***
Учебный семестр подходил к концу, что одновременно и радовало, и огорчало студентов. До начала зачётов оставалась всего неделя, и это означало, что нужно побыстрее сдать все свои долги и отработать пропуски, ибо на зачёте преподаватели не будут столь благосклонны, как во время учёбы. Марина с Ксенией сидели за партой, всё время переговариваясь и смеясь, ибо лекция по доп.главам казалась им слишком скучной. — Бля, Мару, что за дичь она втирает, я ничего не понимаю. — Я тоже. — Ощущение, что она самой себе это говорит. — Невская посмотрела на доску, пытаясь вникнуть в слова преподавательницы, но выходило плохо. — Блять, зачем она стирает, я не успела переписать. Отойдите, я не вижу, да отойди ты от доски! — Зло прошептала Бесстужева, замечая, как Ледковская стирает всё с доски, — Сука. — Мару, почему у тебя почерк такой уродский? — Ксюша внимательно посмотрела в тетрадь подруги, где каждая строчка была написана разным почерком, ещё и корявым. — Да рука болит, не успеваю. — В этот момент в аудитории было слишком тихо, поэтому Александра услышала слова девушки. — Я, что, так быстро диктую? — Спросила Саша и обратила взгляд небесно-голубых глаз на студентку, тем самым вызывая у Ксении смех. Буквально через минуту женщина вновь продолжила лекцию в том же темпе, на что Невская тихо сказала: — Один хуй, быстро диктует, как будто за ней кто-то гонится, блять. Видя, как преподавательница пишет на доске формулу, одновременно озвучивая её, Бесстужева прошептала: — Такое ощущение, что она заклинание читает. Мне страшно. Ксюша тихо рассмеялась, привлекая к себе внимание женщины. — Вы чего там так веселитесь? — Ледковская зло посмотрела на студенток, и девушки мгновенно замолчали. До конца пары подруги старались вести себя тихо, но на элементарной математике они вновь смеялись, тихо перешёптываясь. — Уродские задачи, вообще не понимаю, как их решать. — Жиза. — Ответила Марина, лениво выводя на полях тетради замысловатые узоры. Ей было скучно до такой степени, что она решила ткнуть Ксению острым карандашом сквозь вязаную кофту. — Мару, ты, что, дура? — Зло и слишком громко прошептала Невская. — Я просто рисую. — На мне, блять? Другого места не нашла. — Ну пожалуйста. — Девушка жалобно посмотрела на подругу, от чего та лишь закатила глаза. — Только отвали. — Ксения закатала рукав кофты и протянула руку Марине, та незамедлительно стала рисовать цветочки, радостно улыбаясь. Замечая, что студентки ничем не заняты, Ледковская начала злиться. Мало того, что всю прошлую пару они смеялись, так теперь вообще ничего не делают. — Марина, Вы чем заняты? Бесстужева тут же отвлеклась от своего занятия, спешно читая условие задачи и тихо отвечая: — Я просто думаю. — То есть, Вы так думаете, да? Девушка больше ничего не ответила, лишь понуро опустила голову. Через мгновение на телефон Невской пришло оповещение о новом сообщение. « Я прибью тебя.» « За чтооо?» « Какого чёрта ты ничего не делаешь? Только ржёшь две пары подряд.» « Мне просто скучно.» « О, то есть тебе скучно? Прекрасно. Если тебе скучно на моих парах, можешь на них не ходить.» « Да блиин, я не это имела в виду. Пожалуйста, только не обижайся!» Саша отложила смартфон на край стола, больше ничего не ответив. Ксения виновато посмотрела на неё, но женщина старательно отводила взгляд, нервно закусывая губу. Студентка обречённо вздохнула и до конца пары больше не проронила ни слова. Когда занятия закончились, Ксюша хотела подойти к Ледковской и извиниться, но подумала, что ещё не время, и женщина всё ещё злится. Поэтому девушка поехала домой, решив, что лучше извиниться вечером вне стен университета. Ближе к шести вечера Невская стала собираться к Саше, оповестив её об этом в SMS, и, кажется, женщина больше не обижалась, ибо ответила, что очень ждёт её, и что у неё есть сюрприз. Девушка умолчала