Прошлое "Империи Зла"

Цепь из воспоминаний проносилась перед глазами стран. Тьма долгое время не отступала, закрывая и без того расплывчатые картины прошлого. Но постепенно, даже к ней страны привыкали. Она мягко обволакивала пространство подобно покрывалу, и невольно вводило в состояние некого транса. И постепенно, эта завеса растворяясь, приобретала все более новые и яркие краски, в этот раз, странам показалось, что это длилось почти вечность.  — Зашибись! Похоже мы в колхозе, теперь эта Империя Зла нас достанет! — крикнул Джонс, разглядывая расстилающиеся вокруг хлебные поля и маленькие уютные домики вдалеке.  — Я туда не сунусь! — рявкнул презрительно Англия. — Только мне этого еще не хватало! Я не потащусь ни в какой колхоз!  — Вее, а что такое колхоз, Дойцу? — Италия привычным жестом потянул Германию за рукав. Людвиг же лишь пожал плечами:  — Не знаю если честно, не доводилось бывать. Кстати, Англия похоже ты путаешь времена, Россия еще не стала даже империей, а колхозы ведь появились в двадцатом веке, когда в Россию пришли большевики.  — Мне плевать! Я на это не подписывался, — все более и более распалялся Артур. — Чертова Россия! Чертов Колхоз! Что мы тут вообще забыли?!  — Ты забыл, что мы здесь по твоей вине? И вообще это воспоминания Анны, а не твои. Если надо, значит придется… — презрительно фыркнул Франция.  — И слава Богу! Чтобы я жил здесь, в этом…  — Кстати, похоже это не колхоз. Смотрите-ка вон туда, вряд ли такое бывает в колхозе, — он указал на пригорок, где над липовыми кущами возвышались гребнистые кровли дворца. Когда-то он весь был виден, отражался в реке, нарядный и пестрый, — теперь зарос листвой, приходил в запустение.  — Я помню это место, — улыбнулся Яо. — Мне приходилось здесь бывать. Это Преображенское село, тут расположен самый наверное знаменитый монастырь Троице-Сергиева Лавра…  — Простите, Китай-сан, что прерываю, но мне интересно что здесь делает Россия? Разве она не должна быть при правителе? — спросил Япония, подозрительно косясь на китайца.  — А вон и она сама, — улыбнулся Франция. Под одной, особо роскошной раскидистой березой, в деревянной резной беседке сидела Аня. Казалось, она совсем не изменилась, разве что черты лица стали чуть взрослее, и выглядела она уже гораздо лучше чем во времена Смуты. Одетая в привычный сарафан Аня, беспокойно вчитывалась в какой-то пожелтевший исписанный лист. По ее нахмуренному лицу было видно, что это явно нечто важное, но как бы страны не старались, как не заглядывали бы через плечо, они ничего почти не могли разобрать, ведь весь текст был написан на древнерусском.  — Интересно что она… — Япония осекся, а совсем рядом послышался звонкий мальчишеский крик:  — Анька! Эй Анька! — страны с изумлением рассматривали мальчонку, который выбежал прямо к России, держа в руках букет белых одуванчиков. Маленький, от силы дашь лет 10, черноволосый, жилистый, он задорно сверкнул своими темными, необычайно блестящими живыми глазами, и ничуть не стесняясь прыгнул с разбегу на колени русской и дунул прямо ей под нос цветочный пушок.  — Петр Алексеевич, ну сколько я вам не раз говорила: нельзя так пренебрежительно относится к своим учителям. Опять вы с занятий сбежали…  — Петр Алексеевич? — нахмурился Англия, всматриваясь в лицо мальчика: Артуру он явно кое-кого напоминал.  — Видимо, мы переместились уже в эпоху царствования Петра Великого, а это значит что Россия уже почти стала Империей.  — Не совсем, — отозвался Китай. — Сейчас на троне должна быть его сестра, а сам он пока в селе Преображенском учится уму-разуму.  — Что-то не больно он учится, раз так к учителям относится, — произнёс Германия. — От брата кстати, еще слышал, что император получил очень слабое образование, и писал с ошибками до конца жизни.  — Сам я разберусь. Учитель мой только и умеет что Богословие читать, да писать всякие закорючки, тоже мне писака! — Петр фыркнул, всем своим видом показывая, что он думает о таких занятиях. — Лучше бы не голосом, а руками учил! Вон, мне немцы обещали показать как у них хозяйство устроено, обещали показать и мельничное колесо, в коем бегает собака и вертит его, и птичек механических, которые слаще соловьев поют…  — Будет вам царевич, — примирительно отозвалась Россия. — Что ж вы, на немцов-то, равняетесь? Ежели учиться не будете, на вас в слободе ни один немец не посмотрит, скажет: «Царь, а не грамотный, что он поймет-то»?  — Да не будь ты такой скучной! Анька, — насупился тот. — Давай лучше в слободу Немецкую съездишь, хоть на людей посмотришь европейских, вон какие ходят нарядные, веселые, у них-то не то что у нас: серо да сыро, ничего нету.  — Вы не немец, а будущий русский государь, человек, на котором все будет в стране держаться, на которого народ будет как на родителя смотреть. Как же люди-то на вас смотреть будут, если царь не на них, а на Запад, да на другие народы будет глядеть, и говорить людям, что лучше у иностранцев?  — Ну так и народ по-европейски нарядим. Вот красота-то будет: у бояр не бороды ни брюха, девки у нас хороши будут щеголять, в платьях да в корсетах. Да… будущий император критически осмотрел внешний вид России. — Пора бы по-нормальному тебе начать выглядеть, по человечески, а не тряпки эти носить.  — Да не хочу я платье немецкое носить!  — Немецкое не хочешь? А чем оно-то плохо, а может французское или может аглицкое, говорят в Англии те еще красавицы…  — Кстати, — улыбнулся вдруг Франция. — Действительно лучше французское, английское, оно все-таки такое грубоватое и безвкусное.  — А у твоих платьев вообще, корсет некачественно затягивается, шнурки рвутся и вообще, он разламывается, — не остался в долгу Англия, ядовито ухмыльнувшись.  — России бы очень пошло пышное платье, что-нибудь такое попроще, но со вкусом, — произнес Франциск. — Хотя и сарафанчик ей даже очень…  — Слушайте, а что за место такое, «Немецкая слобода»? — спросил Америка. Пожалуй это было интересно всем странам. Откуда только взялись на русской земле немцы, и не просто ведь взялись, а прижились.  — Интересно, а есть у этой «слободы» воплощение? Дойцу, а она на тебя похожа? — Не унимался Италия, мысленно представляя себе воплощение этой неизвестной, ну или неизвестного, и почему-то, ему казалось, что облик этой слободы невероятно схож с образом Германии.  — А я-то откуда знаю? Я о своих «русских» родственниках, вообще не знал. — Отозвался Людвиг, он конечно знал, что немцев жило в России ого-го-го сколько, ну нужны были они русским людям, хоть и недолюбливали, но с немцами чуть ли не бок о бок жили. Во как до войны-то все было…  — Ну и зачем мне эти наряды, я же не немка в конце концов! Видела платья у дам их, я просто в подоле утону, немыслимо же на себя столько юбок одевать…  — Подумаешь юбки! Ради приличия потерпеть можно! — крикнул царевич и тут его взгляд упал на косу Ани. — Ну, а это что такое? Ты что кобыла, косы заплетаешь, лучше завей себе кудри, вон какие красивые у дам у европейских.  — Да ну их, — хмыкнула Россия и осторожно убрала косу за спину, от греха подальше. Внезапно Петр гневно сверкнул глазами и топнул ногой, ему явно не понравилось то, что сказала его собственная страна.  — А ну не спорь! Я твой государь или нет?! Ты мне не указ, вот захочу — боярам всем бороды порублю, армию, да флот построю и тебя поставлю на ноги, глядишь с нами и другие европейцы считаться будут!  — Ну да, ну да конечно, — с сарказмом отозвался Англия. — Будет кто с этой…неназванной страной считаться!  — Помолчи! Слушать уже тебя тошно, достал! — Франция нахмурился, смотря на своего вечного оппонента, но тот лишь фыркнул, подумаешь Россию оскорбил, ему же ничего не будет за это, все равно это демоница ничего сейчас не видит и не слышит.  — Франция-сан? — Япония непонимающе взглянул на разъяренного Бонфуа, но тот даже бровью не повел, продолжая взглядом прожигать ненавистного чаефила.  — «Империя Зла то, Империя Зла се»…Самому-то не надоело?! У тебя грехов-то пожалуй больше чем у Анечки, ей просто хотелось чтобы ее приняли…  — Сказал тот, кто прятался за ее юбку во время Мировых войн, — встрял Германия, которому порядком уже надоел этот балаган. Англосаксы негативно относятся ко всему, что делает Брагинская, но это их право, а он, Людвиг не будет опускаться до их уровня, у них с Россией и так пока устаканилась ситуация, она так же важна для него, как и он для нее.  — Ну да, ну да, отозвался главный ее мучитель, — фыркнул злорадно США. — Уж не ты ли называл ее народы одной из низших рас, и относился к ним как к скоту?!  — Я между прочим извинился…  — А что ей толку до твоих извинений? Столько народу потеряла…  — Как будто тебя это волнует, — прошипел сквозь стиснутые зубы Германия, и во избежание ненужного конфликта отошел подальше от Америки. Тот лишь презрительно фыркнул, и хотел было уже опять разразиться тирадой, но в этот же момент воспоминание погасло и вновь наступила тьма. Картина, возникшая перед их глазами открывала вид на небольшое поселение. Деревянные домики, искусно выкрашенные под кирпич, приземистые, длинные купеческие амбары с воротами, окованными железом, забавно подстриженные деревца в палисадниках; повсюду — поперек к улице — висели размалеванные вывески, в лавочках распахнуты двери, увешанные всяким товаром.  — Интересно, — протянул Франциск, осматриваясь. — И здесь жили иностранцы?  — Почему иностранцы? — Хмуро отозвался Япония. — Вроде бы говорили, что только немцы здесь жили.  — Ну немцы — это как бы и есть иностранцы, — улыбнулся Бонфуа. — То есть это и англичане и французы и германцы… В общем-то все так сказать «немые».  — Как понять-немые?! Им язык что ли отрезали, когда они приезжали в Россию?! — Америка злорадно усмехнулся, готовясь уже обвинить Анну в садистских методах обращения с иностранцами, но Бонфуа опередил его.  — Нет, не в таком уж буквальном смысле. Сама суть в том, что русские и иностранцы не понимают друг друга, если не знают языка, вот поэтому немецкая слобода и появилась. Чтобы люди с Европы жили, и их традиции, и их вера не нарушались, чтобы, они фактически чувствовали себя как на родине.  — И как? Удачно ли? — с сарказмом спросил Джонс. Но ответа уже не получил: по дороге легким степенным шагом шла Россия, а рядом с ней крутился будущий император, то и дело Петр подбегал к немцам, интересовался, шутил с ними, и каждый раз девушка отчаянно краснела от стыда перед иноземными гостями, но кажется, те воспринимали царевича снисходительно, видя его интерес и любознательность. Страны молча шли вслед за ними, мимо них то и дело сновали люди в подтяжках и вязаных колпаках; степенные женщины в соломенных шляпах, указывали детям на Россию и на маленького Петра; с дороги то и дело отскакивал какой-нибудь щеголь в растопыренном, на боках кафтане и прикрывался шляпой от пыли.  — Кого я вижу? Hello Russland! — Прямо к Анне навстречу, изумленным странам вышел высокий, стройный, одетый по щегольски блондин, с прилизанными бледно-золотистыми волосами. По лицу — просто настоящий немец, но было в нем что-то другое, не немецкое. То ли его манера обращения, то ли…  — И тебе не хворать Слобода! — на глазах у стран Большой Семерки, Россия улыбнувшись, чуть ли не бегом бросилась к своему «русскому иностранцу» и крепко обняла немца за плечи, отчего тот вздрогнул.  — Ну вот зачем ты меня, Слободой называешь, знаешь же, что не нравится мне это, — было похоже, что он раздражен её поведением, вот только на Брагинскую это кажется, никак не подействовало.  — Да ладно тебе, немчик, я же любя, — Россия растрепала его светлые волосы и засмеялась, видя как он еще больше нахмурился.  — Что такое, «немчик»? — спросил подозрительно Англия.  — Так ласково Анна иногда называет немцев, — усмехнулся Бонфуа и посмотрел на покрасневшего от стыда Германию, кажется, Людвиг помнил, как Россия, так же ласково называла его и он так же смущался и сердился, как и Слобода.  — Кстати, как на Людвига похож… Твой братишка? — Италия рассматривал немца, говорившего с Аней. И действительно, внешне что Германия, что Слобода — буквально, как близнецы, только волосы да характер разные.  — Я о нем не знаю ничего. И Гилберт мне ничего не рассказывал, — Байльшмидт нахмурил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить, но кажется об этом «русском родственничке» он и слыхом не слыхивал.  — Опять с царевичем пришла, — улыбнулся Слобода, наблюдая за тем, как Петр общается с двумя разодетыми по-щегольски немцами. Россия лишь тяжело вздохнула:  — Ты же сам знаешь, что он не усидит и минуты на месте. От учителя сбегает, чтобы в войнушку с пацанятами играть, смысла в образовании не видит, зато решил все по-европейски у меня устроить… — Аня сложила руки на груди, глядя на то, как маленький царевич интересуется у одного седовласого немца, как вот это механическая птица на жердочке без голоса поет, да еще и крылышками шевелит. Старик с улыбкой рассказывал парнишке об этом, посмеиваясь, наблюдая как задорно и пытливо сияют его необычайно живые, черные глазки.  — Подвижный он у тебя, — как раз тебе такой сейчас нужен. Конечно преобразования тотальные не нужны, но все-таки в некоторых сферах стоит поработать…  — Если бы, — вздохнула Анна, — ему надо все и сразу. Много требует, да взять негде… Хотя, он может и будет лучше, чем эта жадная до власти девка.  — Тебе не нравится Софья Алексеевна? — он удивленно уставился на Россию, но кажется, та особо не отреагировала на его слова. Лишь пожала плечами и замолчала, словно обдумывая ответ.  — Фридрих, вот знаешь чувство, когда тебя заставляют делать то, что ты не хочешь? Нет. А вот как мне надоели конфликты с крымскими татарами, похоже моя царица даже не понимает, что это все бессмысленно. Все эти походы, эти бесконечные распри… Она не видит дальше своего носа!  — Ну тебе ли не привыкать жить в войне, Россия, — усмехнулся тот, на что девушка лишь фыркнула:  — Ну спасибо. Утешил так утешил… С одной стороны, мне самой хочется познакомиться с европейским бытом, но перенимать его… Я просто понимаю, что это будет слишком нелепо.  — Вот и училась бы у Европы, и территориями бы поделилась, — усмехнулся Америка.  — Альфред, а ты случайно не в курсе, что если бы Россия переняла все от Европы, то это была бы уже не Россия, — как же Франциск надоели эти нелогичные выводы. — А так неназванная страна…  — Она и есть неназванная страна. Никто ее не звал в Европу, никому она была не нужна, — раздраженно отозвался Артур, пронзая полным гнева взглядом Бонфуа, но похоже, тот и бровью не повел-привык.  — Ты на что это намекаешь Франция? — негодующе фыркнул Америка, ему явно не нравилось, что француз отзывается о России вполне даже тепло, без вражды. Тот лишь загадочно улыбнулся:  — Я ни на что не намекаю, просто говорю, что Россия — она живет своим умом и сама по себе, для нас недоступна, и вы бы приняли приняли ее как европейское государство, только если бы, она раздала кому надо, направо и налево свои богатые территории, — Франциск говорил чистую правду. Он действительно подмечал все нюансы, все новости, что шли о конфликтах с РФ. Взять хотя бы эту ситуацию с Крымом…  — И где так научился понимать ее, водки наклюкался что ли, заместо вина?! — Англия уже выходил из себя. Что касается Америки, то тот еще немного и набросился бы на Бонфуа с кулаками.  — Не ты с ней под Аустерлицем и Бородино сражался, — лишь бросил Франция. — Не ты у нее так часто бывал, как я например, не тебя она тогда разбила. А жаль, что ты не на моем месте был, может тогда и переменил свое мнение, может по-другому и смотрел бы на нее… Англия уже хотел возразить и последовать примеру воспитанника, накинуться на француза и избить его так, чтобы тот и на ногах не стоял, но тут его перехватил Германия:  — Если вы сейчас начнете конфликт, то мы все пропустим. Хватит вести себя как малые дети, помолчали бы хоть немного… Но похоже Людвиг не смог договорить и донести до остальных информацию: в тот же момент, воспоминание начало таять и терять краски, медленно, но верно, стран охватывала непроглядная и пугающая тьма…