Помоги мне разобраться в себе

Я стоял на улице, недалеко от своего дома, и ждал Джи, который, между прочим, опаздывает, а на улице, блять, холодно! Тоже мне, решил одеться красиво! Идиот. Да, я решил нарядно одеться. На мне были мои самые любимые черные джинсы с дырками на коленях, более менее нормальная футболка, сверху черная толстовка, а на руках перчатки без пальцев, да вот только этого мало! Холодно! На улице никого, кроме меня одного и это страшно. Так тихо, так темно, что просто хочется убежать, еще в новостях говорили, что маньяка этого сраного поймать никак не могут… Пиздец. Я решил покурить, чтобы хоть как-то скоротать это скучное ожидание своего психолога. Достал сигарету, поджег ее и затянулся. Волнение улетучилось, совсем немного, но этого было достаточно, чтобы я не собирался убежать от первого шороха позади меня. Я поднял взгляд на ночное небо, шатко выдыхая и даже немного разочаровываясь, ведь оно было в тучах, почти ничего не было видно, особенно моих любимых звезд. По телу прошла легкая дрожь, когда ветер коснулся моей кожи, разгоняя опавшую листву по асфальту. Выдыхая ядовитый никотиновый дым в пустоту, я прикрыл глаза и задумался. Задумался о смысле своего существования, о себе, своих умениях, талантах, о своем будущем. О том, почему я стал настолько зависим от Джерарда. Может, потому что я давно не разговаривал с кем-то по душам, давно не смеялся, не доверял что-то личное? Джи прав, нам нужны друзья, нужны те, кому можно выговориться, потому что, иначе мы не сможем жить нормально, жить счастливо. И, кажется, я нашел того, кто делает меня счастливым. Это так странно… он же ебаный психолог, который ведет себя, как конченый идиот. Нашел кому довериться, Фрэнк. Что-то капнуло мне на нос, отчего я резко раскрыл глаза. Но увидев снег, я улыбнулся самому себе и вытянул ладони вперед, на них упало несколько белых снежинок, которые спустя несколько секунд превратились в воду. Первый снег… отлично. Люблю свой город за такие подарочки нам, когда листва еще не опала, а снег уже пошел. Ну, в самом деле люблю, это не сарказм или что-то подобное. Сделав очередную затяжку, я ощутил, как чьи-то руки обнимают меня со спины, из-за чего сердце за доли секунды сжалось до микроскопического состояния из-за страха, но уже через пару секунд расслаблено продолжило свой ход, как только мне в нос ударил знакомый и такой приятный аромат Джерарда. — Прости, что я так долго. Ты, наверное замерз, — нежно прошептал он мне на ушко, улыбаясь, чему я усмехнулся. Какие нежности… — Достаточно, чтобы у меня в скором времени отвалился член и ты бы за это отвечал. — Вот как… а он нам нужен? — со смешком спросил парень, заставляя меня в недоумении уставиться на него, изогнув бровь. — Лично мне — нужен. А насчет тебя не знаю. — Так и быть. Пускай остается. А теперь нам надо в кино. — Да ну тебя. Тут снег первый идет, а ты со своим кино, — цокнул я языком, наблюдая за снежинками. — Ладно, согласен, это красиво. И необычно. Знаешь, в детстве я всегда любил наблюдать из окна за тем, как падает первый снег, как большими хлопьями он усыпает все вокруг, создавая свой, по своему прекрасный, мир. Это было так давно… Я уже и забыл, что значит быть ребенком, переживать только на тему того, что кто-то не вернул тебе игрушку, — Джерард мечтательно вздохнул, глядя куда-то в пустоту. — Хорошо тогда было. — Когда мне было четыре года… — неуверенно начал я, кусая губы, — Может, чуть меньше, мы всей семьей отправились на прогулку по зимнему парку. Там были мама, папа, я… они что-то обсуждали, пока я носился вокруг. На самом деле, я мало что помню, а точнее, почти ничего, но тот вечер показался мне таким необычным. Таким особенным. Будто я тогда уже догадывался, что всего этого больше никогда не будет. Помню, как я предложил отцу поиграть в снежки тогда, а он сказал, что не доверяет здешнему снегу и уверен, что там есть «мины» собак, — усмехнувшись, сказал я, а после затянулся. — Это тоже было давно… Кажется, что даже вовсе не было… Словно, это был какой-то сон, который я воспринял за реальность. — Скучаешь по тем временам? — Нет смысла