«Демоны ищут тепла и участья. Предаюсь огню, разрываюсь на части, Оставляя ожоги и ноющие порезы… Всё равно ты ранишь сильней, Чем стекло и железо…»
Ксения навсегда запомнила день, когда она перестала быть бесстрашной. Когда её напарник умер у неё на руках. Умер в самом прямом смысле — клиническая смерть на фоне огромной кровопотери. Это было ещё до экспедиции. Как много воспоминаний — хороших и не очень связано у Ксении с Германом, причём многое произошло ещё до плавания. Ворожцов был для неё настоящей «тёмной лошадкой», они даже не были представлены друг другу, Рутковский позже сказал разбираться с этими церемониями самостоятельно. Герман на тот момент работал на компанию «Black home», которая тесно сотрудничала с ISPA, можно сказать, сдавала своих людей «в аренду». Не бесплатно, конечно же. А потом выяснилось, что компания-партнёр изменила прейскурант, и для Рутковского оказалось гораздо проще предложить Герману перейти в ISPA. На каких-то условиях, о которых Ксения ничего не знала. Позже она случайно нашла у Филиппа в кабинете договор. И чётко в нём обозначенное обеспечение реабилитации дочери Ворожцова, на тот момент после аварии прошло всего ничего, девочка проходила лечение. Александр согласился, оплатил курс в одной из лучших травматологических клиник Швейцарии. Это было единственным, как позже выяснилось, пунктом договора. Инвестиция стократно окупилась Филиппу в будущем, Герман не раз спасал Ксению, невесту своего работодателя. Поначалу было дико сложно работать в команде с абсолютно чужим человеком. И дело было не в какой-то там взаимной неприязни или в нежелании Германа работать. Нет, Ворожцов выполнял все приказы, сопровождал Ксению, куда было нужно, но долгие несколько месяцев было проще разговорить камень, чем Германа. Скупые ответы на вопросы, причём только на те, которые касались текущей задачи. Наигранная доброжелательность Германа во время их первой встречи не смогла обмануть Ксению, увлекавшуюся тогда психологией. Небольшая хорошо отыгранная сцена для руководителей. Возможно, для кого-то такой напарник был пределом всех мечтаний: исполнительный, профессионал во всем и для всех, чётко разграничивавший службу и всё остальное. Нормальные отношения с напарником, то есть с Ксенией, для Германа явно были побочной ветвью. Иногда во время очередной поездки Данилова даже забывала, что она не одна в их маленькой команде, всё происходило словно само по себе. Филипп однажды сказал ей, что это и является признаком хорошего напарника — результат, а не цепочка действий, ведущих к нему. Результат был, Ксения опережала всех своих коллег по части исследований. Герман во многом способствовал ей. Был случай, когда девушке совершенно неожиданно понадобилось в Австрию, там проходил закрытый съезд учёных-биохимиков, доклады которых были необходимы для исследования одного из химических соединений. Из Швейцарии в Австрию рейсов в тот день не было, Ксения в панике обзванивала аэропорты. Филиппу сообщать было нельзя, это означало бы, что она не может справиться с выполнением поставленной задачи. Последним в телефонной книге Даниловой был Герман, но звонить ему девушка не собиралась даже находясь на грани жизни и смерти. Он позвонил сам, поинтересовавшись, зачем доктор обрывает телефоны воздушных касс. И откуда только узнал? Ксения, захлёбываясь подступившими слезами, не выдержала и всё рассказала. Через полтора часа она сидела в крошечном служебном самолёте главы одного из крупнейших аэропортов Швейцарии. Было три часа ночи, Герман дремал в кресле напротив. Как он успел так быстро найти самолёт, для Ксении осталось загадкой. Если девушку не требовалось никуда сопровождать, то Герман исчезал из её жизни. Понятно, что у него была и другая работа, помимо сотрудничества с Ксенией. Данилова знала, что Герман высококлассный оперативник, особенно для работы «в поле». После трёх месяцев их совместной работы Ворожцов всё чаще пропадал. На собрания, съезды, на рабочее место Ксению сопровождали чужие люди, гораздо более неприятные доктору, чем Герман. Филипп отмалчивался. Ксения