о том, что у неё тоже есть небольшой сюрприз, точнее, подарок, ведь сегодня было ровно три месяца, как они вместе. — Куда-то собралась? — На пороге её комнаты появилась Наташа, которой явно не нравилось то, что дочь постоянно куда-то уходит. — Да, к Полине с ночёвкой, можно ведь? — Нет, нельзя, ты слишком часто не ночуешь дома. — Но я ведь уже взрослая, что в этом такого? — Завтра пятница. — И что? Я поеду на учёбу в любом случае, если ты об этом. — Ты с кем-то встречаешься? Наконец-то забыла о своей преподше? — Мам, пожалуйста, давай сейчас не будем о ней говорить. — Ксения раздражённо закатила глаза и попыталась выйти из комнаты, но женщина преградила ей путь. — Мааам, дай пройти. — Мой друг, Андрей, раньше встречался с ней, он недавно сказал, что они расстались пару месяцев назад. Тогда же ты стала часто ночевать у Полины или где-то ещё. Если я узнаю, что эта сучка совратила мою дочь, ты знаешь, что я с ней сделаю. — Наталья внимательно посмотрела на девушку, вызывая у той дрожь по всему телу. — Во-первых, она не сучка, и не смей о ней так говорить. Во-вторых, даже если и совратила, то повторюсь, я уже взрослая. Да, я до сих пор люблю её, и пора бы тебе с этим смириться. — Я никогда не смирюсь с тем, что моя дочь-лесбиянка. Пора бы уже действительно повзрослеть и выбросить из головы подобную хуйню. — Ооо, сложно признаться в том, что это твоя вина, сложно признать, что именно из-за тебя твоя дочь не такая, как все, и любит баб? Потому что когда мне нужна была материнская любовь и забота, ты шлялась со своими подружками по клубам, была с кем угодно, только не со мной, запрещала общаться с бабушкой, всегда только лишь твердила, что отца и его семью я люблю больше, даже не задумываясь о том, почему. Да потому что они всегда любили меня больше, всегда поддерживали меня, были рядом, а ты только орать умеешь и осуждать меня. Даже в ситуации с Ледковской ты лишь наорала, сказала, что это она во всём виновата, а ведь виновата ты! — По щекам девушки текли слёзы, которые она и не пыталась остановить. Слишком долго она молчала, слишком многое скопилось внутри. — Из-за тебя я привязываюсь к любому, кто проявляет ко мне хоть каплю внимания и заботы. Да, я люблю свою преподавательницу, потому что, в отличие от тебя, ей не всё равно. Ты никогда не понимала меня, никогда не поддерживала, я даже рассказать тебе что-то толком не могу, потому что знаю, что ты не поймёшь. А она понимает, всё понимает и поддерживает. Она самая… — Закончить Ксения не смогла, ибо звонкая пощёчина обожгла щёку, и слова буквально застряли комом в горле. — Никогда больше не смей трогать меня. Прошли те времена, когда ты могла бить меня. Невская быстро сорвалась со своего места, подбегая к шкафу и бросая в спортивную сумку первое, что попадалось под руку. Дальше в сумку полетели тетради. Быстро застёгивая молнию, девушка стала натягивать на себя куртку. — Если ты сейчас уйдёшь, можешь больше не возвращаться. Идти-то больше некуда, бабушка в Крыму, пешком до него пойдёшь? Или к ней пойдёшь? — Не твоё дело, куда я пойду. Когда-нибудь ты поймёшь свою вину, только будет уже поздно. — Ксения уже хотела выйти из квартиры, как женщина яростно схватила её за хвост, потянув на себя. — Ты не будешь жить с какой-то бабой, пока ты живёшь со мной, и пока я тебя обеспечиваю. — Отъебись от меня! — Ксения вырвалась из сильной хватки, отталкивая мать от себя. — Ненавижу тебя, ненавижу! Ничего мне от тебя не надо! Если ты так стыдишься своей дочери, то ты больше никогда меня не увидишь! — Ксюша быстро выбежала из квартиры, закидывая сумку на плечо и стремительно спускаясь по лестницам. Она слышала, как мать кричала ей что-то вслед, она и так знала, что возвращаться домой ей теперь смысла нет. Захлёбываясь слезами, девушка шла по заснеженным улицам города, пытаясь успокоить себя, но