жалеть о прошлом. Он не вернется, никогда. Семья не восстановится. Да и плюс ко всему, у него есть новая, я в ней никто. Я не хочу навязываться. Я хочу просто… убеждать себя, что он любит меня так же сильно, как я его, даже несмотря на то, что он оставил нас и наплевал на меня… Что со мной не так? — Ты о чем? — Почему я… Неважно. Забей. Пошли в кино, — кинув сигарету на асфальт, я вырвался из объятий Джи и пошагал в сторону кино. Зайдя в здание, меня сразу же окутало приятное тепло, чему я был очень рад, потому что в ожидании Джи я чуть ли в статую не превратился. Джерард сдал свою куртку в гардероб и пошел покупать билеты, в том числе и мне, несмотря на то, что я всячески противился, говоря, что и сам мог бы купить его себе, но Уэй меня не слушал, даже денег не взял. И вот мы сидим в какой-то кафешке в ожидании начала сеанса. Я пью колу, Джи кофе и каждый из нас молчит, бегая взглядом по помещению в котором мы сидим. — Я хотел бы поговорить насчет того, что было в кабинете, — резко начал Уэй. — Мы же вроде обсудили все, нет? — Нет. Спрошу прямо: это был… единственный раз? — А ты хочешь еще? — нервно кашлянув, спросил я. — Да. Не каждый день, конечно, но… И вообще, может, мы будем встречаться? Ты мне симпатичен, я тебе тоже, почему бы не попробовать? — Я не гей, Джерард. Да, между нами определенно что-то пробежало и все такое… Давай лучше, пока мы оба свободны, будем помогать удовлетворять потребности друг друга в сексе. Ты лишил меня девственности, значит ты с последствиями и разбираешься. Я в любом случае не рвусь сейчас искать девушку, — солгал я, потому что ужасно рвался, но не ради одного секса. А ради того, чтобы от Джи отвлечься. — Можно и так, если хочешь, я не против. — Вот и отлично, кстати говоря, не ставь мне засосы, я не знал, как маме это объяснить. — Так бы и сказал, что тебя выебал твой психолог и тебе это понравилось, — с ухмылкой ответил он. — Тогда, я мог бы просто выбросить свои вещи на улицу и выйти через дверь, выкидывая ключи. — Все так плохо? — Джерард усмехнулся, отпивая кофе. — Не знаю. Мне все равно. — Так почему тогда не сказал? — Потому, что тебе могло бы влететь. А этого никто не хочет, верно? — заглянув в его глаза, спросил я и отпил своей газировки из баночки. — По-моему, ты мне врешь и причина в другом. — А это, по-моему, уже не твое дело. — фыркнул я, глядя ровно в его зеленые глаза, на что он хмыкнул. — Хм, ладно, как скажешь. Пошли в зал. Джи встал из-за стола и направился в нужном направлении, что-то тихо напевая себе под нос и оглядываясь вокруг. Мне кажется или он обиделся? Блять. Я не хотел его обидеть, а уж тем более не хотел, чтобы это прозвучало как-то слишком грубо… Ладно. Потом извинюсь как-нибудь. Мы зашли в зал и сели на нужные места, устраиваясь на них удобней и надевая очки. Зал был полон всего лишь наполовину, что непременно меня радовало и давало понять, что много тупого гула на сеансе не будет, а значит, я смогу спокойно насладиться фильмом, не отвлекаясь на каких-то неадекватных людей. Свет погас через пару минут, по большому экрану сначала крутили рекламу фильмов, что должны выйти совсем скоро, а после запустили фильм, какой-то ужастик про маньяка, все как обычно. Ничего нового, но… Я все никак не могу понять, зачем Джи пригласил меня? Одному что ли смотреть страшно? Хотя, может он хотел поводить меня по так называемым «свиданиям», а потом трахнуть, типа, расположить к себе и… Нет, не в его стиле, наверное, я не знаю. Тогда… Он маньяк? Нет! Точно, нет! А что тогда? А, пофиг. Я должен расслабиться и перестать думать. Голова уже болит от этих мыслей. Я шел по бордюру, расставив руки в стороны, и внимательно слушал Джи. Он говорил о чем-то не очень важном и значимом, о чем-то бытовом, но мне это нравилось, просто диалог ни о чем, это же так классно, разве нет? — А вообще, знаешь, Фрэнки, я люблю читать, но, признаюсь честно, прочел мало книг, очень мало. То времени нет, то желания, аж самому стыдно. — Я тоже люблю читать, помогает отвлечься от реальности, найти себя, разобраться в себе, но да, ты прав, не всегда есть время, желание, хотя, я не думаю, что