находилась в полнейшем неведении, пока не додумалась воспользоваться служебным положением и не поговорить с координатором, который определял, кто кого и куда сопровождает. Полученная информация была абсолютно шокирующей, четверть времени, когда Ксения не видела напарника, тот проводил в госпитале. Близился какой-то новый проект, следовательно, участились попытки похищений и убийств на сотрудников ISPA, были даже уличные стычки. Бывшего офицера «Black home» брали на все задания в любое время дня и ночи. Координатор также рассказал, что Герман всегда был на передовой в любом задании, и получал больше всех. Во время последней атаки на Александра в одном из глухих районов Женевы во время тайной встречи бывший партнёр привёл с собой целую армию высококлассных бойцов. Рутковского явно не собирались оставлять в живых, но и бойцы ISPA не подвели, защитили руководителя проекта, причём половина офицеров отдали свои жизни. «Стрелка» закончилась огромными потерями для обеих сторон и разрушенными нежилыми домами. Хорошо, что нежилыми, иначе бы Рутковскому пришлось бы куда-то прятать трупы мирных жителей. Напарник Ксении был тяжело ранен, не спас даже бронежилет; Стреляться пришлось с довольно близкого расстояния, и Герману отдачей сломало несколько рёбер* и ранило осколком в голову, хорошо ещё, что на излёте, иначе последствия были бы гораздо серьёзней. А так всего лишь небольшая операция по извлечению куска стали. После таких шокирующих новостей Ксения хотела навестить Германа, но координатор лишь покачал головой и продемонстрировал девушке договор. По нему выходило, что доктор и Герман связаны работой и только ею, ничем больше. Никаких посещений и встреч в нерабочее время. Чем меньше напарники привязаны друг к другу, тем лучше результат их совместной работы. Однако, Ксения чувствовала себя настоящим бесчувственным созданием, которое за такое время ни разу не озаботилась о Германе. Сейчас это было бы достаточно трудно сделать, девушка не знала, в каком госпитале Ворожцов, по всей Швейцарии их было слишком много. Но Данилова не оставляла попыток узнать хоть что-нибудь. На исходе третьей недели после разговора с координатором Ксения совершенно случайно нашла молодого мужчину, который участвовал в последней стычке. Увидела его во время крупного собрания в учебном здании ISPA. Ему повезло больше всех, отделался мелкими незначительными травмами. Невысокий, крепкий, как гриб-боровик, это была его первая работа «в поле». И, похоже, последняя, мужчина был словно погасший огонёк после всех увиденных смертей и собственных ран. На вопросы не ответил и ушёл, оставив Ксению в прострации. Следующую неделю она пыталась отловить бойца, но так и не нашла. Герман сам появился ещё через полмесяца. Полмесяца мытарств Ксении по госпиталям и товарищам Германа. Для девушки это было настоящим сюрпризом. Ей нужно было ехать на открытие всемирного биологического форума в Цюрихе. Поездка, а точнее, полёт, предстояла из Берна, где Данилова напряжённо работала последние несколько дней. В восемь утра она как обычно спустилась вниз, с непонятным раздражением представляя себе очередного сопровождающего. В последний раз с ней ездил совсем молодой парнишка, совсем ещё ребёнок, робевший перед Ксенией, как будто был не на задании, а на выпускном вечере. Но судьба явно пожалела Ксению. Возле выхода из бернского бизнес-отеля с непроизносимым названием стоял Герман. Как обычно в костюме и при галстуке. Это уже было отдельной темой. С самого своего начала работы на ISPA Ксения была категорически против телохранителей и всяческих сопровождающих, она чувствовала себя как будто под колпаком. А ещё это было настоящим унижением для неё, как когда в детстве её встречал из школы дедушка. Это продлилось аж до десятого класса, а потом Ксения по-настоящему и впервые в жизни взбунтовалась, собрала вещи и переехала из родительской квартиры в дом к подруге, которая иногда по нескольку месяцев жила одна, её отец с матерью были учёными-вулканологами и большую часть своей жизни проводили на другом конце планеты. Камчатка, рай