижали в школе. У меня не было друзей. Мама на работе. Отец хер пойми где… Я не был нужен… И, кажется, сейчас во мне не особо-то и нуждаются. Но я никогда не подойду к своей матери и не скажу ей в глаза, что люблю Джи за то, что он просто, блять, дал мне поддержку и за то, что он нуждается во мне. Мне просто скажут, что я ебанутый и у меня все было. — И, детка, я уже тут как тут! Я же не долго, да? — с улыбкой говорил Джи, вытирая свои волосы полотенцем, а после кидая его куда-то на пол. Я сглотнул, быстро стирая слезы, но они как назло, продолжали идти, только Уэй этого еще не видел. — Ты уснул что ли? Детка, не пизди, я не мылся так долго! — поцеловав меня в шею, сказал он, после заправляя волосы мне за ухо. — Фрэнк? — веселье на его лице в одну секунду сменилось переживанием. — Господи… Что случилось? — спросил он, садясь рядом и сглатывая. — Детка, ты чего? Тише. Не плачь, — поцеловав меня в макушку и прижав к своему сердцу, прошептал он. — Какого черта ты молчал, что моя мать, блять, пишет тебе угрозы?! — Ох… Я… Я не знал как. — Почему?! — толкая его в грудь, злобно прошипел я и вскочил на ноги, обнимая себя. — Какого хуя она пишет тебе такое, а ты молчишь?! Какого хуя ты вообще молчишь, что она пишет тебе?! — А что я должен был сказать?! «Фрэнк, прости, я знаю, что тебе и так хуево из-за твоей матери, но, чтобы было еще хуевее, я должен сказать, что она грозится в тюрьму меня засадить!» Так?! — Я не знаю, — скатившись вниз по стене, еле слышно прошептал я и, обняв уже свои колени, заплакал сильнее, ощущая, как кто-то царапает мою грудную клетку изнутри. — Почему все это происходит со мной, Джи? Почему я все время разочаровываюсь в тех, кто мне дорог? Что со мной не так? Почему? — сквозь всхлипы, шептал я. Встав с кровати, Джерард опустился передо мной на колени и осторожно провел рукой по моим волосам, а после, разомкнул мои бессмысленные объятия и, выпрямив мои ноги, поцеловал меня в губы, заставляя меня обхватить его за шею и притянуть ближе. И, я кажется прав. Он действует, как лекарство. Его поцелуи и касания. — Ты не виноват. Ни в чем. — Но мной лишь пользуются. Меня предают. Отец. Друзья. Ты. Теперь мать. Почему? — Потому что это жизнь… — выдохнул он, пожав плечами. — Мне жаль. — Ты же не оставишь меня? — всхлипнув, прошептал я, заглядывая в его глаза и кусая губы. — Никогда. — Обещаешь? — Обещаю. — Я зависим от тебя, — с усмешкой прошептал я и уткнулся носом в его шею, крепче сжимая Джерарда в своих объятиях. — Говори мне… Все и всегда. Пожалуйста… Я не хочу больше никаких секретов. Ничего. Я хочу просто быть с тобой и нормально общаться с Миком… Я хочу просто остаться с теми, кто не ушел от меня… С теми, кто не предал… — Но… — Нет, — заткнул его я. — Не хочу ничего слышать о Крисе и о том, что ты натворил три года назад… Я просто хочу быть с тобой… — Хорошо… — кивнув головой, ответил он. — Я… буду стараться все рассказывать тебе… Всегда. — Спасибо, — прошептал я, вздыхая, на что Джерард осторожно поднял меня с пола и повел к кровати. — Ты должен поспать… — Нет, я же обещал посмотреть с тобой фильм… Дай мне немного времени и… — стирая слезы и глядя на него, сказал я, но Джерард отрицательно замотал головой. — Никакого фильма. Тебе нужен сон… Особенно сейчас… — Мне стыдно… Я испоганил тебе настроение. — Ты не виноват и… Все нормально… — натянуто улыбнувшись, сказал он. — Вообще, это… Это все твоя мать, но это неважно… Спать. — Как скажешь, детка… — засмеявшись, ответил я и посмотрел на Джи… На его фальшивую улыбку и маску счастливого человека. Вина в моей душе заиграла с новой силой, я прекрасно понимал, что он просто хочет оказать мне поддержку и как-то помочь, но каждый раз, когда видит, как я снова срываюсь, начинает злиться и грустить, что у него ничего не получается. И мне плохо от того, что я так веду себя, что заставляю Уэя грустить и сомневаться в своих силах, потому что… низко то, что я выставляю свою боль напоказ… То, что я заставляю Джи терпеть все это. Надеюсь, он не сбежит из-за этого, потому что это сложно и тяжело. Надеюсь, я не совершаю ошибку, позволяя себе такое поведение. Мне очень страшно ошибиться. И всегда было. Я не хочу потом ощущать вину за то, что когда-то давным давно просто сказал не то слово. Нахуй всю эту фальшивую правильность. Я слишком устал за все то время, что не спал и… Джи прав… Мне необходим сон… Необходим отдых… Хотя бы немного.