это делает нас каким-то необразованными дебилами. — Отвлечься от реальности? — посмотрев на меня, спросил он. — Да. — У тебя какие-то проблемы в ней? — Я не знаю, я просто привык жить в своей голове, говорить с собой. И, когда в реальности какие-то проблемы, я ухожу в мысли, — пожав плечами, ответил ему я и посмотрел на него в ответ. — Так у всех, наверное. — Тебе такой способ помогает? — Честно? — Джи положительно кивнул. — Нет. Больше усугубляет положение, но иначе я не могу, не умею, делаю так, как привык. — Я не виню тебя, но я хочу помочь, думаю, ты знаешь, что помощь нужна тебе, — снова начал свою шарманку Джерард, заставляя меня тяжело вздохнуть. — Я не уверен в этом так, как ты. Она мне не нужна. — С чего ты взял? Я бы не сказал, что ты выглядишь особо счастливым большую часть времени. — Наверное, потому что я… — только я открыл рот, чтобы ответить Джерарду, как зазвонил мой телефон. Я недовольно зарычал и, достав смартфон из кармана джинсов, приставил его к уху, — Алло? — Привет, — послышался знакомый голос с той стороны, заставляющий мое сердце болезненно кольнуть в груди. Отец… спустя ебаные два года он соизволил позвонить! Неужели вспомнил, что у него сын есть и решил ему внимания уделить? Я с трудом верю в это дерьмо. Остановившись посреди тротуара и обняв себя руками, я тяжело вздохнул, поджимая губы, в то время как Джерард вопросительно уставился на меня, останавливаясь неподалеку. — Привет, — дрожащим голосом ответил я. — Как дела? Чем занимаешься? — у него никогда не хватало воображения спросить хоть что-то новое… — С парнем гуляю. Нормально. — С парнем? — явно немного нахмурившись, спросил отец, неправильно поняв меня. — То есть, с другом. — А, ясно, у меня тоже все хорошо, — о, да, всегда мечтал услышать, что у моего отца все просто отлично без меня. — Классно. Что-то хотел? — Увидеться. Сможешь завтра? — Да, — выдохнув, прошептал я. — Конечно. Во сколько? — Часа в четыре нормально? — Хорошо, если успею, приду. В то кафе, да? Которое на углу спортзала? — Да. Ну, в общем, ты понял, а мне пора, пока. — Да, пока… — не успел я закончить свое предложение, как он уже сбросил вызов, заставляя меня вновь ощутить какую-то ненужность. Ненависть к этому человеку. Тяжело вздохнув, я засунул телефон обратно в карман джинсов и, молча, пошел дальше по улице. — Фрэнк! — Джи остановил меня и, развернув к себе лицом, продолжил, — Кто звонил? — Отец. Хочет завтра встретиться. — Ох… — выдохнул он. — Пойдешь? — Да, — уже явно без хорошего настроения отвечал я. — Прости, мне пора домой. — Я… — Я сам дойду. Не надо меня провожать, — перебил его я, — Пока. Джи и… спасибо за столь охеренный вечер… Прости, что так вышло, завтра поговорим. — Постой! — он схватил меня за рукав толстовки и, притянув к себе, нежно поцеловал меня, видимо, пытаясь таким способом хоть как-то оказать поддержку и помощь. По всему телу прошлась эта уже вполне себе привычная дрожь, заставляющая меня делать то, что я вряд ли когда-нибудь стал — отвечать на этот чертов поцелуй. — Теперь иди, — отстранившись, прошептал Джи, а я стоял прикрыв глаза и улыбался тому, что сейчас было. Улыбался поцелую. Но, собрав все свои силы в кулак, я спустился с небес на землю и, бросив тихое «Пока», пошел в сторону дома, периодически оборачиваясь и поглядывая на удаляющуюся фигуру Уэя, который покуривал очередную сигарету, бродя по улице медленным шагом и в полном одиночестве. Придя домой, я сразу же убежал в свою комнату и заперся там, не желая сейчас говорить хоть с кем-то. Звонок отца выбил меня из колеи и заставил грустить, вспоминая все те неприятные моменты и буквальные намеки от него на то, что я ему не нужен и он бы вообще со мной не общался, если бы не мать. Только вот, спустя тринадцать лет полного игнорирования всего того, что я делал и меня самого, я уже сам подумываю прекратить любое общение с ним, хватит с меня его лживых слов, обещаний, я ему не нужен, он не нужен мне, и точка, я заебался переживать насчет того, что он так мало времени уделяет мне, пошел он. Сука. Что во мне, блять, говорит?! Почему я опять начинаю злиться?! — Ну и