для них, была адом для их собственной дочери, и она осталась в родном городе. Эту историю Ксения много раз воспроизводила Филиппу, пока тот не поставил ей условие, причём довольно жёсткое — либо с напарником, либо вообще без проекта и без каких-либо исследований. Выбор был очевиден. Ксения до последнего не знала, с кем будет работать. Филипп отделался сухой фразой — опытный офицер, как человек неплохой, в твои дела лезть не будет. Идеальный вариант. Оставшимся предметом спора была форма одежды напарника. Ксения представляла себе телохранителя, как во многих фильмах: чёрный костюм, галстук-бабочка, огромные полусферические очки и кобура на поясе. Филипп успокоил её, сказав, что всё это уже оговорено, её напарник обо всём предупреждён. Герман действительно уважил желание доктора. На какие-то важные конференции он, естественно, облачался в костюм, причём вовсе не в чёрный и больше напоминал одного из выступающих на пресловутой конференции. Предельно вежливый со всеми, аккуратно подбирающий слова, он не давал ни малейших догадок окружающим на тему, кем он является на самом деле. Но если Ксению нужно было просто доставить куда-то, подождать в машине и отвезти обратно, то Герман несколько раз спокойно был в тёмных джинсах и пиджаке, со стороны больше похожий на голливудского актёра. Серьёзно, Ксения пару раз видела, как девушки врезались в рекламные щиты на улице. Герман не был слишком красив, но невероятно харизматичен, и своей манерой поведения в принципе обращал на себя внимание. Странная, непонятная властность в голосе, заставляющая подчиняться всех и каждого. Ксения слышала, что офицеров таких подразделений специально обучают методам некоего манипулирования и психологического давления. Ксения слишком часто вспоминала, как они начинали совместную работу, и совершенно забывала о том, что происходило потом. Много позже она уже не могла обходиться без напарника, иначе бы ей это стоило достоинства или жизни. Здесь может быть непонятно, почему «достоинства», Герман ведь выступал в роли телохранителя Даниловой. Но однажды случилась история, после которой Ксения могла бы и не оправиться. Это был крупнейший саммит по биотехнологиям в истории ISPA, только крупнейшие специалисты могли рассчитывать туда попасть. Ксения по уровню своих знаний и разработок могла быть попросту не допущена, но Филипп выбил для неё билет. Пусть не участника, но зрителя и слушателя, это достойно смотрится в личном деле. Проходил саммит в одном из отдалённых уголков Германии для большей безопасности всех приезжих. Специально выделяли отель с чётким делением на русскоязычных гостей, англоговорящих и так далее. Охранники и горничные также разговаривали только на одном каком-то языке и находились на определённых этажах без права их покинуть до конца рабочего дня. У Ксении с самого начала не заладились отношения с одним из стражей порядка в отеле. Мелкий, наглый мужчина с зашкаливающим чувством собственного восприятия. Он был невероятно груб и невоспитан, позволял себе отпускать грязные шутки в сторону представительниц женского пола, проходящих мимо. К Даниловой он пытался приставать, но девушка быстро сообразила, в чём дело, и написала докладную владельцу отеля. На следующий же день охранник заметно притих, однако это оказалось лишь затишьем перед бурей. В первый день саммита Ксения возвратилась в отель поздно, около двадцати двух ноль ноль, львиную долю времени отнимала дорога по ночному шоссе. В тот вечер Герман, словно предчувствуя беду, настоял проводить Ксению до номера. Но они даже до лифта не дошли. Возле информационной стойки их уже поджидал хамоватый охранник в сопровождении ещё двоих мужчин в форме службы безопасности. — Госпожа Данилова, вам придётся пройти со мной, — едко ухмыляясь произнёс наглец. — Я вынужден вас досмотреть. — По какому поводу и по какому праву ты собираешься это сделать? — Герман сделал шаг вперёд, оттеснив Ксению себе за спину. — К нам поступила информация, что госпожа Данилова слишком много времени проводит вне отеля и не присутствует на саммите, — с подчёркнутой