выходило плохо. Солёные капли градом катились по щекам, застилая невидимой пеленой глаза. Дрожащими пальцами она ответила на входящий звонок и услышала такой родной и любимый голос: — Ксень, сегодня не получится увидеться, прости. Вика приболела, у неё температура… — Женщина ещё что-то говорила, но Невская уже не слушала её, она лишь молча кинула трубку, быстро позвонила Полине и кратко обрисовала ей ситуацию, на что девушка сказала приезжать к ней. Когда Ксения вновь положила трубку, на дисплее смартфона высветилось любимое имя, но студентка лишь сбросила вызов и отключила телефон. Она понимала, что у женщины и так проблем достаточно, и загружать её своими совсем не хотелось. Невская знала, что Саша будет волноваться, но она так же знала, что если бы Ледковская обо всём узнала, она была сама приехала за девушкой в любое место, но видеть её сейчас совсем не хотелось. Да вообще кого-либо видеть не хотелось, хотелось просто напиться, что Ксюша собственно и собиралась сделать. В университет студентка приехала только ближе к четвёртой паре, и то, только потому, что эта пара была у Ледковской. Пусть и видеть её Ксения не очень хотела, но пропускать её пары не собиралась. Невская села одна, ибо разговаривать с кем-то не было желания, но всё же с Аней и Катей поговорить пришлось, так как девушки сказали, что вчера им звонила её мама. Быстро сказав, что они поссорились, студентка больше не проронила ни слова. Когда прозвенел звонок, Александра быстро отправила Ксении сообщение и начала лекцию. «Подойди, пожалуйста, ко мне после пары.» Девушка проигнорировала сообщение и после звонка быстро собрала свои вещи, собираясь покинуть аудиторию, но тёплая ладонь на её плече остановила её. — Пойдём поговорим. — Александра потянула её за собой в кабинет, закрывая за ними дверь на ключ. — Что-то случилось? Почему ты вчера не отвечала на мои звонки? Ты обиделась, да? Прости, я знаю, что вчера обещала встретиться. — Дело не в этом. — А в чём? — Я поссорилась с мамой, из-за нас. Я ей всё рассказала и ушла из дома. Ледковская удивлённо смотрела на Ксению, не веря услышанным словам. — Девочка моя… Почему ты вчера ничего не сказала, почему не приехала ко мне? — Женщина притянула её ближе к себе, обнимая за талию и ласково целуя в висок. — Потому что я не хочу заваливать тебя своими проблемами. — Глупая. Какая же ты у меня глупая. — Саша невесомо поцеловала её в губы, даря столь необходимое спокойствие. — Ты можешь жить у меня, ты же знаешь. Но с мамой не стоило ссориться… — Я не хочу сидеть на твоей шее, потому что работу с учёбой я совмещать не смогу. Придётся либо переводиться на заочное и идти работать, либо переезжать к бабушке в Крым. — Не надо никуда переводиться, и переезжать тоже никуда не надо. Прекрати глупости говорить. — Александра ласково погладила девушку по волосам и ободряюще улыбнулась. — Ты готова обеспечивать меня, готова терпеть разборки с моей мамой, потому что в покое она нас не оставит, готова к проблемам на работе, готова к осуждающим взглядам, готова ко всему этому? — Ксения внимательно посмотрела в небесно-голубые глаза, замечая в них сомнение. — Милая, я… — Ты любишь меня? — Ответом послужила тишина. — Ты меня любишь? Ты хочешь быть со мной? — Конечно, я хочу быть с тобой, но ссориться с мамой из-за меня… — Ещё раз спрошу, ты любишь меня? Ледковская вновь промолчала, ибо слова признания просто застревали комом в горле. Она не могла этого сказать, просто не могла. Невская печально улыбнулась, высвобождаясь из крепких объятий и тихо произнося: — В этом наше отличие. Я на всё готова ради тебя, потому что я люблю тебя. А ты не готова, и я это понимаю. Но проблема в том, что ты даже не можешь сказать, что любишь меня. Я знаю, что тебе тяжело сказать подобные слова. Но сейчас, именно сейчас ты могла бы сказать, что любишь. Ты