куда вы ходили и кто этот друг? — начала мама сразу, как только открыла дверь в мою комнату. — Просто друг, мам, в кино на ужастик ходили. Кстати, отец звонил, — тут же попытался перевести тему я, чтобы не врать матери на тему этого «друга», ведь я никогда не умел врать мастерски. — О, чего хотел? — она усмехнулась, скрестив руки на груди и садясь на край моей кровати, пока я доставал учебники из школьной сумки, чтобы сесть за домашнюю работу. — Встретиться. — Надо же, он соизволил-таки поболтать с тобой. Хоть что-то, — цокнула она. — Мне все равно на него. Прости, много домашки. Давай потом об этом поговорим. — Как скажешь. Будешь ужинать? — я отрицательно промычал, на что она тяжело вздохнула и послушно ушла, прикрывая дверь за собой и оставляя меня в полном одиночестве. Я кинул пустой рюкзак на пол и, достав наушники из кармана толстовки и своей плеер, включил свою любимую группу, чтобы хоть немного успокоить нервы и поднять себе настроение после этого уебка. Как отец так может, позвонить, как ни в чем не бывало и просить встречи? Как он вообще мог забить на то, как живет его сын, как его здоровье, как дела в школе и все такое? Ему похуй на это, похуй на меня. За всю свою жизнь, мой «любящий» папа не был ни на одном школьном собрании, выступлении или где-либо еще, он никогда не просил меня показать свои работы, никогда не просил сыграть что-то, потому что ему безразличны мои интересы. И мне стыдно за то, что осознал я это совсем недавно, может, года два назад. Он строит из себя хорошего отца, но, по сути, этот человек никто мне, он не знает моих вкусов, увлечений. Не удивлюсь, если ему неизвестны такие вещи, как мой возраст, школа, в которой я учусь, класс. Он наплевал на меня, хотел вовсе отказаться, а я слепо верил, что его кто-либо заставил, что на самом деле отец меня любит, что нуждается во мне, но на деле все иначе. Не понимаю, к чему этот театр, послал бы меня и дело с концом. Но нет, как и многие люди, все так же продолжает притворяться и строить из себя дружелюбного, классного. Ненавижу таких людей. Я ненавижу подлиз, ненавижу фальшивок, они просто… мрази. И мне пришлось иметь с ними слишком много дел, настолько много, что они меня предали, забыли. Да, для меня это равно предательству, и что? Разве это неправильно? Что со мной стало? Я веду себя жестоко, грубо, отвратительно, но, в то же время, я все еще хочу помогать людям… и не могу долго злиться на них… Не могу не помочь, будь это даже те, кого я ненавижу так же, как и себя, за свою доброту, за свою злость. Я ненавижу себя за все, но никто об этом не знает, даже мама. Она считает, что я очень уверен в себе, даже самовлюблен немного, жаль она не видит истины, хотя… Нет, не жаль. Я не хочу ее огорчать или подводить. Она и так терпит меня всю свою жизнь. А проблемы связанные со мной и моей психикой ее уже не касаются, я справлюсь сам. Мой сон прервал противный звук будильника. Я нехотя раскрыл глаза и выключил его. Нет желания идти в школу, вообще никакого, может и не идти? Похуй на наказание, притворюсь больным и хватит. Да, так и поступлю. Мама все равно на работе, а значит я весь день буду дома один. Прикрыв глаза, я попытался уснуть снова, но не получалось. Моя голова с самого утра была полна мыслей, рассуждений и каких-то, непонятных даже мне, текстов. Так много всего, что голова гудит, надеюсь, скоро они заткнутся и дадут мне отдохнуть от их бесконечного нытья, грубости и так называемой «справедливости». По сути, я слышу их давно и разговариваю с ними. Для меня они друзья, настоящие, хоть иногда и унижают, но не лгут, ведь мне этого и так хватает. Знаю, многие сказали бы, что я псих и мне надо лечиться, но на самом деле, я просто закрытый человек, который не привык общаться с людьми. Они кажутся мне… другими. Не такими, как я. Это сложно объяснить, словно, я не вписываюсь, никуда и никогда. Словно, я лишний в каждом ебаном помещении, в каждой ебаной компании… Господи, дай мне мозгов, чтобы понять, что со мной не так. Чтобы понять, почему я такой. Я действительно не в силах этого понять. Я ненавижу себя. Но почему? Вопрос на который