вежливостью сказал охранник. — У моего начальства есть предположение, что она связана с террористической группировкой, которая заинтересована в срыве съезда. Ксения только хотела воскликнуть, что это бред, и что она — обычный учёный, но увидела, что Герман, как будто подслушав её мысли, едва заметно покачал головой. Охранник только этого и ждёт, чтобы появился реальный повод начать обыск. А так доктор ещё сможет позаботиться о защите своих прав. — Досматривай, — тяжело бросил Герман. — В специально оборудованном помещении и в моём непосредственном присутствии. Лицо охранника на миг перекосилось, он явно не ждал такого. В голове у него сейчас точно протекал трудный мыслительный процесс. — Досмотр может проводить только сотрудник службы безопасности этого отеля, — наконец придумал охранник. — Поэтому ты останешься здесь, — выплюнул мужчина. И сделал шаг назад. Это, по-видимому, был какой-то знак, так как два шкафообразных парня пришли в движение. Ксения не успела и глазом моргнуть, как охранник уже тащил её наверх по какой-то узкой и очень тёмной служебной лестнице. Ксения мельком успела увидеть, как два «быка» вплотную подступили к Герману. Когда крохотная лестница внезапно повернула, Ксения уже не видела вестибюль. Но через секунду до её ушей донёсся глухой звук удара. Охранник упрямо тащил девушку куда-то вверх, больно вцепившись в её руку чуть пониже локтя. Наконец он остановился на пустой лестничной площадке и толкнул одну из дверей, обитую чёрным дерматином. За дверью оказался очередной коридор, освещаемый рядом тусклых лампочек под потолком. Здесь охранник открыл ближнюю дверь и втолкнул туда Ксению. Крошечная комната, грязно-серые стены без обоев, забитое досками окно и какие-то замызганные тёмно-синие школьные маты на полу. Ксения затравленно обернулась в тот самый миг, когда охранник осторожно притворил за собой дверь. — Ну что, тварь, думала на меня телегу написать и забыть? — охранник недовольно дёрнул щекой. — Не выйдет. И дружок твой тебе не поможет, ребята мои его так просто не отпустят. А мы с тобой пока здесь будем. И он шагнул к Ксении. Девушка замерла от ужаса на какой-то миг, отшатнулась назад и ударилась о стену. Мужчина только этого и ждал, быстро приблизившись к Даниловой. Прижал её к стене, невзирая на никчёмные попытки девушки отбиться и хотел сорвать с неё белоснежную шёлковую блузку. Ксения смогла только оцарапать ему лицо и руки, но охранник явно плевать хотел на это. Он легко повалил девушку на маты. Наклонился было к лицу доктора, словно хотел поцеловать, но Ксения внезапно вспомнила какие-то отрывки из курса самообороны, на которые её заставлял ходить Филипп, и укусила насильника за губу. Тот грязно выругался и ударил девушку по щеке. Голова у Ксении резко дёрнулась в сторону, она охнула от боли. Охранник навалился на доктора и рванул пуговицы её блузки. Те, звонко гремя, раскатились по бетонному полу. Ксении казалось, что она не может дышать от тяжести, она отчаянно дёрнулась, пытаясь вырваться из потных рук охранника, и почувствовала, что он держит её только за руки. Собравшись, Данилова ударила мужчину коленом между ног, но ей слегка не хватило сил, охранник лишь немного ослабил хватку, но потом вновь ударил девушку. В ушах у Ксении зазвенело, на губах прорезался солёный вкус, в глазах потемнело. Она успела подумать, что её жизнь закончится здесь, в этой грязной комнате. В коридоре раздались громкие шаги, кто-то бежал сюда, а Ксения даже не могла закричать. Дверь широко распахнулась, гулко стукнувшись о стену. Резкий щелчок и выстрел! На лицо Ксении дождём полетели кровавые капли. Охранник обмяк в тот же миг, уронив голову на плечо Даниловой, словно собираясь вздремнуть. Тяжесть внезапно исчезла, кто-то стащил тело охранника на пол с матов. Ксения с трудом перевела взгляд налево и потеряла сознание. Последнее, что она видела, был Герман, с залитым кровью лицом и пистолетом в руках. В теории вероятности, после такого страшного происшествия Ксения и Герман могли наоборот сблизиться, всё-таки Герман спас доктору жизнь. Но у Ксении