ведь видишь, что я всё готова потерять ради тебя, лишь бы быть с тобой, видишь, что я никогда не предам, видишь, что я люблю тебя. Чего стоит сказать эти три слова? Я скажу, чего тебе они стоят. Они стоят тебе меня. Они стоят тебе моей любви. Они стоят тебе всего, что между нами было. — Милая, пожалуйста… — Ледковская тихо всхлипнула, стирая с лица дорожки слёз и тихо шепча, — Не надо… Я правда… Я… — Ты что? — В ответ девушка вновь ничего не услышала. — Вот видишь, ничего ты. — Ксения достала небольшую бархатную коробочку из сумки, и протянула её женщине. — Это подарок, вчера было три месяца, как мы вместе. — Пожалуйста… Не оставляй меня. — Александра попыталась прикоснуться до Ксении, но та отпрянула от её ладони. — Нет… Невская молча направилась к выходу из кабинета, стараясь не оборачиваться на плачущую любимую женщину. — Я люблю тебя! — Её слов уже никто не услышал. Было поздно, было слишком поздно. Саша опустилась на колени, сжимая в руке бархатную коробочку с подарком и захлёбываясь слезами.***
Жгучие слёзы текли по щекам, обжигая нежную кожу. В легких не хватало воздуха, чтобы сделать глубокий вдох, не получалось, не могла, нечем дышать. Задыхаясь и захлёбываясь слезами, она пыталась успокоиться, но тщетно. Истерика не для того слишком долго просилась наружу, чтобы так быстро закончиться. Но неужели нельзя было потерпеть до дома, почему именно здесь и сейчас, в университете, где полно народу, и каждый мог увидеть её разбитой и раздавленный, слабой. А ведь она никогда не показывала себя слабой. Даже когда узнала об измене мужа, сдержалась. Он не дождался от неё ни одной слезинки, думал, что не любит и никогда вовсе не любила. А она любила, рыдала ночами в подушку, искусывая губы до крови, заглушая болезненные стоны и громкие всхлипы, чтобы дочь не слышала, чтобы не видела её такой, мама ведь сильная. Ребёнку необязательно знать, что её мама слабая. Что каждую ночь плачет от боли и бессилия, плачет, потому что надоело. Надоело, потому что все всегда предавали, никто не любил её по-настоящему, никто не дорожил ей. От осознания собственной ненужности становилось ещё больней. Плакать надо дома, в подушку, чтобы никто не видел. Именно так она всегда и делала. Но только не сейчас. Сейчас она рыдала так, как никогда. Заглушая всхлипы ладонью, честно пыталась держаться. Не могла. Было слишком больно. Больно и обидно слышать подобные слова от Неё. — Вы бесчувственная стерва. Холодная, словно лёд. Неудивительно, что в универе Вас никто не любит. Разве можно полюбить ледышку. В любом сердце можно растопить лёд любовью, но только не в Вашем. Но она ведь не хотела, правда не хотела так поступать. Она просто хотела, чтобы её девочка начала учиться, чтобы ходила на пары, делала домашние задания, чтобы не имела проблем с зачётом. К сожалению, девушка пока этого не понимала, но ведь потом поймёт, поймёт, почему Саша так поступила. Пусть это было неправильно, но так нужно было. Насчёт льда в сердце девушка тоже была неправа, ведь она растопила его, она смогла. Своей любовью, которой даже не было. Нет, она не чувствовала любовь к Ледковской. Она чувствовала ненависть. Жгучую, как её слёзы. Может быть, не стоило валить девушку на зачёте, может быть она смогла бы её полюбить просто так, не испытывая изначально ненависть и неприязнь. Может студентка и так могла заметить, какой Александра была на самом деле. Может и могла бы, но Саша просто не знала, как зародить любовь в юном сердце. Да и стоило ли вообще пытаться? Ведь она знала, что им не быть вместе, она только испортит Ксении жизнь. Но ей так отчаянно хотелось быть с ней, хотелось любить её, получая любовь в ответ, хотелось заботиться о ней, защищать от всех невзгод и неприятностей. Хотелось просто быть рядом и просто любить её. Разве она многого хотела? Она просто хотела любви, её любви.