никто не может дать ответа. Я — это я, твердят мне мысли, а после задаются вопросом: «но почему я такой, что повлияло на меня?» Я не личность, я просто осколки от образов каких-либо людей, просто маленькая часть тех, кого я люблю, уважаю, принимаю. Я не личность. Весь день за окном идет дождь. Меня это не особо радует, совсем скоро я должен пойти на встречу с отцом… На очередную бессмысленную встречу, полную молчания и напряжения… Как же мне неохота, не вижу смысла, но я должен, хотя бы для того, чтобы сказать ему «Прощай». Думаю, так будет лучше всем. Я привык рвать связи. Привык думать о других больше, чем о себе. Никогда бы не подумал, что пребывание в одиночестве способно породить столько различных мыслей на разные темы, совсем никак не связанные между собой. Это пугает и удивляет одновременно. Я лежу на диване, уже давно собравшийся к этой тяжелой встрече, мой взгляд направлен в пустой белый потолок, на котором уже постепенно осыпается штукатурка. Я пуст. Я ничего не чувствую. Полное безразличие ко всему, полная смерть и опустошение в душе. Что со мной? Ничего. Это невозможно описать. Пустота. Словно, все чувства погрузились в вечную спячку, давая мне возможность отдохнуть или ощутить свою никчемность. Я прирожденный меланхолик с ужасными мыслями, иногда даже о суициде, но я не идиот и прекрасно осознаю свою ошибку, свою слабость, свою сопливость. Пытаюсь стать лучше под гнетом унижений, оскорблений, но ничего, почему? Кажется, словно это стало нормой для меня, словно, то, что я никто — это норма. Я самый худший в этом мире, лично для себя, и меня никто не сможет переубедить. Саморазрушение стало той частью меня, которая постепенно превращается в пепел, поглощая за собой душу, сердце, разум; самоненависть убивает меня, я убиваю себя, я это чувствую. Но мне плевать. Думаю, я буду прав, если скажу, что достоин этого. Я ублюдок, не более. Не более… Холодный осенний ветер растрепал мои волосы. Медленным шагом я поплелся в сторону кафе, в котором меня, наверное, ждал уже отец. Каждый шаг давался с трудом, к горлу все сильнее подступал ком, а мысли в спешке затыкались, не зная, что сказать мне. А я просто шел, с безразличным лицом, с пустотой на сердце, с грустью в душе, я шел и надеялся на то, что, вероятнее всего, никогда не произойдет. На простое слово, которое несет большой смысл для меня, которое никогда не сорвется с уст человека, чью внешность я зачастую вспоминаю лишь по фотографиям, либо при столь редкой встрече. Он никогда не скажет мне «Прости». Он никогда не попросит меня не рвать связи. Он никогда не поймет, что каждому нужен отец. Он лишь кивнет и, молча уйдет. Как и все до него, как когда-то давно и он сам. В кафе было вполне уютно и тепло, играла какая-то музыка восьмидесятых, пахло выпечкой и кофе. Я сидел за самым дальним столом в углу комнаты и, молча смотрел в окно. Отец еще не пришел, но не беда, я подожду. Будет время собраться с мыслями. Ко мне подошла молодая официантка и приняла заказ. Встав из-за стола, я вышел на улицу покурить. Поджег сигарету и затянулся, прикрыв глаза. Никотиновый дым заполнил мои легкие, сокращая мою жизнь на сутки, если верить ученым, но мне просто похуй. Сигареты помогают мне расслабиться и этого достаточно, хотя бы на данный момент. Очередная затяжка, очередной способ заткнуть мысли. Мне так необходимо это… Докурив, я вернулся к своему столику, где меня уже ждал кофе и…отец. — Привет, — низким голосом произнес мужчина, стоящий возле моего стола. Он неуверенно сел на свободное место и принялся рассматривать то, как я изменился, будто я был не его сыном, а ебаным экспонатом в музее. — Привет, пап, — выдавил из себя я и сел напротив него, также разглядывая его лицо. Он ничуть не изменился. Все те же полные губы, уставшие глаза, легкая щетина и слегка полноватые щеки. Он немного отрастил волосы, ему идет. — Подрался что ли? — указав на губу, спросил он. — Было дело. — И пирсинг сделал… Тебе идет. — Спасибо, — я взял в руки кружку своего горячего кофе и как-то смущенно опустил в него взгляд. Не хотелось смотреть на отца… Не знаю, почему… — Как дела? — после