случился настоящий нервный срыв, учитывая то, что она пережила, ей понадобилась помощь психолога. Но первой же её просьбой было сменить ей напарника. Филипп не мог понять причину такого поведения, он не знал, что могло произойти в той комнате, официальной версией было, что охранник напал на Ксению, а Герман застрелил его. Ксения молилась, чтобы правда не вышла наружу, чтобы никто ничего не узнал об этом позоре. На Германа она рассчитывала меньше всего, думая, что тот всё расскажет начальству. Но Ворожцов не подвёл, хотя сам получил взыскание за то, что допустил нападение на невесту Филиппа. Однако, поменять напарника уже было нельзя, Герман на тот момент официально числился в ISPA, уже тогда получил звание майора и по всем документам работал вместе с Ксенией. Ворожцов и сам был не дурак, понимал, почему Данилова не хочет видеть его. И старался заниматься только своей личной работой, договорился со своим товарищем, и тот сопровождал Ксению на закрытые мероприятия. В такой напряжённой атмосфере они существовали около месяца, Ксения с трудом занималась своими исследованиями. Казалось, что часть её души навсегда осталась в той комнате на четвёртом этаже отеля. Переломный момент произошёл в ноябре. Очередной съезд в одном из небольших швейцарских городков. Товарищ Германа в тот день не мог сопровождать Ксению, и та, скрепя сердце, согласилась ехать с Германом. Трёхчасовой полёт на небольшом служебном самолёте Филиппа был самой лёгкой частью путешествия, во время полёта можно не разговаривать, уткнуться в книгу или смотреть кино. Ксения долго пыталась сделать вид, что не замечает напарника: смотрела какую-то бессмысленную комедию, читала книгу в мягкой суперобложке. Но вникнуть в суть книги не получалось, персонажи жили собственной счастливой жизнью, в которой не было места насильникам и насилию, шутки в фильме казались совершенно несмешными и доносились словно откуда-то издалека. Ксения часто краем глаза замечала, как Герман на неё смотрит. Непроницаемое лицо, а в глазах непонятное волнение. Неужели боится, что у Ксении случится истерика, и она забьётся в судорогах? Но доктор не собиралась никому доставлять такую радость, тем более что с ними летела Элеонора Бунчук, слегка вздорная девушка, ненавидящая Ксению всеми фибрами души. В ISPA тогда ходил ничем не обоснованный слух, что она была любовницей Филиппа, но жених Ксении всё отрицал. Данилова почему-то — может быть, всё дело было в постоянных сплетнях и перешёптываниях за спиной, — закатила самую натуральную типичную сцену жены, заставшей мужа-изменищика в постели с разлучницей, а Элеонора была тому свидетельницей, и вскоре об этом знала вся женская часть проекта. Ксения потом долго ходила как оплёванная. Но полёт закончился, самолёт мягко приземлился в закрытом военном аэродроме. Дежурные аплодисменты пилотам, выдача багажа. Ксения вошла в здание аэропорта в первых рядах, надеясь, что машину для неё уже прислали, и она уедет, не дожидаясь напарника. И её план почти удался — машину прислали, но без водителя! Как оказалось, на такую роскошь решили не тратиться, тем более, что в каждой из приехавших пар один человек умел водить машину. Ксения с непроницаемым лицом сидела на свежепокрашенной скамейке возле парковки, кутаясь в длинное пальто. Было достаточно тепло, проживи Ксения эти несколько лет в России, но для Швейцарии минус пять было низкой температурой, зима пришла рано. Герман вышел к парковке через пять минут после доктора в чёрной форменной куртке ISPA, расстёгнутой донизу, хотя даже моросил противный мелкий дождь. Ксения с нарочито каменным лицом положила свой чемодан в багажник машины — серебристый «Фиат Альберо», — села на переднее сиденье автомобиля и отвернулась к окну. Дорога по трассе была долгой, ехать пришлось около часа, за это время морось перешла в полноценный дождь, «дворники» с трудом справлялись с таким потоком воды. Въехали в город, проехав под огромной аркой, обвитой засохшими виноградными лозами. Ксения чувствовала, что больше не может молчать. — Зачем ты меня спас, Герман? — тихо спросила