нескольких секунд молчания, поинтересовался он. — Обычно, у тебя? — Тоже. Что нового? — Ничего, — холодно ответил я, неотрывно глядя в окно. — У тебя? — Тоже. Как учеба? — Как всегда. — Ясненько, — и нависла тишина, такая тяжелая, давящая на нервы и атмосферу. Его устроил мой ответ насчет учебы, но, он даже понятия не имеет, что значит «Как всегда». Он не знает, как я учусь. — Фрэнк, мне звонила твоя мама… Что с тобой стало? Это правда, что ты бьешь в школе почти всех, куришь, орешь матом на учителей? — И что? — Так нельзя. Я посмотрел точно ему в глаза и злобно прошипел: — Ты ошибся лет так на десять, папа. Тогда надо было говорить мне, что можно, а что нельзя, тогда надо было воспитывать меня. Сейчас мне похуй. — Фрэнк, я же люблю тебя и волнуюсь. Почему ты таким стал? Тебя кто-то обидел? Или, может, мама права и дело в том, что мы мало общаемся? Мне просто не хватает времени. Ты должен это понимать, уже не ребенок. Мы можем попробовать видеться чаще, ходить на баскетбол и все такое, если ты хочешь. — Я ненавижу баскетбол, — фыркнул я. — Ты даже этого не знаешь. — Но это же не значит, что я не люблю тебя! Да, у нас с твоей мамой ничего не вышло, но ты мой сын, мой первенец, ты дорог мне, и, разумеется, я люблю тебя и всегда буду рядом. — Ты не будешь рядом! — Что? — в недоумении спросил он, будто правда не понимая, о чем сейчас шла речь. И от этого становилось обидно вдвойне. Из глаз пошли слезы. Руки сжались в кулаки от сильной ненависти. Он лжет, потому что все его действия говорят совсем об обратном. Сейчас или никогда, Фрэнк. Решайся. — Почему ты плачешь? — Прости, но… Никогда не звони мне, не проси встретиться, я не хочу общаться с тобой. Хватит с меня этого. — Фрэнки, сынок, ты чего? — Отвали! — слезы предательски усилились, я резко вскочил со своего места и, повернувшись спиной к отцу, продолжил: — Прощай. И я серьезно прошу тебя: исчезни. Так же, как ты исчез на два года, только теперь навсегда. Не надо звонить мне. Не надо делать вид, что ты любишь меня… Оставь меня в покое.   Я выбежал из кафе и, захлебываясь слезами, пошел домой. Я ненавижу себя за эту слабость, эти слезы. Надеюсь, мое решение было верным и я никогда о нем не пожалею. Хотя, я уверен, я никогда о нем не пожалею. Точно так же, как и мой отец. Лежа на своей кровати, я тихо плакал. Не знаю почему, но мне так больно от его слов. Как же я ненавижу эти сопли, эти трагедии, иронии, но… В то же время, я сам по себе какая-то трагедия. Его слова — ложь, как и он сам. Интересно, не позвони ему мама, когда бы он соизволил это сделать? Думаю, никогда. Теперь ему даже не придется заморачиваться насчет подарков на день рождения и всяких выпускных, я облегчил ему жизнь, и этого достаточно. Больно. Я не могу, мне хочется вырвать сердце и разрубить его на множество мелких кусочков, а потом закопать их, чтобы никто и никогда больше не смог причинить мне боль. Мне это надоело. В особенности мне надоел я сам со своим вечным нытьем не из-за чего. Я слабак. Чертов нытик и ненавижу это. За окном уже начинается закат, скоро домой вернется мама, а я все никак не могу успокоиться, чувствую, мной завладела депрессия. Хуев меланхолик. Уставившись в одну точку, я просто лежу и пытаюсь сделать вид, словно не существую. По моей щеке стекает одинокая слеза, а после, разбивается о пол, оставляя после себя лишь несколько капель. В дверь кто-то постучал, и я, испугавшись, что это мама, начал второпях вытирать слезы. Спустившись на первый этаж и открыв дверь, я увидел того, кого не ожидал. Джерард. — Эм… привет. Все хорошо…? — грустно спросил он, заметив очередную слезу, которую я не смог сдержать. Так же, как и не смог сдержать себя. Подойдя ближе к Джи, я осторожно коснулся его губ своими и по моему сердцу за долю секунды прошлась волна тепла, слегка приглушая всю ту боль, которую я ощущал минуту назад. Я затащил Джерарда в квартиру и, закрыв дверь, впечатал его в стену, не разрывая поцелуй. Он нежно отвечал мне, словно, надеялся, что это поможет мне успокоиться, и он прав. Я запустил пальцы в его волосы и, слегка массируя их, углубил поцелуй, прижимаясь