она. — Зачем? — А ты как думаешь? — бросил мужчина, не отрывая взгляда от дороги. Он явно ждал этого разговора. — Я до сих пор не понимаю, — прошептала Ксения, — лучше бы я тогда умерла. Я не могу больше жить… после этого. Повисло долгое молчание. — Знаешь, моя дочь пострадала в аварии, — неожиданно произнёс Ворожцов, впервые обратившись к доктору на «ты». — Я в курсе, что ты читала мой договор, и всё это знаешь. Но я хочу поговорить о другом. Я две недели жил, не зная, проснётся ли мой ребёнок на следующее утро или нет. И у меня было постоянное ощущение, что это происходит не с моей дочерью и даже не со мной. Я не помню те дни, не помню, как организовывал похороны собственной жены, проводил недели в больнице и искал огромные суммы на лечение. Я перестал жить, просто выживал от визита врача до очередной операции. Пока я через год не нашёл того урода, который искалечил мою дочь, — голос Германа изменился, стал жёстче. — И у меня словно пелена с глаз спала. Словно я год жил только местью. И ты начнёшь жить, — Герман замолчал также резко, как и начал говорить А Ксения наоборот разозлилась. Раздражение копилось в ней, пока они ехали по тихим улицам, был поздний вечер. — Зачем ты мне это рассказал? — вскричала она, когда до места съезда оставалось не более семи километров. — Зачем? Какое мне дело до твоей дочери?! Это не её пытались изнасиловать, не ей пришлось держаться после всего этого! Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что чувствую я! Герман, уж насколько непробиваемым и терпеливым он был, не выдержал: — Действительно, доктор, что уж я могу об этом знать! И моя семилетняя дочь, что же ей надо было терпеть! Она ведь просто не могла ходить, пока её отец не убил пятерых! Пока твой Филипп не начал выполнять условия договора! С тобой не случилось ничего, сравнимого с этим! Герман вдруг ударил по тормозам, остановив машину прямо посреди улицы. Ксению бросило вперёд, ремень безопасности до боли вжался в грудь. Ворожцов, не гася фар и не выключая двигателя, вышел из машины под проливной дождь, на ходу застёгивая куртку. Отошёл буквально на несколько метров и остановился, запрокинув голову в тёмное небо. И стоял так, пока совсем не вымок. Вернулся в машину продрогший, мокрый до нитки, волосы его прилипли ко лбу, он почему-то казался моложе от этого. Снял превратившуюся в тряпку куртку, бросил её на заднее сиденье. Включил печку и обогрев руля. Они вновь тронулись, как будто ничего и не случилось. До здания, где должен был быть съезд, они доехали ещё через два часа. Два часа полного молчания и непонятной злости, повисшей в салоне «Фиата». Их ждал ещё один сюрприз — на следующий день после съезда в городе планировался какой-то праздник, часть улиц была перекрыта. Машину пришлось оставить в километре от места прибытия. — Я дальше одна дойду, — не оборачиваясь, не в силах посмотреть напарнику в глаза, произнесла Ксения. — Нет, не дойдёшь, — бесцветным, тусклым голос сказал Герман. — Это достаточно криминогенный район, здесь опасно. — Не делай из меня идиотку, Герман, — голос у Даниловой непривычно окреп. — Я больше не та беспомощная дура, которую едва не изнасиловал охранник. Я и сама справлюсь, — и девушка бегом устремилась вперёд. Конечно же, она знала, что улицы перекроют и подготовилась, надев удобные туфли. Ксения хотела доказать самой себе, что она ещё не сломлена. Она пробежала узкий переход и двинулась вниз по тротуару. Пару раз она обернулась, но Германа нигде не увидела. Это было к лучшему. Дождь давно закончился, над городом висели только лёгкие сероватые облака. Ксения решила срезать путь и выйти на параллельную улицу, откуда ходил старый трамвай — девушка видела рельсы. Она успела сделать два шага вперёд, как из-за угла поднялась тёмная фигура. Две тёмные фигуры в потрёпанной одежде и синими, замёрзшими лицами в синяках. Один был высокий, в старом пиджаке и намотанном поверх клетчатом шарфе, а второй — чуть пониже в грязной куртке с заплатами на локтях. — Давай сюда сумку и часы, — произнёс высокий на французском, сильно шепелявя. — И уйдёшь