к Джи еще ближе. Он обнял меня за талию и перевернул нас, вжимая меня в стену. Воздуха становилось все меньше и мы отстранились друг от друга, тяжело дыша, но, спустя жалких пару секунд, вновь слились в поцелуе. Взяв его за руку, я отвел Джи в свою комнату и лег на кровать. Он навис надо мной и заглянул в мои зареванные глаза. Коснувшись моей щеки своими холодными пальцами, Джерард медленно наклонился ближе и начал неуверенно целовать меня, на что я лишь послушно отвечал, прикрыв глаза. Сердце бешено стучало и, казалось, что скоро пробьет мою грудную клетку. Большую часть времени я ощущаю либо безразличие, либо боль, но сейчас, рядом с Джи, я ощущаю нечто необъяснимое… Я ощущаю свободу. Тепло. Эмоции. Его губы такие мягкие, мне так нравится целовать их. Что со мной за херня? — Я переживал, — отстранившись, прошептал Джи и после, продолжил поцелуй. И я был рад этому, потому что слова сейчас излишни. Он играл с колечком в моей губе, вызывая тем самым легкую улыбку на моем лице. Так близко… Мне сносит крышу. Отстранившись, он соприкоснулся своим лбом с моим. Прикрыв глаза, мы молча лежали, вдыхая запах друг друга, и улыбались уголками губ. За весь сегодняшний день это первый раз, когда я улыбнулся. Ох, Джи, что же ты делаешь со мной…? Спустя, примерно, полчаса, я успокоился и уже лежал в объятьях Джи, прикрыв глаза и тепло улыбаясь. Он гладил меня по волосам и, молча, смотрел в потолок, видимо, ожидая, когда я начну диалог. — Как отработал сегодня? — спросил я первое, что пришло мне в голову. Голос еще слегка дрожал, но это было почти незаметно. — Весь день ждал тебя, но ты не пришел в школу в принципе, и я начал волноваться, упало настроение и, в итоге, Калебу пришлось лицезреть меня злого, — усмехнувшись ответил Джи. Его голос такой красивый… Я так по нему скучал сегодня. — И как ему это зрелище? — Думаю, он был не в восторге. Я в него чем только не кидался. — Оу, жаль я этого не видел, — захихикав, ответил я. — Фрэнки…? — М? — Что случилось? — на выдохе спросил он. — А, ничего плохого, — я пожал плечами. — Просто отец, все дела. — Что он сделал? — Я… Я сделал. Я сказал ему исчезнуть из моей жизни. Навсегда. — У вас с ним ужасные отношения, да? — с грустью прошептал Джерард, утыкаясь носом в мои волосы. — Их просто нет. После развода отец забил на меня огромный хуй и около трех лет вообще не звонил и не напоминал мне о своем существовании. Потом мама начала заставлять его гулять со мной и общаться, но было заметно, что делал он это все, скрипя зубами. А я, идиот, верил, что правда нужен ему и папе не плевать на то, что я делаю. Хотя бы ему, просто… — я тяжело вздохнул, прикрыв глаза, — Я отца любил больше, чем маму. Она у меня строгая. И предпочитает, чтобы все было только так, как сказала она. Из-за этого мы раньше очень часто ругались. Дело даже доходило до того, что она не разговаривала со мной две недели или ударяла меня. Причем, причины были самые тупые… мол, я недостаточно умен для ее уровня. — Что? — в недоумении спросил Джерард. — Что это значит? — Что я должен закончить школу с золотой медалью, а я, идиот, все завалил и скатился на низкие оценки. Вообще, это случилось после ряда ссор на тему оценок и того, что я выгляжу, как педик и позорю ее. Но я к тому, что из-за этого, отца я больше любил… Но он меня вообще никак. — Типа, пытался компенсировать нежность за его счет? — я усмехнулся, пожимая плечами. — Наверное. Но он ушел, и его ничего не волновало, особенно то, как я тут живу. Потому я и ненавижу его. И послал его. Был момент, когда он показал мне своими действиями, что срать на меня хотел… — Думаю, так будет лучше, Фрэнк, — после минуты обдумываний всего, прошептал Джерард и погладил меня по волосам. — Ты молодец, что смог отпустить его. — Ага. Прикинь, ему позвонила моя мама и нажаловалась на меня, — фыркнул я. — Зачем она это сделала? — Не знаю. Сказала, я с катушек слетел и все такое. У нее, видимо, тоже сейчас не все дома. Пофиг. Я… скучал. — Я тоже, — засмеявшись, ответил Джерард. — Не думал, что без тебя в школе бывает так скучно. — А я не думал, что без тебя дома. Не хватало