отсюда целой и невредимой. Ксения отступила назад, но коротышка оказался у неё за спиной, протянув жадную руку к драгоценной добыче. — Ты что же, снимать не хочешь? — наигранно рассмеялся высокий. — Так мы и не гордые, сами справимся! За спиной у высокого из-за улочки возле булочной выросла тень: — Действительно, что сложного в том, чтобы ограбить беспомощную девушку? — усмехнулась тень голосом Германа на том же французком, с слегка неправильным произношением. — Уходите отсюда и останетесь живы. — А ты что здесь забыл? — прокуренным басом сказал коротышка. — Иди, куда шёл! А мы с девушкой сами разберемся. В следующий миг он лежал на мокрых камнях, обхватив руками колено и завывая от боли. Герман снова ударил его, носком кожаного ботинка прямо по голове. Пострадавший сразу затих. Высокий понял, что дело пахнет жареным. Его рука метнулась к карману, в воздухе блеснула сталь. Ксения взвизгнула от ужаса, когда лезвие промелькнуло в сантиметре от её носа, слегка задев щёку. Следующий удар Герман отвёл предплечьем, но высокий оказался довольно опасным противником, и, судя по относительно свежим наколкам на руке, недавно вышел из тюрьмы. Ксения в ужасе закричала, когда Ворожцов и грабитель вместе рухнули на землю, продолжив бой уже в рукопашную. Помощи ждать неоткуда, улица была пустынной. У Германа было оружие, но он не мог сбросить с себя нападающего и потратить несколько драгоценных секунд, чтобы вытащить пистолет. Высокий вновь ударил Ворожцова, попав, к счастью, ему по плечу. Исход боя был близок, причём явно не в пользу Германа. Ворожцов коротко ударил соперника коленом в солнечное сплетение, и, хотя напарнику Ксении уже явно не хватало сил, высокий с хриплым стоном упал на бок, прижав руки к груди. Рука Германа метнулась к кобуре на поясе, он выдернул оттуда пистолет, самый обычный СР-1, снял с предохранителя и… Не успел. Высокий бандит поднялся с земли на секунду раньше, цепкими пальцами подхватил нож с земли и почти без замаха ударил. Нож вошёл Герману куда-то справа в живот. Ксения видела, как у Ворожцова широко распахнулись от боли глаза. Высокий тут же выпустил своё оружие и повернулся к Ксении, намереваясь не уходить без добычи. Но Герман всё же выстрелил, пистолет-то так и остался у него в руке, два чистых выстрела в спину. Бандит повалился вперёд, упав на землю, внутри у него всё клокотало, было пробито лёгкое. Ксения, очнувшись от оцепенения, с которым она наблюдала за дракой, бросилась к Герману, упав возле него на колени. Ворожцов несколько секунд смотрел ей прямо в лицо, а потом его глаза закатились. Ксения закричала от ужаса - она не была врачом, не умела спасать жизни. Но Герман умирал у неё на глазах, лицо серело и было в тонкой плёнке пота. Нужно было вызвать помощь, но как? У Германа должен был быть телефон! Ксения быстро нашла во внутреннем кармане его пиджака небольшой аппарат. И дрожащими пальцами ткнула в красную тревожную кнопку. Герман терял слишком много крови, так он мог просто не дожить до приезда врачей, на асфальте под ним уже натекла порядочная бордовая лужа, рубашка потеряла свой изначальный нежно-голубой цвет. Мозг у Ксении заработал, спешно вспоминая всё, что им рассказывали на лекциях в медицинском о ножевых ранениях. Колени должны быть выше тела, чтобы уменьшить кровопотерю… Да, в самом деле кровь уже не так льётся. Нож не вынимать, прижать чем-то область раны… Следующие пять минут — ровно столько ехала машина ISPA, — выпали из памяти девушки. «Скорая помощь» ISPA серого цвета с белыми полосами сначала проехала мимо, а потом всё же нашла узкий переулок. Следом приехала машина службы безопасности. Забегали люди в зелёной форме и с большими красными крестами на плечах. Какие-то люди в светлых рубашках и с незапоминающимися лицами паковали в чёрные мешки два трупа бандитов. Германа спешно погрузили в машину. Врач был всего один, плюс водитель, сидящий в кабине вместе с очередным охранником. Судя по бейджу, врача звали Анатолием, и он проработал на «Скорой» уже восемь лет. Ксения села к нему, надеясь хоть чем-то помочь. Дело нашлось и для неё, рана Германа была очень серьёзной с возможным повреждением внутренних органов. Анатолий перегнулся через носилки и переставил железную треногу капельницы ближе к себе, стал готовить раствор. Ксения, невзирая на собственные окровавленные практически до локтей руки выдернула с полочки кислородную маску, осторожно надела Герману на лицо. Приборы монотонно запищали, дальше Анатолий работал один. Герман то широко открывал глаза, явно от боли, никого вокруг не узнавая, то вновь их закрывал. До больницы они не доехали совсем немного, на мосту перед ней с кардиограммы пропала изолиния, прибор натужно взвыл, сообщая всему свету, что Герман вновь умирает. — Остановка сердца, фибрилляция! — врач ударил кулаком в стенку кабины. Машина остановилась, врач вытащил чемодан с дефибриллятором, расчехлил «утюги». — Уберите руки, Ксения, — прикрикнул он. — Вы будете качать. Разряд! Те четыре минуты, пока Ксения пыталась оживить напарника, показались ей вечностью. Но после очередного разряда в машине на секунду повисла тишина, а следом раздался сиплый, едва слышный вздох. Монитор мерцал зелёным и красным, изолиния заявила о своём существовании. Они переехали мост, заехали на территорию госпиталя, и двери в салон «Скорой» распахнулись. Германа осторожно вытащили и быстро повезли прямо по асфальту в широкий проём, который вёл внутрь. Кто-то отрывисто бросил: «Везите в операционную, шокового и ответственного хирурга в зал!» Ксения осталась одна-одинёшенька в «Скорой» на больничной парковке, тупо глядя на пол, залитый кровью. Ксению пустили к Герману только через четыре дня, которые он провел в реанимации. Рана оказалась тяжёлой, была задета печень, но вскользь. Всё это время Данилова не находила себе места, из-за неё Герман чуть не умер. В больницу она пришла ни свет ни заря и просидела в коридоре до одиннадцати утра, когда начали пускать посетителей. Ксения оказалась не первой, до ней уже приходил тот самый невысокий товарищ Германа. Приходил буквально на пару минут, Ксения столкнулась с ним в коридоре. Мужчина очень попросил не утомлять его брата, — на этом месте Ксения выпала в осадок. Кого?! Брата?! — но согласно закивала. Ксения тихо приоткрыла дверь, страшась зайти, но всё же переборола себя и заглянула внутрь. Герман лежал, накрытый тёмным одеялом, опутанный проводами и трубками, с большой кислородной маской, закрывающей половину лица. Он медленно повернул голову на звук, и глаза его просияли, когда Ксения шагнула внутрь. — Привет, Герман, — прошептала она. — как ты? — С вооружённым нападающим вряд ли сражусь, — сипло выдохнул он, явно пытаясь немного разрядить обстановку. — Но могло быть гораздо хуже, если бы не одна замечательная девушка, которая не дала мне истечь кровью до приезда «Скорой». — Прости меня, — Ксения чувствовала, что не может сдержать слёз. — тебя могли убить из-за моей глупости. — Забудь, — Герман едва заметно качнул головой. — бывает и хуже. Я тоже виноват, наговорил тебе… — Ворожцов откинулся на подушку, явно исчерпав все силы. Ксения присела рядом с ним на лёгкий пластиковый стульчик. Она не хотела уходить, просто не могла оставить напарника сейчас. Герман, не открывая глаз, с трудом шевельнулся и взял Ксению за руку, на которой ещё оставались следы его крови, засохшие, невычищенные бурые полоски под ногтями девушки. Данилова сидела так долго, Герман дремал, находясь под сильным обезболивающим. В тот день, оказавшись на грани потери одного из теперь самых близких для девушки людей, Ксения поняла, что это и был поворотный момент. Она начала жить заново.***
Итак, дорогие читатели, как обычно настало время для квеста. Ответ на предыдущую головоломку — фильм, спрятанный в тексте. «Люди в чёрном», товарищи, прямым текстом писала об этом. Два лёгких квеста закончились, настало время пошевелить мозгами. Всё по-прежнему: прочитать название главы и эпиграф, подумать, и написать в комментарии, что они означают по вашему мнению. Предчувствуя вопросы сразу говорю, название и эпиграф не связаны. Удачи и до новых встреч! P.S. И с наступающим Новым Годом!