твоих шуток. — И все? Только шуток? — Джи навис надо мной, расставляя ноги по обе стороны от моих бедер и глядя точно мне в глаза, оголяя белоснежные зубки, от чего я засмеялся. — М, а есть еще варианты? — Ну, допустим, моей красоты, моего обаяния, моей харизмы. — Не, по ним я не скучал, — отмахнувшись, ответил я. — А знаешь, по чему скучал я? — прошептал он возле моего уха. — По твоей коже, твоему запаху, голосу, смеху. Без тебя так скучно в школе. Я, кажется, привык к тебе, — губы психолога начали ласкать мою шею, на что я запрокинул голову и запустил пальцы в его волосы, притягивая его ближе. — Джи, скоро придет мама… Джи, остановись, — он оторвался от моей шеи и посмотрел мне в глаза. — Я понимаю, что трахаться мы, скорее всего, будем часто и, к моему удивлению, я не против, но сейчас никак. Мы могли бы завтра. На твоем столе… — я смущенно закусил нижнюю губу и покрылся легкой краской, от чего с губ Джи сорвался тихий смешок: — Серьезно? — Почему нет? — Я только «за». Но, ты же понимаешь, что мне нужен от тебя не только секс? Да, мы будем спать, но это не отменяет того, что я хочу помочь, да и плюс, ты мне нравишься, как человек. — Понимаю, — усмехнувшись, ответил я. — Не переживай, а теперь… Прости, тебе пора. — М, ладно, — он закатил глаза, выдыхая. Джи встал с меня и пошел на первый этаж одеваться, а я же пошел следом. — Рад, что ты цел и не болеешь. Я правда переживал за тебя… — сказал он, когда уже собрался. — Со мной все будет хорошо, Джерард, — не сдержав теплой улыбки, ответил ему я. — Это просто последствия неприятного осадка на душе. — Ладно. Звони, если что. Я всегда готов выслушать и помочь. Пока, — сказал Джерард, целуя меня в уголок губ, отчего сердце забилось быстрее. — Увидимся, — проведя рукой по его волосам, ответил я, а после, как только Джерард ушел, закрыл за ним дверь, облизывая губы и пытаясь уловить остатки вкуса поцелуя на них, но все тщетно… черт, это нечестно! Стоило мне проводить Джерарда, как спустя тридцать минут домой вернулась мама. Она была вполне себе в хорошем настроении и мне не особо хотелось ей его портить, но звонить отцу и жаловаться на меня… Блять, я просто обязан узнать нахуя. Мама расставляла продукты, которые купила, по местам, что-то напевая себе под нос, а я молча сидел за столом и думал, как правильно начать диалог и, в конечном итоге не сорваться, я себя знаю, и знаю, что могу перейти на крик. — Как дела в школе? — начала диалог мама. — Зачем ты звонила отцу? — прямо спросил я, хмуря брови. — Я… Он тебе рассказал, да? — она вздохнула, закатывая глаза. — Идиот. — Да. Зачем? — Ты не слушаешь меня, вообще, и я решила, что… — Что его я послушаю? Пф, нет, — блять, нет, только не злись Фрэнк. — Скажу больше, я запретил ему вообще звонить мне. — Фрэнк! Он же твой отец! — И? Мне плевать. — Есть хоть одна вещь, на которую тебе не плевать?! Тебе на все пофиг! — фыркнула уже она, посмотрев на меня. — Нет! — А на что тебе не пофиг?! — на Джи. Он, блять, хотя бы пытается меня понять, а не шлет играть в игрушки, чтобы я не мешал. — Какая разница?! — Да, конечно, я же тебе никто! — Мама! Я люблю тебя, но не лезь в мою жизнь! Захочу — исправлюсь! — Захочешь?! Да когда ты в последний раз чего-то хотел, Фрэнк?! — прокричала она, зля меня сильнее. — Не начинай! — Почему?! Ты сутками торчишь в своей комнате! Не выходишь! Просто смотришь в потолок и все! Другие дети, вон, на кружки всякие ходят! С друзьями гуляют! А что ты? — Другие… — я встал со своего места и пошел в прихожую одевается. — Ты куда собрался?! — Знаешь, да, другие в миллион раз лучше меня, талантливее, умнее, красивее. А я так, никто. Какая жалость, что у меня нет братца или сестрички, вот они бы были лучше, вот ими бы вы гордились, вот они бы вас не позорили, а так, у вас есть только я, но, не переживай, сегодня ты побудешь одна, без такого дна, как я. Хотела, чтобы я гулял? Отлично. Я к другу с ночевой. Пока, — прошипел я и, громко хлопнув дверью, ушел из дома, начиная ощущать, как все то тепло, что передал мне Джи, растворяется в боли от слов матери. От слова «Другие»… Они с отцом друг друга явно стоят.